Конец операции «...резидент»

КАРТИНА ПЕРВАЯ

Кабинет главы Федерации футбола Страны. В начальственном кресле уверенно и комфортно восседает хозяин апартаментов. Он сосредоточенно передвигает компьютерную мышку по полированной поверхности широкого и прочного стола, на котором царит творческий порядок: пара мобильных телефонов, скопившаяся за три недели аккуратная стопка папок со срочными бумагами на подпись, оформленный в цветах антрацита и огня подарочный канцелярский набор — символ верности руководителя горняцким корням, позолоченный батон с размашистой гравировкой «От Папы. Профф. В.Я.» и дымящаяся чашечка для кофе, источающая пьяняще-расслабляющий аромат...

— Митрич, можно? — послеобеденную тишину традиционно трудного понедельника ненавязчиво нарушает проскользнувший во владения шефа его верный многолетний соратник.

— Тебе, Коля, можно почти все и почти всегда, — с доброй, но все же слегка саркастичной ухмылкой президент приветствует начальника своей службы. Под натруженной стратегическим мышлением лысиной тот и не думает скрывать навыки опытного аппаратного работника, ценного специалиста, человека важного, но скромного, предпочитающего держаться в тени величия своего благодетеля. — С чем пришел?

— Так это, Митрич, конгресс же на носу. А у нас — конь не валялся... — после предательски вырвавшейся идиомы, заставившей босса оторвать глаза от монитора и скорчить неопределенного характера гримасу, соратник зарделся и потупил глаза. — Ну, в смысле, время бежит, а сделать надо успеть еще о-го-го сколько.

— Успевает, Коля, тот, кто никуда не спешит. Тебе ли этого не знать, товарищ мой дорогой? Мы ж с тобой всегда этого принципа придерживались. Кто не спешит — тот успевает. А кто ничего не делает, тот, значит, не ошибается! — ухмылка босса становится еще шире, подкрепляясь выразительным подмигиванием. — Впервой что ли нам конгресс готовить? Соберемся, доложим, одобрим, проголосуем — и разойдемся Новый год закусывать. Дело нехитрое... Ты мне лучше скажи — ты в компьютерных играх разбираешься?

— Митрич, ты травишь, что ли? По спортивным играм — да, могу тебя проконсультировать. По настольным. А лучше — по застольным! — в ответ заговорщически подмигивает тот. — Балычка нарезать, семгочки, лимончика — да по маленькой оформить... А эти компьютерные игрушки — для наших с тобой внуков разве что...

— Не скажи, Коля, не скажи. Мне вот тут игру подарили — «ФИФА-2015» называется. Занятная, знаешь ли, штука. Я, правда, дальше регистрации еще не продвинулся: всего неделю ее осваиваю да и отрывают постоянно — то одно, то другое.

— А в чем суть игрульки?

— Ну, думаю, раз «ФИФА», то наверное цель — стать ее президентом. Как считаешь, по зубам мне?

— Митрич, та ты ж — глыба! Тебе не в компьютере, а по-настоящему пытаться надо. В футбольном мире тебя каждая собака знает, функционер ты — матерый, прогрессивный, честный, прямой! — мечтательный взгляд соратника уходит куда-то вдаль, очевидно, в швейцарские красоты и начальственное будущее босса, где и для него непременно отыщется уютный кабинетик с мини-баром и длинноногой смуглой секретаршей.

— Да ладно тебе, Коля, — босс возвращает гостя из альпийского рая к суровым будням. — Родословной не вышли — в их бомонд соваться. Менталитет у швейцаров этих и прочих пиндосов — ты же знаешь. Методы управления слегка не те, да и деньги совсем другие крутятся. Вон, Блантеру за два чемпионата мира перепало!.. Ну за что людям такое счастье?.. А тут не то что в ФИФА, в УЕФА не проберешься, все хлебные места на пять лет вперед расписаны... В общем, буду пока в компьютере «в люди» выбиваться. Теория — она тоже важна... А по поводу конгресса — в самом деле, не тяни. Расшевели там всех, подстегни. Пусть не забывают, что я — не только прогрессивный и прямой, но и строгий. Начни с Зернового. Пусть ко мне заскочит. Оперативненько...

