Андрей ШЕВЧЕНКО: «Все повторил бы до мелочей»

Более противоречивого года в его жизни, наверное, не бывало. С одной стороны — возвращение в киевское «Динамо», стабильное место в основе, матчи и голы в Лиге чемпионов, где достигнут рубеж в сто поединков. С другой — оставившее за бортом европейской весны четвертое место клуба в групповом турнире этих соревнований и неудача украинской сборной в стыковых играх с Грецией, не позволившая во второй и, видимо, в последний раз в карьере попасть на чемпионат мира.

Чего не отнять у безусловно лучшего в новейшей истории футболиста нашей страны, так это перспективы сыграть через два с половиной года на европейском первенстве, которое Украина и Польша проведут в качестве хозяев. Для Шевченко теперь, как представляется, это не только новая цель, но и потенциально лучшая точка в славной карьере обладателя многих титулов и призов, включая "Золотой мяч«-2004 и «Звезду» 2004 и 2005 годов.

О будущем, впрочем, он пока говорит неохотно — где-то из суеверия, где-то из нежелания давать обещания и прогнозы. Куда интереснее вести речь о прошлом и настоящем — благо тем для беседы под Новый год накопилось немало. А начали мы интервью в небольшом, но уютном ресторане рядом с динамовской базой в Конча-Заспе с вопроса о том, какие из событий уходящего года Андрей вспомнит и через много лет.

— Среди положительных наверняка останется в памяти мое возвращение в «Динамо», — ответил Шевченко, ни на секунду не задумавшись. — Ну, а отрицательные, мне кажется, вовсе не стоят того, чтобы заострять на них внимание.

— Каких событий в 2009-м было больше?

— Наверное, все же со знаком плюс. Хотя бы потому, что во всем происходящем со мной стараюсь искать положительные стороны — даже если на первый взгляд они не очевидны. Несмотря на то, что не все ожидания сбылись, я счастлив, что снова играю в футбол — это для меня было очень важно. Рад и тому, что УЕФА окончательно подтвердил: Euro-2012 пройдет в Украине, при этом матчи в нашей стране состоятся во всех четырех городах. С удовольствием согласился быть послом этого турнира с нашей стороны и даже отложил на день отъезд в отпуск, чтобы принять участие в официальной церемонии презентации логотипа чемпионата.

— Вы опасались, что Украина может потерять право проведения европейского первенства, за которое два с лишним года назад вы агитировали в Кардиффе?

— Тревога действительно присутствовала, но я верил, что президент федерации Григорий Суркис сможет убедить коллег по исполкому УЕФА в нашей готовности провести Euro-2012 полноценно, без всяких оговорок. Свою часть работы он выполнил — теперь дело за теми, от кого зависит финансирование подготовки к турниру, создание инфраструктуры, без которой страна чемпионат не проведет.

***

— Президент «Динамо» Игорь Суркис рассказывал мне, что во время матча с «Интером» на «Сан-Сиро» сидел рядом с генеральным директором «Милана» Ариедо Брайдой, и тот все расспрашивал: как в Киеве удалось сделать Шевченко прежним? Вы знаете ответ на этот вопрос?

— Главное, что травма спины перестала напоминать о себе так часто, как прежде. Толик Тимощук посоветовал в Мюнхене отличного врача, помощь которого обеспечивает не меньше пятидесяти процентов моей сегодняшней физической формы. Другие пятьдесят — заслуга Валерия Газзаева, который, несмотря на быть может не слишком удачные первые матчи за «Динамо», продолжал доверять мне и ставить в состав. Это доверие в сочетании с желанием как можно быстрее набрать форму и стали определяющим фактором.

— При возвращении в Киев вам гарантировали место в основе или, подписывая контракт с «Динамо», вы все же шли на определенный риск?

— Такие гарантии в командах серьезного уровня никто дать не может. Да я их, собственно, и не требовал, так как понимал, что, если здоровье позволит, смогу стать прежним и буду играть и забивать.

— Чем, на ваш взгляд, Шевченко, десять лет назад уезжавший из Киева в Милан, отличается от Шевченко сегодняшнего? И каким, представься такая возможность, предпочли бы быть теперь — тогдашним, полным сил, или нынешним — с бесценным опытом в футболе и не только?

