Про бычка Ярмолу

Немного обновленная история о том, как варвары продавали первому встречному лучшего племенного бычка с не принадлежащей им фермы.

Младая поросль, нахлынувшая в киевскую футбольную журналистику из мест и заведений, где большими гешефтами никогда и не пахло, в августе-сентябре как могла — убеждала таких же несчастных и доверчивых в том, что мир большого спорта устроен в точности, как маслобойня при скотном дворе — доживающий последние дни артефакт эпохи натурального обмена.

Однако те, кто имел неосторожность даже походя ознакомиться с трудами Адама Смита и подобных ему буржуйских пророков, напоминали им о том, что еще задолго до наступления эры глобализации — в урбанистическом мире разделенного труда — усложнились не только способы производства, но и приемы торговли.

Да что говорить, если даже на самом захолустном базаре продавец и покупатель испокон веков устраивают биржу, желая подтвердить свое торговое реноме хоть каким-то, пусть и сугубо символическим прибытком. Тот, кто умеет это делать лучше, как правило и остается довольным...

А теперь от очевидного — к невероятному.

На трансферный рынок лета 2015 года молва вывела бычка Ярмолу. Отличного, вполне созревшего для продажи голевого производителя. Ферма его ценила, всезнающая публика тоже. Все понимали — товар действительно хорош, и если дело дойдет до продажи — за такого неудержимого бизона просить надо такие же породистые отступные.

И все бы ладно, да адекватных покупателей не было. До поры, до времени. Сразу, правда, нашелся один. Первый встречный из Стог Сити. Да, заграничный, но по ихним, зарубежным меркам, скажем прямо — тоже из захолустья. И, понятно, той цены, которая сделала бы довольным потенциального продавца, такой добытчик не предложил.

Что было делать? Как быть? Все же видели — буйвол вроде уже вполне созрел и даже морально готов к улучшению породы мирового стада... Свидетели торга — зеваки, как обычно, за него стояли горой поголовно. А фермер — уперся, не соблаговолил сделке. Его последнее слово было — ноу! Мол, наш лучший племенной стоит много больше. Не говоря уже о том, что он ДОСТОИН БОЛЬШЕГО!

Время шло, а купчая так и не была оформлена. Базар кипел — каждый бросал свои дела, всем трудовым коллективом наседали они на продавца, понятное дело, буржуя, скрягу и паразита. Покупатель — тот что из зарубежного захолустья, естественно, больше всех был доволен. Ему и торговаться дальше уже не приходилось. За него все делали те, чьим идеальным устройством бытия остается скотный двор да маслобойня.

В итоге та сделка так и не состоялась...

А что же фермер? Будьте уверены, он найдет другого купца. Правда, торговаться с ним станет уже не на базаре. Обретет свободу и бычок Ярмола, чтобы однажды сказать спасибо тем, кто назначил достойную его породы цену и удержал от выпаса в абы каком стаде.

...Говорят, однажды, посмотрев на это торжище откуда-то свыше, Адам Смит и сел за конспекты.

«В варварском состоянии общества, — констатировал он не без грусти, будучи полон сострадания ко всем доверчивым и несчастным, — орудием обмена был скот; и хотя скот был весьма неудобен для этой цели, однако мы находим, что в древние времена предметы часто оценивались по тому количеству скота, которое давалось в обмен на них».

Жирная точка.

PS. Ноябрь. Цена на бычка резко-резко взлетела. Ибо он теперь и летом на главном рынке Европы покажется, и, даст Бог, весной чего-то отчебучит на торжище чемпионов. Маслобойня курит! И, как обычно, пьет...

Игорь Линник