Анатолий КОНЬКОВ: «Годы с Лобановским вспоминаю, как концлагерь»

- Моя спортивная жизнь, словно футбольный матч, состо­яла из двух таймов, — говорит Анатолий Дмитриевич. — Сна­чала семь лет в команде моей молодости — донецком «Шахте­ре», где я постигал азы футболь­ной науки. А вторая половина — это семь сезонов в киевском «Динамо», куда я попал уже зре­лым игроком, получив возмож­ность оказаться в кругу футбо­листов, которые на тот период по всем параметрам были луч­шими из лучших.

- Но насколько я знаю, вы могли оказаться в «Динамо» еще в 18-летнем возрасте?

- Да, Виктор Александро­вич Маслов приглашал меня на смотрины еще из Краматорска. Я приезжал на динамовскую базу в Конча-Заспу, но как-то тогда не сложилось. Я посчитал, что рано мне еще думать о такой команде, и выбрал для трампли­на вариант с «Шахтером».

- Вы попали в «Шахтер», когда там еще играли Лобановс­кий и Базилевич. Робости перед ними не было?

- Ну, как же без этого? Пред­ставьте себе — я только появился в команде, еще ни одной игры даже за дубль не сыграл, а меня селят в одну комнату с Влади­миром Щегольковым, заслу­женным мастером спорта, мно­гократным чемпионом Союза. Конечно, робел, но без дрожи в коленях.

- Вы сразу вышли в «Шахте­ре» на ведущие роли?

- Сразу ничего не быва­ет. Хотя мне, считаю, повезло. Если бы не те люди, которые меня тогда окружали: и партнеры — Яремченко, Губич, Звягинцев, Юра Дегтярев, и люди, которые курировали и опекали команду, то я вряд ли бы стал тем, кем стал. Эти люди дали мне возможность раскрыть свой потенциал.

- Когда вас впервые пригласи­ли в сборную СССР?

- В 1971 году, при Валенти­не Николаеве. А потом все его последователи — Гуляев, Поно­марев, Лобановский, Бесков — также видели во мне игро­ка главной команды страны. Ту школу, которую я прошел под руководством этих великих тре­неров, ни с чем нельзя сравнить. Сегодняшние наши тренеры, не в обиду им будет сказано, до уровня тех специалистов не дотягивают. Не хватает квали­фикации и не хватает возмож­ностей, чтобы получить эту ква­лификацию.

- После поражения в финале Евро-1972 от команды ФРГ многих игроков сборной на родине подвергли обструкции…

- Да, сейчас бы, наверное, за второе место на чемпионате Европы игроков бы год на руках носили. А тогда реакция на «серебро» была дикой. Напри­мер, в профком шахты имени Горького, где я числился инс­труктором физкультуры, при­ходили письма с требованием немедленно снять с Конькова звание мастера спорта. Так счи­тали некоторые профсоюзные руководители, оценивавшие ситуацию через призму своего понимания футбола.

- В сезоне 1972 года, который «Шахтер» провел в первой лиге, вы не сильно потеряли матери­ально?

- Наоборот. Когда мы выле­тели в первую лигу, на долж­ность главного тренера пришел Олег Базилевич, который начал, по сути, строить новую команду. И он сумел убедить руководство области, что материальная сто­рона играет в этом процессе не последнюю роль. Для нас были созданы такие условия, кото­рых не было во многих клубах высшей лиги. 

- На ваш переход в «Динамо» повлиял тот факт, что годом раньше в Киев перебрался Олег Базилевич?

- Думаю, больше повлияло то, что игра Конькова привлек­ла внимание Валерия Лобановского. Доклад обо мне лег на стол к Щербицкому, последовал звонок в Донецк — и Владимир Дегтярев лично отправил меня в Киев.

- До «Динамо», наверняка, поступали предложения и от дру­гих клубов?

- Да сколько угодно. Меня звали и в «Спартак», и в ЦСКА, и в московское «Динамо». Но я не хотел размениваться.

- Так что, если бы не поступил приказ из Киева, так бы всю жизнь в одной команде и отыграли?

- Думаю, так бы и было, если бы не Дегтярев, которо­му я безгранично доверял. Он сказал мне: «Толя, так надо!», и я поехал в «Динамо». И семь сезонов отыграл в одной из луч­ших команд Европы, и выиграть с ней все, о чем только можно мечтать.

- Уйдя в 32 года из «Динамо», вы распрощались и с футболом. Неужели не было предложений из других команд, пусть рангом пониже?

- Были, конечно, но я их даже не рассматривал. У меня накопилась такая сумасшед­шая усталость — физическая, моральная, что мне уже ничего не хотелось. «Наелся» футбола вдоволь. Годы, проведенные при Лобановском, вспоминаю, как концлагерь. Стадион — гости­ница — самолет — база — ста­дион. Мой сын Валерка вырос, не зная меня. Немудрено, если за год удавалось побыть дома дней десять. Поэтому хотелось пожить еще и другой жизнью, уделить время семье.

- Когда сейчас играют «Шах­тер» и «Динамо», за кого болеете?

- Стараюсь наблюдать за игрой с нейтральных позиций, но не всегда получается. Мои дон­басские гены дают о себе знать.

Эдуард КИНЗЕРСКИЙ