Виктор Каневский
«В «Динамо» меня пригласили открыткой»
— Виктор Израилевич, вы — коренной киевлянин. Как часто вспоминаете киевские дворики, улицу Стрелецкую, кельи Софиевки, где жили?
— Да разве можно такое забыть? Воспоминания иногда всплывают неожиданно, сами по себе. Дом, друзья… Это — навсегда в памяти.
— Вы, как говорят, от станка. С 16-ти лет уже трудились на серьезном заводе «Арсенал»…
— Время было сложное, послевоенное. Жили без роскоши. В семье, где было трое детей, работал только отец, мать болела. Поэтому начать работать пришлось рано.
— А что было делать?
— Сначала был гравировщиком, делал различные высечки на знаменитых когда-то фотоаппаратах «Киев» — таких сейчас уже нет. Потом слесарем-сборщиком на том же «Арсенале». Слесарем позже и на «Транссигнале».
— А как же футбол?
— Он был любимой игрой нашего поколения. Мяч гоняли всегда — когда могли и где могли. Вообще росли достаточно спортивными. Я хорошо катался на коньках, играл в волейбол, даже за юношескую сборную столицы выступал. Мой старший брат Александр увлекался водными видами спорта, позже стал тренером сборной Украины по гребле…
Однако, как говорится, мы выбираем, нас выбирают… Наверное, футбол меня выбрал. Начал выступать за взрослую команду «Машиностроитель», куда меня пригласил тренер Лившиц. Это была заводская команда, которая выступала в первенстве города.
— О серьезном уровне не задумывались?
— Задумывался. Уже тогда меня включили в сборную гороно, потом в сборную Украины. Оттуда приглашали и в Москву, в «Торпедо».
— А почему не согласились?
— Я еще совсем мальчиком был — куда мне было переезжать?
— А как в «Динамо» попали? Вы были, кажется, первым киевлянином в послевоенном составе команды?
— Так и было. А приглашение стать динамовцем пришло по почте, кажется, в сентябре 1953-го. Именно тогда и получил открытку за подписью старшего тренера команды Олега Ошенкова с таким предложением.
— Тогда же чуть позже в «Динамо» появились также другие местные футболисты, так называемый киевский набор — Лобановский, Базилевич, Трояновский… Это сложилось случайно или был сознательный выбор, политика руководства команды, которая решила делать ставку именно на киевлян?
— Думаю, второе. Это был правильный курс, от которого не нужно отказываться и сейчас. По-настоящему сражаться за честь команды могут лишь те, для кого она родная.
— Но играли не только киевляне!
— Это не противоречит тому, что я сказал. Тогда действительно пригласили группу игроков еще из Закарпатья. В Киев пришли Сабо, Медвидь, Турянчик. Но они также были воспитанниками украинского футбола! Тогда в команде подобрались сильные исполнители. И все притерлось, стало на свои места.
— Однако с Ошенковым у вас не сразу сложилось. Он, говорят, хотел даже отчислить вас из команды, в армию отправил…
— Я сначала выступал за «дубль», а потом меня, пожалуй, «из-за неперспективности» действительно «отправили» в армейскую команду. Там и выступал. Возможно, на этом моя карьера в «Динамо» и закончилась бы, если бы не случай. Мы играли на первенство между частями, а за игрой наблюдал Ошенков. В том матче мы разгромили соперников со счетом где-то 10:0, а я мячей шесть или и восемь забил. На следующий день ко мне подошел администратор: «Ошенков хочет видеть тебя в команде — поехали». Хочет — так хочет. Заехали домой, я взял свои «праздничные» игровые бутсы (обычно я в кедах играл) и прибыл в расположение команды. А на следующий день «Динамо» с кишиневским «Нистру» (тогда еще «Молдовой») должно было играть. Хорошая, скажу вам, была тогда у молдаван команда, мощная, на ходу. Ошенков собрал «старших» — Зазроева, Грамматикопуло, Комана — и говорит: «Я вам центрального нападающего нашел — завтра будет играть». Так я и начал выступать за основной состав.
— Рабочая закалка, дворовое воспитание помогали освоиться?
— Конечно! Не без этого (смеется).
— Вскоре вы стали лидером киевских атак, много забивали. Наверняка, на вас положили глаз и именитые в то время команды. Соблазняли?
— Неоднократно. Преимущественно — москвичи.
— Рассказывали, что вам квартиру выделили в Москве…
— На самом деле было так. В 1958-м «Динамо» зимой отправились в турне в Египет. А я заболел, поэтому остался дома. Тогда ко мне и подъехали армейцы столицы. «Переговорщиком» был сам Всеволод Бобров. Наобещали многое, в том числе и квартиру. Я даже на смотрины съездил в Москву. Но потом остановился. Я — киевлянин, чего куда-то поеду? Так снова никуда и не поехал.
