Виктор ЧАНОВ: «Самые дорогие сигареты в мире были в киевском «Динамо»

Легендарный вратарь киевского «Динамо» 80-х годов Виктор Чанов рассказал о своей футбольной карьере, а также поведал о жизни после ее завершения.

— К футболу отношение сейчас имеете?

— Никакого... вообще. Занимаюсь бизнесом.

— Олег Венглинский признался недавно: где бы ни играл, оставался в сердце динамовцем. У вас такая же ситуация?

— Я считаю себя динамовцем, но при этом я — воспитанник «Шахтера». Не могу разделить эти два клуба. «Шахтер» дал мне путевку в жизнь, а «Динамо» дало мне славу и почет.

— В 2006-м вы тренировали вратарей «Динамо»...

— Был такой период. Но, видимо, я слишком много времени провел вне футбола, и мне просто стало неинтересно. В тот момент понял, что каждому свое.

«КОВАЛЬ ЕЩЕ СЛИШКОМ СЫРОЙ»

— Какие впечатления от совместной работы с Шовковским?

— К Саше нужен специфический подход. Он очень большой философ. На него ни в коем случае морально нельзя давить. Я ему сразу сказал: «Саша, ты прекрасно знаешь, кто я, и сколько я сделал для этого клуба — но это ни в коем случае не умоляет твои достоинства. У тебя есть свое мнение — я в любое время готов тебя выслушать». Саша сразу же проникся, и никаких проблем у нас не было. Считаю, что наша совместная работа удалась. В тот год, когда я работал с ним, Шовковский не сделал ни одной ошибки.

— Он — самый сильный вратарь за время в истории независимой Украины?

— Это даже не обсуждается. Это факт. Он оставил хороший след.

— Максим Коваль сможет дорасти до его уровня?

— Коваль еще очень сырой. Его слишком рано вытянули из Запорожья. Надо было ему дать еще год поиграть в «Металлурге». А его очень рано забрали в «Динамо» и бросили в пекло. Естественно начались ошибки и психологическая неуравновешенность. Ему надо успокоиться и выходить на матч, не думая, что скажут болельщики.

— Невысокий рост не станет для него проблемой?

— Ну, я вообще-то тоже не самый высокий. Всего-то 1.84, но у меня в запасе в молодежной сборной сидел Саша Жидков, у которого 1.96. Так что рост — это не показатель.

«НЕ КВАДРАТНЫЕ ЖЕ ЭТИ НОВЫЕ МЯЧИ И НЕ ТРЕУГОЛЬНЫЕ, ПРАВДА?»

— Это правда, что вратари — очень специфические люди? На своей волне...

— Конечно! Кто меня не знал близко, всегда поражались какой я на поле и какой в жизни. Это два абсолютно разных человека. В игре я был очень жестким, мог своих защитников поставить на место, а в жизни я абсолютно другой — молчаливый, спокойный. Вратари часто именно такие. Они берегут энергию на игру. Вратарь — это очень большая ответственность. Полевые игроки часто желают вратарям поменьше оборачиваться. Потому что, если я обернулся — то мяч где? Правильно, в воротах. Вратарь за 10 минут теряет психологических сил столько, сколько полевой игрок за всю игру.

— Кто сейчас в Украине № 1?

— Пятов. Конечно ошибки есть но, у кого их нет.

— Кто лучший кипер в мире?

— Одного сложно выделить. Касильяс , Акинфеев, Буффон, Нойер — это элита.

— У Шовковского была фатальная ошибка в матче со Словенией. Но он сумел вернуться в строй. А Филимонов после гола от Шевченко так и не заиграл... В чем причина?

— Самое главное что Шовковский не потерял уверенности. У меня ошибка тоже была подобная — когда мы играли с «Глазго» Рейнджерс, и я попал в затылок Балтаче. Клевали меня и болельщики и журналисты. После игры Валерий Васильевич мне ничего не сказал. Мы вернулись в Киев. Прошло два дня. И тут Лобановский вызывает к себе. Думаю «Все. Сейчас начнется». А он только спросил: «Как самочувствие?». Говорю: «Нормально». «Витя, успокойся, мы едем дальше...». А у Филимонова, думаю, такого мудрого тренера не нашлось. Его начали «долбать».

— Правда, что если игрок пробивает пенальти в угол с определенной силой вратарю нереально его отбить?

— Конечно! Вратарь может взять такой пенальти, только если заранее угадает, по удару невозможно отбить четкий удар в угол.

— Гол, пропущенный с 30 и более метров — это ошибка вратаря?

— Сто процентов. Какой бы там удар не был , какая бы траектория не была — такие голы на совести вратарей. Все эти раз разговоры про новые мячи, их траектории — это такая ересь. Ну не квадратные же эти новые мячи и не треугольные, правда?

— Когда вратарь пробивает пенальти — это нормально по отношению к коллеге по амплуа?

— Я сам бил пенальти... ничего такого криминального в этом нет. И во время игры думаешь о счете, а не о том, что вратарь бьет вратарю. Но тут есть другой момент. Когда ты стоишь в воротах — ворота кажутся не семь метров, а 14. Но когда бьешь ты — то ворота почему-то уменьшаются, а вратарь увеличиватся (улыбается).

