Максим КАЛИНИЧЕНКО: «Не люблю вилять, льстить и угождать»

Прямотой суждений и самоиронией Максим притягивает к себе, становясь настоящей находкой для любого издания. Как это он раньше не попадал на страницы «Футбола» — ума ни приложить! А тут и повод самый что ни на есть подходящий — первый днепропетровский спецвыпуск.

Есть люди, которые, хотят они того или нет, выделяются в любой ситуации. И далеко не всегда этот «дар» приносит приятные последствия. Калиниченко как раз из таких. От него по определению ждут чего-то необычного, яркого. Ждут искрометной игры, по десятку проникающих передач и по паре голов — желательно со штрафного в «девятку» — в каждом матче. Ждут как само собой разумеющееся. Ждут просто потому, что он — Максим Калиниченко. А если не получается, спрашивают по всей строгости: с трибунным свистом и оскорблениями в интернете. Почему, за что Калиниченко такое «счастье»? Наверное, потому что болельщики видели, как прекрасно он может все это делать. И жаждут видеть повторение каждую неделю, на протяжении полутора часов каждого матча.

Готовясь к разговору, мы стремились, чтобы беседа была интересной не только нам, но и Максиму. Надеемся, хотя бы отчасти цели достигли. А еще мы старались не задавать сугубо футбольных вопросов — о карьере Калиниченко писали много и подробно, при желании можно найти многочисленные портреты и карьерные интервью — а говорить больше «за жизнь». Но куда ж денешься от футбола этого, если вокруг него и крутится вся жизнь.

«Чувствую себя 17-летним»

— Максим, это интервью выйдет вскоре после твоего дня рождения. В прошлом году, когда тебе исполнилось 30, ты говорил, что это никакой не рубеж, что абсолютно не ощущаешь возраста. С тех пор ничего не изменилось?

— Возможно, помолодел (улыбается). Наверное, еще не тот возраст, чтобы что-то чувствовать. Еще полон сил. По крайней мере, перед сборами.

— Согласен ли ты с утверждением, что человеку столько лет, на сколько он себя чувствует?

— Полностью! Честно говоря, у меня еще вообще не сформировалось ощущение своего возраста. Но чувствую себя достаточно бодро. Лет на 17-18, может быть.

— И все-таки наверняка ты на многие вещи — что в футболе, что в жизни — смотришь уже иначе, чем в 20 лет...

— Разумеется, мировоззрение меняется с каждой минутой, а не с каждым прожитым годом. Другое дело, что не очень люблю возвращаться назад, вспоминать прошлое. Естественно, когда такие мысли все-таки приходят, думаешь, что кое-что сделал бы по-другому. Может быть. Но учитывать нужно, что когда события происходят, ты не имеешь получаемого затем опыта. Так что могу с уверенностью сказать, что все в жизни совершал с убежденностью в правильности поступков.

— Сейчас ты говоришь о футболе или вообще о жизни?

— У футболистов, пока длится карьера, вся жизнь так или иначе крутится вокруг футбола. Так что я пока не делаю таких разграничений.

— Все же есть что-то, о чем жалеешь, о чем вспомнилось в этот момент?

— Жалею о травмах, но они были не следствием моих решений, а случились по независящим обстоятельствам. Жалею об упущенном времени, что стало следствием этих травм. А так, грех жаловаться на судьбу: все пока складывается, тьфу-тьфу, нормально. Играю в хорошей команде, занимаюсь любимым делом, в семье все хорошо, все живы-здоровы.

— Нам, журналистам, в свою очередь, грех жаловаться на тебя — в интервью не отказываешь, общаться с тобой интересно. А вот некоторые болельщики считают, что, раздавая большое количество интервью, ты просто пиаришься...

— Некоторые наши болельщики сами пиарятся. Есть такой прием — пиар за чей-то счет. Мне же нет смысла пиариться таким образом. Того, что имею сегодня, я добился сам. И не словами же я играю на поле, а ногами и головой. Ну а то, что вам приятно брать у меня интервью, даже не знаю, как прокомментировать. Возможно, так получается из-за того, что я говорю, что думаю. Не люблю вилять. В том числе и по поводу болельщиков. Никого не собираюсь переубеждать. Есть люди, которые меня хорошо знают, а остальным не вижу смысла доказывать, лучше я или хуже.

