Максим КАЛИНИЧЕНКО: «Блохин прощал все Шеве, Вороне, Тимохе и Шовковскому»

Бывший полузащитник сборной Украины Максим Калиниченко рассказал о своей жизни после завершения активных выступлений, а также вспомнил интересные случаи из его футбольной жизни.

***

— Значит, карьера закончена?

— Наверное. Всякое может быть, но у меня никаких иллюзий. Рядом с домом поиграть не откажусь. Куда-нибудь в Азербайджан или Казахстан срываться нет смысла. Накатался!

— Для кого-то уход из футбола — драма.

— Я легко отношусь. Вот если б три года назад пришлось закончить — другой разговор. А в «Таврии» намытарился. В командах такого же уровня мучиться не хочу.

— «Таврия» расплатилась?

— Нет. Был клуб украинским, стал российским. С кого спрашивать? По каким законам? В российском КДК услышу: «К украинским долгам отношения не имеем». Тупик.

— Много должны?

— Зарплату за семь месяцев.

— На тренера собираетесь учиться?

— В Киеве. В российскую ВШТ с украинским паспортом не берут.

— Вам же еще Шавло в «Спартаке» предлагал оформить российский паспорт.

— Не он один! Я не оголтелый патриот, но страну свою люблю. Не стыжусь говорить, что я украинец. За сборную хотелось играть.

— Алиев, Дикань находили лазейки.

— Варианты были. Просто не рискнул. С детства мои обманы ни к чему хорошему не приводили. Был уверен: если начну крутить с гражданствами, мне же и аукнется. Да так, что мало не покажется.

— Самый забавный случай «аукнувшегося» обмана?

— Из школьной библиотеки решил книжку свистнуть. Заныкал под свитер — она у двери с грохотом выпала. Так стыдно мне не было никогда!

— Галицкий сказал, что лишь одна книга вызвала у него желание перечитать ее — биография Стива Джобса. Что перечитываете вы?

— «Мастера и Маргариту». Раз в пять лет — и всегда открываю что-то новое. Светлая книга, несет успокоение. Как завершается в жизни очередной этап, рука тянется к Булгакову. Но сейчас переключился на статьи о политике. В твиттере, фейсбуке день с этих выкладок начинается, ими же заканчивается. Плюс телевизор.

— Многие сегодня от телевизора отказываются.

— Я смотрю. Потому что у мамы включен постоянно. Наши мамы — главная сила для любой пропаганды. Что видят, в то и верят.

— Вы же знакомы с Коломойским?

— Мой работодатель в «Днепре». Беседовал с ним раза три. Неужели вам это интересно? Вокруг столько ненависти! Мне это доставляет физическую боль, даже думать не хочу!

— Через блокпосты с весны ездить было страшно?

— Поначалу — очень. Самолетам запретили летать, «Таврия» на матчи добиралась автобусом. К Крыму стянули украинские войска, прилично окопались. На каждом блокпосту БТРы, огроменные пулеметы. Бесконечный досмотр. Опасались, что границу вот-вот закроют. Но со временем привыкли.

***

— Видели вас на матче «Спартак» — «Терек». Ходили по билету?

— Я комментировал на «России-2», телевизионщики дали аккредитацию. Стадион бесподобный, конечно. Немножко на «Локомотив» похож, но уютнее, компактнее.

— Как вам «Спартак» Якина?

— «Краснодар», «Динамо», ЦСКА смотрятся поярче. Но и у них на чемпионство шансов нет. Должно произойти невероятное, чтоб «Зенит» посыпался.

— Поразились, что Якин сделал Реброва не только основным вратарем, но и капитаном?

— При всем уважении к Реброву, Песьякову, Митрюшкину — на мой взгляд, Дикань сильнее. Ошибки бывали, но у «Спартака» такая оборона, что там и Яшин великим бы не стал. Как могли Диканя отпустить в «Краснодар»?

— Вас звали на матч ветеранов, когда открывали спартаковскую арену?

