Вячеслав Хруслов: «В Тюмени меня пытали часа полтора. Хотели, чтобы признался в сдаче матча»

Его футбольная биография — поистине уникальна. Игрок, который до 30-летнего возраста выступал максимум на уровне второй союзной и первой украинской лиг, неожиданно получил предложение от сильнейшей команды страны — киевского «Динамо». При этом Вячеслав Хруслов не просто пришел в ряды «бело-синих», чтобы составить конкуренцию. В 1993 года он был основным защитником киевлян, помог получить клубу первые в его истории чемпионство и Кубок независимой Украины.

«На протяжении нашего разговора словно пережил забытые эмоции заново», — сказал, поднимаясь из-за столика в ресторане стадиона «Металлист». И действительно, Вячеслав Михайлович вспоминал пережитое с сердцем. О том, как начинал играть в большой футбол под руководством молодого тренера Александра Ищенко, как получил приглашение в «Динамо» от жены Фоменко и ехал на велосипеде после празднования чемпионства по ночному Крещатику, как Лужный воспитывал Леоненко, менялась власть в клубе «Динамо», а Рыкун с похмелья ассистировал Жажа Коэльо. Вспомнил господин Хруслов, который сейчас занимает должность спортивного директора «Металлиста-1925», о том, как бандиты пытали его в Тюмени, а президент клуба в Харькове занимал и не отдавал деньги. Истории о футболе 90-х, которые не могут не впечатлять.

— Вячеслав Михайлович, вы, коренной харьковчанин, в футбол начали играть тогда, когда футбол в Харькове был в глубоком упадке, «Металлист» выступал даже во второй союзной лиге.

— Я был ребенком и просто любил эту игру. В футбольную школу, которая находится по дороге на аэропорт, пошел, когда учился во втором классе. У нас был прекрасный тренер Владимир Виноградов, Царство ему Небесное. Прекрасный человек, таких сейчас почти не встретишь. Владимир Николаевич был для нас, как родной отец. Это было очень важно, ведь собирались мы утром, а расходились домой, когда на улице уже было темно. Тренер помогал нам советами, поддерживал. К сожалению, умер Владимир Николаевич очень рано — не выдержало сердце. В то время меня, шестиклассника, уже пригласили в Харьковский спортинтернат, тренировался у Юрия Несмеяна. Известие о смерти Виноградова стала настоящим шоком.

В спортинтернате учился три года, а после этого меня взяли в только что созданный спецкласс «Металлиста». Собственно, аналог того класса существует поныне. Утром дети тренируются, потом идут на уроки в 20-ю общеобразовательную школу, после того обедают, отдыхают, а вечером, часов в пять — второе футбольное занятие. Из дома выходил часов в семь утра, а приходил в восемь вечера. Валился с ног, сил не оставалось вообще. И так каждый день. Было очень трудно. Но интересно. Если бы не получал удовольствие, то не задержался бы в футболе вот уже 40 лет. Хотя каких 40. Начал с восьми, а 18 сентября отпраздновал 55-летие. 47 лет!

— Сразу начинали играть в обороне?

— Нет. Дети же любят забивать голы. Я не исключение. Можно сказать, у нас была команда нападающих. Виноградов не мешал, но постепенно присматривался, кого и куда переводить. После того с каждым разговаривал индивидуально, убеждал, почему в обороне или средней линии пользы от нас будет больше. Окончательно же в защиту меня перевели в спортинтернате. Причем сначала действовал на правом фланге. В центр, где сыграл в течение всей карьеры, стал в процессе труда.

— Раньше защитники отбирали мяч вместе с ногами.

— Таков был футбол (смеется). Я не жалел никого — ни своих, ни чужих. Мог с человеком быть в хороших отношениях в жизни, но выходил на поле и действовал весьма жестко. Единственное — исподтишка не бил никого. Играл на грани фола, кость в кость. Но это было веяние времени. Так действовали все. Сейчас футбол немного изменился.

— Карточки защитников сдерживают.

— Если бы когда-то судили так как сейчас, то игру команды завершали бы четыре на четыре. В конце концов, тот же Кьеллини тоже выгрызает мяч с мясом. Напоминает мне Гаэтано Ширеа. На мой взгляд, защитник таким и должен быть. Нападающий должен чувствовать, что защищающиеся мужчины ни одного мяча просто не отдадут.

