СЕГОДНЯ ГЛАВНОЕ — СЕМЬЯ
- Как вашим детям Киев?
- Когда мы в первый раз приехали в Киев все вместе, пошли гулять в парк и остановились возле церкви. Джордан сам захотел войти туда. Зашел — и говорит Кристен: «Мама, мне здесь очень нравится!»
- Это здорово. Но не боитесь момента, когда в Киеве грянут морозы? Дети-то к ним не привыкли.
- Не боюсь. Зато замечаю, что все придумывают какие-то проблемы, которых я вообще не вижу. Никаких.
- Когда похолодает, жена с детьми будут в Киеве?
- Семья будет подстраиваться под мою футбольную жизнь. Зависит от того, сколько игр в тот или иной момент, буду ли я в связи с этим много находиться дома.
Семья в жизни форварда играет огромную роль. Вот один лишь пример. 29 сентября ему исполнилось 33. Возраст Христа, дата серьезная. Шевченко никогда не был замечен в отшельничестве. На свое 30-летие пару месяцев спустя после перехода из «Милана» в «Челси» он организовал в Лондоне праздник, который объединил два мировых суперклуба. Специально заказал частный самолет, который сразу после матча в Милане привез в столицу Великобритании Адриано Галлиани, Ариедо Брайду, Леонардо, Кларенса Зеедорфа и других ведущих «россонери». А там их уже ждали Роман Абрамович, Джон Терри, Фрэнк Лэмпард, Петр Чех… И все домыслы о том, что в «Милане» на него за переход сильно обиделись, развеялись вмиг.
- Сейчас, на 33-летие, организуете что-то подобное? - спросил я Шевченко еще до дня рождения.
- Нет, ничего устраивать не буду. Дети из Лондона приедут. Не видел их десять дней и хочу проводить время только с ними.
- Рождение детей, помнится, вдохновляло вас и на футбольные подвиги.
- Дни, когда они появились на свет, считаю самыми счастливыми в жизни. И оба раза на следующий день я забивал! Когда родился Джордан, «Милану» предстоялa игра в Генуе с «Сампдорией». Всю ночь не спал, под утро ребенок родился, я убедился, что все в порядке, — и поехал своим ходом в Геную, поскольку хотел быть с командой. Вышел на замену и забил победный гол. А на следующий день после рождения Кристиана забил и за «Челси» — правда, уже на своем поле. У меня есть красивые фотографии, как и в «Милане», и в «Челси» команды празднуют рождение моих детей, «качая люльку» на поле.
- Когда мы беседовали в Москве в 96-м, вы произнесли сильнейшую фразу: «Иногда кажется, что за решающий гол в серьезной игре можно жизнь отдать». Сейчас, став семейным человеком, вы ее уже не повторите?
- Когда ты делаешь первые шаги в футболе, видишь в этой жизни только себя и стремишься к тому, чтобы впереди у тебя была большая карьера, — считаю, это правильные слова. И я рад, что тогда произнес их. Жизнь человека состоит из разных периодов, и иногда очень интересно читать то, что ты говорил 10, 15 лет назад.
За важный гол я тогда действительно отдал бы многое. И этот гол у меня состоялся — решающий пенальти в финале Лиги чемпионов. Именно тот мяч считаю важнейшим и переломным в карьере. И если бы я тогда не мыслил так, как вы только что процитировали, возможно, никогда бы его и не забил.
- Но сегодня отдать жизнь за гол вы уже не готовы?
- Нет, потому что не имею на это права. У меня двое детей, которых я должен вырастить, дать им образование и возможность устроиться в жизни. Футбол — это великолепно, хотелось бы, чтобы он всегда был со мной. Но когда у тебя появляются семья, дети, нельзя не задумываться о будущем. Сегодня для меня главное — именно они.
- Мячик уже пинают?
- Нет. Я никогда не стану заставлять их что-либо делать. Если футбол будет им интересен — отдам себя целиком, чтобы они научились в нем всему лучшему. Нет — значит, нет. Свое место в жизни сыновья будут определять сами.
70 ЛЕТ КОММУНИЗМА
- Понимаю, что следующий вопрос вы ненавидите, но не задать его не имею права. Слишком многие утверждают, что три года назад вы уехали из «Милана» в «Челси», потому что Кристен захотела жить в Лондоне.
