В интервью обозревателю «СЭ» теперь уже бывший главный тренер нижегородской «Волги» Юрий Калитивнцев весьма популярно разъяснил как, зачем и почему покинул этот клуб и отправился в творческий отпуск.
— Начнем с того, что я не был уволен, — взял слово Калитвинцев. — Накануне моего отъезда мы пообщались с руководителями клуба, и пришли к единому мнению.
Во-вторых, я бы не был столь категоричен на месте футболистов «Волги» в том месте, когда они говорят, что мое решение было неожиданным. Одно поражение — это не страшно. Но второе кряду вынуждает задуматься, а после третьего — необходимо что-то менять.
Если бы мои подопечные горели желанием продолжать совместную работу, то в том же матче с «Томью» можно было сыграть через не могу, на жилах, чтобы добиться положительного результата.
Тем не менее, у меня остались хорошие впечатления от сотрудничества с футболистами. Именно с игроками, а не с клубом, о чем я и сказал ребятам на заключительной тренировке. Обнял каждого, мы тепло попрощались, и я продолжаю за них переживать. Несмотря на отсутствие результата в последних играх, считаю, что коллектив в Нижнем Новгороде удалось создать сильный.
— Судя по высказываниям футболистов «Волги», в команде существовала приличная задолженность по зарплате. Что наверняка сказалось и на селекционной работе?
— В паузе между кругами мы с руководителями определились, что больших приобретений в клубе не будет: трансферная работа будет носить исключительно точечный характер в связи с финансовой составляющей. Коллектив у нас был действительно конкурентоспособный, но существовали и упомянутые вами задолженности. Кстати, команда в этом плане повела себя весьма профессионально. Ребята мне верили, а я старался выполнять все то, что им обещал.
Первые два сбора мы провели на высоком во всех отношениях уровне. Футболисты очень серьезно относились к своим обязанностям, контрольные игры которые мы проводили, подтверждали, что все идет своим чередом, и я смотрел в будущее с оптимизмом. Однако после пары-тройки сделанных, но не выполненных обещаний со стороны руководства клуба, третий сбор фактически сошел на нет. Ребята все еще выполняли свои обязанности, но творчества в этой работе практически исчезло. Осталось одно сплошное ремесленничество.
— В таких случаях неплохо срабатывают общекомандные собрания с участием, к примеру, президента клуба...
— Наш руководитель приехал к нам после третьего сбора. Хорошо пообщался со всей командой, был найден компромисс, были озвучены сроки. После чего я сказал: «Ребята, давайте отбросим все потусторонние мысли и будем работать дальше». Но со временем мне самому было неприятно смотреть в глаза игрокам, когда не выполнялись обещания со стороны руководителей. При этом само руководство никто не торопил, команда была готова терпеть, но назывались и наступали конкретные числа, однако к лучшему ничего не менялось.
Я привык верить людям, и хотя некоторые события эту веру в последнее время ослабили, хочу подчеркнуть, что переживал не за свои деньги, а за результаты команды, которая страдала от возникшей ситуации.
Самой большой сложностью был полугодичный срок невыплат. Ведь футболисты у нас, будем откровенны, получали далеко не миллионы, и почти каждому нужно было кормить семью. В общем, я не преувеличу, если скажу, что иногда вполне могло не хватать и на питание.
— Сложно ощущать себя гарантом, от которого, на самом деле, почти ничего не зависит.
— Да, вне поля тренер должен подавать пример. Но когда идут одни лозунги, и ты чувствуешь себя Лениным на броневике, говорить, к примеру, о тактике нет никакого смысла.
— И все-таки два интересных трансфера вы провели. В первую очередь, это касается форварда сборной Армении Артура Саркисова...
— Я был одним из тех, кто не хотел отпускать его летом прошлого года в «Урал». Считаю, Саркисов зря переезжал в Екатеринбург, где он фактически потерял полгода. Зато вернулся хорошо знакомым игроком.
