Многолетний секретарь национальной футбольной федерации Клавдия Кирьянова раскрывает многие ее «придворные тайны».
Клавдия Кирьянова (справа)«Чего ты ревешь? Дальше будет еще хуже»
— Я, с вашего позволения буду говорить на русском, — Клавдия Ивановна сразу расставляет акценты.
— Для меня в этом проблемы нет.
— На самом деле я хорошо знаю украинский, но... Вот, например, расскажу такое: работать в Федерацию футбола Украинской ССР я пришла в 1963-м, будучи 18-летней, хотя в штат меня взяли два года спустя (до того я там числилась по смете, то есть зарплату получала, однако маленькую), так меня тогдашний глава Мартынюк взял без всяких экзаменов! Почему? Он надиктовал мне украинский текст, я напечатала его на машинке, не сделав ни одной ошибки... Федор Мартьянович был первым моим руководителем. За ним пришли Ошенков, Фоминых, который руководил более полутора десятилетий, Банников, Пустовойтенко и Суркис.
— Вы пропустили одного: по имеющимся у меня данным, в 1987-1989 годах республиканскую ФФ возглавлял Юрий Пустоваров.
— Это неправда! Откуда у вас такая информация?
— Из книги «Киевский футбол на рубежах времен» авторства Анатолия Коломийца.
— Повторяю: это не соответствует действительности. Ну, подумайте: я там была на ставке с 1965-го по 2003-й, я хорошо помню, на кого работала! Юрий Александрович руководил Комитетом по делам физкультуры и спорта СССР, входил в Исполком республиканской Федерации, был ее вице-президентом, однако президентом — никогда!
— Как вы пришли туда, где работали почти четыре десятилетия?
— 20 января 1965 года меня оформили в штат республиканской ФФ... Вот, кстати, я (Клавдия Ивановна показывает фото, которое читатель имеет возможность видеть рядом с этим интервью. — авт.). Видно, что я была серьезным человеком?
— Да нет, наоборот: здесь передо мною как будто ребенок... Покажите мне, пожалуйста, где Мартынюк.
— Вот он, внизу, прямо по центру.
— Ого, такой статный мужчина, украинский типаж!
— Вы правильно сказали — «статный»! А это — Борис Иванович Шмигельский, Виктор Иванович Бельков, Александр Иванович Щанов... Однако здесь присутствует не вся Федерация, а только те, кто на тот момент находился в помещении, их и сфотографировали.
— Интересный момент для меня лично: Федор Мартьянович был украиноязычный?
— Можно сказать, что да. Действительно, он много общался на русском, однако, можно сказать, что склонялся к украинскому. Сам из Житомира... Был чрезвычайно умным человеком, чрезвычайно! Он бы еще у нас трудился, однако сложилась такая ситуация, что... Когда он ушел, я очень плакала, так, как ни за одним другим руководителем.
— Большой был у вас творческий коллектив?
— Всего работало 11 человек, такой штат держался на протяжении трех десятилетий, причем не было ни ПФЛ, ни Премьер-лиги. И среди работников был, например, великий вратарь Идзковский Антон Леонардович, который для меня играл роль будто наставника — жизненного. Навсегда запомнила момент, когда я, по какому-то поводу, хныкала, а он подошел и сказал: «Клава, ну, чего ты? Помни: дальше будет еще хуже». Он имел в виду, мол, не надо преувеличивать актуальные проблемы, зацикливаться на них, это все — мелочи жизни. Идзковский был значительно старше, 1907 года рождения (недавно мы пропустили его 100-летний юбилей...), для меня сидеть с ним рядом много значило. Можно сказать, Антон Леонардович был образцовым мужем: порядочный, спокойный, умный, отец троих детей (один сын, Леня, также стал голкипером), хороший семьянин.
— Образцовый? А как вы объясните такое: почему Идзковского — поляка по национальности и католика по вероисповеданию миновал террор 1937-го? Один коллега по «УФ» объясняет это тем, что мол, знаменитый кипер сотрудничал с НКВД...