— На все вопросы, задаваемые в сослагательном наклонении, у меня один ответ: даже если бы человечество нашло способ возвращаться в прошлое, я все равно ничего бы менять не стал. Моя карьера была довольно успешной, а юношеское стремление к покорению новых вершин никуда не исчезло. Просто теперь оно дополняется желанием и умением получать удовольствие от футбола.

— Вы не жалеете даже о том, что сменили «Милан», где вас буквально носили на руках, на «Челси», где игра не заладилась?

— (После паузы.) Нет. Это судьба, которая порой испытывает нас подобными трудностями. И нет гарантии, что такую же травму я не получил бы, играя в Италии. Не исключаю, что в «Милане» сопряженные с ней проблемы было бы легче перенести, но я, снова повторю, не привык оглядываться назад. Что сделано, то сделано. То же касается и ошибок юности: каким бы значительным ни был обретенный теперь опыт, я повторил бы до мелочей все поступки, даже абсолютно глупые.

***

— Самая большая глупость в вашей жизни?

— Так с ходу и не назову. Надо подумать, — Шевченко отпил глоток остывающего на столе кофе и устремил взгляд в окно. — Глупостей было множество, особенно в детстве. Ничего особенного, банальное ребячество. Но первым делом вспоминаются поступки, связанные с моей, как бы это помягче сказать... рассеянностью, что ли. Мог опоздать на тренировку на два часа или перепутать, на каком стадионе и в какой день она состоится. Около года тренер мирился с таким моим отношением к делу, а потом сказал: «Андрей, если ты еще раз опоздаешь, в следующий раз можешь не приезжать». Я понял, что перегнул палку — и стал со своим главным недостатком бороться.

— Как именно?

— Завел специальные блокноты, в которых записывал, что где и когда будет происходить. Не стеснялся по десять раз перезванивать тренеру, уточнять, просил маму контролировать мой график. Но по большому счету все изменил один поступок, которого стыжусь до сих пор. Было мне тогда лет двенадцать. В конце мая предстояла товарищеская игра, и тренер, зная, что мы сдаем экзамены, попросил: если успеете, приезжайте на матч. Погода была в тот день замечательной, и ехать через весь город на ничего не решающий поединок, ясное дело, не хотелось. В итоге предпочел отправиться с друзьями купаться и развлекаться на игровых автоматах.

Маме, конечно же, ничего не сказал: взял сумку с формой, сообщил, что еду на стадион. Вечером возвращаюсь, а она ждет меня возле дома. «И где, — спрашивает, — Андрюша, ты был?» — «На игре», — отвечаю, а сам чувствую, что дело неладно. «Это неправда. Звонил твой тренер, спрашивал, где ты. Я сказала, что поехал на матч». Оказалось, никто не звонил, но она догадалась, что я был с ней неискренен, и решила меня разыграть. С тех пор ни одной тренировки без причины не пропустил. Чем старше становился, тем более профессионально относился к футболу, который становился из увлечения профессией. Отдавал ему всего себя без остатка — и он отвечал взаимностью. Конечно, в любом деле нужно время от времени расслабляться...

— Как расслаблялись, предположим, в конце 90-х, играя в «Динамо», и как теперь?

— Разница в том, что десять лет назад у нас не было таких возможностей. Свободное время динамовцы, как правило, проводили вместе, поскольку имели общие интересы и были в основном близки по возрасту. Вместе ездили в отпуск, предпочитая экзотические страны.

***

— Самое запоминающееся путешествие того времени?

— Их было два: на Сейшелы и в Таиланд. Денег мы тогда имели поменьше, приходилось до мелочей все рассчитывать, на чем-то экономить. Летели эконом-классом с непонятными пересадками и долгими ожиданиями в аэропорту. Мне-то было легче — я летал один, а вот ребята брали с собой жен, детей...

— Теперь вы, наверное, просто заказали бы чартер?

— Для такого дальнего путешествия — едва ли. (Смеется.) Вот сейчас вспоминаю о тех путешествиях и думаю: отличные были времена. Нынче, отправляясь куда-нибудь на отдых, в первую очередь стану задумываться о «прайвиси», чтобы никто не тревожил меня и мою семью.

— А есть ли сегодня место на земле, где Андрей Шевченко может оставаться неузнанным?

— Даже не знаю.