КАРТИНА ВТОРАЯ

Ровно через две минуты после ухода соратника аккуратным стуком в президентскую дверь обозначил свою исполнительность молодой, но уже опытный начальник Управления Информатики. Чуть сбивающееся дыхание и легкая испарина подчеркнули в нем ярого приверженца трудовой дисциплины, а едва уловимое принюхивание к доминирующим в кабинете босса ароматам — сторонника здорового образа жизни. В руках у спичрайтера уютно пригрелся планшет с предусмотрительно открытой официальной страничкой Федерации футбола Страны.

— Привет, Павлик! Присаживайся. В компьютерные игры, небось, балуешься в рабочее время? — хозяин кабинета сразу отправил подопечного на несколько служебных ступеней вниз.

— Что вы, шеф! Никаких игр и игрушек на работе! Дел — невпроворот! Что ни день — честь мундира защищать приходится. То насчет Полуострова наезжают, то по Эвро-2020, то по Комитету дисциплины. Все им не так и не эдак, продыху не дают. Конгресс, опять же, на носу, а у нас еще — конь... — наткнувшись на испепеляющий взгляд босса, Павлик осекся и весь скукожился. Но, облизав пересохшие губы, продолжил. — Да и Мишель Пламени этот со своим визитом, как всегда не к месту и не ко времени.

— Кстати, как там общественность на мое отсутствие прореагировала? — вопросом в лоб президент припер юного собеседника к воображаемой стенке, точнее, к спинке кресла, из которого тому захотелось испариться.

— Мы сделали все, что могли, шеф, — пытаясь не потеть и казаться убедительным, перешел почти на шепот начальник Управления Информатики. — Сообщили прессе о вашей тяжелой и внезапной болезни, вплоть до температуры, влажности, возраста и результатов анализов. Но вы же знаете — им только повод дай, вцепятся пиявками и не отстанут, пока всю кровь не высосут.

— Да, что-то расхворался я... — президент приложил ладонь к мужественному лбу, параллельно плеснув в кофе жидкости, по цвету и запаху определенной собеседником как сильнодействующая микстура. — Вот где у людей совесть, а?..

— А сейчас-то ваше драгоценное — как? — проникаясь моментом доверительности, поинтересовался подчиненный.

— Да уже, вроде, более-менее. Кое-кому и хуже приходится... Нас ведь, Павлик, по сути, только двое легитимных и осталось. Я здесь, а он — в Ростове. — При этих словах рука хозяина кабинета непроизвольно легла на золоченый батон и принялась любовно его поглаживать. — Они ведь зачем меня на встречу с Мишелем этим звали? Фарс готовили, хотели меня прямо там люстрировать!.. А закона такого — нету!.. Ты, кстати, подготовь на эту тему абзацев пять-шесть пламенной публицистики — мне в доклад на конгресс.

— Шеф... — речь подопечного, принявшегося сосредоточенно изучать носки своих стильных ботинок, снова стала дрожащей и сбивчивой. — Тут такое дело... По докладу... Есть пару неувязочек.

— Каких неувязочек?! — в голосе президента, напротив, зазвучали чугунно-металлургические нотки.

— Я взял за основу текст прошлогодней вашей речи, — залепетал молодой начальник, мысленно прощаясь с тринадцатой зарплатой. — Расписал по пунктам: что вы... мы обещали — и что мы... вы... мы сделали...

— И?..

— И получается, что... не получается.

— Что у тебя не получается? — глава федерации привстал со своего удобного кресла.

— Ну... по некоторым пунктам... не хватает информации.

— Павлик, ты меня снова на больничный хочешь отправить? — президент на всякий случай потрогал грудь, в которой ритмично отмеривало третий год его каденции истерзанное жизнью, но все еще крепкое горняцкое сердце. — Ты у меня кем работаешь? Начальником Управления Ин-фор-ма-ти-ки! Добыть недостающую информацию — твоя непосредственная задача. Или ты мне хочешь это поручить? Так я не разорвусь. Я — один, а управлений, департаментов, отделов — много. Если так пойдет и дальше, то скоро мне и сборную тренировать придется, и билеты распространять, и колбасой приторговывать, и с Пламени встречаться. Пойми: у меня — другие задачи, более стратегические. Мне о футболе Страны думать надо!..

