Виктор СеребряниковЧасть 1 интервью Серебряникова >>>
«ТАК ГДЕ ШАХМАТНАЯ ДОСКА, ВИКТОР ПЕТРОВИЧ?»
— Вы — один из немногих украинских футболистов (кроме вас, еще Владимир Бессонов, Демьяненко и, если учитывать выступления за московское «Торпедо», Леонид Островский) участник трех финальных частей чемпионатов мира. Первым был чилийский в 1962 году. Вас туда позвал Качалин? Как это было?
— По итогам прошедшего сезона, трех киевлян — меня, Сабо и Каневского, включили в список 33-х лучших футболистов страны. В список добавили еще десять лучших, по мнению Качалина, и всех собрали 5 января в Москве. Начались совместные тренировки. Тренировались три раза в день. Точнее — дважды занимались футболом, а вечером ходили в Лужники — на коньки. Некоторым там было трудно. Скажем, Славе Метревели и Мише Месхи — они же ребята южные, где дома те коньки видели? А мне — ничего, я — почти сибиряк (смеется). После Москвы отправились в Венгрию. Жили в Будапеште, откуда автобусом выезжали на матчи. Объездили всю страну. Нагрузки были большие.
Околоспортивные профессоры решили, что футболистам обязательно нужно тренироваться со штангой. От того «железа» у нескольких ребят колени «полетели», были и другие травмы, двоих даже прооперировали. Да и погодные условия не способствовали. Март, ранняя влажная весна, туманы. А у венгров газа не было, они здания обогревали чем-то вроде навоза. Сплюнем на тренировке, а слюна — черная. Из Венгрии поехали в Люксембург, а затем — в Швецию. Там провели контрольный матч между первым и вторым составом команды. После завтрака перед игрой в номер, где я жил, зашел Качалин. Говорит: «Виктор, вижу, что переживаете. Скажи ребятам, что киевляне едут на чемпионат, вы — в числе 22-х».
— Обрадовались?
— Не то слово. Мы счастливы были! Понимали, что в основу, наверное, все-таки не попадаем, зато увидим фиесту мирового футбола!
— Говорят, что советская сборная в Чили могла и не полететь. Что это за история?
— В Америку вылетели из Лиссабона. Летели ночью — так легче, говорят, океан преодолевать. Дорога дальняя — дай думаю, посплю. Проснулся от шума. Молодожены из Бразилии, которые возвращались из свадебного путешествия по Европе, ссорились и вырывали друг у друга спасательный жилет. Глядь я в иллюминатор, а у нашего «Боинга» крыло отвалилось (это потом я узнал, что пилоты одну из турбин «отстрелили»). Паника! Я — в туалет. Закрылся там. Думаю: упадем в океан, а там акулы, откусят ноги, а кому я такой футболист нужен буду? Сейчас, понимаю, смешно, а тогда не до смеха было, именно так и думал. А самолет летит и летит — и все вниз. Наконец, через минут 20 садимся. Приземлились на американской военной базе Санта-Мария. Помню тот полет до мелочей, недаром говорят, что у страха глаза велики.
— Недавно в Москве вышла книга всевозможных шахматных историй Евгения Гика. Среди прочего он рассказывает следующее. На острове Кюрасао, где сборная СССР также останавливалась по дороге в Чили, как раз происходил турнир с участием сильнейших шахматистов планеты — претендентов на мировую корону. Шахматисты, среди которых были, в частности, Бобби Фишер и Михаил Таль, с удовольствием общались с футболистами, а затем оставили автографы на доске, которую прихватил с собой в путешествие Владимир Маслаченко. Гик пишет, что ту доску взял на минутку футболист киевского «Динамо» Виктор Серебряников и заиграл ее… Так где доска, Виктор Петрович?
— Да выдумывает он, этот Гик! (Смеется.) Я тогда чуть ли не самым молодым был в команде, как я мог у ребят что-то украсть? А с Фишером и другими шахматистами того турнира мы действительно встречались. Правда, Фишер досрочно покинул остров. Он был сильным и должен был побеждать, а соперники схитрили. Они договорились между собой, что будут играть под того, кого определили, а уже тот потом поделится призовыми (они же у шахматистов большие). Конечно, победить Фишер при таких раскладах не мог. Такой вот спорт…
— Поселились вы в Арике, городе,который чилийцы называют еще «раскаленным котлом». Действительно было жарко?
— Я в Арике бывал неоднократно. И со сборной, и с московским «Динамо», куда меня включили как-то для «усиления». Футбол там в почете. Его фанатом был владелец местных медных рудников, немец по происхождению. Именно он и построил для своих рабочих стадион, на котором проходили матчи и чемпионата мира. Но там действительно жарко. Неподалеку пустыня и действующий вулкан. А нам до этого в Москве еще и шерстяные «официальные» костюмы сшили, теплые такие, добротные. Мне с Каневским вообще на вырост досталось — на два размера больше, еще и ботинки «с запасом». В этом и ходили, как клоуны, не разрешалось даже рукава закатывать.
— А с кем, кстати, жили?
— С московским армейцем Аликом Шестерневым. Мы были сверстниками, поэтому, наверное, так и поселили — по интересам.
— Тоже — легендарный советский футболист…
— Шестернев был выдающимся мастером, капитаном сборной СССР, настоящим и надежным, как на поле, так и вне его.
— На чемпионате в Чили из трех киевлян сыграл только Каневский — в двух матчах. Вы с Сабо — нет. Были на то причины?
— В Америку прилетели заранее, чтобы акклиматизироваться. Сыграли несколько контрольных матчей. Один из них — с Коста-Рикой. Слабая такая команда, выиграли у них, кажется, 7:0. Но играли против нас, как против врагов каких-то. Володе Маслаченко, вратарю нашему, голову проломили, мне же колено серьезно повредили. Да и было у Качалина, кого ставить на игру.
— Вы имели возможность наблюдать за ходом событий на поле со скамейки запасных, поэтому могли оценивать действия команд, так сказать, взглядом постороннего. В первом матче сборная СССР встретилась с югославами — ожесточенными соперниками еще с Олимпиады-56 и Кубка Европы. Советские футболисты победили 2:0, но ценой травм кучи игроков и тяжелого перелома ноги Эдуарда Дубинского. Помните ход того матча?
