W значит вендетта. Как «Уимблдон» отомстил «МК Донс»

Иван Калашников сходил на матч двух самых идеологически чуждых команд Англии.

Слева от меня стоял человек в респираторе. Двумя рядами выше – компания в смирительных рубашках. В соседнем секторе были видны шарфы «Куинз Парк Рейнджерс» и «Уотфорда». Над стадионом нарезал круги самолет с баннером «We Are Wimbledon». Все эти люди так или иначе были свидетелями исторической встречи «МК Донс» и «Уимблдона» в Кубке Англии – но при этом вряд ли кто-то из них хотел, чтобы эта встреча состоялась.

История возрождения «Уимблдона» – одна из самых трогательных и пронзительных в мировом футболе. В 2002 году специальная комиссия отправила «Уимблдон» с юго-запада Лондона в Милтон-Кинс – промышленный город-монстр в 70 км к северу от столицы, где не было своей футбольной команды. Новый клуб получил название «Милтон-Кинс Донс», место в третьем дивизионе, 22-тысячный стадион и беспрецедентно дурную репутацию – намного, намного хуже, чем «Торпедо-Лужники» в глазах болельщика с Автозаводской. В то же время болельщики «Уимблдона» собрали денег на перезапуск клуба в девятом дивизионе – и за девять лет вернулись в профессиональную футбольную лигу.

За девять лет произошло много невероятного. «Уимблдон» перебрался на новый, очаровательно старомодный стадион с тремя стоячими трибунами; автор самого первого гола возрожденной команды после завершения карьеры вляпался в громкий скандал с прослушкой телефонов, из-за которого закрыли газету News of the World; команда провела 78 матчей без поражений; спонсором «Уимблдона» стала компания Sports Interactive, выпускающая игру Championship Manager; болельщики выиграли конкурс на 20 тысяч фунтов за «самую шумную поддержку». Наконец, в этом сезоне главным тренером команды был назначен Нил Ардли – бывший игрок того, старого «Уимблдона».

Вся эта история, конечно, не может уместиться в пару абзацев, поэтому найдите как-нибудь время почитать о ней подробнее. Могу точно сказать, что она делает с людьми удивительные вещи – например, год назад я познакомился с итальянцем, который переехал в Лондон только для того, чтобы написать книгу про «Уимблдон». Один американский журналист, имевший печальный опыт проводов своих любимых «Суперсоникс» из Сиэтла в Оклахому, так влюбился в «Уимблдон», что начал слушать трансляции их матчей по радио. Я знаю болельщиков «уомблов» из Москвы, Нижнего Тагила, Праги и Стокгольма; чего уж там, я и сам решил смотреть этот матч с фанатской трибуны.

В Англии, в принципе, принято массово не любить отдельные футбольные клубы – «Челси», «Ман Сити», «Кроули Таун», – но к «МК Донс» здесь особое отношение: многие просто отказываются признавать его существование. Болельщики других команд часто игнорируют выезды в Милтон-Кинс, оставаясь дома или отправляясь на игру настоящего «Уимблдона»; сами «уомблы» презрительно называют этот клуб ФК «Франшиза». Когда стало ясно, что командам придется впервые сыграть друг против друга, часть фанатов объявила бойкот матча, часть нарядилась в смирительные рубашки, символизируя отсутствие эмоций к сопернику, часть заклеила Милтон-Кинс оскорбительными стикерами, – все они не столько видели в «МК Донс» принципиального соперника, сколько хотели бы вообще никогда их не видеть.

Я уже пытался нарисовать городской пейзаж Милтон-Кинс – широкие пустынные улицы, атмосфера оруэлловской антиутопии, стадо бетонных коров в качестве главной достопримечательности. Стадион, построенный на деньги корпораций Asda и Ikea, только усиливает это впечатление: снаружи он похож на торговый центр лужковской архитектурной эпохи, а внутри пугает безжизненным верхним ярусом трибун, на котором даже не установлены кресла. Первые болельщики гостей заходили туда с опаской, словно сомневаясь в том, можно ли дышать этим воздухом. В городе без истории их ждал матч с клубом без истории, который по какому-то чудовищному недоразумению имел в названии часть имени их родного «Уимблдона».

Это были два разных мира. Гостевая трибуна пела весь матч, разворачивала баннеры и флаги, запускала сине-желтые воздушные шарики, прыгала, браталась (было немало дружественных болельщиков – вот откуда взялись шарфы «КПР» и «Уотфорда») и саркастически шипела, приложив палец к губам, – предлагая фанатам «МК Донс» высказаться в ответ. Те молчали весь первый тайм, пока не дождались сумасшедшего удара Стивена Глисона в девятку ворот «Уимблдона», – и только тогда запрыгали под чудовищно громкую музыку, включившуюся сразу после гола. В кодексе чести английского болельщика такое поведение было бы охарактеризовано самыми грубыми словами.

Я специально не рассказывал о соотношении сил двух команд – да, между «МК Донс» и «Уимблдоном» примерно 40 табличных строчек, первые идут в лидерах третьего дивизиона, вторые плетутся в хвосте четвертого – просто для болельщиков на гостевой трибуне это не имело никакого значения. Их команда ничего не создала за первый час игры, редко могла отдать больше пяти точных передач подряд и выглядела слабее примерно по всем показателям, кроме одного – уверенности в собственной исторической правоте. На 59-й минуте внезапная контратака «Уимблдона» завершилась точным ударом Джека Мидсона головой в падении, и фанаты рванули на поле.

К тому моменту, когда рьяно празднующая гол бабушка заехала мне желто-синим шарфом по затылку, а болельщики закончили обниматься с футболистами и на радостях набросились на стюардов, я уже все понял: неважно, кто победит («Уимблдон» проиграет на последней минуте), и неважно, что будет с этими клубами потом (возможно, через год их будут разделять три дивизиона). Важно, что один из них сумел понять, как быть счастливым, и стал им – а счастье, конечно, лучше любой мести.