— Почему защитником Хрусловым, который учился в спецклассе «Металлиста», в советские времена не заинтересовались наставники первой команды?

— Почему же? Начал в второлиговом «Маяке», а затем регулярно переводился в «Металлист», в 1985-1986-м играл за дублеров, однажды луганской «Зари» даже забил, иногда тренировался с основой. Но шансов пробиться в состав тогда, объективно говоря, не было. Слишком силен тогда у Евгения Лемешко был коллектив.

— Из «Маяка», о котором вы упомянули, прошло немало ведущих игроков «Металлиста».

— Все, кто временно не проходил в первый состав. Леонид Сааков, Валентин Крячко, Витя Шаленко, Володя Линке. Юрий Тарасов вообще начинал карьеру в «Маяке». Лемешко держал выступления этой команды на контроле.

— В вашем случае получилось, что вместо «Металлиста» вы в 1987-м оказались в любительском купянском «Металлурге». Почему?

— Темная история с криминальным оттенком, о которой не хочу вспоминать. Хорошо, что сумел из всего этого выбраться и закрепиться в житомирском «Спартаке». Тогдашний тренер житомирцев Александр Ищенко заметил меня на тренировочных сборах в Хусте. Хороший был период. Команда играла в интересный футбол, крепко держалась в таблице второй лиги. И с Ищенко работалось интересно. С Александром Алексеевичем было о чем поговорить, пошутить. Однако к работе он относился чрезвычайно серьезно, не допускал никаких поблажек.

Не так давно ездили в Житомир вместе с «Металлистом-1925». Встретились с Серегой Сечиным, он рассказал мне, кто из тех, с кем тогда вместе играли, где живет и чем занимается. После этого на эмоциях решил позвонить Ищенко. Телефона не было, то решил набрать Сергея Нагорняка. Они вместе на телевидении работают. Сергей сбросил номер. Набираю и здороваюсь «Алексеевич, добрый день. Хруслов беспокоит». «О, Славик, приветствую! Что у тебя?», — отвечает Ищенко. «Ностальгия. Я в Житомире. Стою возле вашего дома, ходил на стадион, посмотрел». Кажется, Александру Алексеевичу тоже было приятно. До этого мы не говорили много лет. Все собирался набрать, но не доходили руки.

О Житомире у меня самые теплые воспоминания. Звездой нашей команды был Вовка Шишков, нападающий, забивал очень много и был любимцем публики. Не в последнюю очередь потому, что он свой, местный. Но для нас не было важно, кто из какого города. Мы были единым коллективом. Выходили на поле и убивались друг за друга. Мы были единым целым.

Должен сказать, что во вторую союзную лигу надо было еще попасть. 26 команд из почти каждого областного центра, за всеми клубами стоят серьезные люди, руководители областей. «Зарубы» были невероятные. Для Житомира самыми принципиальными были противостояния с соседями, ровенским «Авангардом». Проходных матчей не было. Поэтому и говорю сейчас ребятам из нашего «Металлиста»: «За те команды вы не то что бы не играли, а вообще бы в них не попали». Разве один-два игрока. Тогда несмотря на чисто футбольное мастерство игрок должен быть характерным. Если ты не боец, отворачиваешься, убираешь ноги, то ничего у тебя не получится.

Собственно, в мировом футболе высокого уровня сейчас так же. Назад возвращается Месси, стелется в подкате Криштиану Роналду. Это у нас наблюдается упадок. Коноплянке почему в Германии трудно, а в Испании не получилось? Там надо играть в отборе. В Украине Жене было легче, потому что в обороне за него отрабатывали другие. Да, когда Коноплянка получает мяч, то способен обвести двух-трех, обострить игру на ровном месте. Но в «Севилье» или «Шальке» такими чертами обладают почти все. Надо меняться. Надеюсь, Евгений на это способен.

— Говорят, что в 80-90-е футболистов объединила не только совместная работа, но и шумные застолья.

