Анатолий ЗАЯЕВ: «Жалею только о том, что не нарожал десяток детей»

ДИЕТА ДЛЯ ТЕЛА И ЗАПОВЕДИ ДЛЯ ДУШИ

— Анатолий Николаевич, ваша позиция остается в силе?

— А куда же ей деваться? Состояние моей души и тела превосходное. Живется легко и приятно. Я, наверное, самый счастливый человек на свете. Чего и желаю всем гражданам нашей страны.

— В зрелом возрасте люди все чаще думают о душе и именно на этом жизненном отрезке к ним зачастую приходит вера. По каким заповедям живете вы?

— Я не могу назвать себя глубоко верующим человеком. И когда-то с недоумением наблюдал за тем, как коммунисты бежали в церковь и с фанатичным фарисейством молились на виду у всего честного народа. Но с религией знаком с детства: моя семья жила неподалеку от кладбища, и мы, будучи маленькими, ходили в церковь и слушали статного молодого дьякона с удивительным голосом. На него бегали смотреть все девчонки, многие даже признавались в любви, но служитель церкви им пояснил: «Извините, девушки, не имею возможности ответить на ваши чувства...». Библия в нашем роду передавалась из уст в уста, и мы с моей супругой Аллой до сих пор иногда ее листаем. Но, повторюсь, для себя. Без показухи...

— Так все же, в чем секрет уникальной молодости вашей души и тела?

— Да, нет никакого секрета. Человеком нужно быть, вот и все. И не на словах, а на деле. Есть люди, которые с пафосом кричат о порядочности. А говорить на эту тему не нужно. Надо жить для людей. Я потому так легко управлял командой, что жил для игроков и полностью себя им отдавал. И не видел, как растут мои дети!.. Но это касается души.

А с телом ситуация прозаичнее: у меня есть зарядка, которую я делаю в течение тринадцати последних лет. Кое-кто улыбается, но повторить эти упражнения с первого раза некоторые не способны. Я же еще в 1997 году, когда возглавил «Николаев», хотел подсадить на эту методику всю команду. Зарядка — не беспорядочные махи руками и ногами, это специальные упражнения с задержкой дыхания. Часто спрашивают: гадали ли мне когда-либо? Нет. И хотя те же цыгане иногда просятся, я этого не люблю, мне это не нужно. Со временем я стал очень тонко чувствовать свое тело. Знаю, когда нужно заняться его совершенствованием, когда и что поесть, а когда — воздержаться. Иногда съем кусочек сыра или мяса и чувствую: начинаю набирать вес.

— Есть ли у вас специальная диета?

— В общем, да, и я стараюсь ей следовать. Например, в Киеве всегда останавливаюсь в одной и той же гостинице. К шикарным ее не отнесешь, но зато я точно уверен, что там меня покормят как нужно. Что такое мясо, забыл очень давно. В большинстве случаев ем рыбу — причем, как можно менее жирную. Стараюсь потреблять как можно больше овощей: без салатов мой ежедневный рацион обходится очень редко. На гарнир предпочитаю — рис или гречневую кашу. Иногда меня спрашивают: «Неужели не ходите по ресторанам?» И я отвечаю: «Отчего же не посидеть с приятным человеком? Но вот пить и объедаться вовсе необязательно!»

РОЛЬ ЯШКИ-АРТИЛЛЕРИСТА И ПОХИЩЕНИЕ ЧУЖОЙ НЕВЕСТЫ

— Сколько человек посетило ваш 80-летний юбилей?

— Вообще-то я их не считал. (Смеется). Но пригласил 230 человек. Среди них — одного парня-скульптора, с которым я в 1950-е выигрывал чемпионат города.

— Парня?!

— Ага, видели бы вы его пузик! Однажды при нем кто-то сказал: «Кто такой этот Заяев?! Он же никогда не играл в футбол!» Поспорили, и тут мой друг достает фотографию той самой чемпионской команды и тыкает пальцем в форварда Заяева. Таким образом, он стал богаче на два ящика шампанского.

— Назовите самого влиятельного человека, которому вы можете позвонить без предупреждения в любой момент?