— Я понял, — с готовностью кивнул собеседник, наблюдая за тем, как шеф выливает остатки микстуры в чашку с кофе. — К понедельнику доклад будет готов.

— Молодец! Давай, дерзай. Не мне тебя учить: побольше общих положений, пафоса, о вечных ценностях не забудь сказать да о трудностях нынешнего периода, несмотря на которые мы растем, крепнем и ширимся. Ну и дальше — в таком духе: маховик раскручен, процесс необратим, достижения — налицо. Обязательно вставь о том, что порожняк не гоним... Да кто там в этот доклад вслушиваться будет? Они же, делегаты эти, сюда за премиями да на фуршет приезжают, за себя и своих ближних похлопотать... В общем, Павлик, ты меня, надеюсь, услышал. Подключи дружественные нам СМИ. Много у нас там штыков?

— Ну... — замялся подчиненный. — Версию о том, что интриган Пламени приезжал убеждать наших сдать Полуостров многие на «ура» приняли... Но как дальше будет, не берусь прогнозировать. Как-то охладела к нам пресса, все тяжелее с коллегами. Тем более, вы же знаете, Дионисов со своей программой влияние утрачивает. Маразмов вообще от дел отошел, «Истерикон» аудиторию теряет. «Нашенський футбіл» уже не совсем нашенский.

— Ладно, не впадай в отчаяние раньше времени. Ты должен понимать, что все это — временные трудности. Уважение прессы мы однозначно завоевали. И непременно удержим. И даже умножим! Как говорится, за ценой не постоим... Ты, когда за доклад возьмешься, пройдись по моим заместителям — подсобят. Не все же им за кресла грызться и документы конфиденциальные в прессу сливать... На Комитете исполнителей этот вопрос тоже обсудим. Коллегиально!.. Без меня, правда. Я приболеть планирую. В общем, будет тебе материал... Да, и вот еще что, Павлик. Неплохо бы мне в социальных сетях свои странички завести. А то шлют депеши, понимаешь, все кому не лень. Уже до прямых оскорблений доходит. Поручи там своим ребяткам заняться этим делом. Пусть реагируют на критику, дают от моего имени понять, что с пятой колонной нам не по пути. Тоже мне — оппозиция! Впаять этой оппозиции по самые гланды! ФИФА за Полуостров заставили прощения просить — и этих к ногтю прижмем. Извиняться и ошибки признавать — это удел лузеров. А мы — сила!..

— Сделаем! — не без труда освобождаясь от харизмы довольного собой босса и выскальзывая в приемную, юный комиссар идеологического фронта сполна разделил с ним сознание величия и правильности выбранного пути.

КАРТИНА ТРЕТЬЯ

Четверг той же недели. На пятом этаже Футбольного дома заседает Комитет исполнителей федерации. Президент, как и обещал, отсутствует ввиду планового недомогания. Его интересы на почтенном собрании виртуально представляет уже известный нашему читателю соратник, который, впрочем, в члены Комитета не входит. Скромно расположившись за одним из угловых отдельных столиков, он внимательно следит за ходом обсуждения пунктов повестки дня, делая пометки в блокнот с эмблемой ФИФА и время от времени уносясь мечтами в уже почти осязаемую Швейцарию, к смуглой секретарше и вожделенному мини-бару.

Остальные присутствующие обременены менее приятными и куда более приземленными устремлениями. Проект доклада «главного», розданный членам ареопага, явно не вызывает у них энтузиазма. Функционеры обреченно посматривают на часы, понимая, что самая желанная часть протокола — фуршет — снова рискует выйти скомканной. Лица вершителей футбольных судеб Страны грустнеют обратно пропорционально времени отправления расходящихся по регионам столичных поездов.

— Нет, за кого нас тут все-таки держат! — срывается со своего места, сотрясая кипой листков, представитель Верхнеподольской региональной ассоциации. — Я, получается, потратил свой рабочий день на то, чтобы под этой филькиной грамотой подписываться? Да это же практически прошлогодний текст доклада, только даты изменены и цифр меньше. Вот, смотрите: «За отчетный период наш футбол сделал кардинальный шаг вперед. Несмотря на кризисные условия, продолжили расти количественный и качественный уровни, существенно расширились охват и ареал...» Такое впечатление, что я в каком-то другом государстве живу. Я тоже хочу туда, где рост уровней и расширение охвата. Президент это с трибуны зачитает — и с «Горняком» на сбор в Эмираты, а мне по возвращении от страждущих отбиваться. Мы направили в федерацию официальное письмо с запросом по поводу денег УЕФА, на которые в каждой области должны были поставить детскую площадку, а вместо этого решили манеж в Нижгороде строить...

