31 января у любимца харьковской публики Александра Призетко был день рождения. Дата хоть и не круглая — 45 лет, но знаковая.
Александр ПризеткоЛемешко целых полчаса выпускал на замену
— Александр, женщина в 45 — снова «ягодка». Кем чувствуете себя вы?
— Счастливым человеком. У меня хорошая семья, есть работа, которая приносит удовольствие. Главное — чтобы все были здоровы. Пока мне большего и не надо.
— Вы настолько увлекательный рассказчик, что предлагаю сэкономить время и газетную площадь на вопросах и сделать интервью в виде календаря знаменательных дат вашей жизни. Я называю день, месяц или просто год с небольшой подсказкой, а вы — комментируете, что и как тогда случилось. Вот, к примеру, помните, что произошло 31 января 1971 года.
— Это в плане того, что я родился? Помню, но смутно (смеется).
— Вот-вот, и дальше в том же духе. Период с 1971 по 1981 год.
— Родился и рос в Измаиле. Отец был строителем, мама — бухгалтером (к сожалению, в 2000-м ее не стало), есть у меня старший брат. Все родственники и сейчас там живут. А детство было обычное: футбол-хоккей. До третьего класса по улицам бегал, а потом пришел в секцию ДЮСШ.
— Год 1984-й.
— Мне 13, когда меня пригласили в СДЮСШОР одесского «Черноморца». Родители были не в восторге, я ведь в школе был почти круглым отличником, а в Одессе — без присмотра. Понятно, какая учеба намечалась. Пришлось наобещать, что буду на одном уровне и спортом заниматься, и наукой.
— А годом позже...
— …моя одесская карьера завершилась навсегда. Был обычный матч, я слишком потянулся — так хотел мячик достать, хотя видно было, что никак не успеваю. Так пах и порвал. Традиционно эти травмы долго заживают, а медицина тогдашняя в плане восстановления какой была — электрофорез и полный покой.
Вроде все нормально, а вышел недолеченным раз, второй, усугубил и болячка перешла на второй пах. Врачи поставили диагноз, получилась проблема, из-за которой мне в восьмом классе уже не прислали приглашение в тренировочный лагерь. Просто убрали из СДЮСШОР по состоянию здоровья. А учился я, кстати, в одном классе с Игорем Шуховцевым.
— Но в том же году вы оказались в Харькове.
— Я как бы и не просился туда, сидел дома, переживал. Они сами позвонили, пригласили на просмотр. А там на одно из четырех свободных мест — по десятку претендентов. Правда, тренер Александр Довбий взял меня травмированного без просмотра. Понятно, что я как мог старался оправдать доверие, в интернате считался одним из лучших, вскоре в дубль попал.
— 21 апреля 1990 года — дебютный матч за основу.
— Да, Москва, манеж, «Спартак», 0:6. Не помню, успел я что-то понять или нет, выйдя на замену, но позвал меня Леонид Ткаченко еще при счете 0:1. Пока давал установку, нам еще два положили. Если бы на каком-то огороде встречались, то, может, шансы и были бы, а так в манеже, да и «Спартак» тогда был крут — Черчесов, Черенков, Шалимов. Мостовой лучший гол тура нам забил.
Потом в «Футбольном обозрении» его крутили и мелодию модной ламбады наложили: вот под нее он полкоманды нашей и обыгрывал.
Ясно, что волновался, а получилось: вышел и посмотрел красивый футбол в исполнении соперника. Ребята поздравили с дебютом, но какие это были поздравления при 0:6?!
— 18 сентября 1990 года — первый гол в чемпионатах СССР.
— После того матча с «Ротором» обычно скупой на похвалы Ткаченко зашел в раздевалку и сказал, что снимает шляпу перед командой. Там была тяжелая турнирная ситуация, хозяева в случае победы уходили с последнего места. Нам так и говорили: «В Волгограде вас загонят», и два пенальти нам таки поставили. Правда, один Юра Калитвинцев не забил. А мне удалось, мы выиграли 2:1.
— Вы работали под руководством легендарного Лемешко. Своеобразный дядька, и юмор у него хоть и обидный, на первый взгляд, но точный, не так ли?
— Да, когда играл за дубль, он часто приезжал на матчи, общались с ним, он меня и на замены выпускал. Как-то помню, с «Шахтером» встречались, он позвал меня — первый мой выход за дубль! Евгений Филиппович стоял за воротами, за ним табло — полчаса до конца матча. Говорит: «Сейчас мальчик выйдешь во взрослый футбол» и принялся расспрашивать, откуда я, как папа, мама, какие оценки. Смотрю на табло — время давит (смеется), а он все вопросы задает. Когда, наконец, отпустил, я вышел на поле, а буквально через минуту раздался финальный свисток.