- (Быстро и резко.) Это неправда. Решение было общим. И принято оно было потому, что я всегда планирую будущее. Для моей семьи было лучше переехать в Лондон.
- Почему?
- Моя жена — американка. Рос Джордан, мы уже ждали Кристиана… Школа, язык — все это имело большое значение. И Лондон в этой ситуации был лучше и для Кристен, и для меня. Италия — великолепная страна, которая навсегда останется в моем сердце. Но будущего своей семьи я в Италии не видел.
Но, конечно, мы бы не уехали, если бы не такое интересное предложение из «Челси» — команды, которая планировала выиграть в Европе все. Так что это был переезд не только для жизни, но и для футбола. И если бы не травмы, уверен, все сложилось бы по-другому.
- В «Милане» вас сильно отговаривали?
- Да, особенно Адриано Галлиани. Но решение уже было принято, что, впрочем, совершенно не сказалось на наших личных отношениях. И приезд Галлиани на мое 30-летие это доказал.
- Олег Блохин в интервью «СЭ» высказал мысль, что отъезд в «Челси» был, возможно, самой большой ошибкой в вашей жизни.
- Даже если бы я вернулся назад, поступил бы точно так же.
- Совсем-совсем не жалеете?
- Я ни о чем не жалею. Для меня вообще такого слова — «жалею» — не существует. Если что-то не сложилось — значит, так и должно было быть. Никогда не смотрю на минусы. Всегда стараюсь во всем искать только положительное и радоваться жизни.
- На Блохина за эти слова не обижаетесь?
- Наши отношения были и останутся хорошими. Уважаю Олега Владимировича как тренера и человека. У него есть право на свое мнение.
- Бывает, что задумываетесь: как бы сложилась жизнь, если бы в свое время не решились уехать в Милан? Как, допустим, Егор Титов, которого звали тот же «Милан» и «Бавария»?
- Привык не оглядываться назад, а смотреть вперед. Как бы судьба ни сложилась — это моя судьба. Тем более что за десять лет, проведенных за границей, в футболе добился очень многого. И не только в футболе: имею право гордиться и тем, что стал более разносторонним человеком, знаю на два языка больше, чем когда уезжал. Разбираюсь в культуре и менталитете людей из других стран намного лучше, обрел друзей из самых разных сфер жизни. Это ведь тоже означает рост как личности.
Как бы то ни было, а 70 лет коммунизма сидят в каждом из нас. В наших потомках они останутся, наверное, уже в минимальной степени, но у нас в юности была зажатость, неуверенность в себе, которая европейцам или американцам вообще не свойственна. Отсюда и барьеры, которые у меня первоначально были при мысли, что сейчас я буду разговаривать со знаменитым модельером, спортсменом или еще кем-то. В этом смысле приходилось чуть-чуть себя ломать.
Ты не должен чувствовать себя неравным тому, с кем разговариваешь, — вот главный принцип общения с такими людьми. И когда ты ближе с ними знакомишься, понимаешь, что это приятные собеседники и просто хорошие люди. И любые барьеры — на самом деле чепуха.
ДОМА В ЧЕТЫРЕХ СТРАНАХ
- Сейчас, когда в друзьях у вас такие люди, как Джорджо Армани и Ричард Гир, трудно поверить, что 13 лет назад вы, 19-летний, говорили мне: «За границу я даже ездить не люблю, считаю, что там бы существовал, а не жил — хотя бы из-за незнания языка и культуры. С другой стороны, прекрасно понимаю, что именно там, а не здесь, человек чувствует себя человеком. Но слишком люблю Киев и своих друзей, чтобы представить себя без этого».
- (Улыбается.) Были такие мысли. Потому что в те времена жизнь на Украине и в Западной Европе была совершенно разной. Но, для того чтобы добиться больших результатов в футбольной карьере, я должен был уехать. В какой-то момент понял это — и рвался в Милан. То, что я должен уехать, знали и покойный Валерий Васильевич Лобановский, и братья Суркисы. Счастлив, что на моем пути встретились люди, которые думали не о себе и понимали, как будет лучше для меня. Всегда им буду за это благодарен.