— Поединок был очень напряженным. Югославы, конечно, хотели победы. Но тут, как говорится, нашла коса на камень. Мы забиваем, а они не могут. Ну и стали «юги» откровенно фолить. Били всех. Славе Метревели пришлось даже швы на голову накладывать. А в ситуации с Дубинским было так. Югослав отпустил мяч, и Эдуард успел к нему первым, отбил. Соперник не остановился и «въехал» в Дубинского. Травма была тяжелой, нашего просто унесли с поля.
— Эдуард Дубинский начинал играть в Харькове. А каким он был футболистом?
— Настоящим профессионалом, очень квалифицированным защитником. И у него, если бы не травма, могло быть замечательное футбольное будущее. Его же тогда положили в госпиталь, сделали операцию. Прошла она успешно. Домой Дубинского отправили через Францию. Туда он летел в классе люкс, где можно было прилечь. А вот из Парижа доставляли уже нашим Ту-104, который вообще переделан из военного бомбардировщика. Конечно, надлежащих условий для транспортировки травмированного там не было. И во время полета у Дубинского произошло смещение поломанных костей. Пришлось делать повторную операцию. Он потом так и не восстановился, как следует. Очень рано умер. Думаю, обострилась болезнь не в последнюю очередь и из-за переживаний.
— Впрочем вернемся к поединку. Говорят, блестящим был второй гол — от ворот до ворот: Яшин — Нетто — Понедельник — Иванов — и снова Понедельник…
— Атака действительно удалась. Сыграли, как по нотам, прошли, как нож сквозь масло. Команда тогда была сыграна, футболисты хорошо знали друг друга, вместе выступали не один год. Но главное — победили основного соперника в группе.
— В поединке с югославами дебютировал на чемпионате Виктор Каневский. Делился ли он впечатлениями после игры? — Честно скажу, не помню. Но сыграл он неплохо, даже гол мог забить. — Второй матч с колумбийцами, а точнее — его течение и исход, только странным и назовешь. Выигрывали 3:0, затем 4:1, а закончили 4:4. И это в матче с аутсайдерами! Что же произошло?
— Футбол — игра непредсказуемая, в ней случается всякое. Да и какие аутсайдеры на чемпионате мира? Здесь каждый может стать сюрпризом. А у колумбийцев команда веселая была, ребята ушлые, техничные. Вот и вляпались мы в такое тихое болото. — Второй мяч влетел в ворота Яшина прямо с углового, к тому же, низом. Как говорят, олимпийский гол. Пропустили мяч все — Нетто, Чохели и Яшин...
— Нетто стоял на передней штанге. Колумбиец подал низом как-то неуверенно, мяч покатился тихо. Лев Иванович кричит: «Играй!», Игорю послышалось «Играю!», И он пропустил мяч, а тот — в ворота. Смешной гол. — Нетто вспоминал, что после матча в команде вспыхнули споры, взаимные обвинения. И вообще, ничья с Колумбией стала началом неудачи сборной СССР в Чили. Так что, были разборки?
— Конфликт был. Но так почти всегда бывает, когда результат не устраивает, когда теряешь заслуженную, как тебе кажется, победу. Мы же были убеждены, что победим, а тут такое…
— А как реагировало руководство, тренеры? — Ничего не говорили. Мы все равно шли первыми, а впереди были другие матчи. — И все же, в чем, на ваш взгляд, причины провала в матче с колумбийцами? Неудачно сыграла защита или, может, недоработали в нападении? Ведь, как говорят бразильцы, забивайте сколько сможете, а мы все равно забьет больше.
— Команда не настроилась на матч психологически, не ожидала от соперников такого сопротивления. Чего греха таить, неудачно в том матче сыграл и Яшин. Лев Иванович — великий футболист, но у каждого бывают черные дни. Именно таким и стал для него день встречи с колумбийцами. Думаю, накопилась и физическая усталость, перенапряжение. Мы три месяца колесили по миру, зарабатывая в товарищеских матчах деньги на, как нам говорили спортивные функционеры, школьные учебники и развитие детско-юношеского футбола в СССР. Врали, конечно. Вот и получили нагоняй.
— В следующем матче сборная СССР натужно, но победила уругвайцев — 2:1. Позже стали рассказывать пропагандистскую историю о «голе, которого не было». Мол, при счете 1:1 Численко прошел краем, пробил и мяч влетел в дыру под сеткой сбоку. Судья, находился далеко от места происшествия, засчитал взятие ворот. И тогда Нетто, как он сам пишет, подошел к арбитру и заявил, что, мол, советским чужого не надо, что у них своя гордость, и гола не было. Было такое действительно?
— Ох уж эти москвичи!.. Игорь Численко видел, что не попал в ворота. Нетто там и близко не было! И именно Численко подошел к судье и показал на дырку в сетке. Он вообще был очень порядочным, настоящим спортсменом. Его постоянно пытались затереть, отодвинуть. Многие хотят быть благородными за чужой счет.
— А еще Старостин вспоминал, что когда после матча пошел поблагодарить уругвайцев за игру, то в дверях их раздевалке зияла дыра, которую в сердцах за поражение проломил кулаком вратарь Соса. Говорят, уругвайцы рыдали едва ли не всей командой. Вы, наверно, торжествовали, что вышли из группы? — Конечно. Настроение было прекрасным. Но, скажу вам, что лучше бы мы заняли второе место. Ведь в четвертьфинале попали на хозяев, чилийцев. А с хозяевами всегда трудно играть. Да и судьи не были к нам благосклонны, не любили они почему-то коммунистов. — А как команда проводила свободное время? Известен снимок, где вы с партнерами на берегу океана рассматриваете какой-то экзотический улов. Что за рыба? Рыбачили?