— Для меня, это президент всеукраинского профсоюза «Футбол Украины» Игорь Федорович Гатауллин. Мы дружим долгие годы, у нас сложились отношения полного доверия. Хотя, в целом, известных друзей у меня очень много. Накануне юбилея позвонил друзьям в Москву. Набрал Валентина Козьмича Иванова, которого знаю с 1965 года, а также Виктора Понедельника. Но они себя неважно чувствовали, что подтвердил в личной беседе и Юрий Павлович Семин (Валентин Иванов ушел из жизни 19 ноября прошлого года. — Прим. М.С.). Однако Понедельник мне пообещал: «Если оклемаюсь — обязательно приеду». Всегда хочется чаще встречаться с Анатолием Бышовцем, легендарным Хореном Оганесяном, моим воспитанником — главным тренером сборной Узбекистана Вадимом Абрамовым, президентом Федерации футбола Молдавии Павлом Чебану и руководителем РФС Николаем Толстых. Когда-то Николай Александрович приглашал меня своим заместителем в «Динамо» и ПФЛ, обещал выделить квартиру в Москве, но... дома все равно лучше.

— О вас часто говорят: мол, Заяев — трудный человек...

— Не слушайте! Это зависть. Я всегда и во всем ставил максимальные цели и всегда их достигал вне зависимости от сферы деятельности.

— Правда ли, что в молодости вы работали заведующим клубом и даже участвовали в постановках?

— Так и есть. В частности, исполнял партию Яшки-артиллериста в отрывке из оперетты «Свадьба в Малиновке». Помните такие строчки: «Битте-дритте, фрау-мадам, я урок вам первый дам...»?

— Песенка немецкая, а вы ведь родились в большой ассирийской семье?

— Чистая. В 1915 году три православных брата перекочевали из Турции в Крым. Моему отцу было всего 15 лет, мама — моложе его на восемь лет. Она, между прочим, вспоминала, что отец был статным красавцем, который очень внимательно следил за собой: без галстука из дому не выходил, а сапоги мог надевать, наверное, часа два. Так, чтобы все было тютелька в тютельку. А еще папа был очень ревнив: не дай Бог, по дороге в кино кому-то бросить слишком откровенный взгляд в сторону моей красавицы-матери.

— За что репрессировали Николая Заяева?

— Ни за что. Их с братьями забрали всех троих в одну ночь. Мама еще долго носила передачи, но потом оказалось, что отца расстреляли практически сразу. В 1956 году мне выдали справку о его посмертной реабилитации. За отсутствие состава преступления. Вот такие были времена...

— Но давайте о хорошем. Какой день вы считаете самым счастливым в жизни?

— Тут двух вариантов быть не может. Это был день, когда я увидел свою жену Аллочку. Мы вместе почти 60 лет.

— Легенда гласит, что после возвращения из армии вас пригласили на встречу Нового года, где вы буквально увели будущую супругу из-под носа у жениха! Правда?

— Все потому что жених не имел таких возможностей в физическом плане. Имею в виду свою выносливость. Я гулял до утра, а он ушел спать. И Алла веселилась вместе со мной, утром мы помыли посуду, а потом пошли прямо ко мне домой. В день, когда была назначена свадьба, у меня поломалась машина. Собирался пересаживаться, но добрые люди отговорили: «Нельзя, мол, плохая примета». И пока мы чинили машину, невеста ждала у ворот: мобильных ведь тогда не было! А тут бывший жених во двор вышел, он как раз ей соседом приходился: «Пошутил, наверное, твой Анатолий, — говорит ей, — может, все-таки за меня выйдешь?». Но Алла ответила ему, что все решила уже в тот момент, когда увидела меня в тот новогодний вечер«.

«ЗОЛОТАЯ» УСТАНОВКА И ШЕДЕВРЫ КРЫМСКОГО ШЕВЧЕНКО

— Какой вопрос журналисты задают вам чаще всего?

— В последние годы — о творческих планах. Не собираюсь ли возглавить какой-то клуб? Так вот рассказываю. Пару лет назад сел за руль и на своей машине поехал в Николаев, встречался с руководителями мэрии и другими авторитетными людьми. Очень хотелось, чтобы «город корабелов» вернулся большой футбол. Тем более что однажды я уже выводил местный коллектив в элитный дивизион. В преддверие сезона-1997/98 я честно спросил: «Для чего вы меня пригласили?» Говорят: «Для высшей лиги». И я сказал: «Хорошо, я вас туда выведу». А потом то же самое, слово в слово, повторил и болельщикам. Мэр Николаева Александр Бердников только пожал плечами: «Впервые вижу этого человека, но почему-то верю ему». И мы вышли в класс сильнейших.