- 22-летний Шевченко, который уезжал из Киева, и почти 33-летний, который вернулся, — абсолютно разные люди?
- Почему же? Между ними много общего. Конечно, накоплен большой жизненный опыт. Но главные принципы, которые строятся на уважении и внимании к людям, остались прежними.
- Сейчас у вас есть все — слава, деньги, знакомства с людьми, пообщаться с которыми мечтало бы полмира. А есть что-то такое из юности, что хотелось бы вернуть?
- Ощущение, что ты — губка, которая пытается впитать все интересное, что тебя окружает. Огромное желание узнать мир и показать ему себя. Не могу сказать, что эта свежесть восприятия жизни у меня исчезла, но с годами, конечно, становишься более консервативным. А хотелось бы оставаться таким всегда.
- Считаете себя гражданином мира?
- Да. Я не привязан ни к одной стране. Чувствую себя дома и в Англии, и в Италии, и на Украине, и в Америке. Спокойно могу жить в любой из этих четырех стран. Где будет лучше для семьи, для меня, для работы — на той стране и остановлюсь.
Первые годы в «Милане» проводил все время в компании партнеров по команде. Близко общались — и сейчас продолжаем — с Костакуртой, другими ребятами. Мне это очень помогло понять менталитет итальянцев. В нас, родившихся в СССР, был заложен барьер: мол, на Западе живут совсем другие люди. На самом же деле мы все одинаковые. Да, различия есть, но сходств несравнимо больше. И это главный вывод, который я сделал, пожив в разных странах.
- Какой город в мире назвали бы любимым?
- Киев. Однозначно. Но люблю и Милан, и Лондон, и Нью-Йорк, и Париж. Хотя в Англии, скажем, живу не в столице, а в пригороде. Люблю спокойствие и по-другому не могу.
- Какая из четырех культур вам ближе всего?
- Конечно, украинская. Потому что я здесь родился и вырос.
- А кухня?
- Итальянская. Этого уже не изменить.
- По-итальянски и по-английски вы говорите хорошо. А читаете?
- С этим сложнее. Разговорная речь — одно, но читать более утомительно. Даже по-итальянски.
- Сейчас общение хоть с каким-то человеком в мире способно вызвать у вас скованность?
- Нет.
- А можете назвать людей, с которыми мечтали бы познакомиться, но пока не удалось?
- Такие есть, но называть их я бы не хотел.
- Вы вернулись в другую страну по сравнению с той, из которой уезжали?
- Это факт. Все десять лет, приезжая в Киев, я наблюдал за эволюцией и страны, и людей. Сначала этот процесс шел очень медленно, потом ускорился. Сейчас европейцы спокойно приезжают сюда, тем более что въезд из Европы на Украину стал безвизовым. И во многом за счет этого общения повышается и культура населения.
- А по таким увлечениям, как теннис и гольф, скучать будете?
- В Киеве все для этого есть. Один гольф-клуб существует, еще один строится. Но пока туда времени ездить не будет: у нас очень напряженный график игр. И сосредоточен я только на них.
РАЗГОВОРОВ О ЛИГЕ ЧЕМПИОНОВ С АНЧЕЛОТТИ НЕ БЫЛО
- Парадокс в том, что при всех ваших семейных приоритетах вы, вернувшись в киевское «Динамо», решение приняли абсолютно спортивное. Ведь могли спокойно сидеть на лавке в «Челси» и получать больше, чем в Киеве.
- Вы абсолютно правы. Я вернулся, потому что хочу играть в футбол. Мне не интересно сидеть на лавке и смотреть, как играют другие. Игра — неотъемлемая часть моей жизни, и если я перестану получать от нее удовольствие, то тут же скажу: «Все. Хватит». Но пока я это удовольствие получаю и чувствую, что нужен. Внутренняя мотивация есть, и очень большая.
- Окончательное решение вернуться приняли после того, как Карло Анчелотти сказал, что не заявит вас на Лигу чемпионов?