— Нет.

— Среди участников были Мор, Рахимов и Горлукович, которые на троих провели меньше матчей в «Спартаке», чем вы за восемь сезонов.

— Я не заморачиваюсь. Меня и в Москве-то в те дни не было.

— Вы же не только «России-2» помогаете комментариями?

— Да, в Киеве эксперт в футбольной передаче. Езжу пару раз в месяц к важным матчам. Мне в радость. Дорогу оплачивают, друзей в городе много.

— На похоронах Гусина, Баля были?

— Нет. Для меня это слишком тяжело. Валика Белькевича лично не знал. А вот с Гусиным играли в сборной, Михалыч (Баль. — прим. ред.) был там ассистентом Блохина. Эпоха уходит на глазах.

— Каким Гусин вспоминается?

— Вечно на скорости, около гоночных машин. Свою «субару» перелопатил так, что родным остался один кузов. Жена у него модельер, одет Андрей всегда был не как все, с вызовом. Абсолютно раскованный.

— Кто — модник номер два?

— Тимощук. Тоже любитель магазинов от кутюр. Ну и Жека Левченко. Европеец. Раньше никто в Киеве понять не мог: что на нем надето?! А годы спустя этот стиль до нас дошел.

— Гаджиев рассказывал, как опаздывал в аэропорт. За рулем был Гусин — и мчался со скоростью 300.

— Для Андрея это нормально. Я с ним ездил на «мерседесе» s-класса. Гнали по городу за 200. От страха я вцепился в ручку двери и не чувствовал собственных пальцев. Он смеялся.

— Ваш рекорд за рулем?

— Часто мотался между Харьковом и Днепропетровском. Новая трасса, без камер. Гаишники есть, но не такие, как в Москве.

— Бескорыстнее?

— Добрее. Я поставил ограничитель на 215, он срабатывал. Но это же не по центру Киева! А Гусин с некоторых пор пристрастился к мотоциклу. Хотя трек, на котором погиб, не предназначен для мотогонок, он автомобильный. Андрей потерял управление, ушел головой в отбойник — а на мотоциклетных треках отбойников нет. Если человек падает — улетает в сетки, не в бетон.

— Вы с мотоциклом знакомы?

— Взял у товарища скутер, почти сразу уткнулся в забор. Всё, говорю, больше двухколесных в моей жизни не будет, я и с велосипеда-то падаю.

— Если вам адреналина не хватает — что делаете?

— Я спокойный человек, даже ленивый. Меня жена Котом зовет. Если дети не тормошат, долго могу лежать с книжкой или копаться в интернете. Но время от времени необходимо круто менять обстановку. И жена непоседа. Две недели проведем дома, решаем: «Поехали!»

— Куда?

— Летом спонтанно махнули в Грецию. По Италии катались на машине. Любим покушать — но не в вычурных ресторанах, а домашних. Италия в этом смысле идеал. Будем возвращаться.

— Для Смертина худшая точка на земном шаре, где побывал, — албанский Шкодер. Нищета жуткая, занавески вместо дверей. У вас такой уголок есть?

— Египет. Вот вы сказали — и я вспомнил выезд в Махачкалу, 2000 год. Автобус закидали камнями, а поселили нас в свежепостроенном здании. Бетонные стены, никаких обоев. Специально для «Спартака» понаставили кроватей, развесили занавесочки. Строго-настрого наказали: никуда не выходить. Кругом сопровождали собровцы. Ничего более экзотического у меня не было. Впрочем, нет! Помню еще выезд!

— Куда же?

— Со сборной на Фареры — незабываемо! Прилетели в Копенгаген, чартер остался там. До островов добирались местными авиалиниями. Работают специально обученные пилоты. Крошечный самолетик. Резко, словно штурмовик, заходит на посадку между двух скал. Полное ощущение, что он падает. Люди после такого получали аэрофобию.

— Кому особенно дало по нервам?