— Не знаем, известно тебе или нет, но болельщики «Днепра» очень болезненно воспринимали все твои интервью о «Спартаке», которые ты говорил после возвращения в Днепропетровск...

— Пусть воспринимают, как хотят. Не зависел и не собираюсь зависеть от чьего-то мнения, тем более тех людей, которых я не знаю и никогда не узнаю. Если «Спартак» для меня — значительная веха в жизни, от этого никуда не деться. Я прожил 8 лет в Москве, 8 лет играл за «Спартак». Если я говорю, что болельщики там сумасшедшие — так и есть. И если я говорю о днепровских болельщиках, что они для меня лучшие в Украине — так и есть. Никому не собираюсь льстить, ради того, чтобы меня любили. Если журналисты мне задают вопросы, я на них отвечаю, и отнюдь не хочу кому-то угождать.

— Часто ли приходилось страдать из-за манеры говорить, что думаешь?

— Бывало. Имея сейчас житейский опыт, возможно, и не сказал бы что-то некоторых людям.

— В приватных беседах или публично?

— Публично — это такое дело... Разве что читая затем отзывы об интервью, понимаешь, что не донес до большинства мысль. А в личных разговорах... В принципе, не люблю обижать людей и стараюсь в каждом человеке изначально искать что-то хорошее. Иногда ошибаешься в людях, иногда сам неправильно поступаешь — это жизнь. Но опять же, не скажу, что о чем-то жалею.

«Возили мы „Металлист“ прилично»

— Ты говоришь, что думаешь. А как считаешь, почему многие твои коллеги зачастую отделываются простыми штампами?

— Многое зависит от воспитания, а, кроме того, это издержки нашего футбола. Многие боятся сказать что-то, что не понравится тренеру или президенту. Такое бывает везде. Кому-то просто нечего сказать, а кому-то — страшно.

— А может, будем говорить откровенно, проблема в низком уровне образования футболистов?

— Мне кажется, глуп ты или нет — все-таки врожденное. Чему учат в школе? Читать, писать, другим азам. Из памяти быстро улетучивается то, чем в дальнейшей жизни не пользуешься. Школа — прежде всего, общение, школа жизни. На определенном этапе в школу нужно ходить, чтобы получить какой-то жизненный опыт. А образование... Если кто-то собирается быть физиком, математиком или филологом, он будет учиться в старших классах, в университете. А другим не дано или не нужно знать всякие тангенсы с котангенсами.

— Ты в школе учился по-настоящему?

— Конечно, учился, но, откровенно говоря, где-то до девятого класса. В восьмом перешел в интернат, год-два еще учился, а потом уже шло по накатанной. Стали понятны способности каждого, и никто никого не дергал особенно.

— Кстати, почему ты оказался в интернате, а не в школе «Металлиста»?

— Мне кажется, в любом городе, где есть интернат, всегда предпочтение отдается именно школе олимпийского резерва, а не ДЮСШ при команде мастеров. Не знаю, с чем это связано.

— А мы бы с тобой поспорили насчет этого: например, раньше школа «Днепр-75» или сейчас школа нашего «Днепра» котируется как минимум не ниже днепропетровского интерната. А удивление твоим попаданием в интернат связано с тем, что в таких заведениях, как правило, занимаются иногородние ребята.

— Ну не знаю. С «Металлистом» у меня с самого детства как-то не заладилось (смеется). Возили мы их прилично. И сейчас эти традиции лично у меня продолжаются (в последних 4-х матчах Калиниченко забил «Металлисту» трижды — прим.ред.), вот только выигрывать с таким же постоянством не получается.

— Дома получается...

— Дома да. Но в детстве мы их везде обыгрывали.

— Сейчас, кроме родителей, тебя что-то связывает с Харьковом? С друзьями детства связь поддерживаешь?

— Связь поддерживаю, но не скажу, что тесную. Да и друзей не может быть много — так, товарищи. Вот перед Новым годом встречались с ребятами из интерната, пообщались очень хорошо. Всем по 30 лет уже, а выглядят так, словно только школу окончили. Харьков находится близко к Днепропетровску, дорога хорошая, так что частенько бываю в этом городе. Очень хорошо к нему отношусь — все-таки там родился.

— Друзья-знакомые в матчах «Днепра» с «Металлистом» за тебя больше переживают или за харьковчан?