Увы, на этот раз меня не услышали, хотя я предлагал внедрить бизнес, который бы помог поднять команду. Но руководителям это оказалось неинтересно. И сейчас коллектив играет во второй лиге... Кто теперь поверит, что в 98-м году на нашу игру с «Динамо-2» пришло почти тридцать тысяч!?

— Вы были одним из первых наставников в Украине, пригласивших в свой клуб бразильских футболистов. Какие впечатления сохранились у вас от работы с «кудесниками мяча»?

— Бразильцев у меня играло двое — Эдмар и Жуниор. Так вот это два совершенно разных человека. По технике Жуниор был гораздо интереснее. Когда он вышел на первую тренировку и я, и наши игроки просто остановились и любовались тем, что он вытворял с мячом. Но по всем остальным качествам, прежде всего, профессиональным, Эдмар стоял выше. Он стал своим во всех смыслах этого слова. Быстро изучил русский язык, женился на местной девочке, и я гулял на их свадьбе, которая получилась необычайно оригинальной.

— А кто самый талантливый футболист, с которым вы когда-либо работали?

— На самом деле, их было очень много, но самый-самый талантливый — Сергей Яковлевич Шевченко. Тот самый человек, который забил «золотой» победный гол в ворота киевского «Динамо». Но тот мяч он провел головой, а вообще-то был способен отправить мяч в сетку хоть с центра поля. Я не шучу: он нередко забивал прямо из радиуса. От этих ударов Шевченко в свое время пострадали и «Николаев», и рижская «Даугава». Однажды к нам приехал «Черноморец» с Виктором Прокопенко. «Витя, — обращаюсь к нему, — вы зачем приехали?» — «Играть!» — «Не нужно, на 12-й минуте уже 2:0 будет». Что вы думаете, этого времени Шевченко хватило, чтобы сделать дубль!

А из тех, кто так ко мне и не попал, назову Виктора Леоненко, который забивал нашей «Таврии» более десяти раз. Его первые шедевры я увидел еще в то время, когда Витя играл за тюменский «Геолог». Он забил нам один такой мяч, что я просто ахнул! До сих пор ему говорю: «Витя, если бы ты играл у меня в Симферополе, то уехал бы в один из лучших клубов Италии или Испании».

— Самая оригинальная установка, которую вы давали своим подопечным перед игрой?

— Ту, что я дал во Львове перед «золотым» матчем с «Динамо». Собрал команду и говорю: «Там вот справа в „Динамо“ есть футболист, который бегает туда-сюда, как заведенный. Не помню, как там его...» — «Лужный!» — «Да-да, он. Так вот перекройте его, и все в порядке будет». Ребята помахали головами, а я продолжал: «А еще слева бегает такой богатырь со здоровенными ногами, как там его фамилия...» — «Шматоваленко!» — «Вот, Шматоваленко. Закройте и его. А больше ничего не нужно. Эту игру вы выиграете». Я был в этом уверен. Так оно и вышло.

— Какой совет вы бы дали своим коллегам-тренерам при подготовке к важному матчу?

— Вовремя будить игроков. Поднимать их нужно за три часа до игры. Не имеет права человек перед ответственной встречей разлеживаться, встать нужно быстро. Если ты проснулся за два часа до игры, нужно прыгать под холодной душ. У меня такие ребята были, но это единичные случаи, так сказать в порядке исключения.

ПОДВИГИ ГАЙДАША И СКИТАНИЯ ЗБОРОВСКОГО

— Выйдет ли когда-нибудь в печать книга ваших мемуаров?

— Сам по себе я этого сделать не смогу, хотя постоянно вспоминаю что-то интересное и фиксирую на бумагу. Воспоминаний собралась целая гора. Но ведь это нужно отобрать, связать, отредактировать, чтобы людям было интересно это читать. Благо, сейчас нашелся человек, который пытается систематизировать все эти мои воспоминания. Острых и интересных историй я наговорил на несколько часов. А с памятью у меня, благо, все в порядке.

— Есть ли у вас в жизни мечта, которую вы хотите достигнуть?