— Лехе Белику. А Серега Назаренко и прежде полеты с трудом переносил. В том рейсе сидел рядом — видел, как он держался за поручень. Я думал, кресло вырвет. Да и я-то обделался. Когда с трапа спустились, все вытащили сигареты. Затянулись даже некурящие. Но был бонус. Такой красной рыбы, как на Фарерах, не пробовал никогда. Казалось, пять минут назад поймали и пожарили.

***

— У Белика могла появиться еще одна фобия. Когда после перехода из «Шахтера» в «Днепр» свои же фанаты закидали яблоками.

— Все на моих глазах. Болельщики «Днепра» орали: «Крот шахтерский!» Белый ответил, естественно. Полетели яблоки. Самое интересное, это был кубковый матч, в котором Леха забил два.

— Что болельщики бросали в вас?

— Бутылку виски! На Восточной играли ЦСКА — «Спартак». Метель, меня удалили. Судья и первую желтую из пальца высосал, и вторую. Иду в подтрибунку, мы номинальные гости — вокруг сплошные «кони». К тому, что снежки полетят, я был готов. И вдруг мимо — бутыль! 0,7!

— Пустая?

— Да уж допили, конечно. Но если б в меня встряла — смерть. Зато нам бы засчитали победу.

— Удивительный вы человек, Максим.

— Для кого-то мое мировоззрение — дурацкое. Я упертый. Никому до конца не верю. Но все фундаментальные вещи в своей жизни делал правильно. В этом я тоже дурашка.

— ???

— Кому-то кажется — не признаю ошибок. А я признаю!

— Мы запутались.

— Признаю, если уверен, что совершил ошибку. Вот с тренерами не мог найти общий язык. Это — ошибка?

— Пожалуй.

— С каждым годом я матерел, но мало что в этом вопросе менялось. Чем старше становился, тем менее опытные тренеры попадались на пути. Возникали разногласия. Полагаю, не один я виноват.

— Дошло до громкой истории с болгарином Костовым в «Таврии».

— Я не говорил, что Костов нетрадиционной ориентации. Или бухарь какой-то. Просто сказал в глаза, что он — нехороший человек. Приходит к нам, опытным игрокам: «Ребята, мне тяжело, оставаться в команде не хочу». Мы переглянулись: «Тренер, это ваше решение...»

К вечеру собрание, съезжается руководство. Неожиданно новая версия: «Тренер жалуется, что дисциплина на нуле». Костов берет слово: «Нам нужно собраться, я не уйду». Ладно, оставайся. Он все твердил, что мы обязаны поддерживать молодых. Я на тренировке пытался одного взбодрить. Накричал. А Костов вывел меня из 18 заявленных с формулировкой: «Калиниченко слишком нервный». Как на это реагировать?

— Разговаривали с ним?

— И очень часто. Друзья, которые привели болгарина в «Таврию», просили: помоги ему. Как перестали выигрывать, выяснилось — виноват я. Потом заявил, что я алкоголик.

— С чего он взял?

— Понятия не имею. Клуб за квартиры не платил, иногородние перебрались на базу. Все здоровые мужики, никто не прятался. Думаю, у Костова в голове собирательный образ.

Не попав в заявку, я огорчился. Улетел на два дня в Москву. Вернулся, Костов зашел в мой номер: «Почему на меня злой?» — «Отношение к вам было хорошее. Теперь изменилось. Извините, не могу себя переделать». Через неделю опытных игроков, в том числе меня, попросили на выход: «Нам надо быть друг за друга, а вы ведете куда-то не туда...»

— А команда без денег. На нервах.

— По слухам, кое-кто все же деньги получил... Ну а то, что болгарин про меня наплел, — как это скажется на моей репутации? Да никак. Вот сижу перед вами. Похож я на алкоголика? На опустившегося?

— Не похожи.

— Я всегда знал, с кем пить и сколько.

— С легендарным Рыкуном доводилось?