— Конечно, болеют за «Металлист», но радуются, если и у меня что-то хорошее получается. Сами признаются, что ловят себя на мысли, что за меня переживают. Отец мой, наверное, тоже сам не поймет, за кого болеет: за «Металлист», «Днепр», киевское «Динамо» или «Спартак». За кого играю — за тех и болеет.

«Цель знают все»

— Не можем не вернуться к последнему матчу в Харькове. В одном тайме доминировал «Металлист», во втором — «Днепр»...

— Значит, вничью сыграли (смеется).

— Все-таки, почему получилась такая разная картина на поле в двух таймах?

— Такое бывает в футболе. Избитая фраза, но вспомним «Ливерпуль» — «Милан»; «Интер» частенько так играет. Это не зависит от настроя. Бывает, что в какой-то момент просто все перестает получаться у всех. Все залетает в наши ворота и абсолютно ничего не вяжется впереди. Если бы можно было бы брать тайм-ауты, пауза в 2-3 минуты в середине первого тайма нам бы очень помогла. А так, все пошло-поехало до самого перерыва. Хотя, пересматривая затем игру, не сказал бы, что у «Металлиста» было прямо подавляющее преимущество. Вот так получилось. Во втором тайме все могло быть уже совершенно иначе. За это мы и любим футбол.

— Правда, что именно ты в раздевалке сказал что-то вроде: «Ну что, теперь мы три забьем»?

— Я уже не помню. Да что там было говорить? И тренеру ничего не нужно было уже говорить. Сами залезли по самое не могу, и только сами могли. Если они забили три, почему мы не в состоянии. Быстро забили два, а потом почему-то ослабили давление, хоть и создали еще несколько моментов. Может, подустали уже, хотя чувствовали себя хорошо.

— Вообще, что происходит в раздевалке в такие моменты? Кто-то кричит, заводит или просто угнетенный сидит?

— Все ведут себя по-разному. Кто-то пихает кому-то, кто-то сидит и в себе переваривает случившееся. Это раздевалка, у каждого свое в голове. Возвращаясь же к матчу в Харькове, считаю, что мы все же сумели сохранить лицо. Хоть не набрали очков, показали болельщикам, что команда есть. В то же время, конечно же, очень неприятно проигрывать в этих принципиальных матчах.

— Очень часто любят мусолить тему, представляют игроки собой коллектив или нет. Что в твоем понимании футбольный коллектив? Кстати, в одном из интервью ты сказал, что в «Спартаке» коллектив исчез с уходом Аленичева...

— Так и было. Вообще, это такая тонка материя... Со временем у меня складывается мнение, что коллектив не может состоять только из футболистов. Вместе должны быть все, от самого верха до самого низа. В команде должны быть, возможно, и не семейные отношения, но все должны задаваться определенной целью. И мне кажется, что мы как раз этой дорогой и идем. Цель знают все, и теперь остается помогать друг другу. Мы должны помогать руководству принимать правильные решения, и руководство с тренерами должно способствовать правильному развитию коллектива.

«Днепр» не работает с судьями«

— Вернувшись в Днепропетровск, ты сказал, что «Днепр» проигрывает «Спартаку» в том, что не имеет психологии победителей. Спустя полтора года наша команда обретает ее, наконец?

— Знаешь, в Украине очень тяжело биться с «Динамо» и, в меньшей степени, с «Шахтером». «Динамо» любят все: от дворника до президента — и зачастую ищут только хорошее. Не знаю, как правильно сформулировать... Вот смотрим мы разные программы аналитические, и нам 40 минут рассказывают о скандале Данилова с кем-то, а о матче «Днепр» — «Металлург» Донецк — только три минуты, и то в быстрой нарезке. В то же время сюжеты о проходных играх «Динамо» и «Шахтера» занимают по 5-7 минут с комментариями всех моментов. Непонятно, чем мы хуже?! Никогда не стать нам большой футбольной державой, имея два клуба в явном фаворе. Все преподносится так, что только два клуба на что-то способны и чего-то достойны. Это непонятно, и это раздражает.

— Кстати, эту тему мы собирались затронуть отдельно. Особенно то, о чем ты только что сказал, проявилось после матча «Днепр» — «Динамо»...

— О, это вообще отдельная песня!

— Как вы, игроки, себя чувствовали, видя крайне тенденциозное освещение этой игры? (Кстати, отмененную «двойку» Виталию Годуляну за тот матч вернули. Причем не за две ошибки, а за общий низкий уровень работы в матче. Да и на самом деле дело-то не в этих эпизодах — с удалением Пашаева и назначенным пенальти — как упорно пытались представить аналитики киевского розлива. А в том, что с первых минут правила футбола трактовались для двух команд по-разному — и это отнюдь не лирика, а имеющая вполне осязаемые последствия линия поведения арбитра. — прим.ред.)