— Случалось, что узнавали там, где по идее не должны были?

— На самом деле, узнают повсюду. Даже в самых отдаленных уголках Америки, где соккер в плане популярности явно уступает другим видам спорта.

— Забавные случаи бывали?

— Да сколько угодно! Вот вам один пример. Мы с семьей отдыхали на Багамах в одном очень красивом закрытом месте. До конца отпуска оставалась неделя, и я поддерживал форму, потихоньку бегая кроссы. Пробегаю как-то мимо одной компании, вдруг от нее отделяется какой-то парень — и мчится за мной. «Ты, — спрашивает, — Андрей Шевченко?» — «Да, это я» — «Знаешь, — восклицает он, — я очень болею за „Челси“. Встретить тебя здесь — огромная честь и большое счастье» — «Приходи, — говорю, — завтра в это же время — дам тебе автограф».

Наутро в коттедж, который мы снимали, приходит наш батлер и говорит: «Простите, но вас приглашает на обед один очень уважаемый человек». Не знаю, стоит ли называть его имя, но это очень известный актер и режиссер. Приглашением этим был удивлен, ведь до того мы с ним совершенно не были знакомы. Оказалось, вчерашний поклонник «Челси» работает на его семью, у парня как раз день рождения, и босс решил сделать ему подарок, пригласив меня в гости. Мы с Крис согласились, и с тех пор с этим известным человеком у нас завязались очень хорошие отношения. До сих пор переписываемся, и он постоянно расспрашивает меня про Украину, а особенно — про Одессу.

— Может, все-таки назовете его имя?

— (После паузы.) Роберт Де Ниро. Величайший актер и просто очень интересный человек.

***

— Сложись ваша футбольная судьба на английском этапе иначе, не будь травм, которые не позволили проявить себя в «Челси» в полной мере, вы возвратились бы когда-нибудь в Киев в качестве игрока?

— Обязательно сделал бы это — возможно, в более зрелом возрасте. Ведь я для себя еще на пике карьеры решил, что точку в ней обязательно поставлю в «Динамо».

— Тем не менее не могу не спросить о Жозе Моуринью, при котором вы в Лондоне почти не играли...

— Вы, как и остальные журналисты, станете настаивать, что у меня с ним был конфликт?

— Как раз наоборот — верю, что у вас с ним были и остаются исключительно уважительные отношения. Но когда вы в этом сезоне забивали «Интеру» в Лиге чемпионов, публика не сомневалась, что таким образом стараетесь что-то доказать своему бывшему тренеру...

— А у меня даже мысли такой не возникало. Все, что необходимо, я своей игрой давно доказал.

— Видел, как вы с Моуринью поприветствовали друг друга в смешанной зоне «Сан-Сиро». Это было единственное общение с ним за последнее время?

— Если и пересекались, то исключительно на ходу: «Как дела? Все в порядке?» Разговоров по душам у нас не было.

— Какими, по вашему мнению, должны быть идеальные взаимоотношения между игроком и тренером: ученика и учителя, как у вас с Валерием Лобановским, младшего и старшего товарища, как с Олегом Блохиным, или все же подчиненного и начальника, как, казалось, с Моуринью?

— В «Челси» мои отношения с тренером не выходили за рамки профессиональных. И я не сказал бы, что существует оптимальный вариант общения с наставником: с каждым игрок выстраивает свои контакты. Лично у меня никогда не было и, думаю, не будет серьезных разногласий с тренерами — я совершенно не конфликтный человек.

— А как выстраиваете отношения с Газзаевым?

— Понимаете, мы с ним начали общаться задолго до того, как он возглавил «Динамо», и наши взаимоотношения всегда были дружескими и близкими. Но я никогда не позволю себе смешивать личное с профессиональным. Валерий Георгиевич мне нравится, очень нравится как человек, но мы не переносим отношение друг к другу на поле. Существуют строгие рамки: он — главный тренер, я — футболист, и все его требования обязан выполнять до мелочей. Если почувствую, что не способен приносить пользу команде, сам объявлю о завершении карьеры, проведу прощальный матч или, не исключено, обойдусь без долгих проводов — и займусь чем-нибудь другим.

— Чем, например?

— Пока не время об этом думать.