— Нет. Это, кстати, футболист уникальный. Загубил талант. Здоровый лось, голова светлейшая. Держал бы себя в руках — был бы уровень Кака! Даже самый неудобный пас Рык обрабатывал так, что мяч прилипал к ноге. Вторым касанием кому-то выдавал «конфету». Если Рык бежал — догнать никто не мог.

— Что ж не частил с этим?

— Ленился. Говорил: «Я не для этого создан». Всегда был лишний вес.

— И в сборной Украины?

— Конечно. Как за неделю пузо уберет? Понятие «пресс» для Рыка не существовало. Но играть не мешало.

— Был эпизод в сборной — он отдал Шевченко пару изумительных передач. Тот поразился: почему человек редко играет за сборную? Ответили: «Выпивает». Шевченко отреагировал: «За такие передачи я ему лично готов наливать...»

— Это было в Стамбуле, мы 3:0 выиграли. Рык с центра поля побежал — всех турок на спине дотащил до ворот. Выкатил Шеве на пустые. Тот потом сказал: «На сегодняшний день Рыкун — лучший футболист мира».

— Почему проехал мимо ЧМ-2006?

— В каком-то матче Блохин его собрался выпустить на последней минуте. Рык ответил: «Олег Владимирович, я на 90-х не выхожу...»

— Он отдавал себе отчет, как обидчив Олег Владимирович?

— Рыкуну по барабану. Флегмат невероятный. Вот свалился на него этот дар играть в футбол — он им пользовался. Процентов на тридцать.

— Милевский — второй Рыкун?

— Артем — другая крайность. Любитель красивой ночной жизни. Постоянно попадал в переплет — и сам, и со своим дружбаном Алиевым. Сколько машин перебил! То «мазерати» у него полыхнет, то врежется куда-то.

— То на представление Блохина главным тренером «Динамо» явится в халате.

— А вот это не показатель. Что, смокинг по такому случаю надевать? Спал на базе, проснулся, нацепил халат, пришел на собрание, сел в задний ряд. Делов-то...

— Остальные футболисты были в клубной экипировке.

— Видать, не спали. История раздута на пустом месте. Блохин-то прекрасно знал Артема по сборной.

— Вы никогда не хотели, как Милевский, завести «мазерати»?

— Я человек практичный. Езжу на «мерседесе», раз в пять лет машину меняю — меня все устраивает. Хотя как-то товарищ предложил со скидкой спортивный БМВ. Мы с женой загорелись. А потом подумали — зачем?

***

— Шевченко в сборной держался отстраненно? Холодная звезда?

— Да. В последнее время с Тимохой общался, Вороной. До этого — приедет на базу со старшими, с ними же уедет.

— Правда, что Шевченко мог Блохину сказать при всех в раздевалке: «А ты, Блоха, помолчи!»

— Впервые слышу. На моей памяти субординацию Шева нарушил однажды. На ЧМ-2006 его надолго прихватили в «квадрате». Блохин стоял рядом, подначивал. Шева закипел, отнял мяч и со всей силы запулил в него.

— Попал?

— Нет, Блохин увернулся. Оба высказали все, что думают друг о друге. Но быстро помирились. У Блохина было четыре кита, которым доверял безгранично и прощал все — Шева, Ворона, Тимоха, Шовковский.

— Когда-нибудь пересматривали серию пенальти со Швейцарией?

— Нет. Я все помню. Как же меня колотило! Гусев забил решающий пенальти, мы кинулись обнимать его и Шовковского. Саня на поле расплакался... Потом в раздевалке ребята наперебой подсчитывали премиальные.

— Блохин не скрывал, что за выход в четвертьфинал команде положено 8 миллионов долларов.

— О бонусах объявили заранее. Сетку расписали до финала. Сначала это были виртуальные цифры. Но вышли из группы, победили Швейцарию. И поняли: все реально.

— Это рекордная премия в карьере?

— Конечно. Легенды ходят о премиальных в «Зените», «Шахтере», киевском «Динамо», но в моих командах было скромнее. В Украине больше всего платили в «Металлисте», когда вместо Ярославского владельцем клуба стал Курченко.