— Эта игра настолько жирным пятном легла на весь чемпионат, что только подтверждает тенденцию, что «Динамо» сегодня в умах подавляющего большинства — нечто, схожее с божеством, которому все должны поклоняться. Как они скажут — так и будут. Выбегает на поле Милевский с требованием удалить игрока — арбитр тут же достает красную карточку. Больше, чем уверен: происходи эпизод на другой половине поля, удаления бы не последовало. Повлияло то, что вскочила вся скамейка. И до, и после этого я смотрел множество матчей украинской, российской и европейских лиг — таких удалений в каждой игре насчитывается по 3-4. Только что кульбитов нет артистичных...

В той же игре Михалик сзади сбил Лёпу. Сзади! И Тарас получил только желтую карточку. Возмущался еще, что, мол, не трогал Диму.

А то, как все преподносилось в прессе, просто было стыдно читать. Стыдоба! Два дня погудели, а потом просто все замолчали. Да если бы в России произошел такой судейский скандал, минимум две недели на первых полосах были бы заметки обозревателей, специалистов, интервью действующих лиц; разбиралось бы все подробно в телепрограммах. У нас же сказали, что судья не виноват, «Днепр» пусть не хнычет — и все затихло. Я не сторонник всяких скандалов, но объективность можно было бы проявить.

— Один арбитр, не пожелавший назваться, недавно признал, что «Днепр» — чистая команда, которая не работает с судьями. Как такую «политику партии» воспринимают игроки? Некоторые болельщики, например, даже недовольны, считая, что это недостаток...

— Скажу прямо: в современном футболе во многих играх результат делается судьями либо предопределяется за кулисами. Это реалии. Доказать что-то, естественно, трудно, даже невозможно. Да и не собираюсь я кого-то очернять. Есть факт — «Днепр» не работает с судьями. Хорошо это или плохо?.. Для достижения результата, наверное, не очень хорошо. Но для самоощущения, что мы чисты перед собой, хорошо. В некоторых матчах что-то не получается по нашей вине, а иногда происходит то, что все видят.

Вообще, происходит столько непонятного, что просто над всем смеешься. Не могу понять, как наш принципиальный матч с «Металлистом» может судить Деревинский, который получил известность как игрок харьковчан и сейчас играет за ветеранов «Металлиста». Это нонсенс. Не будет ничего, пока не изменится сознание, пока не придет понимание того, что для создания сильного чемпионата должны быть 5-6 сильных команд, каждая из которых может выиграть.

— Каково играть, понимая, что арбитр «гонит» твою команду, и нужно приложить запредельные усилия, чтобы победить?

— Доброты во взгляде это не добавляет точно. Правильно подмечено: нужны сверхусилия. Их, конечно, нужно проявлять в каждой игре, спору нет. Но вот нас, допустим, критикуют за вылет из Кубка. А ведь мы играли 120 минут с «Металлургом» через три дня после матча с «Динамо», отнявшим уйму физических и моральных сил. После этого я потерял около трех килограммов, и до конца сезона вес восстановить так и не сумел. Истощение было колоссальное.

— И проигрыш «Таврии» в концовке матча — тоже следствие поединка с «Динамо»?

— Да, это все следствие. После Киева команда была в моральной яме. От этого никуда не деться — выплеснуто было слишком много эмоций, которые принял судья. Это тоже неправильно, команда должна регулировать это, но все-таки градус той игры был такой, что ничего нельзя было сделать. Так что, конечно, нужны сверхусилия.

Если судья опытный, зрители и не заметят, что он «гонит» какую-то команду. И даже сам, пересматривая запись, это понимаешь. Но, находясь на поле, это ощущаешь очень хорошо. Это неописуемые ощущения.

«Забивать приятнее, чем отдавать»

— Часто пересматриваешь матчи своей команды?

— Отдельные игры удается смотреть в записи. Хочется это делать чаще, но не получается. Вообще, мой футбольный возраст позволяет проанализировать ошибки и без видео, да и с этой целью запись нужно с тренером смотреть. А так, оцениваешь игру в целом, получилась она или нет, и почему.

— По молодости казалось, все игры получались?