— Как относитесь к идее введения повторов в футболе?

— Я считаю, что это очень может помочь. Ну, если телезрители видят что мяч в воротах а судья не засчитывает, куда это годится? Я другого не пойму. Появились пятеро судей, а ошибок меньше не становится. Честно говоря, толку от 5 судей нет.

— 18 августа 2001 Сергей Перхун получил смертельную травму. Что это был за момент с точки зрения вратаря?

— Это обычный футбольный момент. Чисто игровая ситуация. Перхун делал все по вратарски. Будунов действовал как нормальный нападающий. Это страшное стечение обстоятельств.

— А момент с Петром Чехом?

— А вот это хамство. И преднамеренная грубость. Порядочный полевой игрок в такой ситуации должен просто перепрыгнуть вратаря. А Стивен Хант намеренно травмировал Петера и чуть его не убил

— Какое наказание должен был получить Хант?

— Только пожизненная дисквалификация. Думаю, если бы он такое сделал во времена киевского «Динамо» 80-х, до раздевалки спокойно бы не дошел. У меня же был такой случай. Мы играли в Мадриде с «Реалом». Проигрывали в первом тайме 0-2. В итоге 3-2 выиграли. У них как раз играл Санчес. Я хотел выбить мяч, а он меня встретил прямой ногой. Если бы я не убрал ногу, перелом был бы 100 процентов. Ребята взяли Санчеса в кольцо, и я даже не увидел откуда кулак вылетел. Потом расступились, и судья увидел — я стою, а Санчес лежит.

«ВАСИЛЬЕВИЧ ОЧЕНЬ СИЛЬНО КРИЧАЛ НА ДАСАЕВА»

— В том киевском «Динамо» кто был главный весельчак?

— Сашка Заваров любил пошутить.

— Кто был самым сильным физически?

— Паша Яковенко.

— Кто был самый умный?

— У нас все книги читали.

— Кто самый быстрый?

— Беланов. Заваров не зря говорил: «тебе, Игорь, футбольного поля мало. Тебе надо играть в Борисполе на взлетной полосе».

— Поражение в финале Евро-88 — для вас это больная тема?

— Болит до сих пор. У Лобановского была такая «мулечка». Он в день игры раздавал футболистам листочки. И каждый футболист писал свой состав. Мне потом рассказали, что перед финалом с голландцами 16 голосов было за меня, и только 4 за Дасаева. Но вмешалась политика — сказали, что в составе и так слишком много киевлян.

— Гол Ван Бастена вошел в историю. Там не было ошибки вратаря?

— Это гол Дасаева. Когда шла передача на Ван Бастена, Дасаев начал идти на выход. Затем Ринат понял, что не успевает, и начал пятиться назад, и в момент удара Ван Бастена он стоял на одной ноге... Именно поэтому ему не хватило даже его двухметрового роста, чтобы потянуть этот удар.

— Что было в раздевалке после игры?

— Васильевич очень сильно кричал на Дасаева. Мне было очень неприятно. Я вышел из раздевалки.

— Лобановскиий матом ругался?

— Вы что? Он никогда нецензурщину не использовал. Более того — он за мат мог выгнать с тренировки.

— Виктор, был период, когда не знали, что делать после завершения карьеры?

— Бог миловал. У меня все получилось быстро и спонтанно. Через два месяца после ухода из спорта встретил старого приятеля, и он предложил начать общее дело. Ну, вот мы и начали. (Улыбается.) Нашей компании уже 16 лет.

— Были ли другие варианты, кроме футбола?

— Было два направления: одно со стороны мамы — легкая атлетика. Второе направление отцовское — футбол. И, видимо, отцовские гены все же перевесили. В детские годы играл на разных позициях. Был то нападающим, то вратарем. Но затем вмешался отец: «Ты определись с позицией на поле или вообще не ходи на тренировки».

— Как болельщики донецкого «Шахтера» восприняли ваш переход в «Динамо»?

— В «Шахтере» я отыграл шесть лет. И первые два года после отъезда в Киев донецкая публика называла меня предателем.

— Советский чемпионат вашего времени был не слабее европейских?

— Главная интрига чемпионата СССР в том, что в начале каждого сезона никто не знал, кто будет чемпионом. То «Динамо» (Минск) выстреливало, то «Динамо» (Тбилиси), то «Зенит», то «Арарат». Тогда предсказать чемпиона было нереально. Да, и перелеты были еще те. Я помню, мы в Алма-Ату летели два дня. Была плохая погода. Ночевали в Джамбуле, плюс там учтите часовой пояс. И мы с самолета сразу поехали на стадион.

— Как относитесь к идее объединенного чемпионата?

— Ломать — не строить... Ну, хорошо, мы поломаем, и что дальше? Возьмем украинский чемпионат. Максимум четыре команды, которые будут участвовать в объединенном первенстве. Ну, а что делать другим клубам? Уже поздно и бессмысленно думать об объединенном чемпионате.