— Да — осьминог. Жили в отеле неподалеку океана. Я подружился с местными мальчишками, матрешки им подарил. А они после отлива обычно собирали между камнями всяческую живность. Вот и поймали там маленького осьминога. Принесли, показали как правильно держать — там только одно место есть, отверстие по шеей, за которое можно взяться безопасно. Интересное такое создание. Положишь на серое — становится серым, на красное — красным. Не осьминог, а хамелеон какой-то. Вот мы его и рассматривали. — Но вернемся в Арику. Сборная СССР заняла в группе первое место, а в четвертьфинале встретилась с чилийцами, которым и проиграла 1:2. Расскажите об этом матче.
— Чилийцы отнюдь не были сильнее тех же югославов или уругвайцев, даже слабее. И наша команда превосходила их. Дважды в перекладину попал Месхи, один раз Понедельник. Соперники повели в счете со штрафного, но потом Численко сравнял счет. И почти сразу мы снова пропустили. Замешкался Валенин Иванов, у него «украли» мяч, и Рохас метров с 25-ти сильно пробил. Яшин был закрыт игроками, поэтому среагировать не успел. Произошло это в середине первого тайма, и времени, чтоб отыграться, было достаточно. Наша команда постоянно атаковала, но хозяева «закрылись» и удержали победу. На стороне чилийцев был, как я уже говорил, и судья, свистел только в одну сторону — в пользу чилийцев.
— После возвращения домой назывались разные причины поражения советской команды: климат, неудачная игра Яшина… Позже Валентин Иванов обвинил в провале на чемпионате Гавриила Качалина. Тот, мол, жил старым багажом — все давно играли по «бразильской системе», а сборная СССР приехала на чемпионат с пятью форвардами — двумя крайними, двумя инсайдами и одним центральным. Так, мол, играли еще на Олимпиаде 1956 года…
— На самом деле, Гавриил Дмитриевич был горячим сторонником «бразильской системы», он буквально бредил ею. Однако одна вещь исповедовать систему игры, а другое — иметь исполнителей, которые могли бы реализовать ее на практике. У нас не было нужных футболистов, поэтому игру своей команды Качалин строил из того, что было. А когда появились исполнители, Качалин с радостью перешел на «бразильские» рельсы. Так мы играли даже на чемпионате 1970 года в Мексике, когда мир давно уже, правда, действовал по-другому…
— А каким был Качалин?
— Очень интеллигентным и порядочным. Прекрасно понимал футбол. В советском футболе он достиг вершин, у него было чему учиться.
— Об учебе. Это правда, что именно в Чили вы подсмотрели удар, который затем вошел в футбольные пособия как «дуга Серебряникова»?
— Этот удар я действительно заметил в Южной Америке. Там футболисты мастера на всевозможные технические штуки. «Моим» ударом забили Яшину, когда мы играли с чилийцами. В наши ворота назначили штрафной слева. Лев Иванович поставил «стенку». Скорее для порядка, потому что с того места, откуда должны пробивать, казалось, невозможно было забить — далеко, да еще и угол острый. Пожалуй, это немного расслабило Яшина. А левый крайний чилийцев Леонель Санчес подкрутил мяч, и тот, минуя защитников по какой-то немыслимой траектории, влетел в сетку. Все только ахнули! Нечто подобное создал и другой чилиец Хорхе Торо, который со штрафного так же забил бразильцам.
Я стал анализировать, почему выходят такие удары. И докумекал, что чилийцы по-особенному ставили мяч — ниппелем вниз, а это при определенной силе и месте удара заставляло мяч менять траекторию в полете. Начал экспериментировать. Оставался после тренировок и отрабатывал удар. Затем усовершенствовал его — мяч у меня стал вертеться сразу в двух плоскостях — горизонтальной и вертикальной. Это сложный и достаточно болезненный для ноги удар — иногда и колено «вылетало». Но когда выполнял его правильно, то шансов у соперников почти не оставалось. В итоге я много забил «дугой».
— Ваших ударов побаивались все вратари. Даже легендарный Яшин. Анзор Кавазашвили — бывший голкипер московского «Спартака» и один из самых надежных вратарей СССР — рассказывал, что по ночам не спал перед матчами с динамовцами Киева из-за ваших ударов. А потом, хвастался, что разгадал их. И это помогло ему, когда вы встретились осенью 1969 года фактически за золотые награды чемпионата в Киеве.
— Не разгадал он ничего! Тогда в Киеве сильный дождь был, мяч влажный, тяжелый. Я дважды выполнял удары, однако не смог закрутить мяч. Было бы суше, никуда Анзор не делся бы — доставал бы мяч из сетки. Видимо, нужно было бить тогда с прямого.
«В ГЛАЗАХ МОСКВЫ МЫ ВСЕГДА БЫЛИ МАЛОРОССАМИ»
— Некоторое время после Чили вас не было в сборной. Ходили слухи, что из-за конфликта с ее новым тренером Константином Бесковым.
— Недоразумения с ним были. Не только у меня. Он, скажем, недолюбливал кавказцев… Но разве кавказцы в этом виноваты?
— Но вы же не кавказец, а вроде как даже казак…
— Я защищал ребят. Как-то на общем собрании команды Бесков стал кричать на Мишу Месхи, Славу Метревели и Гиви Чохели. Вы, мол, никто, ничего не стоите. Я заступился: «За что оскорбляете ребят? Они — заслуженные мастера, чемпионы Европы, их уважать надо». Или если москвич, то можно оскорблять? Бескову это о-о-очень не понравилось.
Или другой эпизод. Играли мы с итальянцами на Кубок Европы в Риме. Домой решили возвращаться через Прагу — так дешевле было. Уже там за обедом ребята спрашивают Бескова: «Константин Иванович, а можно мы чешского пива попробуем?» — «Пожалуйста, — говорит, — пейте». Всем принесли по кружке. А я пива не пил, не разбирался в нем. Отдал свою кружку Вите Шустикову, а сам будто в туалет. Нашел бар, взял там себе 150 граммов сливовицы, выпил и, будто ничего не произошло, вернулся ко всем.
А позже Бесков созывает команду и говорит: «Вы нарушили режим, лишаетесь премии. Кроме Серебряникова, он один из вас профессионал». Сам же разрешил выпить пива! Такая вот провокация. Тогда я признался: «Я тоже грешен, тоже пил. С ребятами я». Словом, не сложилось у нас с Бесковым.