— Как раз наоборот! Казалось, что ничего не получается. Юношеского задора стало сейчас меньше, но от этого никуда не денешься.

— Твой первый гол в высшей лиге в ворота «Звезды» получился уникальный! Имеем в виду начало атаки...

— Да уж (смеется). Близнюк тогда не растерялся. Мяч вышел за лицевую, и Илья, поймав его, сразу вбросил рукой. (Атака «Днепра» докатилась до чужой штрафной, и Калиниченко забил красивым обводящим ударом низом. Кировоградцы потом долго бегали за арбитром, но без толку. — прим.ред.)

— Вообще, учитывая твою позицию и задачи на поле, как считаешь, ты забиваешь много или мало?

— В этом сезоне, как для себя, забил уже много — 6 голов. Обычная моя «норма» — 4 мяча за сезон.

— За последние полтора года в «Днепре» ты забил ровно половину количества голов за «Спартак» в чемпионатах России...

— Да, я так мало забил? (улыбается) Впрочем, прямая зависимость: больше играю — больше забиваю. Возможно, забил бы в «Спартаке» больше, если бы доверяли, если бы травмы не случались. Если бы, если бы... Сегодняшней результативностью я доволен. Естественно, останавливаться не собираюсь, забивать приятно, но статистика немного удивительна самому себе.

— Многие полузащитники говорят, что им отдавать голевую передачу приятнее, чем забивать. Ты относишься к таким же?

— Смотря, какие передачи. Конечно, когда вырезал какой-то пас — приятно. Но, поверьте, забивать все равно приятнее, как ни крути. Конечно, приятно, когда отмечают тебя как ассистента. Но, опять же, у нас такие аналитики и комментаторы порой сидят, которые видят только сам гол. А отмотать на минуту назад, посмотреть, как гол зарождался, никому не интересно. Хотя зачастую гол делают даже не последним, а предпоследним пасом. Но это уже вопрос профессионализма обозревателей. В Украине его мало.

— В России больше?

— По крайней мере, видно движение вперед.

— Насколько верно предположение, что уровень футбола в Украине и России отличается не столько уровнем самой игры, сколько уровнем околофутбола и подачи?

— Полностью верно. Освещение там ушло далеко вперед. Есть стадионы, есть показ. Камеры должны стоять в определенных местах, чтобы футбол смотрелся. Это я понял давно. Еще когда получил первую травму колена, мы попали с Димой Парфеновым на игру в Леверкузене. Трибуны заполнены битком, в перерыве шоу, по рядам разносят хот-доги — люди пришли семьями, как на праздник. А футбол — никакущий. Мы на стадионе практически уснули. Вечером же смотрим по телевизору обзор тура — чуть ли не лучшая игра! Сделали такую нарезку, что оторваться невозможно. Моменты как будто из других матчей вырезали. Вот что значит показ. Посмотрел этот сюжет телезритель — и наверняка пожалел, что на стадион не попал. Поэтому и придет на следующий матч. А у нас в некоторых городах чуть ли не с одной камеры из космоса откуда-то всю игру показывают. Да и то могут крупно снимать одного футболиста, а в это время гол забивают. И повтор ждешь по 50 минут. Как зрителя таким показом на футбол привлечешь? Да человек посмотрит и обрадуется, что не пошел на стадион, а дома спокойно пивка в тепле выпил.

«Наша команда — одна из самых техничных»

— Сегодняшний чемпионат Украины сложнее того, в котором ты начинал играть 10 лет назад?

— Он был и остался сложным. В первую очередь, в физическом плане. Тактически многие команды играют достаточно прямолинейно. В Украине не дают делать многое, что позволяют в России и других чемпионатах. Да и опыт выступлений в еврокубках говорит о том, что против сильных команд играть легче. А у нас недостаток мастерства компенсируют большим желанием и физической силой. Поэтому как было тяжело играть, так и осталось. Руки-ноги отрывают. Вот смотрел недавно матч чемпионата Испании между «Атлетико» и «Севильей», так там на 90-й минуте гол забили: во вратарской при подаче штрафного стоял один игрок, вокруг него ни одного защитника. У нас бы уже чья-то голова докатилась бы до ворот, но мяч бы вынесли. Очень тяжело в Украине играть. Но поэтому и интересно.

— Тебе все-таки по душе больше романцевский футбол?