— На эту тему мы с ним никогда не разговаривали, честное слово. Он был очень сдержанным человеком, я бы даже сказала — осторожным, этого не отнять... Понимаете, какие это были времена... Знаете, с ним не так уж часто приходилось разговаривать, потому что он преимущественно ездил в различные командировки.
«Кто-то кому-то мог дать, разве что, палку колбасы»
— В тот период к вам заходили известные гости?
— Заходил, к тому же, часто, тренер «Динамо» Виктор Александрович Маслов, любитель пообщаться, его все любили. Мне тогда 20 лет было, а он, когда заходил к нам, любил коснуться моих волос, там, где были завитушки... Маслов жил в гостинице «Театральной», а наша Федерация находилась напротив музея Ленина, там стоял двухэтажный дом, его теперь снесли. Мы занимали одну большую комнату — ее вы видите на той же фотографии. Потом мы переехали на Центральный стадион, занимали третий этаж, возле колонн слева: там нам дали уже три огромные комнаты, а в штат добавился специалист по финансам.
— Как вам работалось?
— Шла на работу, как на праздник. Работа мобилизовала меня, меняла, прививала ответственность. Причем в советское время так было при всех руководителях. Например, после Мартынюка пришел Ошенков, мы уже были на стадионе. Олег Александрович — человек другой формации, питерской: был очень культурным, высокоинтеллигентным. Поруководил нами четыре года, и пришел Фоминых. Уже при Николае Федоровиче у нас был даже не коллектив, а семья. Мы после работы часто собирались в неформальной обстановке... Если при Мартынюке и Ошенкове ничего подобного не было, то при Фоминых наблюдалась другая тенденция. Хотя, подчеркиваю, у нас все было в строгих рамках, в отличие от того, что тогда творилось по стране: в конце 1970-х «бухал» весь СССР, от генсека до дворника.
— Почему так происходило?
— Не могу ответить... Хотела бы еще раз подчеркнуть, что в Федерации все было довольно строго, например, очень следили за своевременным приходом на работу: если трижды опоздал хотя бы на пять минут, тебя лишали премии, а она, на минуту, составляла треть месячной зарплаты, то есть рублей 30-40! Это теперь в ФФУ другие принципы работы: там сегодня можно приходить когда хочешь, и за все это отвечает Николай Черныш.
— Возвращаясь к личности Фоминых: правда ли, что он в футболе почти ничего не понимал?
— Неправда. Действительно, Николай Федорович больше разбирался в хоккее с шайбой, в этом виде спорта выигрывал даже чемпионат СССР с молодежью киевского «Динамо». Да, он не был таким специалистом в футболе, как Ошенков. Но на нужном уровне ориентировался и руководителем считался хорошим: имел профессиональный нюх, разбирался в людях, пользовался авторитетом.
— Многим он запомнился, прежде всего, как глава ФФ, выступавший кардинально против создания отдельного чемпионата Украины и независимой национальной Ассоциации.
— Я вам хочу так сказать (это же все при мне было!): Категорически этому он не противился, но и «за» тоже не был. Вы же учтите специфику времени, он ведь видел, куда все клонится. Фоминых просто вел себя осторожно.
— А насколько «осторожно» вели себя другие работники республиканской Федерации? Это я об общем зле — взятках...
— В худшем случае кто-то кому-то мог дать дефицитную тогда палку колбасы. Ну, бутылку водки — и все. Поверьте. Допустим, когда мне повезло в 1980-м получить квартиру на Оболони, я первое время не жила в ней: ютилась у мамы, а свое жилье сдавала жильцам, и только через два года собрала нужную сумму на мебель!
— Высшего руководства это также касается?
— Безусловно! И Мартынюка, и Ошенкова, и Фоминых... А вам известно, как последний умер?.. Перед тем, как уйти на пенсию, он потерял жену. А Николай Федорович принадлежал к тому типу мужчин, которые без женщины не могут ничего: не умеют яйца зажарить, не знают, сколько хлеб стоит... Ну, так в жизни... Так вот, однажды, когда он был не в себе, к нему на Саксаганского приехал Коньков с... трехлитровой банкой спирта: они сели, распили часть, после чего Анатолий Дмитриевич уехал, а Николай Федорович в течение нескольких следующих дней понемногу цедил из банки. Как рассказывал мне лично его внук, как раз это «способствовало» тому, что Фоминых преждевременно скончался.