— Ну вы же сами знаете историю с этим манежем, — устало отмахиваясь от претензий, прервал выступающего председательствующий на заседании первый вице-президент федерации. — Вы же сами согласие подписывали весной.

— Я? — брови верхнеподольца поползли вверх, словно курс доллара сразу после выборов.

— Вы, вы. И все здесь присутствующие. — При этих словах вице-президент обратил к залу листок с мокрой печатью. — Вот документ, где черным по белому прописано: «Пункт 1. Одобрить выделение региональным ассоциациям-членам Федерации футбола Страны разовых дотаций в размере таком-то. Пункт 2. Оставшиеся средства использовать на строительство манежа для национальных сборных в Нижгороде...» И подписи, в том числе ваша.

— Так... это... — представитель Верхнеподольска напрягся, мучительно вспоминая, что подмахнул тогда бумагу, сполна удовлетворившись уже одним только первым пунктом. — Все равно так дела не делаются!..

— Я частично согласен с паном, — вступил в дискуссию делегат от Горного Запада. — Только не о манеже хочу сказать, а о другом. Детишки и площадки — это хорошо, это, конечно, нужно. Но я бы начал с профессионального футбола. Беспредел же какой-то творится: команды исчезают, а новые вместо них не появляются; регламент — уже не догма, вертят им как хотят; в Комитете дисциплины просто каратели какие-то засели — иезуиты и сатрапы. С «Куропат» наших десять очков сняли! Долги, мол, перед игроками.

— Так это общепринятая практика, финансовый «Вай Фай»! — вступился председательствующий за не подчиняющийся ему напрямую, но все равно симпатичный Комитет дисциплины. — Вас предупреждали: утром деньги — вечером очки, вечером деньги — утром очки. Вы лучше за болельщиками своими следите, а то как не матч на ваших стадионах — так петарды, баннеры и прочие провокации.

— Болельщики — да, наши, — справедливо возмутился горнозападенец. — Но персонал стадиона, можно сказать, ваш. Вы же болельщиков и довели до такого состояния, что они на майданы вышли...

— Друзья, не ссорьтесь, — выступил в роли миротворца представитель Лесостепного региона. — Думаю, есть вопросы и поважнее, чем «твое — мое». Вот, скажем, меня интересует: куда со счетов нашей федерации делись те средства, которым многие из нас два с небольшим года назад на конгрессе аплодировали? В докладе о расходах — ни слова, как, впрочем, и о доходах. Эта шкурная тема вообще как-то в последнее время замалчивается.

— Все вопросы подобного характера — к президенту! — замахал руками председательствующий. — И по поводу казны, и по поводу аудита этих... как их там... «ДокторХаус и СуперКупер», и по премиальным, командировочным, представительским расходам, затратам на сувенирную продукцию и канцелярию. Право подписи — у него. Сам себе три машины выписал, помощников целый взвод на довольствие поставил — с женами, братьями и сватьями. За границей не в общагах живут и не в столовых питаются... В общем, я вам путь истинный указал, нужные документы прессе предоставил. Знали бы вы, чего мне это стоило. Даже с днем рождения на сайте федерации пришлось самому себя поздравлять...

— Господа, это что же получается? — отчеканил полпред Южнорегионска, на котором скромный цивильный костюм сидел ничуть не хуже привычного противопожарного комбинезона. — Это же получается, что нас два года за нос водили! Мы человеку поверили, проголосовали за него, думали, что он... а он... всех нас... на всех нас... Себе — миллионы, нам — жалкие крохи. Кидалово какое-то. Да я... да я за него больше голосовать не буду!

— Голосовать — за или против — никто не будет, это не предусмотрено законом, — уныло отреагировал на южнорегионскую угрозу председательствующий. — Разве что через два года. Если дотянем, конечно...