***

— Вы постоянно находитесь в центре внимания, и неудивительно, что в прессе ваше имя окружено пересудами и слухами. Привыкли к этому за годы профессиональной карьеры или всякий раз испытываете неприятные чувства, читая о себе очередную выдумку?

— Следую принципу профессора Преображенского — газет практически не читаю. Как правило, раскрываю их, когда знаю, что должно выйти мое интервью. А вот отчеты и комментарии о наших играх оставляю без внимания: не в обиду вашим коллегам, их мнение о матчах «Динамо» или сборной не является для меня определяющим. Что же касается слухов, то их на моей памяти было столько...

— Английские таблоиды славятся своей изобретательностью.

— Ну почему же только английские? У нас в желтой прессе тоже иногда такой бред могут написать! Но я не обращаю на это внимания — такова судьба публичного человека. И мне нравится фраза одного знаменитого певца и актера: «Пишите обо мне что угодно, главное — фамилию не перепутайте». (Смеется.) Если же говорить серьезно, то я давно создал себе определенный имидж, и слухи о каких-то моих поступках, ему не соответствующих, как правило, у людей доверия не вызывают.

— Вы старательно оберегаете себя и свою личную жизнь от излишнего внимания. Но есть и противоположные примеры — скажем, предельно открытый для публики Дэвид Бекхэм и его семья. Жизнь напоказ не для вас?

— Не думаю, что Бекхэм, с которым мы какое-то время играли в «Милане», так открыт, как вам кажется. Просто он более публичен, ездит по миру, участвует в разных общественных акциях. Он и его жена Виктория постоянно на виду, поэтому пресса внимательно за ними следит и регулярно о них пишет.

***

— Между тем, когда родился старший сын Джордан, вы пригласили в дом журналистов и устроили семейную фотосессию, что не очень-то вязалось с вашей непубличностью.

— Напротив, это самое обычное дело. Зачем давать повод папарацци преследовать меня и мою семью, караулить под дверью? Лучше сделать красивые фотографии, отобрать среди них достойные публикации — и передать в журнал. После этого у парней из таблоидов не будет повода ходить за мной по пятам.

— Публичная жизнь никогда не была вам в тягость?

— К ее особенностям у меня за годы профессиональной карьеры выработался своего рода иммунитет. Скандалов за мной не числится, скелетов в шкафу нет, поэтому для желтой прессы я не так интересен, как кажется.

— Зато публика относится к вам с обожанием, и чтобы пройти после матча от раздевалки к машине, приходится раздать не один десяток автографов.

— Стараюсь болельщикам не отказывать, хотя ситуации бывают разные. Случается, спешу куда-нибудь или чем-то занят. Если располагаю временем, обязательно уделю человеку несколько минут.

— Помню как после первого в этом сезоне матча за «Динамо» с донецким «Металлургом» вы никак не могли выбраться из толпы. Наконец, взмолились: «Ребята, отпустите, меня жена ждет, детей не укладывала» — и люди с улыбкой расступились. Чувство юмора часто вас выручало?

— Скажем так, оно никогда не бывало лишним. Это ведь не так просто — отказать человеку, который относится к тебе с уважением, и при этом его не обидеть.

***

— У вас прекрасная семья, двое сыновей и жена, знакомство с которой, говорят, было на редкость романтичным...

— Мы встретились на вечеринке у Джорджо Армани в честь Рассела Кроу, который, как оказалось, не только отличный актер и режиссер, но еще и прекрасно поет под гитару. С первой встречи почувствовал притяжение к Кристен, хотя поначалу между нами и была разница в менталитете. Но главное — языковой барьер. Я практически не владел на тот момент итальянским, она была тоже в нем не сильна. Тем не менее мы много беседовали, и таким образом вместе подтягивали знание языка. Потребовалась всего пара месяцев, чтобы я почувствовал, что она — именно та девушка, с которой я хотел бы создать семью.

— Сколько языков знают ваши дети?

— Они говорят по-английски, знают русский, немного понимают по-украински.

— С киевскими дедушкой и бабушкой легко находят общий язык?

— Без проблем. Я и сам разговариваю с сыновьями на двух языках — русском и английском.

— Джордан Андреевич и Кристиан Андреевич — звучит, конечно, неплохо. Как называют внуков ваши родители?

— Так и называют, не переиначивая имена на наш лад.