— Печально... После этого ФФУ руководили Виктор Банников и Валерий Пустовойтенко — в каком ракурсе вспоминаете их?
— Валерия Павловича — в исключительно положительном. Действительно, с одной стороны, он был политиком — сначала министром Кабинета Министров, а затем премьером, то есть у него не было достаточно времени для того, чтобы глубоко вникать в футбол, в наше хозяйство, однако его Федерация работала без сбоев. К тому же, был приятный момент, не известный до сих пор: именно при Пустовойтенко за границу со сборной летали даже простые работники, потому я на шестом десятке достаточно наездилась: была в Андорре, Словении (да, тогда, в ноябре 1999-го) , Франции, Австрии, Хорватии. За это я ему очень благодарна... Что касается Банникова: знаете, земля ему пухом (здесь Клавдия Ивановна перекрестилась. — авт.), «о мертвых — или хорошо, или ничего»... Впрочем, если уж у нас откровенный разговор, скажу следующее: при Викторе Максимовиче все было сплошными понтами. Мы тогда много потеряли.
— Я уже слышал что-то подобное! Информация от других лиц давно убедила меня: если бы первым руководителем независимой ФФУ был бы более компетентный человек, развал Союза мы бы пережили с меньшим шоком... Последним президентом, с которым вы работали, был Суркис-старший...
— Я не очень застала его эпоху, однако успела убедиться, что это — человек-творец. То, что сейчас у нас происходит, вызвано деятельностью разрушителя, а во времена Григория Михайловича существовали другие тенденции. Он, в конце концов, Евро-2012 к нам привез.
«...Янукович в футболе»
— Когда вы в последний раз были в Доме футбола?
— С работы, где я провела 38 с половиной лет, ушла в 2003 году, когда пережила инсульт... С тех пор я мало двигаюсь, чему также «способствует» больная нога. Впрочем, периодически офис на Черепановой горе посещаю. В последний раз — в феврале.
— В этом году?
— Да... Я пришла туда перед своим юбилеем — 14 февраля, в День Валентина, мне исполнилось 70. И я была настолько поражена тем, что увидела своими глазами... ну, меня это потрясло! Вам нужно понять главное: нынешняя ФФУ не является Федерацией футбола в привычном понимании этого понятия, сегодня это, скорее, криминальная организация... Почему вы улыбаетесь? Я говорю без улыбок, как есть... У меня же по жизни никогда врагов не было, потому что я всегда говорю то, что думаю.
— А я наоборот заметил, что именно людей такого типа больше всего не любят, именно в них проблем всегда много!
— Я не имею врагов, значит, все делаю правильно!
— После прихода к власти Конькова не пытались вернуться в ФФУ?
— Нет, я уже сказала, что пережила инсульт, я на пенсии, какая уж здесь работа? С Анатолием Дмитриевичем я несколько лет сидела в одном кабинете, наши столы размещались рядом, где-то так — мой, а здесь — его (Клавдия Ивановна показывает расположение рабочих мест. — авт.). А в целом он проработал в Федерации где-то полтора десятилетия: занимал должность тренера, отвечал за КФК. Впрочем, говоря «тренер», иду против правды, ибо специалист он так себе: успеха не имел нигде, ни в донецком «Шахтере», ни в национальной сборной Украины 1995 года... Вы, кстати, знаете, как он потерял эту должность?
— Официальная версия гласила: «по состоянию здоровья». Неофициально говорили, мол, не справился с задачей — вывести команду на чемпионат Европы. Хотя там еще до него все завалил заслуженный тренер СССР Олег Базилевич.
— Я вам больше скажу — существует еще одна неофициальная версия, правдивая: после одного из поединков того отборочного цикла Анатолий Дмитриевич выпил лишнего, так его Григорий Суркис выгнал с базы и запретил больше там появляться.
— Простите, а при чем здесь Суркис-старший? На тот момент президентом ФФУ все еще числился Банников. Нестыковка какая-то...