— Что же делать? — раздались сразу несколько голосов с разных концов стола.

— Крепиться и ждать, — резюмировал вице-президент, глянув на часы и вставая с кресла, давая тем самым понять, что бесплодная дискуссия окончена.

— Нет, ну а может... — попытался было возродить интригу поникший «пожарник».

— Может... Может... — устремляясь навстречу фуршету, риторически бросил в пустоту коридора первый зам, который и сам не раз задумывался о несправедливости бытия и о том, с каким бы удовольствием он избавился от приставки «вице-». — Только без нас. От нас, как всегда, ничего не зависит. Ни на что мы не способны...

КАРТИНА ЧЕТВЕРТАЯ

Позднее утро очередного тяжелого понедельника. Еще не справившийся с очередным внезапным недомоганием (наступившим после недомогания планового), но уже добравшийся до рабочего места президент Федерации футбола Страны возвращается к активной деятельности на всеобщее благо. Облагородив несколько деловых бумаг мудрыми резолюциями, влив в чашку с кофе необходимую порцию микстуры и подумав о смысле жизни, босс по селекторной связи вызывает верного соратника.

Тот появляется весьма скоро и, усаживаясь напротив президента, сладко втягивает ноздрями аромат, обволакивающий кабинет.

— Коля, что ты щуришься? — мысленная дегустация обрывается начальством как раз на том моменте, где руководитель службы президента унюхал тончайшие нотки меда и луговых трав. — Это исключительно в лечебных целях. Болею я, Коля. И за футбол наш болею, и в буквальном смысле. Что там у нас нового? Как Комитет исполнителей прошел? Все утвердили?

— Митрич, ты это... только не волнуйся, тебе ж нельзя... — соратник, даже сидя, переминается с ноги на ногу, подбирая нужные слова для того, чтобы охарактеризовать увиденное и услышанное в четверг. — В общем, хреновая ситуация складывается. И это — мягко говоря. Ропщет народец. Протрезвел, видимо, за два года. Снова — претензии какие-то, требования. Даже подозрения и обвинения слышны. С гнильцой народец. Еще, глядишь, на конгрессе начнут правду-матку резать, на трибуну кидаться как на амбразуру. Им же предавать — не привыкать. Твоего предшественника слили — и тебя сольют... Вот тут, в папочке, я коротенько записывал в четверг — кто и что говорил. Нехорошая картина вырисовывается. Сдается мне, мы на пороге грандиозного шухера...

— Коля, я тебя не узнаю! — с добавлением микстуры в кофейную чашку градус безмятежности и уверенности президента существенно возрастает. — Ты думаешь, этой шобле по силам меня подвинуть? Да за мной, знаешь, какие люди стоЯт?..

— Митрич, ты меня, конечно, извиняй, но, по-моему, они уже не за тобой стоЯт. И так стоЯт, чтобы ненароком не сесть. А сейчас не стоять и не сидеть — шевелиться надо. Эти-то людишки, что под твоим началом, все ушлые, нос по ветру держат. А ветер нынче, сам понимаешь, не наши мельницы вертит. Я на Комитете окончательно понял, насколько все серьезно. Надо бы это... побеспокоиться, обезопасить себя, в случае чего. У тебя, помимо компьютерной ФИФА, есть еще варианты? Я бы заранее прощупал. А то, судя по настроениям, конгресс может уже и без нас с тобой пройти.

— Ты серьезно? — безмятежность на лице босса уступает место растерянности. — То-то, я смотрю, у меня на мобильнике за выходные среди пропущенных — и от министра звонки, и из Администрации, и еще какие-то незнакомые номера...

— Не хотел тебе говорить раньше времени, Митрич. Мне тут человечек один проверенный шепнул, что копают под нас глубоко. Так что, возможно, номера эти незнакомые — оттуда, где с нами в самом ближайшем будущем познакомиться захотят, не спрашивая нашего на то желания. С тобой — так уж точно.