— Сколько?

— Да на одних премиальных за полгода игроки зарабатывали 500-600 тысяч долларов! Лидерам в два-три раза подняли зарплаты, хотя и были они немаленькие. Футболистов засыпали деньгами. Сегодня это безумие закончилось. Состав у «Металлиста» почти не изменился, но без мощных финансовых рычагов количество побед резко сократилось.

— Если б вели конспекты — что из работы с Хуанде Рамосом отметили бы для себя?

— Сам бы писать не стал, но из интернета его идеи скачал бы. Этот тренер мне очень понравился.

— Странно. Кто-то цитировал вас — мол, Рамос тренер слабый.

— Никогда такого не говорил. Как к тренеру — вопросов нет. По-человечески с ним не сошелся. После отпуска три дня в Днепропетровске занимались физкультурой. Завтра улетать на сбор — Рамос подзывает четверых: «Вы остаетесь».

Ну скажи заранее руководству — пусть обзвонят игроков: «Ребята, не приезжайте, ищите клубы». А нас ставят под «расстрел». Середина января, и тут мы — четыре тополя на Плющихе. Контракт с «Днепром» у меня до лета. Куда дергаться на полгода? Любви к футболу во мне в тот момент не было. Победила рациональность. Досидел в дубле.

— С Рамосом встречались?

— Да. Руки ему не подавал. Проходил, как мимо стенки. Если меняю отношение к человеку, мне трудно снова к нему повернуться лицом. Может, надо было на себя злиться, а не на него... Но я не понимаю, почему Рамос так поступил! Во всем нашем футболе проблема — не умеют расставаться с людьми. Сколько случаев, когда игрок приезжает на базу и узнает от вахтерши: «Тебя из комнаты выселили».

— В «Спартаке» прощались так же?

— Я не помню там красивых расставаний. Цымбаларь, Тихонов, Аленичев, Титов... А Ширко? Побеседовал с Романцевым, услышал: «Ты мне нужен». Через пару дней его поставили перед фактом, что продан в «Торпедо».

— Вас из «Спартака» убрал Черчесов. С тех пор виделись?

— Один раз — прошлой зимой. Напал на меня сзади.

— Романтично.

— Я был с «Таврией» на сборах, Черчесов — с «Амкаром». Сам подошел, поздоровался, как ты, что ты... Поговорили чуть-чуть. У меня нет к нему злости или отвращения. Да и не было.

— А что было?

— Непонимание. Оно и осталось.

— Хоть с каким-то тренером у вас не было конфликтов?

— Альтман. В «Таврии» сразу предупредил: «Чем старше футболист — тем меньше должно быть выходных. Зато будешь в тонусе, еще и в сборную вернешься». Получилось все, как сказал Йосич. У него своя система. В основе — цикличность тренировок. Они, если честно, нерадостные, нудноватые. Но главное — результат. А я в 33 чувствовал себя лучше, чем в 23! Челночил по всей бровке, успевая и атаку поддерживать, и защитника страховать.

— Альтман действительно помешан на астрологии?

— У Йосича все по науке. Перед матчем просчитывает физическое и психологическое состояние игрока, исходя из лунного цикла. Но больше для себя, нас в «Таврии» этими штуками не загружал.

— Кто в Украине заставлял игроков тренироваться в бронежилетах?

— Кварцяный в Луцке. Ващук карьеру не хотел заканчивать, цеплялся. Приехал в «Волынь» на сборы — и вот зацепился. За бронежилет...Весит он около 10 кг. А у Кварца в нем кроссы бегали, в футбол играли. Укрепляли «физику».

— Кварцяный же еще и орет.

— Да у меня в голове не укладывается, как он общается с людьми! Крик, мат-перемат. Видел его спичи в интернете. И вживую — когда с «Волынью» играли. В перерыве или после матча так в своей раздевалке бушевал, что до нашей долетало. В межсезонье был звонок из «Волыни», но я ответил, что с Виталием Владимировичем не сработаемся. Ментально не мой типаж. Продержался бы у него неделю.