— Действительно, именно так и было, Григорий Михайлович уже имел большой вес в нашем футболе, поэтому его слово и стало решающим. Как раз в этом конфликте, кстати, следует искать корни того, что произошло буквально через полгода, в мае 1996-го.
— Вы имеете в виду скандал с созданием ПФЛ, когда Суркису противостояла группа лиц из Федерации во главе с Коньковым и его правой рукой Чернышем?
— Именно так. Тогда они проиграли, однако два года спустя взяли реванш, а сейчас тот же Черныш сидит в Доме футбола, сделав себе зарплату 24000 гривен плюс к тому получает разнообразные доплаты в валюте. А его дочь, которая к футболу не имеет никакого отношения, вышла из декрета и мгновенно оформила должность в бухгалтерии с окладом 9000 гривен — и это в наше, кризисное, время!
— А какая у него официальная должность, случайно не знаете? Потому что я так и не смог понять.
— Не могу ответить. У меня есть их официальный справочник, однако не уверена, что там все указано.
— Тогда, в феврале, когда вы пришли к Дому футбола, удалось лично встретиться с Анатолием Дмитриевичем?
— Нет, конечно! Там сегодня другие порядки: в каждой комнате размещены камеры наблюдения, одна из них находится вблизи лифта, поэтому Коньков в своем офисе видит всех, кто к нему, на его пятый этаж поднимается.
— Не может быть! И у Фоменко, в 217-м кабинете, есть «жучок»?
— Конечно... Когда я пришла, нажала на кнопку лифта, ко мне выскочил некий Тихомиров, который с нынешним главой ФФУ везде ездит, и начал говорить, мол, чего вы пришли, нас не предупредили, Анатолий Дмитриевич в командировке. Хотя я знала, что он на месте... После этого я вспомнила, что в 1980-х в кабинете Конькова всегда были приоткрыты двери: так он наблюдал за всеми: кто, куда, к кому и зачем пришел... Причем, представляете, теперь он не хочет видеть меня — человека, который спас ему жизнь!
— Это что-то новое!
— Было все так... Однажды, в 1990-х, мы вчетвером — я, Коньков, Биденко и Котельников — отдыхали. Выпили — кто-то чуть, кто-то слишком. И как-то так получилось, что мы оказались на железнодорожном вокзале, причем мы вдвоем с Коньковым. И последний, будучи в не совсем трезвому состоянии, начал справлять малую нужду прямо на перроне. Тут к нему подошли двое работников вокзала, попытались утихомирить, однако он их послал, и завязалась драка. Они так его били, что... В этот момент я подбежала и крикнула: «Не бейте его, он мой муж». Это подействовало, и я отвезла Конькова домой. Однако когда на следующее утро я позвонила ему и рассказала все, он ответил: «Зря ты спасла меня. Лучше бы оставила там умирать».
— Какое-то своеобразное пренебрежение к жизни.
— Правильно вы сказали — «пренебрежение к жизни». Оно присуще людям из того региона. Недаром оттуда бывший президент страны, на которого Анатолий Дмитриевич очень похож. Я бы вообще сказала, что Коньков — это Янукович в футболе: та же мания величия («Меня знают во всем мире»), та же неспособность к добрым делам, то же неумение достичь вершин самостоятельно, без посторонней помощи.
О его организаторских способностяхи свидетельствует еще и такой случай. Когда Коньков завершал карьеру игрока, то подошел к Валерию Васильевичу Лобановскому (которого я очень уважаю, а с его женой Адой дружила) и сказал, что хочет быть начальником команды, то есть занять пост, который тогда принадлежал заслуженному человеку — Михаилу Михайловичу Коману. Но Лобановский был проницательным человеком, поэтому сразу ответил: «Тебе нельзя быть начальником, разве что тюрьмы». Это — исчерпывающая характеристика.
Александр НОЙКОВИЧ
Это интервью на украинском языке (источник) >>>
Подписывайтесь на Dynamo.kiev.ua в Telegram: @dynamo_kiev_ua! Только самые горячие новости
Читать все комментарии (30)