Смешные независимые деньги
— 31 мая 1992 года — финал Кубка Украины. «Металлист» проиграл вашему несостоявшемуся клубу «Черноморцу» 0:1. Или что-то кому-то доказывать желания не было?
— Я им и так все доказал. У меня после того случая с пахом, за всю карьеру наибольшее количество приглашений было именно от «Черноморца»: звали чуть ли не каждый год, встречались, меня уговаривали, ездили к родителям моим упрашивали, много раз разговаривали с Виктором Прокопенко, Царство ему небесное. Там ведь даже не «Черноморец» был виноват, а некоторые люди — даже не хочу называть фамилии.
А Кубок мы проиграли в хорошей, равной игре, в дополнительное время. Как потом все увидели, победный гол Ильюха Цымбаларь забил из «вне игры». Вот это было обидно.
— 21 июня 1992 года — победа «Таврии» в «золотом матче».
— Для всех это было шоковое известие. На тот момент в Украине было «Динамо» и все остальные команды. Но матч был сродни кубковому, вот «Таврия» собралась на одну битву, а киевляне, наоборот. Они и по ходу турнира иногда вальяжно играли, мы тоже их в Харькове победили — 2:1.
— Тогда в «Динамо» за несколько зарплат можно было купить машину. В «Металлисте» какие деньги платились?
— В союзные времена, когда играл в дубле, были нормальные деньги. Начался чемпионат Украины, пошли эти купоны — тысячи, миллионы — мы переводили с ребятами на доллары и ничего не могли понять. Зарплата, с премиальными, со всеми-всеми доплатами — а выходило в районе $100-150 (заливается смехом). Смешные деньги. А ведь мы выигрывали.
— 26 августа 1992 года — первый матч за сборную.
— В Венгрию я ехал новичком, но там, по-моему, даже голевую передачу отдал — Гудименко забил, но мы проиграли 1:2. После матча, помню, посидели, попили пивка, со всеми пообщался. Когда ты знаком косвенно — это одно, а когда играешь в одной команде, вот так общаешься в неформальной обстановке, это сближает.
Мурашко зря прокатился в поезде
— 1993 год — долгожданный переход в «Динамо».
— Он мог состояться еще годом ранее, велись серьезные переговоры, за мной на базу Безверхий приезжал, тогдашний президент киевского клуба. И я даже подписал предварительный контракт. Но Харьков дал задний ход, а позже, видя, что я особо не жажду оставаться «металлистом», попытался продать меня «Маккаби» из Хайфы.
Израильтянам мы все подошли — защитник Рома Пец, хав Сергей Кандауров и я в роли нападающего. Но из-за лимита на легионеров, меня попросили обождать, пока не продадут предыдущего форварда — Ваню Гецко. Ждал в Харькове, в один из вечеров снова звонят из Киева. Надеяться на третье приглашение было бы верхом глупости, я с ходу сказал «Да!». При этом понимал, что поступаю не очень красиво в отношении... президента московского ЦСКА Мурашко. Незадолго до этого мы с Сашей Помазуном дали устное согласие на переход в армейский клуб, и именно в тот вечер Мурашко ехал на поезде в Харьков, на переговоры. Мобильных тогда еще не было, я никак не мог сообщить ему, что он зря приезжает. Потом, конечно, свою позицию объяснил, в итоге ни я, ни Саня в ЦСКА так и не уехали.
— Сложно было переделывать себя из лидера «Металлиста» в одного из динамовских «работяг»?
— Конечно, там на тебя команда играла, а тут — все такие лидеры. В «Динамо» ведь выдергивались лучшие со всей Украины — Серега Ребров приехал из «Шахтера», Паша Шкапенко из запорожского «Металлурга», Юра Грицына из «Зари». Прекрасно понимали, что в Киеве все звездами не могут быть...
Сначала все приезжие жили в гостинице «Украина» — Ребров, Шкапенко, Мартинкенас... Скучно не было, ходили друг к другу в гости. Очень быстро подружились с Леоненко.
— Осень 1993 года — первое участие «Динамо» в Кубке европейских чемпионов времен Независимости. Почему не играли с «Барселоной»?
— Это выбор тренера (Михаила Фоменко. — авт.), был на замене в обеих встречах. Не мог же я подойти к нему и спросить, почему не играл?
— 14 сентября 1994 года — первый матч группового турнира Лиги чемпионов уже под руководством Йожефа Сабо.