— Значит так, Коля... — президент впадает в стремительное раздумье, стараясь собрать воедино расхристанные от недомоганий и микстур мысли. — Перво-наперво надо с бухгалтерией все уладить. Машины, участки, манеж в Нижгороде — все переписать на родственников, лучше — на чужих. Если возникнут вопросы по деньгам — куда делись, мол — думаю, надо все сворачивать на этих ревизоров из «Хауса и Купера». Увезли, мол, денежки на следственный эксперимент, на опознание, на пересчет, в конце концов. И — поминай, как звали. Признаваться я ни в чем не буду, если что, скажу — заставили. Угрожали, шантажировали, за каждым шагом следили, даже в самолетах и по телефонам... Так, что еще?.. На кого из Комитета исполнителей можно положиться? Помозгуй и составь список. Конгресс какого числа? На день раньше надо подготовить помещение для альтернативного собрания. И камеры...

— Зачем? — соратник как-то сразу побледнел и почти впал в столбняк.

— Камеры — телевизионные! Сообщим миру о захвате футбольной власти в Стране. Я расскажу о том, как меня преследовали, как люстрировать хотели, как гнались за мной и стреляли. Надо заготовить письма в УЕФА и ФИФА. Нет, пожалуй, в ФИФА и РФС, там нам точно помогут. Первое время в Ростове перекантуемся, вдруг что. Тексты писем возьми на себя, чтобы я Зернового не подключал. Молодой он, неопытный — сдаст, если прижмут. Все, Коля, действуй. По-тихому, без истерик. Прорвемся! Где наша не пропадала!..

КАРТИНА ПЯТАЯ

Тот же кабинет спустя час, далеко не впустую потраченный президентом. Некоторые ящики открыты, шкафы — распахнуты, на столе, стульях и подоконниках выросли горки скоросшивателей, папок и несистематизированной документации.

Тактичный стук в дверь предваряет появление в начальственных апартаментах все еще молодого, но уже куда более опытного, чем неделю назад, руководителя Управления Информатики.

— Можно?..

— Нужно! — голос босса доносится откуда-то из-под стола, заставляя вошедшего задуматься о сверхъестественной природе гениальных руководителей. Президент весьма проворно извлекает на-гора свою некогда атлетическую фигуру, на время избавившуюся от пиджака и изрядно вспотевшую. — Вот — значок потерял. ФИФА! Подарок самого Блантера! Под стол закатился... Что там у тебя?

— Доклад, шеф! — отставной юнкор кладет на стол сведенный и литературно обработанный им свод достижений организации за последний год. — Все сделал, как вы наставляли!..

— Ты, вот что, Павлик... — президент по-хозяйски припечатывает аккуратненькую папочку своей мощной ладонью. — Ты над текстом поработай еще. Мне доложили, что на Комитете исполнителей не все остались содержанием довольны. Значит, позитива — маловато! Ну, ты же видишь, какое время сейчас. Люди чего-то светлого хотят, жизнеутверждающего! Я тебя как товарища, как друга прошу — пойди им навстречу!..

— Так я же... — попытка с творческой точки зрения обосновать ценность доклада именно в этом его варианте мгновенно уступает место стремительно зарождающемуся чувству новой, большой дружбы. — Я же... всегда готов!

— Вот и отлично! Павел, за такими, как мы, будущее нашего футбола! — с этим словами босс доверительно похлопывает собеседника по плечу. — Но!.. Нам надо об этом будущем позаботиться. Это я уже не про доклад. Есть тебе еще пару мелких, но очень важных задач. Прессу ты читаешь. Значит, видишь, что нас с тобой, мягко говоря, пощипывают, покусывают и покалывают. Что предложишь, дружище?

— Покусывать в ответ? — зардевшись от продолжающего растекаться по венам чувства, предположил новый друг босса.

— Ну, хорошо, хоть не посасывать, — не очень искренне, но весьма широко улыбнулся президент. — Павлик, нужно выступать единым фронтом, теснее держать ряды и не терять бдительности! Отпор давать врагам. Решительно! А еще — мыслить стратегически. Вот тебе как раз задача из стратегических. Подготовить от моего имени поздравления — к Новому году и Рождеству, женщинам к 8 Марта и ко Дню футбола.

— Сразу все?

— Павлик, нужно совместить их все в одном. Ты же профи. Я уже говорил — время неспокойное, мало ли что может случиться... А невежливым выглядеть не хотелось бы. Значит, три в одном, а отдельно — поздравление «Горняку» с чемпионством. Тоже разместим заранее.