— Все это уже быльем поросло. Мне интересен футбол сам по себе. Развиваешься только когда играешь. Хорошо, что я стартовал с того футбола, показал себя, меня узнали. Но это не значит, что я не должен бегать всю игру. Я бегаю, как все. Возможно, кому-то кажется, что это не так, не знаю. Приходится бегать, всем тяжело. Да и понятия такого «спартаковский футбол» уже нет.

— А ведь в российской прессе последнее время доводится читать, что с приходом в «Спартак» бразильцев игра команды снова похожа на романцевскую...

— Абсолютно разные вещи. У Романцева не только «стеночки» были, а и забегания. Терзали оборону так, что на квадратном метре могло произойти два забегания. Вываливались, забивали в пустые ворота. Хоть соперник и стоял в штрафной, кружили так, что разрывали оборону в клочья. Конечно, сейчас уровень чемпионата вырос — не дают уже так разбежаться, финтить. Но то, что тогда в «Спартаке» играли футболисты высочайшего класса, доказывают выступления в еврокубках.

— Будучи игроком «Спартака», ты признался, что узнавая о попадании в стартовый состав, отправлял жене СМСку «Я сегодня плету». Что ты пишешь супруге сейчас, а если ничего не пишешь, то как охарактеризуешь создаваемое на поле «Днепром»?

— На самом деле в тех сообщениях имелось в виду просто то, что я выхожу на поле, а не остаюсь на лавке. Сейчас же я играю регулярно и, наверное, отправлю СМС в том случае, если не буду «плести». То есть в том случае, если для меня произойдет что-то неожиданное.

— Тем не менее, слово «плету» является определенной характеристикой манеры игры...

— Да мы сейчас тоже плетем. У нас, мне кажется, команда, одна из самых техничных и любящих техничный футбол. И нападающие, и полузащитники любят побаловаться с мячом. Другое дело, что это не всегда позволяют. Но иногда получается.

— Смеем предположить, что эти слова станут откровением для некоторых наших болельщиков, которые утверждают, что «Днепр» играет в примитивный английский футбол, исключительно фланговыми проходами и навесами.

— Не хочу никому ничего объяснять. Если человек считает, что разбирается в футболе, значит, у него есть убеждения. По моим ощущениям, мы точно не играем в футбол а-ля Кварцяный. Без обид, но я просто бы не выжил у таких тренеров. В футбол просто перехочется играть.

— Весело смотреть или слушать пресс-конференции Кварцяного, Гамулы?

— Я особо не любитель этого. Гамулу хорошо помню еще по чемпионату России; и у Кварцяного было несколько летучих интервью, которые все друг другу по телефонам перебрасывали. Конечно, это незабываемое шоу. Эмоции люди выплескивают по-разному: кто-то так, кто-то в себе все держит. У нас вот Васильич вообще по три слова на пресс-конференции говорит, но, по мне, все по делу. Краткость — сестра таланта. Вообще, пресс-конференция во многом зависит от вопросов журналистов. Это опять же вопрос профессионализма: по горячим следам задать интересный вопрос, на который и тренеру будет интересно ответить, а не шаблонную фразу выдать.

— Тебя какие-то вопросы журналистов раздражают?

— «Почему не выиграли?» Потому что не забили на один гол больше. Интересно, почему не задают вопрос, почему выиграли?! Как адекватно можно ответить на вопрос «Почему не выиграли?» Ладно еще, когда спрашивают, что не получилось. После игры в экспресс-интервью вообще сложно что-то связное сказать, поэтому и многое зависит от вопроса. Бывает, стоишь, холодно, а тебя дрючат этими вопросами: почему не выиграли, почему гол дурацкий в концовке пропустили. Да фиг знает, почему! Разберемся, узнаем, почему.

— Бессонов на какой-то прессухе на одно из таких бессмысленных «почему» ответил: «по кочану»...

— И попал этим в самую точку!

— После какой игры у тебя был самый большой выброс адреналина? Можем предположить ,что начнешь с «золотого» матча в России против «Ростсельмаша», когда гол забил, а в конце еще и мяч с «ленточки» вынес.

— Это первое чемпионство. Наверное, у меня одного тогда адреналин бурлил, все же остальные выигрывали чемпионат неоднократно. Все забывается потихоньку... Из последнего: «Динамо», «Карпаты», когда не лезло ничего, и на последней минуте, наконец, воткнули. Не потому что я забил, а потому что выиграли такой матч. Вообще, каждый гол вызывает выброс адреналина. Последний, правда, в ворота «Металлиста» радости не принес.