— В 1960 году (уже при тренере Вячеславе Соловьеве) вы стали капитаном «Динамо». Кстати, тогда капитанов выбирали или назначали?
— Выбирали игроки, тайным голосованием…
— В «Динамо» было много авторитетных футболистов, сборников бывшего Союза. В конце 1950-х, в частности, Юрий Войнов, Виктор Фомин, Владимир Ерохин, Олег Макаров…
— Все они были высококлассными футболистами. Юрий Войнов и на чемпионате мира 1958-го года выступал. Блестящий был игрок. Работоспособный, с отличным ударом…
— Вы с Олегом Макаровым были претендентами на поездку на чемпионат Европы 1960-го, где сборная СССР завоевала золотые награды. Но не поехали. Как думаете, почему Борис Аркадьев не включил вас в окончательный состав команды?
— А мы были среди претендентов? Видите, я не знал. А чего не взял? Он тренер — он и не взял.
«Чемпионат мира — высшее достижение для любого футболиста»
— В 1962-м сборная СССР во второй раз выступала в финальной части чемпионата мира. В состав команды включили и чемпионов страны, динамовцев Сабо, Серебряникова и вас — капитана киевлян и одного из лучших бомбардиров союзного первенства. Как для чемпионов, мало. Почему трех, а не больше? Ведь, скажем, тех же торпедовцев было шестеро…
— Московское руководство — московские футболисты. Тогда вообще в основном только столичных в сборную брали. Но они заслуженно попадали в состав команды, игроками были отличными.
— Как готовились к мундиалю?
— Сначала в Москве на каток ходили. Затем перебрались в Венгрию, где тренировались уже по-настоящему — на футбольном поле.
— Чемпионат мира начинался в конце мая. Для советских футболистов, которые только начинали сезон, рановато. Это сказывалось на вашей готовности?
— Я бы не сказал, что это существенно повлияло на нашу форму. Мы провели несколько контрольных матчей, имели достаточную игровую практику.
— Как встретили в Чили?
— Играли и жили в Арике — крайней точке страны, далее — никуда, берег Тихого океана. Стадион маленький — как у нас в украинских райцентрах. Однако хорошие тренировочные поля, неплохие гостиницы, питание.
— Кухня местная, чилийская?
— Нет, европейская.
— Вы на поле вышли в первом же матче сборной СССР — против югославов. Если честно — ноги не сводило?
— Что вам сказать? Волновался, конечно.
— В ту пору между СССР и Югославией были непростые межгосударственные отношения. Это сказывалось на том, как руководство настраивало вас на игру?
— О политике не говорилось. Побеждать нужно было все равно, безотносительно к ней.
— Расскажите об этом матче.
— Игра была жесткая, настоящая рубка. Возможно, действительно югославы руководствовались не только спортивными мотивами? В первом тайме мы имели незначительное преимущество, но не забили. А во втором даже вдесятером (югославы серьезно травмировали Дубинского) провели два мяча и выиграли.
— Андрей Старостин, один из руководителей сборной СССР на чемпионате, вспоминал, что перед матчем с югославами он больше беспокоился за Каневского, который был дебютантом такого турнира. Но, признался тренер, волновался зря — вы сыграли на высоком уровне.
— Хорошо сыграла вся команда. Я тоже старался.
— Вы приняли участие и во втором поединке сборной — с колумбийцами. Это был странный матч. Выигрывали 4:1 и свели к ничьей, а, говорят, могли и проиграть. Что это было? У вас есть свое объяснение? Возможно, какие-то местные шаманы наколдовали?
— Не знаю как потусторонние игроки, а Яшин в том матче сыграл не в свою игру. Два гола точно на его вратарской совести. И защитники наши действовали не лучшим образом. Еще бы минут с пять — мы больше пропустили бы. У меня нет логических объяснений, почему так произошло.
— Понятно, что у тренеров после этого были претензии к защитникам. Но в следующей игре с уругвайцами на скамью посадили почему-то вас с Михаилом Месхи. Качалин как-то обосновал такое решение?
— Знаю, что в одной из книг Качалин хвалит действия нашего нападения, в том числе и мои, в матче с Колумбией. Впрочем, на следующий матч он действительно вместо меня выставил Мамыкина. Однако я не обижаюсь. Алексей сыграл неплохо, гол забил. Поэтому естественно, что и на следующий матч с чилийцами на поле вышел он, а не я.