— «Динамо» — «Спартак» — 3:2? Думаю, это самый памятный поединок в моей карьере. После распада Союза это принципиальное противостояние на некоторое время как бы выпало из нашей футбольной жизни. Ажиотаж был неимоверный, даже болельщики нам говорили: «Ребята, можете не обыгрывать «Баварию» и ПСЖ, но сделайте «Спартак»!
А какой всенародной была любовь на следующий день! Помню, Леоненко на новенькой «Ауди», подаренной ему, как лучшему игроку матча, заехал за мной, чтобы подвезти на базу. Я тогда уже на Березняках жил. Так даже бабушки во дворе на лавочках, узнав Витю, начали причитать: «Спасибо, сынки!».
Россия осталась должна
— Зима 1995 года. Сборы «Динамо» в немецком Руйте уже под руководством Владимира Онищенко. Не поспешили тогда?
— Меня никто не отчислял, я был на хорошем счету. Много раз до этого отпрашивался у Суркиса, но Григорий Михайлович не отпускал: «Саша, ты игрок основного состава, отыграл и в Лиге чемпионов, и в сборную привлекаешься». Но я чувствовал, что играю не так, как могу. Это и было первопричиной ухода.
— 1995 — 1997 годы — выступления на родине Леоненко за «Динамо-Газовик». Дружбан что-то советовал?
— Нет, он ведь уехал из Тюмени лет в пять. Советом помогали экс-динамовцы Кутепов, Бессмертный, Хруслов, Грицына, уже играющие там, да и я ехал не один, а с Виталиком Пономаренко. У нас там целая киевская диаспора образовалась.
Поначалу картинка была хорошая, с денежкой проблем не было, команду опекал глава областного УВД. Увы, потом начались проблемы, умер наш куратор, нам по полгода не платили зарплату. Хотя в первой лиге, куда «Дин-Газ» вывалился, я нараздавал много передач, забил 18 мячей. У меня в России была хорошая пресса, много предложений от самых разных команд.
— 1997 год — вы избрали московский вариант с «Торпедо» Александра Тарханова.
— В середине поля мы играли с Хохловым, а он был молодой и бегущий, в плане игры на атаку выглядел посильнее, и Тарханов ставил меня на позицию опорного хава. И вот тут я с благодарностью вспомнил Фоменко, который так самозабвенно, до фанатизма заставлял меня в свое время отрабатывать подкаты. Пройдя школу «Динамо» я этот элемент в чемпионате России исполнял «на ура!» (смеется).
— Из «Дин-Газа», «Торпедо» и тульского «Арсенала» вы не уходили без разбирательств КДК. Сколько вам в общей сложности не доплатили? В Москве вроде и квартиру давали, но так и не дали...
— Да, я уходил через КДК. Получалось, куда не придешь, обещают золотые горы, а сталкиваешься с... В Туле мне давали деньги из рук в руки, но я их не взял. Перед этим мы вместе с ребятами шли на разговор с руководством, но их шестерых отправили из команды с пустыми руками, а меня, как капитана, оставили напоследок и принесли деньги. Если бы я их взял, кем бы я был?
«Торпедо» привезло ордер на двухкомнатную квартиру прямо на КДК, но я опять же не взял. Посчитал, если ко мне такое непонятное отношение, то квартира не должна быть разменной монетой.
— 2000-2004 годы — новороссийский «Черноморец». Вас, новичка, выбрали капитаном, снова начали забивать.
— В моей карьере было два пика: в самом начале, в «Металлисте», и точно так же хорошо я себя чувствовал только уже в «противоположном возрасте» — в «Черноморце».
— 2001 год — почти через 10 лет с момента дебюта вы снова одели майку сборной, когда она проводила товарищеские матчи на Кипре. Все-таки удалось поработать с Лобановским?
— Удалось, но, к превеликому моему сожалению, очень мало. Хотя и за этот подарок я благодарен судьбе. После товарищеского матча в Киеве, мы играли в Конча-Заспе в манеже, он меня пригласил к себе в номер, разговаривал со мной минут десять. Читаешь интервью или общаешься с ребятами, замечаешь, что далеко не с каждым Валерий Васильевич так беседовал. Потому мне это особенно приятно, на всю жизнь запомнил.
— Сезон-2004/05 — дюжина последних матчей за «Металлист».
— В команде наступили тяжелые времена, целая группа игроков ушла в «Арсенал», позвонил Александр Заваров и попросил помочь. Чем смог, как говорится... Конечно, немного непривычно было возвращаться в чемпионат спустя десять лет, зато завершил карьеру там, где и начинал.