— А какой свой гол самым красивым считаешь?

— Ой, не знаю даже. В «Днепре» последнее время начали залетать красивые. Как-то так получалось, что у меня мало некрасивых голов (улыбается).

— «Баварии» хороший гол был...

— Знаковый, скорее, а не красивый.

— Кан тогда сделал несколько шагов за «стенкой». Ты это видел?

— Да. Сначала хотел перебрасывать «стенку», но Кан, реагируя на игроков, пробегающих мимо мяча, делал за нее по шагу. И когда я уже собирался бить, он находился по центру ворот на опорной ноге. Заметив это, пробил низом в противоположный угол, поймав его на противоходе. Грубо говоря, как удар с пенальти получился.

«Все стали геологами, а я — футболистом»

— В анкете на клубном сайте ты указал, что в детстве хотел быть геологом. С чем связана такая мечта?

— Слово понравилось! Это ж еще в садике было. Вот и решил отличиться. Все футболистами хотели быть, а я решил — геологом буду. В итоге, все стали геологами, один я — футболистом (смеется).

— А дочка твоя кем хочет стать?

— Кем дети обычно стать хотят, тем более девочки? Актрисой, певицей. Тем более на музыку сейчас ходит, на фортепиано. Посмотрим, что получится. В любом случае, девочку нужно к культуре приобщать, да и слух хороший. Будем поощрять увлечение. Пока ей нравится, получается все. Правда, замечаю, что энтузиазм потихоньку иссякает — все-таки это обучение, кропотливый процесс.

— Когда в Москве бываешь, уроки помогаешь делать?

— Конечно. Но мы-то учились совсем по-другому. Их учат по одной методике, а я вспоминаю, что какую-то задачу было бы проще решить другим способом. Напишу ей на черновике, а она говорит, что это неправильно, хотя ответ совпадает. «Зачем же я за тебя решаю тогда? — спрашиваю. — Если знаешь, как нужно. Немножко лень присутствует, как у папы (улыбается). Но это частности. Так, тьфу-тьфу-тьфу, девочка умница-разумница.

— Расширять семейный состав не планируете?

— Планируем. Когда — не скажу. Как напланируем — сообщу.

— Саше в плане подарков легко оттого, что у родителей день рождения в один день?

— Конечно, можно совместить. Но она молодец: сама рисует открытки, готовит что-то каждый раз. Это ж не то, что с бабушкой просто пойти в магазин. Очень приятны такие подарки! Подарки, сделанные руками твоей дочери!

— Все бережно хранится?

— Разумеется. В нескольких квартирах, у нас, у родителей. Везде есть склады рисунков, подарков.

— Нравится пересматривать подобные вещи или детские фотографии?

— На них натыкаешься всегда, как что-то ищешь. Залезешь на антресоль или на полку — сразу найдешь стопку, пересмотришь, вспомнишь что-то.

— Когда узнал, что у Татьяны день рождения совпадает с твоим, подумал, что это — судьба?

— Может, что-то и мелькнуло подобное. Но вообще-то говоря, практически с самого начала было понятно, что мы подходим друг другу. Достаточно быстро, через несколько месяцев, вместе жить начали — Таня ко мне в Днепропетровск переехала. Все как бы само собой шло, без всяких мыльных историй с расставаниями-возвращениями. У нас все достаточно спокойно, чему я очень рад.

— А как вы познакомились?

— Опять же, очень банально. На дне рождения общего знакомого.

— Судя по тому, что вы держите домашних животных, в детстве по воробьям ты не стрелял?

— Нет, конечно. Жалко же. И сейчас, например, на охоту я не любитель ездить. Рыбалка — да, а животинку жалко. Хотя мясо люблю.

«Если плохо играем — кричат, как в Англии»

— Возвращаясь к футболу. Ты поиграл на многих знаменитых стадионах. Какой больше всего запомнился?

— По молодости относишься к этому как-то легко, как к чему-то, само собой разумеющемуся. Приехали на «Сантьяго Бернабеу» — да, классно, хороший стадион, ну и ладно. А сейчас задумываешься о том, что эти сооружения с историей, и вспоминаешь по-другому. Конечно, английские стадионы — это нечто. Болельщики сидят в метре от поля и пылесосят тебя почем зря. Не очень воспитанные люди, когда болеют. И «Хайбери», и «Анфилд», конечно, супер. В Украине таких стадионов, кроме как в Днепропетровске, нет. И таких болельщиков. Очень близко находятся, и когда хорошо играем — хорошо кричат, когда плохо — как в Англии.