- Не понимаю, откуда взялась эта версия. Не было такого, мы на ту тему вообще не разговаривали! Я не знаю, включили бы меня в заявку на Лигу или нет. А вот о том, буду я иметь регулярную игровую практику, мы с Анчелотти говорили часто. И я пришел к выводу, что шанс, который мне собираются дать, недостаточен по сравнению с тем, чего я хочу. Карло, как и руководство клуба, хотел, чтобы я остался в «Челси», и говорил, что я нужен команде. Но мне стало понятно: большей частью я буду находиться на скамейке запасных или вовсе не попадать в заявку на матч.
И я принял решение. Пришел к Анчелотти и сказал: «Хочу вернуться в киевское „Динамо“, потому что хочу играть. — И добавил: — Не подумайте, что меня что-то в команде не устраивает. Просто годы идут, времени осталось не так много». Через три месяца исполнится два года с того момента, как я получил серьезную травму спины, которая не давала мне играть в полную силу. Сейчас я, тьфу-тьфу, здоров — и не могу позволить себе терять время дальше.
- 13 лет назад в интервью «СЭ» вы сказали мне так: «Если игрок выходит на поле именно ради денег, он заканчивается как футболист». Ваше возвращение в Киев — из той же оперы?
- Да, я с этим согласен и сейчас. Главное для игрока, как говорят итальянцы, passione, а англичане — passion. Страсть. Сколько бы тебе ни было лет, чего бы ты ни добился в футболе, у тебя должно быть чувство, как у ребенка, который выходит пинать мяч во двор. Он не думает ни о чем, кроме игры. Так, считаю, должно быть у каждого спортсмена.
- С Романом Абрамовичем разговор перед уходом из «Челси» состоялся?
- Он понял меня. В наших отношениях он всегда ставил вопрос так: что было бы лучше для меня. Это невозможно не оценить, и я очень уважаю Романа Аркадьевича. У нас прекрасные отношения, я признателен ему за то, что во многом благодаря его реакции решение о возвращении в Киев смог принять спокойно.
- А с Сильвио Берлускони, крестным отцом вашего сына Джордана, после первого ухода из «Милана» остались друзьями?
- Да. Могу позвонить ему в любой момент и в последний раз делал это перед возвращением в Киев. Никаких проблем.
- При выборе «Динамо» для вас было важно, что теперь вы сможете куда чаще видеть родителей?
- Очень. Но, если честно, за время, которое провел в Киеве, я их еще не видел! Игры идут одна за другой, а они к тому же, пока тепло, живут за городом. Переедут в Киев только ближе к холодам.
НА ТРИБУНЕ С МИЛАНСКИМИ УЛЬТРАС
- Известно, что незадолго до закрытия трансферного окна вами интересовались «Рома», «Зенит», другие серьезные клубы.
- Вариантов было очень много. Но они — в прошлом. Не будем его ворошить, тем более что сомнений и колебаний не испытывал. Хотел вернуться туда, где начинал карьеру. И не чтобы заканчивать, а чтобы придать ей новый импульс. Надеюсь, что с футболом мне в ближайшие годы прощаться не придется. Но все будет зависеть от здоровья. Если почувствую, что могу ему навредить, — повешу бутсы на гвоздь. Играть, пока, что называется, коленки не сотрутся, не буду.
- Скажите честно: болеете сейчас за Анчелотти?
- Да. И не только за Анчелотти, но и за «Челси» вообще. У меня хорошие отношения с игроками, с тренером, с хозяином клуба. Баллака, Терри, Ивановича могу назвать друзьями. Очень теплые отношения сложились с Юрой Жирковым. Хороший парень и прекрасный игрок, у него все в «Челси» должно получиться. Что касается Карло, то он никогда меня не обманывал, наши отношения всегда были честными. И как профессионал, он имел полное право решить, кто будет больше играть, а кто — меньше. За мной же было право выбора, согласен я ждать шанса или нет. Я выбрал второе.
Точно так же, как за «Челси», болею и за «Милан». Искренне болею. Это не просто слова. Каха Каладзе, Паоло Мальдини — мои близкие друзья. Как и руководство.
- Если бы «Милан» и «Челси» сыграли в финале Лиги чемпионов, за кого бы болели?
- (Думает, затем смеется.) Не знаю. Честно — не знаю.
- Вы упомянули Мальдини. Как отнеслись к тому, что с легендой «Милана» из-за каких-то его неосторожных слов безобразно попрощались тифози «россонери»?