— Я жалею о том, что не имею средств на создание и содержание детско-юношеской школы. Клянусь, сделал бы все, чтобы воспитать в ней новых футболистов для сборной и сильнейших чемпионатов Европы.

— Какой девиз или меткие слова ведут вас по этой жизни?

— Когда-то давным-давно я засобирался в Севастополь. Приезжаю, а заместитель мэра города мне говорит: «Тут позвонил секретарь обкома партии и заявил: «Не берите Заяева! Что ты им сделал?» — «Да, ничего такого, — отвечаю, — просто они хотят, чтобы я работал в Симферополе». Он помолчал и сказал: «Анатолий Николаевич, против силы и власти идти бесполезно». Вот эта фраза мне и запомнилась.

— Какой из международных трансферов ваших подопечных запомнился вам больше остальных?

— Турецкий «Сарыер» искал результативного нападающего. И я порекомендовал им Гайдаша. Как мы вылетели в Турцию — история почти детективная. Тренер «Сарыера» поначалу был не в восторге. Более того, хотел отправлять Гайдаша обратно. Уговаривать его мне пришлось на всех языках мира. Саша же подрежимил, подготовился и выдал такую игру на двусторонке, что турки сами прибежали подписывать контракт. Запросили мы, кажется, всего двести тысяч долларов. Однако я попросил «Сарыер» выделить нам условия для проведения двух сборов на их базе. Там и готовились к сезону. Саша Гайдаш провел в высшей турецкой лиге 9 матчей и забил 4 гола. Не думаю, что они пожалели.

— Вы знали, что Гайдаш покуривал?

— У Саши были и некоторые другие наклонности. Но вот уже долгие годы, как он не берет ни капли в рот, а его требовательности и уровню дисциплины поражаются, в первую очередь, подопечные. Заявляю со всей ответственностью, я очень люблю Гайдаша. И не только за то, что он потрясающе играл за «Таврию». Среди всех моих воспитанников он — самый перспективный тренер. Стыд и позор, что такой специалист остается невостребованным.

— Кого бы вы назвали самым порядочным из известных вам футболистов?

— По уровню человеческих качеств уже упомянутый мною Эдмар, который напоминает мне свой высокой моралью Сашу Головко. Я считаю, что умение быть правильным и настоящим — уникальнейший дар... А вообще, своим любимым игроком я считаю Руслана Забранского. Он и закончив карьеру, работал рядом со мной. Очень порядочный парень.

— В «Таврию», по собственным подсчетам, вы возвращались около двадцати раз. Но вот уже восемь с хвостиком лет как не работаете в симферопольской команде. По-прежнему считаете ее своей родной?

— Конечно, хотя частички моей душе в лице Голайдо, Ковпака, Гоменюка в «Таврии» уже нет. Последним был парень по фамилии Зборовский. Очень талантливый, но дома ему играть не давали. Сергей Пучков, как я считаю, допустил глупость, недостойную человека, который разбирается в футболе — отправил пацана в Севастополь. А там ему сломали ногу.

— Назовите самое сильное футбольное потрясение вашей жизни?

— В 1965 году в Москву приехали бразильцы. Я бросил все дела и прилетел в столицу, заночевав в аэропорту, лежа в неудобнейшей позе рядом с какими-то ребятами из Фрунзе. Та игра на стадионе имени Ленина собрала 102 тысячи человек. Было такое впечатление, что на трибуны затянуло половину огромной страны. В тот день я увидел и Пеле, и Гарринчу, который сидел на скамейке запасных чуть ниже меня. Минут за десять до окончания встречи к нему подбежал знаменитый лысый массажист Америко и кричит: «Эй, Гарринча, давай на поле!». Как он встрепенулся, как вошел в игру! За короткое время успел несколько раз получить мяч справа и даже показал свой великолепный финт. Но главным героем стал автор дубля Пеле. В одном из эпизодов «Король» замахнулся, показал, что уйдет в одну сторону, и все защитники, словно дрессированные, побежали влево, а он свернул вправо и поразил ворота ударом внешней стороной стопы — наотмашь.

ИСКУССТВО ПРОЩАТЬ И ПОДАРОК ОТ ЛАТЫШЕВА

— Какую ошибку в своей жизни вы бы хотите исправить?