— Чего нельзя было сказать о поляке Ариэле Борисюке из «Кайзерслаутерна», у которого, по вашим словам, оказался «сумасшедший потенциал».
— И это не стало для меня такой уж большой неожиданностью. Когда мне называют фамилии игроков, которых можно приобрести, я навожу справки, просматриваю видео и говорю: да или нет. Нам нужен был человек в опорную зону, и когда Борисюк поднабрал кондиции, стало ясно, что перед нами игрок уровня премьер-лиги.
— То, что видят тренеры своими глазами, не всегда совпадает с тем, что они наблюдали на видеозаписях...
— Ну, я же не нарезки смотрю и не Greatest Hits. А три-пять полных игр, чтобы быть максимально объективным.
— Вас не беспокоил средний возраст вашей команды, неумолимо приближавшийся к тридцати годам?
— Беспокоил, но разве у меня были какие-то рычаги, чтобы на это повлиять? В своих беседах с руководством клуба я подчеркивал, что развитие «Волги» — в том, чтобы брать юных и голодных до футбола ребят, которым не нужно платить экстремальные деньги. Увы, но разбавить опытный состав молодыми способными парнями, которые бы рвались что-то доказывать, не удалось.
— Коллеги из московского «СЭ», описывая ситуацию в вашей команде накануне старта второго круга, выдали безжалостную характеристику: «Устаревший по всем компонентам состав, вверенный Юрию Калитвинцеву, даже и не подумал усилиться. Саркисов хороший игрок, но исключительно для безуспешной борьбы за выживание». И тут же прогноз на весну: «Стремительный спуск вниз и, скорее всего, вылет в ФНЛ».
— Я уверен, что деньги решают в футболе далеко не всё. Но для того, чтобы требовать от игроков результатов, руководство и тренер должны создать для них определенные условия. Осенью мы шли на 8-м месте и играли на равных с лидерами, местами даже превосходя их по качеству игры. Не верю, что те же самые футболисты могут разучиться играть через месяц-другой. Так что наши проблемы лежали в совершенно иной плоскости, о которых вы знаете. Если бы их не было, ниже 10-го места мы бы не опустились.
— После некоторых матчей на сборах и уже в самом чемпионате вы сетовали на реализацию моментов. Как думаете, это общая проблема только российского и украинского, или всего мирового футбола?
— Мы, тренеры, можем только подсказать футболисту, как действовать в той или иной ситуации, но научить взрослого человека попадать в ворота из десяти десять, очень сложно. Существует такая вещь, как исполнительское мастерство, а оно либо есть, либо нет. Мастерство наших игроков оставляло желать лучшего.
— Недавно обсуждали эту тему с тренером «Черноморца» Романом Григорчуком. И он заметил, что помимо технического оснащения на реализацию влияет психологическая устойчивость...
— Если говорить обо всех аспектах этого вопроса, можно писать толстые методички. Но, в целом, Григорчук прав. Есть игроки, которых можно называть чемпионами мира по тренировкам, но потом под прессом трибун и ответственности игроки не могут попасть по мячу, а не то, что по воротам.
— В вашей команде выступали два очень опытных форварда, игравшие на высочайшем уровне, — Дмитрий Булыкин и Дмитрий Сычев. Им то что мешало забивать?
— Я не смотрю на то, что было раньше, а иначе пригласил бы Беланова и ван Бастена: они тоже когда-то здорово играли. Важно только то, что человек показывает сегодня. Претензий к названным вам футболистам у меня нет. Отношение они выказывали профессиональное, переживали — дай Бог каждому. Играл кто-то больше, кто-то меньше, но обид на меня быть не должно, а если и есть, так это их право. Требования к игрокам их амплуа были обычными: да, нападающий должен перекрывать зоны, но главное — поставить точку. Наши, увы, этой весной ничего не забили.
— После поражения в стартовом матче второго круга с «Амкаром» (1:5) вы сказали, что мужиков на поле не было. Для вас отсутствие характера стало неприятной неожиданностью?