«ИЗРАИЛЬСКАЯ ЖЕЛТАЯ ПРЕССА ЛЮБИЛА РАССПРАШИВАТЬ, СКОЛЬКО Я ПОЛУЧАЮ»

— Первый мяч в сборной СССР вы пропустили спустя семь с половиной лет после дебюта, в семнадцатом по счету матче. Что почувствовали, когда вам таки забили?

— Когда пропустил, подумал: «Ну, слава богу — хоть пойдет новый отчет. Забудут и перестанут давить». Но, когда уже играл в Израиле, началась новая серия и новое давление прессы. До моего прихода «Маккаби» (Хайфа) был на шестом месте. Последний матч без меня команда проиграла 0:6. А мне за весь второй круг забили пять мячей, из них три — с пенальти. В Израиле уже чуть ли не тотализатор устроили — кто же первый мне забьет с игры. И это, конечно, очень давило.

— Говорят, Блохин не мог так долго свой трехсотый мяч забить тоже во многом из-за давления прессы...

— Журналистам надо немного поаккуратнее себя вести. Лучше писать о достижениях после, а не до. На Блохина очень давили: «Ну, давай, давай, давай, забивай». И у него желание опережало мысль. Он в стопроцентных ситуациях не мог забить. Стал молчаливым, ни с кем не разговаривал, уходил в себя. Но, когда наконец забил этот трехсотый, голы посыпались почти в каждом матче.

— На Земле Обетованной, говорят, очень специфическая пресса...

— До Израиля я не знал, что такое желтая пресса. А там хорошо понял, что это такое. Приезжаю как-то на стадион перед игрой. А главный тренер зло косится на меня. Не разговаривает. Говорю: «Что случилось?» Тренер мне: «Так ты же вчера в баре сидел до двух ночи!» Я отвечаю: «В каком баре, ты что-то путаешь!» Если у меня в субботу игра, я в пятницу вообще из дому не выхожу. Смотрю телевизор и книги читаю. Говорю: «Давайте мне этого журналиста, поговорим». И тут заходит этот журналист. Говорю: «В каком ты меня пабе видел?» В ответ услышал: «Я же должен что-то писать». Мне казалось, главный тренер его задушит. Еще израильская желтая пресса любила расспрашивать, сколько я получаю. Ну, я начал над ними издеваться. Спрашивают: миллион зарабатываете? Я говорю: да! Пишут «Чанов зарабатывает миллион». Приходит через месяц второй журналист. Спрашивает: «Полтора миллиона?» Я говорю: «Ну, конечно». Опять написали. Затем два, два с половиной... Так и не поняли, сколько на самом деле.

«МЫ, КАК ПОПКИ-ДУРАКИ, ПОВТОРЯЕМ ЧУЖОЕ, А СВОЕГО У НАС НЕТ»

— Сборная СССР того времени — это ваша команда-мечта?

— У меня от гимна СССР просто мурашки по коже бегали. Сейчас, к сожалению, очень много показных вещей... Мы, например, руку на сердце не клали. Лично меня это очень раздражает. Понимаю, откуда это все пошло. Повторение американских традиций, но я считаю, надо иметь что-то свое. А мы, как попки-дураки, повторяем все чужое, а своего у нас нет.

— Кто для вас Лобановский?

— Я не могу сказать, что Лобановский — это только тренер. Он и тренер, и психолог, и воспитатель. Это даже не личность, а глыба. Когда были помоложе, обижались на него. Вот он такой-сякой. Чтобы узнать его, понять его мудрость, надо с ним поработать хотя бы несколько лет. Я хоть и пришел из «Шахтера» капитаном команды и сборником Союза, первый год общения с Лобановским это всего-навсего «Доброе утро» и «До свидания». Потом, когда что-то выиграли, уже: «Доброе утро. Как дела? Как самочувствие?»

— Лобановский штрафовал за нарушения режима?

— У нас была своя система штрафов. Опоздание на тренировку — сто рублей. Лишний вес — сто рублей. Самые дорогие сигареты в мире были в киевском «Динамо». Если Васильич видел с сигаретой — минус 200 рублей. Немытая машина — штраф. Небритый — штраф.

— Но вы все-таки курили?

— Конечно, курили. Думали, что мы такие разведчики — умели прятать сигареты. Но, когда журналисты спросили «Валерий Васильевич, а кто у вас в команде не курит?», он ответил: «Я». Тогда мы поняли, что он все прекрасно знает. Он умел очень тонко делать замечание. Я как-то приехал на стадион и не закрыл окно в машине. Зашел к администраторам. Увидел Пузача, он говорит: «Витя, тебя папа зовет». Захожу к Лобановскому в кабинет. Он с порога: «Добрый день, Виктор». «Здравствуйте, Валерий Васильевич». «У тебя с машиной непорядок». Думаю: ну, как так, непорядок, я же ее только что помыл? Лобановский продолжает: «Я понимаю, Галина, твоя жена, очень много курит, поэтому ты ей скажи, что когда она покурит, пусть пепельницу задвигает». Говорю: «Спасибо. Я жене передам, чтобы она меньше курила». Мы друг друга поняли.

Владимир Тимошенко