— Самая необычная тренерская выдумка, с которой сталкивались?

— Двойной тест Купера. В «Газовике-Газпроме», ездил туда еще до «Спартака». Фамилию тренера не помню. Кучеревского в «Днепре» я не застал, но для него двойной Купер на сборах был в порядке вещей.

— А смысл?

— Загадка. В этом плане для меня образец — Альтман. С одной стороны, тоже серьезный упор на физподготовку. С другой — у него на тренировках игроков не выворачивало наизнанку. Зимние сборы Альтмана — единственный конспект, который я не поленился записать от и до.

— Подкаты без мяча у Чернышова что развивали, кроме воображения?

— Может, какие-нибудь рефлексы? Тренерский окрик — и ты уже в подкате летишь. Но придумал это не Чернышов, а его ассистент по физподготовке Дмитриев. Ему доверили провести разминку, внезапно начал фантазировать. Чернышов демонстративно не вмешивался. Вот Федотов в подобной ситуации останавливал Берецки: «Тони, ты их загонишь! А ну сворачивайся». У Берецки глаза на лоб: «Как?! Надо программу доделать!» Григорьич: «Все, спасибо».

***

— При Чернышове в «Спартаке» грянул бромантановый скандал. Деменко, Ващук, Ковтун жаловались на бессонницу, тошноту. Что испытывали вы?

— Ничего — ни хорошего, ни плохого. То ли индивидуальная особенность организма. То ли доза была меньше, поскольку в основу проходил не всегда.

— Таблетки не вызывали подозрений?

— Все команды используют витамины, энергетики. Раньше — в таблетках, теперь — в порошках, гелях. К этому привыкаешь, и у доктора берешь на автомате. Раз дает, значит, проверено. Но после истории с бромантаном, конечно, осторожнее стал. Эту дрянь из организма долго выводили. Лежали в барокамере. Кровь сдавали, плазму покрутили.

— Когда-то вы назвали Лэнса Армстронга самым выдающимся спортсменом всех времен.

— Сейчас еще сильнее его зауважал. За то, что вывернул перед общественностью свое нутро, признался. Из Армстронга сделали козла отпущения. Уверен, в велоспорте нет «чистых» гонщиков. Нагрузки-то адские.

— Директор ЦИТО Сергей Миронов вспомнил историю. Когда в Германии и Финляндии вам лечили ахилл, то довели до состояния инвалидности. После этого «лечения» вы очутились в ЦИТО с 12-сантиметровым дефектом. Что-то выкраивали из окружающих тканей...

— Все не так. После разрыва ахилла я отправился в ЦИТО. Собрали консилиум, назавтра прооперировали. Но это 2001 год!

— Неудачная операция?

— Она-то нормально прошла. Только вот реабилитации никакой. На три с половиной месяца заковали в гипс. Позже прилетел в Финляндию. К знаменитому хирургу Ораве, который лечил Бекхэма, Гвардиолу. Меня спрашивает: «Давно в гипсе?» — «Три с лишним месяца». Он едва со стула не упал: «Снимай немедленно!»

— Сколько надо было держать гипс?

— Недели две-три — и ставить другой. В итоге оказались перерублены нервные окончания — каждую мышцу, связку нужно было восстанавливать. За эти месяцы в гипсе у меня пол-организма атрофировалось.

В этом году был в Харькове у молодого врача, у него своя методика в рефлексотерапии. Начал продавливать мне рефлекторные точки — половина не реагирует! Заглушены!

— Объяснил почему?

— Из-за ахилла — последствия неправильного восстановления. Говорит: «Твои травмы коленей — прямой результат того гипса. Как же ты доиграл до 35 лет, если половина организма не функционирует?!»

— Сколько стоит оперироваться у классного хирурга в Финляндии?