Тренер-ресторатор
— Первые дни «на пенсии» помните?
— В принципе, был готов к большому количеству свободного времени и совсем не страдал от него. Слишком устал в России от перелетов — Владивосток, Калининград, уже хотелось просто побыть дома. Первый год у меня был супер: только отдыхал.
— С 2005-го и по сей день бегаете за ветеранов?
— Да, вот в прошлом году даже стал лучшим бомбардиром чемпионата города, 32 наколотил (смеется). Выступаю и за ветеранов «Динамо» (Киев), дважды ездил со сборной Украины на турнир в Москву.
— Октябрь, 2008 года. Харьков, улица Отакара Яроша, 11-а.
— Да, открыли спортивное кафе «Третий тайм», одним из совладельцев был и я. Началось с того, что ко мне в гости Витя Леоненко приехал, а тут как раз матч Лиги чемпионов, уже и не вспомню, какой. Дома смотреть не хотелось, бросились искать какое-то приличное заведение: одно не работает, в другом телевизора нет, того нет, этого нет. Вот я под это дело и кинул идею друзьям, она была воспринята на «ура».
— В 2011 году вы вернулись в профессиональный футбол.
— Да, меня пригласили в детскую спортивную школу в Люботине, это под Харьковом. Там я был директором и вел две старшие группы. Хотя из футбола я не выпадал, всегда был в теме. А тут тренировать позвали.
Потом работал уже в «Металлисте» с командой U-19. И вот прошлым летом позвонил Александр Бойцан, предложил возглавить дубль. Хотя ситуация сложилась гнетущая: мои пацаны, к примеру, год не получали зарплату. Сейчас все надеемся на лучшее.
Его называли призя
— Кстати, в свое время в Измаиле гостил Пушкин. А вы, Александр Сергеевич, стихи любите?
— Люблю. Правда, было время, они вызывали у меня негативную реакцию. В Тюмени мы жили на базе, так наш тренер Эдуард Малофеев мог в полвосьмого утра вызвать всех на собрание и читать стихи или изречения каких-то мудрецов, а потом, как ни в чем не бывало сказать: «Можете идти досыпать». Все это в шутливой форме и для нашего же общего развития, но тогда это все воспринималось нами, полусонными, с отрицательными эмоциями. Стих, по крайней мере, в память вообще не врезался (смеется).
— Леоненко — Леон, у вас какое было прозвище?
— Меня с детства и во всех командах называли Призя.
— Едва ли не главным развлечением на динамовской базе была игра в карты, точнее, в бридж. Кто был чемпионом?
— Тогда ведь за три дня до матча заезжали на сборы, делать было нечего, вот и собирались — я, Лужный, Шкапенко, Шаран, Леоненко. Витя выигрывал, у меня к зарплате еще прибавка получалась. Не знаю, может, фарт. А кто проигрывал, не скажу, зачем?
— Свой максимальный проигрыш помните?
— Если по тем временам у меня была зарплата в тысячу долларов, то в месяц мог выиграть примерно столько же. А проигрывал по $300-400. Но в «Динамо» было железное правило: за день до матча никаких карт!
— Об истории вашей дружбы с Леоненко, которая так не нравилась Сабо, все наслышаны. После того, как вы отказались променять ее на место в основе, как вам тренер и предлагал, как он на это среагировал?
— Я не знаю, как там по статистике, но с моим попаданием в состав были проблемы. Как тренер может ставить игрока, если он не общается с ним?!
— Но в одном-то Сабо был прав: пиво вы с Леоненко уважали!
— Открою секрет, впервые попробовал еще в харьковском интернате, жутко не понравилось. И пока не попал в «Динамо» пенистый напиток вообще не употреблял (улыбается). А потом, чего скрывать, мог после игры, весь такой на эмоциях, прийти в клуб, послушать музыку, посмотреть, как люди танцуют, и выпить при этом пару бокалов пива — получить удовольствие. Но не нажираться до поросячьего визга... На же следующий день уже пахать на тренировке.
— Дом, дерево, сын — как с этим? Все ли успели?
— Дом есть, дерево когда-то сажал, а вот с сыном (хохочет)... У нас с Ириной три дочери — Настя, Влада, и Маша. Старшей — 23 года, средней — 8 лет, а младшей будет четыре. Очень люблю свое женское царство.
Андрей ВИНОГРАДОВ
Подписывайтесь на Dynamo.kiev.ua в Telegram: @dynamo_kiev_ua! Только самые горячие новости
Читать все комментарии (3)