- Не хочу затрагивать эту тему.
- Насколько я понимаю, фанаты очень болезненно восприняли и ваш первый уход из «Милана» в «Челси».
- В каком смысле болезненно? Когда я объявил о своем решении, тут же пошел смотреть матч на трибуну именно с ультрас. У меня с ними хорошие отношения, и причины моего решения все поняли. Я уходил из «Милана» не потому, что не хотел больше там играть. И не из-за плохих отношений с кем-то. Причины уже объяснил.
- Как миланские ультрас приняли вас в прошлом сезоне?
- А как они могли меня принять? Если учитывать и то, сколько я сделал для «Милана», и то, как всегда относился к клубу и болельщикам. Вы хоть раз слышали от них какие-то плохие слова в мой адрес? Я — нет.
- Не обидно, что так и не догнали шведа Нордаля, оставшись вторым снайпером «Милана» в истории?
- Вообще об этом не думал! Я хочу получать удовольствие от футбола. А приносить жизнь в жертву тому, чтобы обогнать Нордаля или кого-то еще… Это моя жизнь, а не компьютерная игра.
- В ряде великих клубов бывшим звездам платят пожизненную пенсию, предоставляют беспрепятственный доступ на стадион. Как с этим в «Милане»?
- Насчет пенсии — не думаю. А на матчи приглашают всегда. Достаточно набрать телефон клуба, сказать два слова: «Я приеду», — и попадешь абсолютно на любую игру. Мне самому, уже когда я играл в «Челси», предложили слетать в Афины на финал Лиги чемпионов «Милан» — «Ливерпуль». К сожалению, не смог.
- Недаром «Милан» называют командой-семьей, клубом с особой философией.
- Да, там к своим игрокам относятся очень тепло. Особенно к тем, чьи имена вписаны в историю клуба. В «Милане» очень не хотели, чтобы я уезжал. И всегда хотели забрать назад. Чтобы я перешел из «Челси» в аренду, звонил лично Берлускони.
УДАРИЛИ ПО ОДНОЙ ЩЕКЕ — ПОДСТАВЬ ДРУГУЮ
- Вы не играли у Анчелотти в прошлом сезоне в «Милане», сели на скамейку у него же в «Челси». Не разочаровались в нем как в человеке — ведь столько пудов соли вместе съедено?
- Ни в коем случае. Начнем с того, что мое возвращение в «Милан» было вызвано особыми причинами. Чтобы после серьезных травм вернуться в футбол физически, мне нужно было серьезно готовиться и тренироваться именно в «Милане».
- Почему?
- Там тренировочный процесс совсем другой. И медицина. Не лучше или хуже, а просто другие. Моя травма спины была очень тяжелой, и возиться со мной специалистам в «Милане» пришлось долго. В «Челси» это сделать было бы намного сложнее: поверьте, знаю, о чем говорю. В результате именно в «Милане» меня поставили на ноги.
- На следующий день после матча с «Рубином» вы летали на консультацию в Германию, не так ли?
- Так. К врачу немецкой сборной, который специализируется как раз на травмах спины. Он сказал, что все в порядке, но здоровье нужно поддерживать специальными упражнениями. Главное — операция мне не нужна.
- С чего вообще начались ваши беды со спиной?
- Накопились за долгие годы. Драма в том, что в день, когда все произошло, я провел один из лучших матчей за «Челси». Если не лучший. Шел мой второй сезон в Лондоне, и у меня как раз начался подъем. В 12 матчах забил 7 или 8 мячей. И вот играем с «Астон Виллой» вничью — 4:4, и я забиваю два гола. Но минут за 10—12 до конца понимаю: продолжать встречу не могу. Причем из-за болей не в спине, а в икроножной мышце.
Позже выяснилось, что причина заключалась именно в спине: где-то там оказался прижат нерв, связанный с икрой. Сигнал в правую ногу попросту не поступал. Поэтому три месяца не мог нормально не то что бегать, а даже ходить. И все это затянулось на два года…
- Проблемы, помнится, начались еще раньше: на ЧМ-2006 вы играли с травмой колена.