— А вдруг — не «Горняк», Митрич? — новоиспеченный товарищ президента решил, что настал момент назвать шефа не шефом, а кем-то более теплым и дружеским.

— Не ссы в компот! — отозвался тот, оставив без внимания порыв собеседника. — Регламент и календарь составлены так, что никто, кроме «Горняка», чемпионом стать не сможет! В случае чего Примерная лига подключится. А для особых ситуаций Комитет дисциплины существует. У «Куропат» очки отобрали — и у других отберем, хоть у Надпорожья, хоть у Петроднепровска, хоть у столицы. С нами ж правда, Павлик! Ты ж помнишь: мы — сила, мы порожняк не гоним!.. Вот, кстати, у меня тут по случаю нашей дружбы презент для тебя есть, держи: «ФИФА-2015»! Увлекательнейшая вещь! В рабочее время только не злоупотребляй. Ну, все, давай, иди. Береги себя...

КАРТИНА ШЕСТАЯ

Время раннего «после обеда» одного из следующих до тошноты будних дней. В знакомом нам кабинете — президент и его проверенный годами и литрами соратник. Оба — с кофейными чашками, за которыми со швейцарской точностью, синхронно, чокаясь, периодически прячут лица, осунувшиеся от забот, тревог и недосыпания.

— Ну что, еще по маленькой? — спрашивает лысеющий, но почти не пьянеющий начальник президентской службы.

— А что остается? — президент отработанным до автоматизма жестом достает из тумбы стола штоф с жидкостью, по цвету похожей на микстуру. — Знаешь, Коля, что обидно? Вот сейчас эти ничтожные людишки дорвутся до власти и уничтожат наш футбол. Уничтожат до основания! Костей не соберешь... Тьфу ты... Камня на камне не оставят. Жаль... Я ведь, Коля — футбольный человек. Я ведь у Лобачевского с Забилевичем играл, сборную тренировал, клубы всякие. Да, не Лобачевский, но ведь стремился же!.. И здесь — стремился, всю душу отдавал, здоровье гробил, по регионам ездил. Да, не Пламени, не Блантер, но ведь и не Швейцария здесь, не Альпы с Женевскими озерами... Ад кромешный!.. Эх!.. Давай еще по маленькой...

— Митрич, как мы дальше действовать будем? Ты Мише Бобкину в Слобожанск звонил?

— Звонил. И Бобкину, и Гепкину, и черту лысому в Москву звонил. Всем сейчас не до нас. Как услышат секретарши, что Коньяков на проводе — так сразу: то совещание, то выборы, то переучет, то климакс с тампаксом.

— А Блантеру звонил?

— Коля, тебе не наливать больше, что ли? Как я с Блантером общаться буду? Я же швейцарского не знаю.

— Митрич, кстати, а как там игра твоя компьютерная? Там ты хоть президентом ФИФА стал?

— Это, Коля, оказалось, была демо-версия. Там я в лучшем случае мог стать спортивным директором лучевского «Чугуна». Если бы регистрацию прошел. Но я им и так был...

— А в худшем случае?

— В худшем, Коля?! А худший — вот он!..

Хозяин кабинета настежь распахнул окно, в которое вместе с морозным воздухом ворвались звуки митинга. Исполнители популярного фанатского хита адаптировали его под событие, заменив фамилию известного агрессора на фамилию популярного в прошлом футболиста, глядящего сейчас на них с пятого этажа Футбольного дома. Тексты плакатов под воздействием микстуры казались еще обиднее: «Даешь люстрацию!», «Сдирай подковы!», «КНВ — ПНХ!», «Чемодан — вокзал — Ростов!».

Возникший сквозняк с шумом захлопнул неплотно прикрытую из приемной дверь, напугав миловидную, хоть и в летах, секретаршу. Защищенный пышными ресницами взгляд задержался на табличке двери босса, от которой после несанкционированного вмешательства высших сил и стихии отлетели несколько буковок и знаков. Изумление незаменимой сотрудницы было достойно классической немой сцены — на бронзовом фоне рельефом красовалось:
РЕЗИДЕНТ АД

(ЗАНАВЕС)

Жорж КРАСНОБАЕВ|

Подписывайтесь на Dynamo.kiev.ua в Telegram: @dynamo_kiev_ua! Только самые горячие новости