— Четвертьфинальный матч сборная СССР хозяевам проиграла — 1:2. И Мамыкин, по общему признанию, действовал неудачно. Не хотелось выйти и помочь команде?
— Ну, выйти я не мог — тогда замен на чемпионатах мира еще не разрешали. А выставили бы в стартовом составе, сыграть мог бы, возможно, и лучше.
— На ваш взгляд, почему в Чили сыграли так, как сыграли?
— Есть мнение, что сборная СССР образца 1962-го года была самой сильной за все годы ее выступлений на чемпионатах мира и Европы. Не буду с этим спорить. Но убежден: мы рано покинули чемпионат, не должны были проигрывать чилийцам. Эх, Лева… (вздыхает).
— В Чили поехали трое киевских динамовцев. Кроме вас, Виктор Серебряников и Йожеф Сабо. Но выступали только вы. Вам не завидовали?
— Завидовали. Но зависть была, думаю, белой. Конечно, им хотелось сыграть на чемпионате. Ребята были замечательными футболистами. Оба — выносливые, упорные, должным образом готовились к матчам. Но сыграли они уже на других чемпионатах мира.
— На чемпионате вы виделись с Пеле. Говорят, в память о той встрече у вас автограф от «короля футбола» остался. Расскажите об этом.
— Вместе с Пеле наблюдали за финальным поединком Бразилия — Чехословакия с трибуны. Он участия в матче не принимал — его сломали те же чехословацкие футболисты еще во время группового турнира. Я воспользовался случаем взять автограф у кумира. Бразилец расписался на моем билете.
— А у советских футболистов Пеле автографы не брал?
— Нет. У него, вероятно, билета не было (смеется).
— Этот чемпионат мира — единственный в вашей биографии. Он стал для вас чем-то особенным, вехой?
— Конечно. Участие в мировом первенстве — высшее достижение любого футболиста. Я — не исключение. Те же, кто принимал участие в двух, трех чемпионатах — это элита футбола. Ведь такое означает, что они — одни из лучших в мире на протяжении восьми, двенадцати лет, они — настоящие звезды.
— После Чили вас в сборную уже не приглашали.
— Сборную возглавил Бесков. У него было свое видение игры, были футболисты, которых он знал лучше, которым доверял. Наверное, я не был из их круга.
«Иногда спорили с Яшиным. преимущественно выигрывал я…»
— Леонид Островский вспоминал, что после того, как Соловьев ушел из команды, авторитетных игроков «Динамо» — вас, Лобановского, Щеголькова, Турянчика, Биба, Сабо, еще кого-то — пригласили в партийное ЦК посоветоваться относительно кандидатуры нового тренера. Были кандидатуры того же Ошенкова, Бескова, Маслова. И игроки выбрали Маслова. Было такое в действительности?
— Такого не было. Нас никто никуда не приглашал и никто ни о чем не спрашивал!
— Значит, легенда…
— Да, легенда…
— Но Маслов все-таки пришел и через некоторое время избавился едва ли не от полкоманды, в том числе и от вас. Обижались или понимали?
— А чего обижаться? Новый тренер имел право на любые изменения в составе команды. Он внедрял собственную концепцию игры. Видимо, она была прогрессивной, ведь «Динамо» с Масловым трижды подряд становилось чемпионом Союза. Это большое достижение на ту пору.
— Вас называли специалистом по Яшину и Маслаченко, которым вы забивали довольно часто. Вы как-то специально готовились к противостоянию с ними, изучали их действия, манеру игры? Или они, знаменитые голкиперы, просто были раздражителем для вас, не менее известного бомбардира?
— Откровенно говоря, мне было без разницы, кому забивать. Забивал и все. И с Яшиным, и с Маслаченко у нас были замечательные дружеские отношения. Иногда, правда, спорили. Однако лишь о том, забью ли и пропустят ли. Скажем, я подходил перед матчем к тому же Яшину и говорил: «Готовься, Лева, сегодня я тебе положу мяч». А он: «Нет, не забьешь!» Преимущественно такой спор выигрывал я. Затем Яшин написал в книге, что больше всех из нападающх он боялся Каневского.
— Наверное, так и было, если сам написал?
— Наверное… Но я не готовился к кому-то из голкиперов отдельно. Удавалось забить — везло мне, не удавалось — им.
— Но учитывают ли нападающие то, против кого приходится действовать, учитывают манеру игры голкипера, его слабые или сильные стороны? Тот, например, далеко выходит из ворот, а этот неуверенно действует на «втором этаже» или, наоборот, внизу?