— В отборочных матчах чемпионата мира-66 сборную возглавлял уже Николай Морозов. Однако вы участия в тех матчах не принимали, а появились в сборной уже в товарищеских встречах после отбора. Неужели Николай Морозов не доверял?
— Нет, он ко мне нормально относился. На сборы вызвал. Но на игру почему-то не ставил. Я был лучший в мире запасной. Но не обижался. При Морозове в команды хорошие поездки были, ребята уважали его за это.
Перед товарищеским матчем со сборной Чехословакии Морозов говорит: «Виктор, ты готов выйти против Масопуста?»
— О, знаменитый футболист был! Серебряный призер чемпионата мира 1962-го…
— «А что нужно делать» — спрашиваю. «Чтобы его на поле видно не было». Фактически меня выпускали «на размен». Масопуст много двигался, перемещался по полю, но и я не отступал, не давал ему продохнуть. Словом, «съел» я чеха. Да и вообще мы хорошо сыграли — выиграли 2:1, оба мяча тогда Толя Банишевский провел.
— А матч с бельгийцами в Брюсселе помните? Вы тогда победный гол забили, а «Франс футбол» отметил вас за активность и мобильность.
— После Праги чувствовал себя не очень. Но на бельгийцев настроился. Да и погода была «моя» — мелкий дождь. Любил играть, когда трава немного влажная. Нападающий тогда получает определенную техническую фору. «Качнул» немного защитника, и он уже твой, проходишь его. Тоже своеобразный футбольный секрет. А мяч я тогда хороший забил: сместился с края в центр, затем с правой ноги пробил в дальний угол. Вратарь прыгнул, но достать не смог. Знаете, все голы, которые забивал, приносили такое удовольствие. Здесь получилось все, как задумал, как по чертежу.
— А вообще, как вы относились к публикациям о себе — разным и не всегда добрым?
— Не придавал и не придаю им значения. Мне все равно, что обо мне пишут. Мой друг Миша Месхи сказал как-то, что нет разницы, как о тебе пишут, главное, чтобы писали. Пишут — значит жив и помнят. Когда перестанут писать — вот тогда действительно плохо.
— В Англию поехало много киевлян — вы, Поркуян, Островский, Сабо, Банников. Целая команда. Держались вкупе?
— В сборной Морозов пресекал любую групповщину. Как, кстати, и Маслов в «Динамо». Для них главное было не откуда-нибудь ты родом, а на что способен на поле как футболист. Так мы и держались.
— Это правда, что Поркуяна с Островским включили в команду в последнюю минуту, и они буквально догоняли команду, которая уже отправилась в Англию?
— Было. Готовились в Швеции. А в Союзе начался чемпионат — без сборников. Киевское «Динамо» сильно тогда начало, громило всех. Здорово играл Леша Островский, Поркуян засветился. А в сборной два места было под их амплуа. Вот их и дозаявили.
— Говорят, на островах вас поселили в каком-то замке, который выбрал для сборной сам Гранаткин.
— Нет. Поселили нас в Дареме, неподалеку от Сандерленда, в каком-то техническом колледже. Чуть ниже — метров пятьсот — в таком же колледже, правда, сельскохозяйственном, итальянцы жили.
— Соперниками сборной СССР в групповом турнире были команды КНДР, Италии и Чили. Какие были прогнозы на старте?
— Откровенно говоря, не занимались прогнозами. Были готовы к борьбе, и соперники были под силу.
— Вы вышли на поле только в третьем матче с чилийцами, после двух побед сборной над корейцами — 3:0 и итальянцами — 1:0. Почему не играли, ведь были, судя по всему, в неплохой форме?
— Я готовился к первой игре, и Морозов, знаю, рассчитывал на меня. Накануне Яшин говорит: «Пошли, побьешь мне немного». Лев Иванович любил перед матчами хорошо размяться в воротах. Бью, а колено у меня — щелк и заклинило. Второй чемпионат мира и снова травма! Пришел в номер, переживаю. На зарядку вышли, а у меня колено опухло. Подошел к Морозову: «Не могу играть». «Что случилось?» Поднимаю штанину, показываю. Морозов подзывает Воронина: «Готовься, Валера, будешь играть ты». А тот в шутку мне: «Спасибо тебе, услужил». А запасные вечером к мэру на прием ездили, ну и выпили там немного (об этом сейчас можно сказать). Но сыграл Воронин с корейцами, а затем и с итальянцами, здорово. А перед матчем с чилийцами я попросил Морозова выпустить меня на поле, пообещал, что не подведу.
— Матч с чилийцами не имел турнирного значения для сборной СССР. Но именно им сборная СССР проиграла на предыдущем чемпионате в четвертьфинале. Это как-то сказалось на подготовке к игре, настроении в команде, тренерских установках?
— Нет. Это был новый турнир, и сборные тоже были новые.
— В матче с чилийцами впервые вышел на поле и Поркуян: забил два мяча, которые стали победными. Отличный дебют.
— О Поркуяне, дай Бог ему здоровья, говорили что он — счастливчик. В этом есть, пожалуй, какая-то правда. Но забивал же мячи не кто-то, а сам Валера! И голы его случайными не назовешь. У него было чувство удачи, свои возможности на чемпионате он использовал на все сто.
— Четвертьфинал, в котором советская сборная победила венгров 2:1, вы снова пропустили.
— В матче с чилийцами сил не жалел, старался не подвести партнеров и тренера. И, вероятно, перестарался — колено снова напомнило о себе.
— Не играли вы и в полуфинале против немцев. Но остановимся на этом матче подробнее. Говорят, он был чрезвычайно грубым?
— Жесткий был футбол, я бы даже сказал — жестокий. У нас и так полкоманды травмированных, а тут еще и немцы, привыкли играть «на силу». Соперники навязали нашей команде атлетическую борьбу. Частые столкновения, фолы, на которые судья-итальянец просто закрывал глаза. В итоге не выдержали нервы у Численко, он поддался на провокацию, и его удалили с поля. А выиграть у немцев вдесятером было, убежден, невозможно. Хотя наши старались, боролись до последнего.