— Самую страшную. Я ведь и в пригласительных на юбилей написал: «Футбол — моя судьба, радость, боль и надежда». Боль — оттого, что не сберег сына. В юности Александр занимался многими видами спорта: имел большие успехи в велоспорте и в тяжелой атлетике, а в январе 1992 года в возрасте 32 лет стал президентом клуба «Таврия», возглавив его в очень тяжелый период постгорбачевской перестройки. Мужчина он был умный и по тем временам очень богатый, но совершил роковой промах: доверился одному человеку — своему куму. А тот оказался в тяжелом положении и дал согласие на то, чтобы Александра устранили. Когда я познакомился с тем человеком, сразу сказал сыну: «Саша, он тебя убьет». Но он не поверил... А Аллочка мне до сих пор говорит: «Я, Толя, об одном жалею. Что мы с тобой не нарожали десяток детей...»

— Сколько раз вы готовы прощать одного и того же человека?

— Я всем прощаю. Этому меня научила мама. Несчастий на долю нашей семьи выпало немало. Об отце я уже рассказывал. А в период Великой Отечественной войны немцы убили младшего брата. В 44-м году мой старший брат пошел в 17 лет добровольцем освобождать Севастополь, а погиб за месяц до окончания войны — в конце марта 45-го под Кенигсбергом. И только моей маме повезло: она была партизанкой и попала в бригаду женщин, которых повели на расстрел. Наши полицаи убедили немцев, что у нее много детей, и ее отпустили... Мама научила меня ценить жизнь и людей. И я стараюсь прощать им все грехи. Каждому человеку нужно дать шанс исправиться. Вне зависимости от того, что он сделал.

— По признанию бывших игроков «Таврии», Заяев добивался результата не только за счет успешного выступления команды на поле, но и за счет умения выстраивать отношения с футбольными судьями...

— Ох, ерунда. Я ведь из «Таврии» ушел как раз, потому что над нами издевались судьи. Вот сейчас на то же самое жалуются и «Заря», и «Оболонь»... Но мою веру в справедливость убили именно в матче с «пивоварами». На 8-й минуте матча, кажется, Зураб Ионанидзе забил чистейший гол — не засчитали. А потом, при нашем подавляющем преимуществе, мяч ушел в аут на чужой половине поля и покатился вдоль газона. Там его подхватили соперники, при полном попустительстве арбитров ввели в игру и забили нам. Несколько лет спустя игроки «Оболони» согласились со мной: если бы не судейский произвол, «Таврия» могла бы выиграть со счетом 8:0.

А потом я пришел на пресс-конференцию и сказал: «Не хочу работать и — точка!» И сейчас повторяю: не нужно мне помогать, просто не мешайте. И тогда я снова буду первым. Потому что построить команду для меня — сущий пустяк. Я делал это сотню раз, выискивая талантов в любом захолустном уголке. Недавно ппозвонил в Полтаву, чтобы пригласить на юбилей Балана. «Иван Дмитриевич, — говорю, — я вас с Павловым жду!» — «А ваших воспитанников, Тарахтия и Величко, почему не приглашаете?» — спрашивает Балан. — «Вы, Анатолий Николаевич, наверное, уже забыли о том, что ваши ребята играют и работают почти во всех клубах страны!..»

— Но все-таки с судьями вы дружили: например, с Николаем Латышевым, который судил финальный матч ЧМ-1962!

— Дружил. Более того, Николай Гаврилович как-то приехал ко мне и подарил свой «Золотой свисток». А я взял в облисполкоме служебную «Волгу» и повез его в Ялту по горному серпантину через Ай-Петри. Ему дико понравилось, и потом мы пошли на футбол: кажется, наши играли с Винницей. И тут судья вместо того, чтобы засчитать явный гол хозяев, назначает штрафной удар, после которого мы все-таки забиваем. В перерыве Латышев мне говорит: «Проведи меня в судейскую. Зашли. Он спрашивает судью: «Почему не засчитали гол?» — «Так я же раньше свистнул». — «А как насчет паузы? Почему не дали доиграть эпизод?» Рефери молчит. «Значит так, — ставит точку Николай Гаврилович, — идите в раздевалку крымчан и благодарите их за то, что забили штрафной...».

— Вы однажды сказали, что если утром у футболиста появляется два кило лишнего веса, вы хорошо знаете, что именно это означает...