- Это было очень обидно. Я не был готов к чемпионату мира. Тренировался всего неделю перед первой игрой против испанцев. Привез с собой физиотерапевта, который ставил меня на ноги после каждого матча. Но все равно не сыграл даже на 50 процентов своих возможностей. И к тому же оставил в Германии очень много сил. Когда ты не готов к турниру, приходится компенсировать это дополнительными ресурсами организма. Возможно, это сказалось в дальнейшем. Но не сыграть на ЧМ-2006 я не мог.
- Считаете, только травма превратила вас из мировой суперзвезды в игрока скамейки?
- Уверен, что да. У молодого игрока могут возникнуть проблемы с психологией. У опытного, сформировавшегося и много лет подтверждавшего свой уровень — только со здоровьем.
- Тем не менее надлом в вашей карьере произошел именно после переезда в Лондон.
- Если бы такие травмы, как в Лондоне, я получил в Милане, все началось бы раньше. А то, что люди на эту тему говорят… Что я могу с этим сделать?
- То есть в английском футболе чувствовали себя нормально?
- Считаю, что первый мой сезон в Англии, при Моуринью, был неплох. Да, когда привыкли, что человек забивает по 30 голов за год, а тут забил 14, это бросается в глаза. Но, по-моему, 14 голов и больше 10 голевых передач — такой сезон нельзя назвать плохим. Тем более что из-за травмы пропустил последний, самый важный месяц. Во втором, уже при Гранте, начал набирать форму, регулярно выходил на поле и забивал. И тут — травма спины.
- Елена Исинбаева, не взяв на недавнем чемпионате мира начальную высоту, заявила, что в последнее время неправильно жила, не с теми людьми общалась. Вас такие мысли не посещали?
- Нет. У меня менталитет такой — если выхожу на футбольное поле, не имею права сказать себе: ты не все сделал для того, чтобы хорошо играть.
- Принято считать, что в «Челси» у вас был конфликт с Жозе Моуринью, и оттого матчи киевского «Динамо» с «Интером» будут для вас особенно принципиальны.
- Ничего принципиального. Все эти разговоры — ерунда. Нормальные у нас с Моуринью отношения.
- Руку при встрече ему пожмете?
- Да. Мы уже делали это, и без проблем.
- Это легенда, что в «Челси» Абрамович вас приглашал без участия Моуринью?
- Чепуха. Раздутые на пустом месте слухи.
- У вас вообще нет в футболе врагов, которым вы не пожали бы руку?
- Нет. Я очень спокойный и уравновешенный человек.
- И за карьеру ни в ком не разочаровывались?
- Нет.
- И в жизни вас не предавали и не обманывали?
- Это было. Но в Библии написано: «Если тебя ударили по одной щеке, подставь другую». Считаю, это правильно. Очень правильно.
ГАЗЗАЕВ — СИЛЬНЫЙ. ПОТОМУ И ПОБЕЖДАЕТ
- Специалисты видят вашу главную проблему в том, что вы потеряли скорость. Согласны?
- После травмы — да, потерял. До травмы этого не было. Но когда ты три месяца не можешь даже ходить, это не проходит бесследно. Сейчас набираю форму, чувствую себя намного лучше. Это можно сделать только играя и тренируясь. 20 лет и 33 года — большая разница. Рассчитывать на то, что я буду двигаться по полю, как 20-летний мальчик, глупо. Я должен выжать максимум из того, что имею сейчас. Прежде всего за счет головы.
- Валерий Газзаев рассказывал, что на собственном примере убедился: в 32 года вернуть скоростные качества можно. В тбилисском «Динамо» он индивидуально занимался с тренером по легкой атлетике — и бежать стал гораздо быстрее.
- Знаю об этом факте. Те упражнения, которые дает Валерий Георгиевич, способствуют тому, чтобы я развивал скоростные качества. Главное, чтобы не было рецидивов травмы. Можно тренироваться до изнеможения, а потом опять повреждение — и начинай все заново. Что и случалось со мной в последние два года. Понимаете, нет вечных людей. Игрок — не машина. Болельщикам хочется, чтобы я всегда был таким, как в лучшие дни. Но это невозможно. Я делаю все, чтобы выйти на пик формы и хорошо играть. Это моя жизнь, я только этого и хочу.