— А как вам молодой Беккенбауэр? Писали, что он буквально охотился на Йожефа Сабо.
— Немец хорошо играл. Подключался здорово, мяч забил. А то, что именно Беккенбауэр Сабо сломал, так это Йожеф себе рекламу делает. Там другой немец — Шнеллингер — в него «въехал».
— Позже подсчитали, что из пяти удалений на чемпионате — четыре пришлись именно на непосредственных соперников сборной Германии. Немцы специально провоцировали?
— Они выполняли свою работу, играли на результат. Как, кстати, и их спонсор — фирма «Адидас», которая делала все, чтобы ее «рекламоносители» попали в финал. Понимайте меня, как хотите.
— В матче за третье место против португальцев вы вышли на замену. Какая была установка на игру?
— После выхода в полуфинал наше руководство, видимо, решило, что сборная свою задачу на чемпионате выполнила. Все как-то успокоились. В частности, и Николай Морозов. Команда это чувствовала.
— В том матче играл знаменитый Эйсебио, один из лучших форвардов мира и бомбардиров чемпионата в Англии. К нему было особое внимание? Как собирались нейтрализовать его?
— Эйсебио — хороший футболист. Но для него нужно пространство. Поэтому решили сыграть максимально плотно, не дать ему продохнуть. У нас были игроки, которые знали и умели действовать персонально. Эйсебио нейтрализовали, с игры он так и не забил.
— Эйсебио «закрыли», а вот с высоким Торресом не справились. Да еще и сами помогли португальцам. Странным выглядит уже то, что опекуном почти двухметрового португальца поставили не такого уж и высокого Хурцилаву — всего 175 сантиметров. Это же запрограммированный проигрыш в борьбе за верховые мячи…
— Тут без комментариев.
— А как объясните то, что Хурцилава остановил мяч в своей штрафной рукой, когда тот очевидно выходил за пределы поля?
— Это — странный момент. Эйсебио, Торрес забить не могут, а тут Хурцилава — нате вам! Никакой угрозы воротам не было, можно спокойно выбить головой, а он ловит мяч руками! «Вах-вах-вах! — говорит. — Как же я ошибся?» А кто тебя знает, как, когда ничего не угрожало?
— Почему тогда посадили на скамейку запасных Поркуяна, который забивал во всех матчах и был на подъеме? Может, был какой-то общий коварный план, согласно которому сборная СССР должна была уступить?
— Вариантов может быть много, здесь вы заходите с другой стороны. Но если не поймал, значит — не поймал. Возможно, кто-то и взял деньги. Возможно. Лично я ничего не брал.
— После чемпионата делили медали, которых было всего 11. Дали тому же Хурцилаве, Сабо. А Поркуяну, который стал лучшим бомбардиром в советской команде, забив четыре гола, не дали. Справедливо?
— Жетоны Москва делила. А Москва она и есть Москва.
— Тема чествований за достижения всегда имела несколько субъективный вкус. Тому же Валерию Поркуяну и Леониду Островскому заслуженные звания, извините за тавтологию, заслуженных мастеров дали аж в 1991 году, да и то благодаря ходатайству Виктора Банникова, который возглавлял тогда украинскую федерацию футбола…
— В глазах Москвы мы всегда были малороссами, второсортными. Нами, как там считали, можно было пренебрегать. Однако и мы относились к ним соответственно! Так всегда было.
Я легко относился к почестям. Вот и недавно, на 20-летие ФФУ меня наградили, спасибо, орденом. А Бибе Андрею медаль дали. Не знаю, по какому принципу решали. Хотя Биба в 1966 году лучшим футболистом СССР стал. Правда, лучшие тогда в Англии в основном выступали…
— Ваш брат Александр вспоминал, что дома вы рассказывали о завершающем банкете, который для участников английского чемпионата устроили организаторы. Об огромном торте, изготовленном в форме настоящего футбольного поля — с зеленой травой, воротами, с шоколадным мячом посередине, государственными флагами четверки лучших команд. Досталось попробовать?
— К сожалению, не досталось. Другие были находчивее.
— Тогда могли выступить лучше?
— Команда у нас очень приличная была. Но многое в таких турнирах зависит от судей. Возьмите того же нашего Тофика Бахрамова, который на линии финал судил, когда англичане немцев победили. Тогда мяч попал в перекладину, ударился в линию ворот и вылетел в поле. А бакинец в центр показал, мол, гол был. Вы думаете, ему просто так «Золотой свисток» лучшего арбитра чемпионата дали? Он другом президента ФИФА, кстати, англичанина, Роуза был, черную икру ему постоянно возил. Так что делайте выводы.
«КОММУНИСТ СИКЕЙРОС ЖИЛ В МЕКСИКЕ НЕ ХУЖЕ ПРЕЗИДЕНТА»
— Новый отборочный цикл чемпионатов мира чем-то напоминал предыдущий. Опять сменился тренер — к рулю сборной пришел ваш старый знакомый Качалин. И традиционно для себя отправился с командой на сборы в Южную Америку, куда взял Мунтяна, Хмельницкого и Бышовца. А вас не взял. Почему?
— «Динамо» тогда впервые в США поехало. Поэтому решили сборников из команды не забирать. С национальной сборной мы пересеклись уже в Нью-Йорке, на приеме в ООН. Как известно, СССР и Украина были соучредителями Организации Объединенных Наций, так что встречались мы, так сказать, на межгосударственном уровне (улыбается).
— Увидели вас болельщики на поле в составе сборной только 31 августа в товарищеском матче с поляками, который закончился вничью. А в первом отборочном поединке с Северной Ирландией в Белфасте 10-го сентября 1969 года вы снова не играли, хотя и были в запасе. Там тоже была нулевая ничья и, как утверждают очевидцы, если бы не вратарь Рудаков, то могли и проиграть. По возвращении Качалин сделал коррективы в составе команды. Говорят, советовался по организации игры с игроками. Поэтому из команды ушли Галимзян Хусаинов и Слава Метревели, а вернулся, скажем, Анатолий Бышовец. Что можете рассказать о тех событиях и знаете ли о них?