— Все слышно, что несется с трибун? Обращаешь на это внимание?

— Не то, чтобы обращаю внимание. Это полностью меняет отношение к игре. Видно, что болельщики живут футболом, и это подстегивает.

— Опять мы к болельщикам пришли. Есть различия в менталитете болельщика «Днепра» и «Спартака»?

— Разве что только в количестве. В принципе, везде болельщики мыслят одинаково. Все хорошо, когда команда выигрывает. Если проигрывает — болельщики недовольны.

— И вспоминают абсолютно все: где кого видели, кто что, не дай Бог, пил...

— Естественно. Хотя это у меня все эти письма гневные умиление вызывают. Какая разница? Зачем рыться в чужом белье?

— Это неизбежные издержки публичности профессии.

— Да, согласен. Но кто сможет заставить человека бросить курить или пить? Только он сам может это решить.

«Хочется играть в сборной»

— Не можем не поговорить о сборной Украины. Ее уже бывший наставник сказал, что ты не воспользовался своими шансами. Согласен?

— Не согласен с тем, что слабее кого-то, кто играл в этом цикле на позициях, где мог бы действовать я. Уверен, что не смотрелся бы хуже, учитывая то, как вообще смотрелась сборная. А касательно шансов, нужно просто их вспомнить. Если таковыми считать именно выходы на поле в составе сборной, помню тайм с белорусами и, по-моему, самое большее, что я сыграл после этого — минут 15 в Хорватии. Столько же с казахами и минут пять с Англией. Возможно, тренер имел в виду, что его не устраивала каким-то образом моя игра в клубе — это я еще могу понять. Хотя клуб — это клуб, а сборная — это сборная. И если рассчитываешь на игрока, ты представляешь его возможности.

— Судя по тому, как ты строишь догадки, вы с Михайличенко не общались?

— Почему же, общались. Он вызвал меня перед игрой с Турцией, мы спокойно поговорили. Практически прямым текстом я сказал, что если на меня рассчитывают только как на игрока лавки или трибуны, наверное, лучше закончить сотрудничество. Все прошло абсолютно цивилизованно. Саныч всегда разговаривает, вызывает, но большой минус, что эти разговоры он приберегает на последний момент. Из 25-ти человек, вызванных на сбор, в заявку попадают 18, а остальные, получается, были туристами. Лучше эти 10 дней в клубе готовиться спокойно.

— Судя и по этим словам, и по предыдущим интервью, тема сборной задевает тебя серьезно?

— Конечно! Мне хочется играть в сборной! Я превосходно себя чувствую, и сил должно хватить больше, чем на одну игру в неделю. Весь вопрос, нужен ли конкретный футболист тренеру. Если нет, то можешь хоть колеса на голове крутить, ничего не выйдет.

— Михайличенко, отвечая на вопрос о Калиниченко, сказал, что ты — футболист, которого нужно выпускать в основном составе; что ты не можешь войти в игру по ходу матча. Не только применительно к данной теме, это соответствует действительности?

— Могу согласиться с этим, но, что касается сборной, то, как мне кажется, меня выпускали не в то время, когда следовало. С той же Хорватией меня выпускают крайним полузащитником с установкой играть на атаку, не забывая об обороне. В то же время вся команда села плотно назад, и в атаку бежим мы вдвоем с нападающим. А потом мне выговаривают, что не успеваю ни туда, ни обратно. Я не суперскоростной футболист, и, наверное, в такой игре выпускать меня не стоило. Но это частности. Каждый футболист может выйти на замену или отыграть с начала. Просто тренер должен учитывать нюансы и тонко чувствовать, кого куда и когда подпускать.

— Если представить, что сборная бы прошла Грецию, ты видишь себя в заявке на чемпионат мира?

— Что уже об этом говорить? Я бы приложил максимум усилий, чтобы туда попасть. Но по моим соображениям, только травмы игроков центральной оси могли меня каким-то образом забросить в этот список. Это естественно, учитывая, что я не играл в отборе. У Блохина я, правда, тоже в отборе не играл, но там была другая история.

Юрий МАКОДЗЕБА, Вадим ТАХТЕРИН, «Футбол. Днепропетровск»