— Форварды конечно же знают то, как действует тот или иной вратарь. Но на поле во время игры, откровенно говоря, не до этого. Там не до размышлений, приходится играть в зависимости от конкретной ситуации.
— Свои самые красивые голы помните?
— Каждый гол по-своему памятный и важный. Но, конечно, бывают и особенно важные. Таков, пожалуй, гол в ворота куйбышевских «Крыльев Советов» в финале Кубка СССР 1964-го года. Он действительно и победный, и красивый. Мяч отскочил от кого-то из защитников и я, сгруппировавшись и подстроившись под него, пробил слету — вратарь не имел шансов.
— Тренерскую карьеру вы начинали в запорожском «Металлурге». А потом приняли предложение Войнова и еще год как игрок провели в одесском «Черноморце». Чем заманил вас Юрий Николаевич?
— В Запорожье понял, что еще не наигрался. Даже думал ехать в Москву в «Динамо». Одесса перевесила. Не хотел отказывать Войнову, и друзей в Южной Пальмире было много. Выступал в Одессе, правда, всего год. А потом пять лет тренировал харьковский «Металлист», который вывел в первую лигу.
— Это правда, что именно вы предложили переименовать команду, которая тогда называлась «Металлург», в «Металлист»?
— Харьковчане принадлежали к спортивному обществу «Зенит». А это — «оборонка». Решили как-то замаскировать принадлежность команды к промышленности. Тогда я и предложил: а давайте назовем «Металлистом». И традицию какую-то сохраним, и намеки уберем. Так и назвали.
— Вы заслуженный тренер Узбекистана. Звание получили как второй тренер «Пахтакора». Расскажите об этом периоде своей карьеры.
— Заслуженного я, простите за каламбур, заслуженно должен был получить в Украине. Сначала как игрок, ведь много лет был капитаном киевского «Динамо», чемпионом и обладателем Кубка страны, выступал за сборную СССР. Потом как тренер за то, что вывел в первую лигу «Металлист», а впоследствии — «Таврию», с «Днепром» дошел до полуфинала Кубка СССР. Другие получали, а меня почему-то постоянно обходили. А как-то намекнули — все из-за пресловутой пятой графы в паспорте. В Узбекистане она не была, видимо, проблемной.
В Ташкент попал вместе с Соловьевым, с которым подружились еще в киевском «Динамо». Как второй тренер, я отвечал и за подбор игроков. В поисках способных футболистов объездил весь Узбекистан. Тогда в команду пришли Ан, Федоров, Исаков, Хадзипанагис… С этими ребятами «Пахтакор» вышел в высшую лигу. К сожалению, в 1979 году произошла трагедия — основной состав «Пахтакора» погиб в авиакатастрофе…
— Вы тренировали и многих украинских, впоследствии — известных футболистов. В вашей юношеской сборной играл Демьяненко…
— Толя я тренировал еще в Днепропетровске. Он тогда совсем юным был, ветром качало. Телосложение вроде бы и неплохое, а вот ноги слабыми были. Затем, когда в федерации работал, мне поручили готовить украинскую команду на турнир «Переправа» — фактически первенство Союза для игроков до 21-го года. Собрал хорошую компанию: в Сухуми мы тогда первое место завоевали. Приехал ко мне Сучков, говорит: «Лобановский просит порекомендовать кого-то из молодых в «Динамо». Я порекомендовал Михайлова, Кузнецова, Демьяненко. Все потом звездами стали.
«Наш бизнес с Толей Бышовцем в Америке прогорел»
— В 1980 году вас приглашали работать с национальной сборной Алжира. Но вы не поехали. Говорят, из-за какого-то конфликта с украинской федерацией футбола. Не внесете ли бы ясность?
— Никакого конфликта не было! У меня уже и билеты на самолет на 11-е января из Москвы были забронированы. Но 31 декабря Тамара Главак — была такая секретарь киевского горкома партии — зарубила мою поездку. «Никуда не поедешь, сиди дома», — сказали мне. Это переполнило чашу терпения. И я заявил о намерении навсегда уехать из СССР. Что тут поднялось! Чуть ли не врагом народа меня называли. Из партии исключили…
— Существовала версия, что вас не выпускали за границу, потому что вы поработали тренером в днепропетровском «Днепре» — команде «Южмаша» — и могли знать какие-то оборонные секреты. Вы действительно знали, как делать боевые и космические ракеты?
— Вы же понимаете что это — бессмыслица! Привидеться такое могло только в больном воображении! Эх… (Горько вздыхает.)
— После того, как положили партбилет, у вас отобрали и удостоверение мастера спорта?