— Выбор имен для своих детей вы доверили Кристен. А вот ваша мама Любовь Николаевна рассказывала мне, что вас Андреем назвал отец. Она-то хотела Славиком, однако Николай Григорьевич пошел в загс и дал сыну имя своего деда...

— Да? Любопытная история. Надо будет подробнее маму расспросить.

***

— Имя накладывает отпечаток на вашу жизнь?

— Трактующей имена наукой никогда не интересовался, но верю в судьбу и в то, что люди приходят в этот мир не просто так, а каждый — с собственным предназначением. Все мы тем или иным образом оказываем влияние друг на друга. Поясню на примере интервью: мы с вами сидим за столом и беседуем, но если бы наша встреча не состоялась, я мог бы встретиться или созвониться с другим человеком, а тот на основании нашего разговора — принять решение, повлиявшее еще на кого-нибудь. Вселенная — это единый организм, и каждый из нас — часть этой Вселенной.

— Какие сказки рассказываете детям на ночь, какие книги читаете?

— Обычно это делает жена, но, случается, Джордан и Кристиан просят меня рассказать им русские сказки. Тогда читаю, например, «Муху-Цокотуху» или «Колобка». Впрочем, у старшего сына теперь немного другие интересы: раньше он увлекался пиратами, теперь — супергероями. Знает всех наперечет, имеет костюмы каждого из них.

— А вы что читали в возрасте своих детей?

— Очень любил сказки. Это, кстати, и в зрелом возрасте полезно — верить в мечту.

— Любовь Николаевна говорила, что в школе вы не очень-то жаловали историю...

— Как раз наоборот, мне больше не давались точные науки — химия, физика.

— Но вы говорили маме: «Мне так рабов жалко, что слезы на глаза наворачиваются».

— Это всего лишь шутка.

***

— Ваша мама рассказывала, что порой приходилось запирать вас в квартире, чтобы заставить делать уроки, однако вы все равно выбирались на улицу через форточку.

— На самом деле, это случилось всего один раз. Я как раз получил две двойки и «неуд» за поведение, и мама сразу после прихода из школы усадила меня за домашнее задание. Мол, папа придет с работы, увидит оценки в дневнике, а мы ему скажем, что я все уже выучил. Дело было зимой, друзья как раз играли во дворе в хоккей. Только мама за дверь, я оделся, взял клюшку, коньки — и выпрыгнул через форточку. Думал, поиграю немного — и вернусь к учебникам, но не уследил за временем и к своему подъезду добрался затемно. В общем (смеется), родители все-таки убедили меня вернуться домой.

— В каком смысле?

— Мама звала: «Андрюша, возвращайся, уже темно», а я боялся, что папа меня накажет. Но тут во двор вышел и он: «Не волнуйся, все будет хорошо».

— Родители вас сурово наказывали?

— Нет. Они были людьми отходчивыми, а я — понимающим ребенком. Правда, понимания мне хватало ненадолго — спустя какое-то время вновь все делал по-своему.

— Ваша сестра Елена рассказывала, что иногда вы с ней, забывая ключи, возвращались домой через балкон, и на этот случай там был припасен специальный топорик...

— Это тоже небольшое преувеличение. Но как-то раз родители действительно уехали на три дня, оставив меня одного дома. И в первый же день я потерял ключи. Пришлось по трубе забираться на балкон, выбивать в открытой форточке сетку от комаров ногами и влезать в квартиру.

— Это было самое экстремальное детское приключение в вашей жизни?

— Отнюдь. В юные годы я был парнем рисковым, и, думаю, в Киеве не осталось места, куда бы я не попытался залезть.

— Елена вспоминала, что прежде вы все свое время отдавали футболу, и даже на ее свадьбу в январе 1998 года не выбрались, потому что играли в Москве на Кубке Содружества. Как я понимаю, теперь вы значительно больше цените время, проведенное с близкими?

— Это действительно так. Скажем, как только закончилась осенняя часть сезона и представилась возможность, я улетел к семье.

***

— Вы, знаю, дружите с бывшим теннисистом Андреем Медведевым...

— С ним интересно общаться и проводить время на корте — он дает мне уроки тенниса, и обучает игре так увлекательно и ненавязчиво, что я получаю от этого удовольствие.

— Также вы неплохо играете в гольф и, слышал, успели опробовать поле нового клуба в Харькове.