— Скорее, следствием известных событий. Однако я всегда требую от своих игроков одной простой вещи: выходишь на поле, значит, ты готов отбросить все, происходящее вне его. Если ты так не можешь, поступи по-честному, не обманывай себя и партнеров: подойди и честно скажи — нет, я не готов. С тем же «Амкаром» до ошибки судьи при счете 1:2, когда не было зафиксировано очевидное нарушение на нашем игроке, преимущество было на стороне «Волги», а после третьего гола — да, мужики пропали. Команда остановилась, не поверила, что еще можно что-то изменить. Где-то на уровне подсознания замаячила мысль: если что — скажу, что мне не платят. И это было предательством по отношению друг к другу. Потому что людям стало все равно, сколько им забьют: пять или десять. Отмазка-то уже есть!
— Затем последовали поражения от «Рубина» и «Томи», которые предопределили недостаточно организованные действия в обороне. Предчувствовали ли вы их на сборах?
— Да. И тут дело не в организации игры, а в том самом пресловутом индивидуальном мастерстве. Футболистов, умеющих отнять мяч у форварда один в один, у нас не было. Это не столько вина самих игроков, сколько беда перестроения от персональной опеки к принципам линейной игры в зонах.
— После трагедии с «Томью», когда единственный гол в матче вы пропустили уже в компенсированное время, вы сказали, что сами готовы залезть под крест. И добавили: «Почему не было игры, я догадываюсь». Что имелось в виду?
— Поверьте, даже если бы мы сыграли вничью, я бы все равно все это сказал, потому что качество игры в этой встрече приближалось к нулю. Было стыдно перед людьми, которые пришли поддержать нас. А главная причина поражения заключалась в том, что на центральном стадионе в период подготовки к матчу мы провели одну лишь легкую разминку. А до этого месяц в Дзержинске тренировались на синтетике. И вот результат. Физиологию не обманешь. Переход с искусственного газона на натуральный имел большое значение. Нам нужно было минимум раза четыре потренироваться на земле, чтобы включились и заработали совсем другие группы мышц. И то, что бежать мои игроки не будут, я знал. Игра получилась вязкой, от нашего преимущества в скорости не осталось и следа.
— Не было желания встретиться с болельщиками?
— Было, причем, обоюдное. По идее, это должно было случиться после матча с «Томью», потому что такие встречи всегда идут на пользу. Фанаты могут посмотреть в глаза футболистам и тренерам, а те объяснить, что болельщики видят только верхушку айсберга... Но после встречи с «Томью» я в «Волге» уже на работал.
— Если бы новую работу вам предложили прямо сейчас, согласились бы или нужно перевести дух?
— Дух я уже перевел: все переосмыслил, усвоил приобретенный колоссальный опыт и готов к новому вызову.
— А сколько конкретных звонков поступило к вам после отъезда из Нижнего Новгорода?
— В первые несколько недель — три. Один — даже очень интересный. Поговорили — обсудили. Обещали перезвонить. Но пока — тишина. Еще один вариант относился к разряду «прямо завтра», но он был не настолько конкретным. В общем, можно было начать уже сейчас: поскольку в чемпионатах остается пять-семь туров, и за это время ты можешь присмотреться к команде и выстроить четкую стратегию. Осваиваться непосредственно на сборах — куда сложнее.
— Заинтересованность со стороны «Амкара» вы уже опровергли. А где именно вы бы хотели работать — в Украине или в России?
— Я эти направления для себя не делю. Прежде всего, хочется творить в футболе.
— Должен ли тренер сомневаться в выбранном пути? Некоторые считают, что сомнения порождают рост и мешают цельной работе. Другие считают, что если ты думаешь, будто всё знаешь — нужно менять профессию.
— Я считаю, что все изменения должны происходить в рамках уже выбранного направления. А если ты обуреваем смятениями, то еще не состоялся как тренер или просто паникуешь.
Михаил СПИВАКОВСКИЙ