— Взвешивается человек после матча — 70 кило, потом приходит после выходных — 74. Здоровый, высокий футболист, а не такой растущий вниз лилипут как я! Откуда это? Что он по кувшину молока в себя вливал?.. А потом просил доктора: не говорите Николаичу, что я прибавил в весе? Конечно, причина в другом. Футболист должен быть профессионалом, он принадлежит не себе, а народу. И я своих игроков с ложечки никогда не кормил.

СТРАСТИ ПО АДЖЕМУ И ГОЛУБЬ-КВАРТИРАНТ

— С ложечки не кормили, а вот квартиры и машины выбивали.

— А у меня была система: в каждом новом доме выпрашивал одну-две квартиры. В какой-то новостройке «выбил» сразу четыре! Опытным ребятам обеспечивал трехкомнатные. Но всегда ставил важное условие: заставлял футболистов учиться, чтобы работать с образованными людьми.

— Кто из игроков достался вам тяжелее других?

— Был такой парень Черемисин. Везли его из Нальчика. А оттуда достать человека было сложнее, чем из Москвы. Тем более что футболистом интересовался «Спартак». Но меня очень любили высокопоставленные футбольные чиновники — Валентин Гранаткин и Николай Морозов. Они-то и помогли обтяпать это дельце.

— Нравы у тренеров той эпохи были суровые — наставник «Черноморца» Ахмед Алескеров однажды заставил всю команду окунуть парные придатки в стаканы с холодной водой...

— У меня с Ахмедом Лятифовичем была связана другая история. Приехал я как-то в Одессу, встретили меня как султана. А потом Алескеров вдруг говорит: «Толя, очень хочу взять у вас Аджема». — «Нет проблем, — отвечаю я, — звони. Только у нас сейчас идет тренировка». Набираем номер на базе, просим главного тренера «Таврии» Сергея Шапошникова позвать к телефону Аджема. «Юра, — кричит в трубку Алескеров, — мы с Анатолием Николаевичем обо всем договорились». И дает трубку другому крымчанину, другу Аджема, Владимиру Григорьеву (экс-хавбек «Таврии» и «Черноморца» трагически погиб в Польше в 1993 году. — Прим. М.С.). Тот тоже кричит: «Юра, приезжай в Одессу!» Ладно, думаю, я про себя, я вам такого Аджема покажу, что сто лет кашлять будете. По возвращении в Симферополь подарил футболисту свою служебную «Волгу», и Юрий тут же забыл про Одессу.

— На Аджема охотились и московские клубы...

— Вскоре его забрал в «Торпедо» Иванов. Но я и тут не растерялся. Звоню: «Юра, куда же ты от меня сбежал? Я ведь как раз хотел тебе квартиру оформить!» Аджем говорит: «Дадите жилпощадь в центре города — вернусь». И вот мы с помощником Шапошникова Андреем Бибой идем в горисполком, а там говорят: «Все квартиры в этом доме уже распределены, спросите у начальника квартирного отдела». Мы с Бибой мчимся в этот дом, и я осматриваю все квартиры. Те, где поставлен второй звонок или лежит подстилочка — обжиты. За остальные можно бороться. Вернулся я в квартирный отдел, а там знакомая женщина говорит: «Жилплощадь дали сотрудникам банка, но некоторые жильцы не хотят там жить, сидят с ордерами на руках. Жалуются, что квартиры малогабаритные». Я бегу к мэру: «Алло, вас надувают!» Тот устраивает втык руководителю квартирного отдела и приказывает: «Дай Заяеву одну квартиру!» Через пару дней в нее вселяется Аджем. Я вам честно скажу, по объему выбитой жилплощади я занимаю второе место после первого секретаря ЦК КПУ Владимира Щербицкого.

— Говорят, что вы души не чаете в голубях. Или с голубятнями покончено?

— Отчего же, живут птички у меня в офисе. Не могу я без этих тварей божьих. Однажды шел по базе, смотрю: голубок уставший садится на крышу столовой. Я вышел с кусочком хлебушка, покрошил ему, он спрыгнул, начал клевать. Я его поймал легко и поселил у себя в номере, в ванной. Голуби — это не только птицы мира. Они счастье приносят. Кто знает, может, поэтому я — такой счастливый?..

Михаил СПИВАКОВСКИЙ