— Был там, но пока не играл. А вот в Лондоне, куда ездил на выпавшие в ходе сезона дни отдыха, наконец-то взял клюшку в руки. Как-нибудь сыграю и в Украине — благо в Киеве скоро откроют новое поле.

— С братьями Кличко, тоже уважающими эту игру, соревноваться не пробовали?

— К сожалению, встретиться с Виталием и Владимиром в последнее время не удавалось — то у меня игры, то у них подготовка к боям.

— Гольф стал олимпийским видом спорта и дебютирует в этом качестве в Лондоне в 2012 году. Не задумывались над тем, чтобы, завершив футбольную карьеру, профессионально заняться этой игрой?

— Любопытная идея! (Смеется.) Все сходится: и Лондон, и 2012 год. Но если серьезно, то я уже говорил, и готов повторить снова: надеюсь, здоровье позволит мне сыграть через два с половиной года на домашнем чемпионате Европы. А там и о гольфе подумать можно.

— Ваша сестра говорила мне, что всерьез вы можете заниматься только тем делом, в котором способны стать первым. Готовы потеснить Тайгера Вудса с вершины?

— Ну нет, я свои силы реально оцениваю. (Смеется.) Первым номером в Украине я бы еще мог стать, но первым в мире... Тайгер — легенда, самая настоящая машина. Мне нравится, как он играет, и я бы мечтал приблизиться к его уровню.

***

— В детстве, как мы уже определились, вы уверенно держали другую клюшку — хоккейную. Когда в последний раз выходили на лед?

— Давненько. (Мечтательно улыбается.) Недавно проезжал мимо катка, и возникла мысль, что пора бы найти время и поиграть. После отпуска обязательно это сделаю.

— Говорят, вы настолько увлекались хоккеем, что вполне могли сделать выбор не в пользу футбола...

— Это вряд ли. Катался я, как мне кажется, неплохо, но профессионально играть никогда не пробовал. Только во дворе. Помню, отец подарил мне как-то на день рождения настоящие коньки Botas — тогда это была мечта каждого пацана. В первый день никак не мог устоять на них и постоянно падал. Оказалось, их надо было очень плотно шнуровать. Отец помог, и я после этого стоял на них как бог. (Смеется.)

— Даже недавнее дорожно-транспортное происшествие с вашим участием тоже связано с хоккеем: за рулем машины, с которой вы столкнулись, была жена известного в 70-е годы вратаря «Сокола» Валерия Голдобина. Вы знали об этом?

— Узнал значительно позже. А тогда был просто рад, что ситуация обошлась без жертв. Машину, правда, пришлось отдать в ремонт, но это уже дело десятое.

— В продолжение транспортной темы: как-то раз, чтобы успеть в Андорре на тренировку сборной, вы воспользовались оригинальным средством передвижения.

— Перед той игрой мне в очередной раз пришлось отправиться в Мюнхен на процедуры, и я договорился, чтобы в андоррском аэропорту меня ждал вертолет. Решение логичное: иначе бы я за час до Андорра-ла-Вельи не добрался.

— Сами о том, чтобы как мэр Киева сдать экзамен на права пилота и приобрести вертолет не задумывались? А то ведь в городе пробки...

— Надо будет об этом подумать (Улыбается.) Но вообще это очень сложное и опасное дело. Мэру без вертолета, наверное, сложно, а я все-таки обойдусь машиной.

***

— Генеральный директор киевского «Динамо» Резо Чохонелидзе, в свое время работавший в «Милане», показывал мне на «Сан-Сиро» лавочку неподалеку от углового флажка, где с тех пор, как вы забили первый гол за итальянский клуб, он сидел во время каждого матча — на удачу. Вы об этой примете знали?

— Был в курсе, хотя Резо мне о ней и не рассказывал.

— А у вас есть приметы, которые никогда и ни при каких обстоятельствах не нарушали?

— Примет на все времена у меня никогда не было — они эволюционировали со мной и моей карьерой. Каких-то особых ритуалов себе не придумывал и уж тем более не зацикливался на них.

— Лобановский говорил: «Принципам не изменяют, принципы совершенствуют». Часто вам доводилось совершенствовать свои принципы?