— Со мной Качалин точно не советовался. Я зол был на него. Зачем меня вызывать на ответственный матч и не ставить на игру? Мы тогда едва отскочили с ирландцами. А я ему говорил, что нельзя двух наших полузащитников выставлять против их четырех. Как двое справятся с четырьмя? Но разве его убедишь?
— Уже в новом составе советская сборная испытала силы в товарищеском матче с югославами и победила их в Белграде 3:1. А потом был первый в Киеве и второй отборочный матч сборной. На поле 15 октября вышло четверо киевских динамовцев и среди них вы. Матч, как писала пресса, был тяжелым. Перед перерывом забил Мунтян, но потом турки «связали» игру. И тут инициативу взяла в свои руки полузащита. Не удержусь от цитаты. Вот что писал об этом в еженедельнике «Футбол-Хоккей» Геннадий Радчук: «Восстановил футбольный порядок мастерский удар Серебряникова. В своем стиле он направил мяч по дуге, под перекладину, и только чудом, срикошетив от перекладины, мяч сразу не оказался в сетке. Подоспел Нодия — 2:0. Даже не заметив, кто переадресовал мяч с правого фланга, можно было бы узнать игрока по почерку. Гол этот записали на счет форварда, но процентов 80 — это заслуга Серебряникова». Так?
— Наверное, если пишут. Нодия тогда профессионально действовал. Такие ситуации случаются не так уж редко. Помню, играли мы в Вене с «Аустрией». Я выполнял штрафной. Мяч тогда тоже угодил в перекладину, ударился за линией ворот и отскочил в поле. А на добивании был Толя Боговик, наш полузащитник. Вместо того, чтобы дослать мяч в сетку, так сказать, наверняка, он поднял руки и побежал к центру поля. А судья взял и не зафиксировал взятие ворот…
— А почему с турками играли, собственно, в Киеве?
— Киевлян в сборной было много. Надеялись на поддержку трибун.
— Решающим в отборе для сборной СССР стал ответный матч с североирландцами в Москве. Сборная СССР победила 2:0, а мячи забили Нодия и Бышовец. Вы были причастны к каждому из этих голов. Расскажите как это было.
— Первый гол забили после розыгрыша стандарта. В штрафной собралось немало игроков, поэтому решил пробивать сильнее низом — с надеждой на рикошет. Так оно почти и случилось. Мяч отскочил от защитников на Нодия, тбилисец и открыл счет. Когда забивали второй раз, я прошел краем и увидел, что Бышовец набегает в штрафную. Постарался, чтобы моя передача была точной, а Толя не ошибся.
— В заключительном матче снова победили турок — теперь в Стамбуле — 3:1. И снова вы «подносили снаряды». Именно с вашей передачи на 34-й минуте Хмельницкий вторично вывел сборную СССР вперед и счет стал 2:1. Такое впечатление, что у вас открылось второе футбольное дыхание…
— Мне было 29 — пора футбольной мудрости. Возраст, когда понимаешь, что нужно делать, куда бежать и стоит ли вообще туда бежать. Этакий футбольный «волк», у которого еще есть силы, но есть и понимание мира. Да и травмы, слава Богу, обходили.
— На этот раз вы провели в сборной, так сказать, полноценный подготовительный период. Опять зимой сборная ездила в «родную» для Качалина Южную Америку, где сыграла несколько контрольных матчей. Один из них — со сборной Сальвадора, в котором вы с Анатолием Пузачем отличились по одному разу. Помните?
— Играли на Национальном стадионе «Флор Бланка». Уже знали, что жребий выбрал сборную Сальвадора нашим соперником и на мундиале. Поэтому постарались, чтобы они поняли, кто есть кто. Да и объективно мы были сильнее. Кстати, следующим нашим соперником в американском турне тоже была команда из нашей группы на чемпионате мира — сборная Мексики. С ней мы сыграли вничью — 0:0.
— В заявку на чемпионат не включили вашего одноклубника Евгения Рудакова, удачно отыгравшего весь отборочный турнир. Это была серьезная потеря для команды?
— Женя тогда по игре был на голову выше всех голкиперов Союза. А из Кавазашвили какой вратарь — метр с кепкой… Думаю, в Мексике Рудаков сыграл бы надежнее его.
— Где жили в Мексике? Газеты писали, что ваши соперники в группе — бельгийцы — были очень недовольны условиями проживания и даже пригрозили хозяевам, что покинут чемпионат, если те не учтут все их пожелания. Вас все устраивало?
— А кто нас спрашивал? Кто-то там поехал из Спорткомитета, с кем-то там договорился, вот и жили, где скажут. Чиновники не о нас думали, а о своем кармане.
Поселили нас в Мехико напротив галереи знаменитого мексиканского художника-коммуниста Сикейроса. Он пригласил нас в гости. Показал свой дом. Кегельбан, бильярдная своя… Он там лучше, пожалуй, жил, чем их президент.
— Чем угощал?
— Шашлыком.
— А из спиртного?
— Ну, было что-то местное.
— Употребляли?
— Некоторые себе позволили. Я — нет.
— Из-за жары, наверное?
— Нет. Но было жарко. Видимо, чтобы сэкономить на пребывании, нас поселили в комнатах без кондиционеров. Удушье, спать невозможно. Ночью выносили матрасы во двор, там под простынями и спали. Проклинали руководителей на чем свет стоит. Это ж надо: проехали всю Южную Америку вдоль и поперек (кроме, пожалуй, Парагвая), зарабатывая деньги, а на нормальные условия для команды не хватило!
— А в Мексике вы с кем жили?
— С Хмельницким. Мы с ним везде были вместе.
— Советская команда вместе с мексиканцами открывала чемпионат. Что это был за кубок, который Альберт Шестернев представил президенту Мексики от имени команды? Затем шутили, что теперь тот должен отблагодарить и вручить взамен сборной СССР «Золотую богиню».
— Кубок Федерации футбола СССР. Если бы шутки сбывались, мы бы сто таких кубков подарили.