- Как первые впечатления от работы с Газзаевым?
- Очень хорошие. Мы знакомы с ним не первый день — в Москве пересекались много раз. И лично общались, и по телефону. Глубоко уважаю Валерия Георгиевича. Главное — все, что он делает, направлено на результат команды.
- В одном из украинских изданий написали, что в перерыве матча с «Рубином» Газзаев сломал в раздевалке стул.
- (Улыбается.) Стул он не ломал, точно вам говорю. А в остальном… Раздевалка — это святое. То, что говорит там тренер и обсуждается ребятами, ни в коем случае не должно выходить за ее пределы. У каждого тренера свои методы воздействия на команду.
- Как воспримете, если в каких-то матчах окажетесь на скамейке?
- Спокойно. Более того, знаю, что это будет.
- Бывший менеджер «Милана» по Восточной Европе и будущий генеральный менеджер киевлян Резо Чохонелидзе рассказал, что ему о футболисте Шевченко в середине 90-х первым поведал именно Газзаев.
- Это правда. Как и то, что Газзаев хотел купить меня из Киева в «Аланию». Очень рад, что наши пути все-таки пересеклись и я могу с ним работать. Харизматичный человек, духовитый. И идеи у него интересные, видение футбола.
- Можете сформулировать, почему он добился больших успехов в тренерской карьере?
- Потому что он сильный человек.
- По-итальянски говорить с ним не пробовали?
- А он знает итальянский? Обязательно проверю! (Смеется.)
- Газзаев поставил перед «Динамо» цель: в течение трех лет выиграть Лигу чемпионов. По-вашему, это реально?
- Почему нет? Всегда надо ставить максимальные задачи. Нужно менять менталитет, отучать самих себя от мысли, что киевское «Динамо», по европейским меркам, — второй сорт. В Кубке УЕФА ЦСКА, «Зенит» и «Шахтер» уже все доказали, да и мы вышли в полуфинал. Пройдет время — уверен, в Лиге будет то же самое.
- Но сегодня-то это другой уровень!
- Не страшно. «Динамо» доходило до полуфинала Лиги, «Спартак» тоже играл в полуфинале Кубка чемпионов. Если не верить — нет смысла выходить и играть. Сделай все возможное — и потом не будешь жалеть, что мог сделать больше. Так что Газзаев прав.
- Как отнеслись к тому, что он после вашего прихода оставил капитаном команды Артема Милевского?
- Как к естественной вещи. Я возник в «Динамо» из ничего. В последний момент. А Милевский в роли капитана прошел все сборы и хорошо справляется со своими обязанностями. Зачем его менять? Мы с Артемом давно играем в сборной, и, если нужно, я всегда поделюсь с ним опытом.
- Пока Газзаев использует вас на фланге. Насколько комфортно там себя чувствуете?
- Это не моя обычная позиция, но надо привыкать. Тренер знает, где лучше меня использовать. Футбол — командная игра, а не индивидуальная. Сегодня не команда играет на Шевченко, а Шевченко на команду. И так будет всегда.
- Этот постулат в вас вбил Лобановский?
- Я всегда это понимал, но у Валерия Васильевича на этом действительно базировалось все.
- Он — лучший тренер в вашей жизни?
- Мне повезло, я работал со многими хорошими тренерами. Но именно Валерий Васильевич дал мне путевку в большой футбол. Поэтому — да.
- Как вообще относитесь к роли тренера в футболе?
- Это однозначно самая важная фигура в команде. Что доказывает и история Гуса Хиддинка в сборной России, и результаты, которые демонстрируют сейчас англичане под руководством Фабио Капелло.
- Реально, по-вашему, украинцам обыграть англичан и выйти на второе место в группе?
- Очень важно, что все зависит от нас самих, а не от других команд. И что играем дома. Надо как следует подготовиться — и тогда все возможно.
- А как расцениваете шансы сборной России обыграть Германию?
- Как хорошие. Матч на своем поле, команда на подъеме. Тренер придал игрокам уверенности в себе. Не говорю, что до него с командой работали плохие специалисты, но тут пришло время, и все совпало.
- У вас с Игорем Суркисом действительно был разговор о том, что после Газзаева вы станете главным тренером «Динамо»?