— Да постоянно. А Валерий Васильевич был очень мудрым человеком, и в этой фразе мне видится больший смысл, чем лежит на поверхности. Жизнь меняется стремительно, и ты, чтобы успеть за ней и технически, и духовно, должен постоянно совершенствоваться и менять свои взгляды. Иначе за переменами просто не поспеть.

— У Лобановского было много афоризмов. Например, поднимая тост, он предлагал выпить «за успех нашего безнадежного дела», а когда собеседник не разделял его взглядов, мог сказать: «Мы с пониманием относимся к вашему непониманию». Какое из высказываний мэтра запомнилось вам больше всего?

— Последнее из названных вами. Васильич, к слову, остался в моей памяти не только как великий тренер, но и как феноменальный собеседник. Приезжая в расположение сборной уже после перехода в «Милан», я первым делом отправлялся к нему. Минут 45, а то и час мы обсуждали самые разные темы — не только футбольные. Наши с ним отношения тогда перешли на совершенно иной уровень: я видел, что ему интересно слушать меня, узнавая из этих разговоров нечто новое. Можно сказать, Лобановский открылся для меня с новой стороны: когда я играл в «Динамо», его общение со мной и с другими футболистами все-таки больше соответствовало принципу, который тоже сродни афоризму: «К Васильичу ты заходишь со своим мнением, а выходишь — уже с его». (Смеется.) А в тех разговорах он часто говорил мне, и я с ним соглашался: «Со сменой команды ты стал больше забивать, но хуже играть».

— Еще один парадокс...

— Это только на первый взгляд. Мне, как и Лобановскому, ближе универсальный футбол, со сменой игроками позиций и взаимозаменяемостью, тогда как в «Милане» предпочтение отдавалось дифференцированной игре. Первый год в Италии пришлось перестраиваться и привыкать к тому, что, находясь на острие, я должен открываться и, получая две-три передачи за матч, обязательно забивать.

***

— Валерий Газзаев сказал, что ставит перед «Динамо» задачу выиграть за три года Лигу чемпионов. Считаете, это реально?

— Почему бы нет?

— Что следует сделать, чтобы избежать ошибок, допущенных в нынешнем сезоне?

— Прежде всего, дать главному тренеру возможность двигаться к цели тем путем, который кажется ему оптимальным. У нас молодая команда, в ней есть игроки, лишь в этом сезоне получившие опыт выступления в Лиге чемпионов. При этом мы неплохо сыграли на выезде с «Интером» и «Рубином», хотя и не добились победы. Иное дело — домашняя игра с итальянцами: второй тайм в определенной степени был провален. О «Барселоне» в этом контексте я даже речи не веду — это совершенно иной уровень. Нас упрекали: почему вы в игре с каталонцами на своем поле не атаковали? Но разве можно так строить матч против сильнейшего клуба мира, если нам был нужен результат? Несмотря ни на что мы почти до последних минут сохраняли результат, позволявший выступать весной в Лиге Европы. Но Месси исполнил действительно потрясающий штрафной, хотя, как мне сказали, к мячу он в подобных ситуациях подходит крайне редко.

— Неудача сборной в плей-офф с Грецией стала для вас наибольшим разочарованием с момента возвращения в Украину?

— Пожалуй, что да. Вы понимаете: этот шанс сыграть на чемпионате мира был для меня последним. Я потому и не сдержал слез после финального свистка в ответном поединке. Мы заняли в группе второе место, оставив позади хорватов и пропустив лишь англичан, которые, кстати, проиграли в отборочном цикле только Украине. Статистика в стыковых матчах с греками была на нашей стороне, мы полностью контролировали игру, но судьбу путевки на чемпионат мира решил один-единственный гол.

— В завершение задам чисто новогодний вопрос: какой подарок хотели бы обнаружить 31 декабря под новогодней елкой и какое желание загадали бы с двенадцатым ударом часов?

— К подаркам я, скажем прямо, равнодушен и легко обошелся бы без них. Лично для меня намного важнее, чтобы рядом находились жена, дети, близкие друзья, чтобы они всегда были здоровы и счастливы. А желание? Думаю, вы и так о нем догадались: выступить на Euro-2012...

Дмитрий ИЛЬЧЕНКО

Подписывайтесь на Dynamo.kiev.ua в Telegram: @dynamo_kiev_ua! Только самые горячие новости