— Вы сыграли с мексиканцами первый тайм, а потом вас заменил Анатолий Пузач. Не клеилось в нападении?
— Мы должны были их обыгрывать, имели преимущество. А забить не могли. Вот тренеры и решили ввести свежие силы.
— А знаете, что ваша замена стала исторической? Ведь вы стали первым из советских футболистов, которого заменили на чемпионатах? И вообще — это первая замена на всех чемпионатах мира.
— Видите, я даже и не знал. Хоть так попал в историю.
— Как вообще игралось в высокогорье? Анзор Кавазашвили рассказывал, что там даже мяч летит не так — быстрее и дальше. Ему все время приходилось делать поправку на это.
— Можно грубо скажу? Плохом танцору, сами знаете, что мешает. Все, что Анзор сказал, сказки венского леса.
— Второй матч группового турнира против команды Бельгии вы провели на скамейке запасных. В том матче блестяще действовали ваши одноклубники Хмельницкий и Бышовец, которые забили три из четырех мячей сборной СССР.
— Да, уверенно победили. Красивым был первый гол Бышовца. Он с левой ноги почти не бил, а тут как даст — и в «девятку»! И Хмельницкий красиво головой забил. Бельгийцы ответили лишь одним, и то уже под занавес.
— В следующем матче, 1 июня с сальвадорцами, киевляне снова были одними из лучших в советской сборной, которая победила 2:0. Оба мяча с передач Мунтяна забил Бышовец, играли в том матче и вы…
— Все киевляне играли, только Толю Пузача во втором тайме заменили. Сальвадорцы не очень сопротивлялись — они уже паковали вещи домой. А вот нам победа была нужна. Мы ее в конце концов и добились.
— Сборные СССР и Мексики набрали в групповом турнире одинаковое количество очков, одинаковой была и разница забитых и пропущенных мячей. Кто должен был остаться для продолжения борьбы в Мехико, а кто поехать в другой город, решал жребий. Тянуть его команда делегировала Поркуяна. Это — легендарная уже история. Расскажите о ней.
— Поркуян в Мексике не играл. Но когда решали, кто от игроков команды тянуть жребий, Старостин сказал: «Гавриил (он так Качалина называл), пошли фартового». Поркуяна после успешного дебюта на чемпионате мира в Англии так и величали. И действительно. Поехал Валера и вытащил нам первый номер. Это значило, що мы остаемся играть в Мехико.
— Какова была тренерская установка на матч с уругвайцами?
— Сначала Качалин сказал, что я буду играть. А потом взял и поставил Асатиани, которого знал по тбилисскому «Динамо». Это была ошибка. У нас с Мунтяном наигранная связка была, а он ее нарушил. В конце концов Асатиани пришлось заменить, но было поздно. У уругвайцев в полузащите было пять игроков, а у нас опять двое. Это, думаю, повлияло на исход игры.
— Матч завершился вничью, и впервые на чемпионате сборной СССР пришлось играть дополнительное время. Советская команда уступила 0:1. Но гол пропустила после ошибки судьи. Помните, как это произошло?
— Мяч то ли вышел, то ли ни вышел за линию наших ворот. Защитник Афонин решил, что вышел, и прекратил борьбу. А уругвайцы — нет. Подача на Еспарраго — и гол. Правда, и Кавазашвили недоиграл эпизод до конца — стоял как вкопанный.
— После матча сборная СССР опротестовала результат поединка. По этому поводу ночью собирался даже оргкомитет чемпионата, но протест не удовлетворили. Президент ФИФА Стэнли Роуз предположил возможность подкупа судей, была создана даже специальная комиссия по изучению подозрительных результатов. Вы тоже предполагаете, что на результат матча мог повлиять, так сказать, посторонний фактор? Ведь перед тем, как судья матча голландец ван Ривенс «не заметил» нарушения правил уругвайцами, он не засчитал и гол Анатолия Бышовца.
— Роуз «предполагает»… Дипломат-осьминог он! Кто и кого наказал в итоге? Поговорили и разъехались. Бандитская кухня, рука руку моет…
— После чемпионата сборная вновь собралась уже в октябре под руководством новых тренеров — Николаева и Парамонова. Но без многих игроков. Завершили карьеру в сборной и вы. Оглядываясь, что самое памятное, самое яркое из тех «сборных» времен?
— Одна горечь. Первый чемпионат мира — травма. Второй — травма. Готовлюсь-готовлюсь, все вроде хорошо идет, и на тебе. Как Божья кара какая-то. А мог ведь выступить удачнее!
«ПРОФЕССИОНАЛ НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ДОВОЛЕН СОБОЙ»
— Много разговоров вокруг использования спортсменами стимуляторов. Последние разоблачения касаются, в частности, и советских спортсменов, которых якобы заставляли принимать важные для результатов, но вредные для здоровья препараты. Футболисты — не исключение?
— Нам постоянно давали какие-то лекарства. Ведь без травм не обходилось, и нагрузки были значительными — организму нужно было восстанавливаться. А то, о чем, вероятно, идет речь, — допинг, тоже было. Врачи предлагали особые таблетки без названия, которые разрабатывали в московском ЦНИИФК — Центральном научно-исследовательском институте физической культуры. Тогда это было из разряда государственных тайн. Но можно было отказаться. Я только раз попробовал действие такой таблетки, но понял, что мне этого не нужно, поэтому больше не употреблял. Меня каждый раз пытались подсунуть на допинг-контроль, если его проводили, зная, что я «чистый». Но не помню, чтобы кто-то из футболистов сборной СССР попадался на запрещенном.
— А как насчет «всевидящего ока» КГБ? В ваши годы без него не обходилась ни одна поездка спортсменов за границу. За вами также следили?
— Зачастую роль кагебистов драматизируют. А они, в основном, были вполне приличные и адекватные люди. С нами постоянно по двое ездили. Просили, чтоб мы были достойным высокого звания советского гражданина, повсеместно демонстрировали преимущества социализма и коммунистического воспитания. Скажем, чтоб не пили. Если посидели где-то в ресторане, то чтобы непременно рассчитались.
— И что, не подводили «кураторов»?