— Партбилет у меня отобрали в райкоме сразу после исключения из партии. А удостоверение я в спорткомитете отдал.
— А как? Вызвали и говорят — отдай?
— Почти так и было. Я же не мог его по собственной воле сдать? Отдал все.
— Ваше имя поудаляли из всех справочников и даже из книги об истории киевского «Динамо» «Атакующая вершины». Ее автором был киевский журналист Валерий Мирский. Это правда, что вы выросли вместе?
— Мы действительно дружили. Я даже со своей женой, с которой мы вместе более полувека, познакомился у Валерия дома.
— А вам он как объяснил такое «обрезание» истории?
— Я с ним не виделся, поэтому не мог спросить об этом. Но разве это он сделал? Ему, видимо, сказали: или — или. Или убери Каневского, или книжка не выйдет. Тех, кто требовал это, мало назвать дураками. Они просто — безголовые…
— Чувствовали давление? В чем оно проявлялось? За вами следили, вас подслушивали?
— И подслушивали, и следили. Причем не слишком и прячась. Поэтому я даже со старыми знакомыми ограничил общение — не хотел, чтобы у них были неприятности. Некоторые, правда, и так поспешил меня «забыть».
— И много было таких?
— Да Бог им судья — не хочу вспоминать! Из друзей больше всех меня поддерживал Лобановский. Демонстративно приходил в гости, а 1983-го помог с трудоустройством в дочерней команде «Динамо» в Ирпене.
— Некоторое время вы даже строителем подрабатывали?
— А что оставалось? Меня никуда не принимали на работу. А жить нужно же было как-то. Вот и устроился строителем. Дома культуры на Черниговщине строил, в Москве работал.
— Допускаю, что долгожданное разрешение на выезд восприняли с большим облегчением?
— Как вам сказать? Скорее, с надеждой на лучшее.
— Как встретила «Америка-разлучница»?
— Начинать жизнь фактически с чистого листа да еще в чужой стране всегда сложно. Здесь комплекс проблем — и языковых, и профессиональных, и даже мировоззренческих. Прошло достаточно времени, пока адаптировались в Америке. Да ничего, как-то пристроились.
— Говорят, в Америке вы стали «спартаковцем»…
— Я? Нет! Вы, наверное, имеете в виду спортивную школу «Спартакус» в Нью-Йорке, куда меня пригласили тренером детской команды? Я там поработал месяцев с восемь, а затем основал свою, где сейчас занимаются дети эмигрантов.
— Есть среди выходцев из СССР талантливые футболисты?
— Случались. Но это — Америка. Здесь на первом месте — карьера, а спорт все-таки больше для здоровья.
— А как с футболом у младших Каневских?
— Не сложилось. Внуки тренировались, но я же вижу, кто чего стоит. Нет, говорю, займитесь чем-то другим, не ваше это.
— Знаю, что вы занимались организацией футбольных матчей с еще одним известным украинским футболистом, участником чемпионата мира 1970-го года Анатолием Бышовцем.
— Когда Толя с национальной сборной СССР и московским «Динамо» работал, мы устроили коммерческие матчи в Гватемале и Коста-Рике. Должны были играть еще и в Венесуэле, но там началась очередная революция, и мы не поехали. Неудачным получился у нас футбольный бизнес. Можно сказать, что прогорели мы.
— Вы следите за футбольными событиями в Украине, Европе?
— Обязательно! Благо, коммуникации сейчас позволяют это делать. Смотрю все, что транслируется.
— Тогда, конечно, наблюдали и за дебютом сборной Украины на мировом первенстве 2006-го года в Германии. Как оцениваете ее выступление?
— Любую команду, не только сборную, можно оценивать лишь по стабильности ее выступлений. Вспышка, даже яркая, не показатель, она — случай.
— Поддерживаете связи с вашими бывшими партнерами по «Динамо» и сборной СССР?
— Часто общаюсь с Бибой. Вот и вчера Андрей звонил, рассказывал о последних событиях в Украине. Когда приезжал в Украину, встречался с Блохиным, Мунтяном, Сучковым, посетил могилу Лобановского…
— Америка стала домом? По Киеву, Украине не скучаете?
— Домов может быть много, но Родина — одна! Там, где родился и вырос. Я 53 года прожил в Киеве. Знаю каждый его дом, каждый угол этого дома. И это — моя Родина. А Америка — мой дом. Так сложилось.
Юрий БОНДАР, «Украинский футбол»
Это интервью на украинском языке (источник) >>>
Подписывайтесь на Dynamo.kiev.ua в Telegram: @dynamo_kiev_ua! Только самые горячие новости
Читать все комментарии (51)