- Не хочу обсуждать эту тему.
- Но в принципе тренером быть хотите?
- Сейчас хочу играть в футбол. А когда придет время и я скажу, что как футболист решил закончить карьеру, тогда и будем обсуждать эту тему.
- Спрашиваете Газзаева о нюансах тех или иных упражнений? Конспектировали ли занятия кого-то из тренеров, у которых работали?
- У меня очень хорошая память. И все, что мне нравится, я запоминаю.
КНИГА ОБО МНЕ? НЕ ВИЖУ СМЫСЛА
- До Лобановского вас в «Динамо» тренировал Йожеф Сабо. Который потом в интервью заявлял, что вы поддались тлетворному влиянию Виктора Леоненко и начали курить…
- Тлетворного влияния Леоненко не было. А курить одно время курил. Но потом понял: мне это не надо. В 18 лет бросил и больше не начинал. Йожеф Йожефович — очень эмоциональный человек. У нас отличные отношения, и я благодарен ему за то, что он мне, совсем мальчишке, дал возможность играть в основном составе.
- Каха Каладзе утверждал, что вы не только не курите, но и совсем не выпиваете.
- Не могу так сказать. Люблю вино. Но никогда не напиваюсь и не «догоняюсь». Так всегда было.
- Есть футболисты — к примеру, Алексей Смертин и Сергей Семак, — у которых большие винные коллекции.
- У меня она тоже есть. Храню вино и в Лондоне, и в Италии. И на Украину сейчас кое-что привезу.
- Сомелье могли бы работать?
- Для этого надо помнить вкус всех вин. Этого о себе сказать не могу. Но в качестве разбираюсь.
- Что означает ваша татуировка на плече — внушительных размеров дракон?
- Я ее сделал в 2000 году в Милане. К тому моменту отыграл за «Милан» первый сезон, который получился очень удачным. 2000-й был годом Дракона — как и 76-й, в котором я родился. Вот и решил сделать эту татуировку со смыслом: первый год в Италии получился таким классным, что я хочу помнить о нем всегда.
- Вы приезжали на матчи хоккейной сборной России во время зимней Олимпиады-2006 в Турине и даже комментировали ее четвертьфинал с Канадой. За Ванкувером-2010 будете следить?
- Обязательно. Мне вообще нравится хоккей, я сам играл в детстве на любительском уровне и зимой в Киеве стопроцентно встану на коньки. В последний раз делал это в прошлом году в Лондоне.
- Со своим другом Алексеем Яшиным давно не виделись?
- В этом году пересекались в Америке: отдыхали в одном и том же месте. Но там слишком тепло, чтобы играть в хоккей. (Смеется.)
- Эмир Кустурица снял сильный фильм о Марадоне. Не хотите, чтобы о вас тоже сделали кино?
- Не хочу. И чтобы обо мне писали книгу — тоже, хотя предложений было много. Может, когда-нибудь придет время и мое мнение на этот счет изменится. Но сейчас — не вижу смысла. В моей жизни было много интересных вещей, однако поделиться ими пока не готов.
- Где храните «Золотой мяч»?
- Дома в Лондоне. А все остальные трофеи — у мамы в Киеве.
- Кто, по-вашему, должен стать лучшим футболистом Европы в этом году?
- Конечно, Месси.
- Когда после «Сан-Сиро» вышли на поле 18-тысячной арены имени Лобановского, не ощутили, что словно переехали на машине времени на 20 лет назад?
- Это неправда! «Динамо» — мой родной стадион. На нем начиналась карьера, «Динамо-2», дубль, детьми все финалы там играли… У меня от этих воспоминаний сердце колотиться начинает.
- Какие мечты у вас остались в футболе?
- Выигрывать все матчи. Еще раз победить в Лиге чемпионов, еще раз попасть на чемпионат мира и чего-то там добиться. Просто получать удовольствие от футбола и чувствовать, что мне интересно бороться и побеждать. И чтобы никогда футбол для меня не превратился в рутину.
Игорь РАБИНЕР
Подписывайтесь на Dynamo.kiev.ua в Telegram: @dynamo_kiev_ua! Только самые горячие новости
× 5
Загрузка комментариев