— У меня там была консультация. Обо всем договаривался «Спартак». В Германии крестообразная связка у Айхорна — 12 тысяч евро. За эти деньги встретят, поселят в гостиницу, там же пройдешь первичную реабилитацию. Я знаю, сам платил.

— То есть?

— «Таврия» обманула даже с этим. Говорили: ты рассчитайся — а мы погасим.

— Если проблема с коленом — лучше вылезти из штанов, но оперироваться за границей?

— Конечно. В Украине есть известный дядя, так у него успехи пятьдесят на пятьдесят. Из «Днепра» двум игрокам накрутил такого, что в Германии не могли исправить. Обычная девочка покаталась на лыжах, приехала к нему с «крестами». Заплатила из своего кармана. А он ей здоровое колено прооперировал.

— Не может быть.

— Я вам клянусь. Девочка просыпается: «У меня не это колено больное, вы что натворили?!» — «Ой... Но мы у вас и там что-то нашли. Завтра другую ногу будем резать».

***

— Игнашевич с Алдониным уверяли нас, что Видич в «Спартаке» не тянул на будущую звезду английской премьер-лиги. Они правы?

— В МЮ он прибавил, мышцами оброс. Главный его козырь — шикарный первый пас. Но один в один Видича здесь болтали все! Это не Йиранек, который ставит корпус так, что гасит твою скорость и обыграть его уже нереально. По телевизору Мартин не производит впечатления могучего человека. А на поле понимаешь — махина!

— Неужели?

— Широкие плечи, рост 190, вес под 90 кг. Благодаря низкому центру тяжести Йиранек невероятно координирован, быстро разворачивается. Даже реактивный Квинси не мог прокинуть мимо него мяч и убежать.

— Вы говорили, Квинси на поле валял дурака. Как же команда это терпела?

— Куда деваться? Начистить физиономию? Не выход. Просто лишний раз за него отрабатывали.

— Казалось, играете вдесятером?

— Вот именно! Говорили Григорьичу, но тот Квинси обожал: «Ничего, он за матч разок взорвется, убежит и сделает результат...» Если б такое хотя бы через игру случалось — вопросов нет. Мы бы и дальше за него пахали. Так ведь Квинси результата не делал! А мы постоянно играем «минус один».

— Еще в «Спартаке» такие были?

— «Минус один»? Кавенаги. В отличие от Квинси он хоть иногда забивал. Но для той игры, которую «Спартаку» прививал Старков, Кави не годился.

— Почему?

— Он — игрок вратарской, в Аргентине все голы забивал оттуда. А у нас был единственным выдвинутым форвардом. Мяч вынесли — должен за него зацепиться, убежать в контратаку. Но это не про Кавенаги. И сзади не помогает, и впереди толку нет.

— Карпин после увольнения из «Спартака» сообщил: «В 2011-м в перерыве матча с „Тереком“ захожу в раздевалку — а там драка стенка на стенку». В ваших командах это бывало?

— Стенка на стенку — нет. Но в мужском коллективе мордобоем никого не удивишь. В «Спартаке» особенно Кебе усердствовал. То с Ананко на поле сцепится, то в Бесчастных кинет стул в холле базы.

— Про Ананко история известная. А в Бесчастных стулом за что?

— Вова что-то сказал. Кебе, как обычно, не понял. Подумал, оскорбили — ему же везде мерещился расизм. Ну и шваркнул стулом со всей дури. Он пролетел над ухом Бесчастных, ударился в стену, раскололся на несколько частей. Вова поиграл скулами, но сдержался. Кебе — неадекватный.

— А бразилец Алсидес из «Днепра»?

— Этот — вообще красавец! Его поглотила гламурная жизнь Днепропетровска. Ночные клубы, девочки, дорогие машины. Поймал такой кураж, что уже не до футбола. Контракт был на четыре года — и досидел до конца, покуривая бамбук.

— Почему же не выгоняли?

— Я слышал, Главный сказал: «Алсидеса не трогайте».

— Главный — это Коломойский?