— Да всякое бывало. Однажды в Париже один член команды провел время с проституткой. А потом думает: она шлюха, так чего с ней рассчитываться? И не заплатил за услуги. А там проституция «в законе»! Жрица любви — в полицию, а та и взяла нарушителя под стражу. Мало того, что арестовали, еще и обнаружили при обыске две тысячи незадекларированных долларов. Лучше бы он рассчитался ими с той проституткой! Скандал, словом. Пришлось разбираться при участии посольства. Слава Богу, удалось погасить. Но это был, скажу вам, урок для всей команды.
«Нарушал», признаюсь, и я. Покупал за рубежом запрещенную у нас литературу — Солженицына, Аллилуеву, Пастернака… Прятал где-то среди формы и перевозил. У меня вообще хорошая библиотека, я, как говорят, книголюб.
— С «Динамо» прощались без печали?
— А я после себя смену оставил. Мне Дед говорил: «Все когда-то уйдем. Поэтому думай, кто будет играть после тебя». Я ему: «Володя Веремеев». Маслов не подпускал его к основе. Мол, физически не готов. Но не все физические кондиции решают. У Веремеева светлая голова: он мог отдать пас туда, куда нужно, метров на 30-35. А это для полузащитника много значит. Однажды поехали мы на игру с «Пахтакором» в Ташкент. А Маслов не поехал — у него случилось несчастье, сын попал в аварию. Я и говорю нашему втором тренеру: «Пусть Веремеев сыграет». Тот: «Но Маслов против». — «Решает пока не он, а вы. И кто, — добавляю — в 50-градусную жару лучше сыграет — я, ветеран, или молодой?» Так Володя и вышел тогда в составе на весь матч. Сыграл очень прилично, а впоследствии и закрепился в основе.
— Вам пришлось выступать в одной команде с выдающимися игроками своего времени. Какими они были? Кого из них вы могли бы выделить как действительно выдающегося?
— Прежде всего Лев Иванович Яшин. Мы с ним не только в сборной играли, но и за московское «Динамо».
— Как это?
— Да там такая история. Поехали москвичи после завершения сезона в коммерческую поездку той же Южной Америке. Один матч проиграли, а один еле-еле вничью свели. Вот и решило центральное динамовское руководство срочно усилить команду. Ну и призвали под московские знамена одноклубников: меня с Витей Банниковым из Киева, Месхи с Метревели из Тбилиси. Тяжелая была поездка, много тогда матчей сыграли. Во время турне мы с Яшиным жили вместе. Он сам меня выбрал. Говорит: «С хохлом поселяйте, с Серебряниковым».
Лев Иванович очень простым человеком был. Никогда не возвеличивался, не зазнавался. Много помогал ребятам. В жизни всякое случается, и если требовалось, Яшин шел и просил других. Он был блестящим, непревзойденным вратарем, тонким психологом. Имел и свои уловочки. Приведу такой пример. В 1963-м играли ответный матч 1/8 финала Кубка Европы со сборной Италии в Риме. Счет ничейный — 1:1, и тут в наши ворота назначают пенальти. Бить собрался Маццола, легенда «Интера». Итальянские болельщики, думаю, уже приготовились к торжеству. Но они не знали, с кем имеют дело. Лев Иванович занял место поближе к одной штанге. Маццола, видно, думает: «Ага, это он неспроста открыл один из углов, думает, что поддамся искушению и пробью туда, а он там и накроет. Буду бить в защищенный угол!» И пробил туда, где стоял Лев Иванович. А Яшин и не собирался никуда далеко прыгать — мяч взял и «спасибо» не сказал. Переиграл, словом, Маццолу.
Уважал я Валеру Воронина и Игоря Численко — очень порядочные люди были. Их настраивали против нас, против Украины. Они были профессионалами, понимали, что мы — сильнее.
— А кто прежде всего вспоминается из зарубежных звезд?
— Итальянец Факетти. Он дружил с Игорем Численко. Как-то после матча сборных в Москве Факетти напросился к Численко домой — посмотреть, как живет советская футбольная «звезда». После банкета поехали втроем к Игорю (тогда Численко уже разведен был). Факетти посмотрел, прилег на кровать, задумался, а потом, раскинув руки, смеется: «Я — Факетти, ты — Численко, мы — футболисты, играем за сборные. Ты у меня дома был — видел, как я живу. А ты как живешь?» А мы действительно гостили у Факетти под Миланом, где ему подарили огромный дом в форме ладьи. Красиво, нечего сказать. И что ему тут ответишь?
— После обретения независимости украинская сборная уже самостоятельно участвует в чемпионатах мира. Не завидуйте нынешним поколением игроков?
— Нет. Понимаете, нельзя завидовать. Сейчас другое время пришло. У ребят есть возможность защищать Украину. Это — высокая честь, и нужно быть достойным этого.
— На ваш критический взгляд, как нынешние украинские футболисты выглядят на фоне великих предшественников и лучших футболистов мира?
— Мне по-своему нравится Милевский. Вокруг парня много разговоров, к нему по-разному относятся. Но таких в Украине больше нет. Он один может держать в напряжении всю оборону соперников, за что ему и достается часто. С такими нападающий полузащите вольготно играть, главное, правильно это использовать, грамотно подключаться к атаке.
— Вы согласны с тем, что чего-либо заметного в спорте могут достичь только люди с характером? Какой он, спортивный характер?
— Это прежде всего воля, жадность к победам. Стремиться побеждать нужно всегда и во всем, даже в товарищеский матчах и на тренировках. Только тогда можно чего-то добиться.
— Вы довольны своей футбольной судьбой?
— Мне кажется, что ни один игрок, если он самокритичный, не скажет, что полностью доволен достигнутым. Ведь профессионалы не могут быть всем удовлетворены. А с годами ты становишься профессионалом. Настоящим. Особенно тогда, когда закончишь выступать (смеется).
Юрий БОНДАР, «Украинский футбол»
Это интервью на украинском языке (источник) >>>
Подписывайтесь на Dynamo.kiev.ua в Telegram: @dynamo_kiev_ua! Только самые горячие новости
Читать все комментарии (27)