— Да. Бразилец ни в чем себе не отказывал. Платили немало, но развернулся так, что этих денег в Днепропетровске парню не хватало. К тому же нашлись товарищи, которые ему в этом активно «помогали».

— Как?

— Город маленький, а тут такой «сладкий» появился. Ему нарисовали проблему. По звонку приехали люди. Приятели тех, кто все организовал. Потолкались, покричали друг на друга — для него же. Сказали, вопрос улажен. Алсидес отслюнявил деньги, которые они между собой спокойно поделили за углом. Обычный «развод».

— Алсидес ничего и не понял?

— Когда понял, было поздно. Его посадили на крючок. Та же самая криминальная контора подошла: «У тебя здесь проблемы. Найми охрану. Мы готовы тебя защищать — только плати». Даже на тренировки с тело-хранителями приезжал. Хотя никому этот Алсидес нужен не был.

— Неявка Ананидзе на чартер в Комсомольск-на-Амуре породила массу слухов. В ваши времена кто-то пытался откосить от полета на Дальний Восток?

— Были две «чайки» — Павлюченко и Быстров. По-моему, в «Спартаке» ни разу не слетали к «Лучу». Обязательно подгадывали дисквалификацию под этот матч. Помню, Рома бегал за каким-то судьей, чуть ли не за нос хватал, выпрашивая четвертую карточку.

— Успешно?

— Да. Некоторые тренеры на это спокойно реагировали, Саламыч же был в ярости. Грозился Ромку с Быстрым в наказание все равно во Владивосток отправить. Я бы так и поступил. В Тарасовке жил с Павлюченко в одном номере, поэтому изначально был в курсе его планов. Да он и не скрывал, что хочет соскочить. А я кипел, орал на него. У Назаренко другой фокус — часто подгадывает дисквалификацию к последнему туру и на пару дней раньше уходит в отпуск.

— Вы так делали?

— Как-то в «Таврии» решил обнулить карточки. Честно сказал об этом судье. Но в первом тайме за фол он меня пожалел. А во втором не игра была — тягомотина. Мы 2:0 ведем, соперник «мертвый». Я мяча почти не касался. Уже хотел пойти от ворот его выбить и выклянчить карточку за затяжку.

— Удалось?

— Нет. Это к разговору, что никогда у меня не получается обдурить.

— О судьбе Безродного, Баранова что-нибудь известно?

— С Артемом так и не встретились. Вася, говорят, до сих пор где-то в Белоруссии играет. Но ни с кем из общих знакомых на связь не выходит.

— А Ковалевски?

— В Сувалках у него своя футбольная школа, бар открыл. Зовет в гости, но пока не складывается.

— «Хаммер» сохранил?

— Да. Для него это важно. Сделал тюнинг, внутри оформил все в спартаковских цветах. Не знаю, ездит ли. Вой же европеец. Ему дизель ближе. А «хаммер» столько бензина жрет! 25 — 30 литров на 100 километров. Вой педаль газа придавливал, мгновенный расход показывал 100 литров!

— С кем из бывших спартаковцев поддерживаете отношения?

— С Парфеновым, Ковалевски. С Титом давненько не созванивался. С Павлюченко не ссорились, но дороги разошлись, когда он в «Тоттенхэм» уехал, я в «Днепр».

— Вот это новость.

— Я к Ромке тепло отношусь, но не разлей вода мы не были. Называю это синдромом одноклассника. Когда учимся в школе, все кажутся друзьями. Потом разбредаемся — и многие остаются лишь одноклассниками. Таких в моей жизни человек пятьсот. Друзей — единицы.

— Кто?

— Если говорить о людях, проверенных временем, — Парфенов, Назаренко, Ковалевски. И, конечно, жена. Таня — мой самый близкий друг. Уже 15 лет мы вместе.

Насмотрелись в футбольных семьях всякого. Карьера заканчивается — и подруги у ребят сыпятся как вишни. Надеюсь, нам это не грозит.

Максим Кружков, Юрий Голышак