— Не без того. Хорошо все, что в меру. Например, у нас в «Спартаке», который потом переименовали в «Полесье», не курили только Юрий Стрихарчук, Андрей Желтоносов и еще один-два игрока. Другие пыхтели так, что будь здоров. Но на поле это не мешало. Сейчас наоборот — больше половины команды не курит, но по самоотдаче возникают вопросы. Я еще работая помощником Мирона Маркевича в «Днепре», говорил игрокам: «Можете курить, но работайте». К сожалению, не у каждого это получалось. Я курил на протяжении всей карьеры. Бросил лет шесть назад. Потому что мне уже не 20 и это действительно начало вредить. Бросать было очень трудно. Первые три дня мучился невероятно. Но сейчас вообще не переношу запаха табачного дыма.

— Есть другой пример — Александр Рыкун, с которым вы работали в «Металлисте» как тренер.

— К сожалению, это не секрет. Должен сказать, что более талантливых за Сашу футболистов я в Украине почти не видел. Возможно, Шевченко, Коноплянка, Ярмоленко. Все. Впервые близко познакомился с Рыкуном во время летних сборов в Трускавце, куда мы постоянно ездили в первые годы работы Маркевича с «Металлистом». На первой тренировке отрабатывали контроль мяча на полполя. Рыкун получил мяч, посмотрел и не глядя, отдал мяч метров на 40 точно в ноги. «Ты видел?» — разведя руками, сказал Мирон Богданович.

Конечно, Саша пил и пил много. Позже обнаглел настолько, что приходил на тренировку пьяным и Маркевич его выгонял. Но через два дня играем. Саша выходит в основе, отдает Жажа Коэльо идеальную передачу. Что ты после этого будешь говорить?

Рыкуна очень любил Александр Ярославский. С одной стороны, понятно, потому что Александр Владиленович отдал за Сашу два миллиона долларов, по тем временам деньги невероятные. Эта информация появилась в прессе. Понятно, что после того взять и выгнать человека уже непросто. Да и Маркевич себе не враг. Ведь кто еще мог отдавать такие передачи? Рыкун — футбольный гений. Жаль, что он не раскрылся настолько, насколько мог на самом деле.

— Может, не хватало того строгого контроля, который был присущ в частности Михаилу Фоменко, с которым вы отработали почти полкарьеры?

— Михаил Иванович за нами не следил. В «Динамо» за нами Йожеф Йожефович ходил. Но мы все об этом знали. Так же как закрывал глаза на многие вещи в Житомире Ищенко. Конечно, такой наглости как курить перед тренером мы себе не позволяли. Но за глаза делали то, что и все живые люди. Конечно, наставники в основном обо всем хорошо знали. И если это не вредило делу, молчали.

А с Рыкуном, думаете, не боролись? Еще Евгений Кучеревский в «Днепре» начал, Николай Павлов в Мариуполе тоже сделал все, что мог. К сожалению, в футболе часто бывает, что люди, которые имеют дар, относятся к делу несерьезно. Те же, кто трудится днями и ночами, часто банально в футбол играть не умеют. И сколько в таких случаях не паши, выше головы не прыгнешь. Чтобы достичь чего-то, надо быть как Шева — сочетать в себе талант с трудолюбием.

— О том, с какой заботой к игрокам относился Ярославский, известно не только на примере Рыкуна. А каким в этом контексте запомнился вам Зая Авдыш, легенда житомирского футбола, многолетний руководитель «Полесья»?

— Уникальный человек. В клубе он впервые появился, еще когда там работал Ищенко. Приехал из Набережных Челнов, где тоже время был при местной команде. В «Спартак» приходил и просил: «Возьмите меня в команду хоть кем-то. Готов делать все». Зая Зедович любил футбол бесконечно, хотя на серьезном уровне никогда и в него не играл. Помню, как-то поехали с «Полесьем» на сборы. Рядом готовился ахтырский «Нефтяник». В свободное от тренировок время тренеры остались поиграть между собой в футбол — два на два. Главным у ахтырцев тогда был Андрей Биба, помощником — Валерий Душков. С нашей стороны вместе с Ищенко играл Авдыш. Это была комедия. Мы, игроки обеих команд, валялись по земле от смеха. Зая, учитывая комплекцию, бегать много не может, поэтому в основном стоит в воротах. И гоняет Ищенко: «Саня, давай, беги!» А с другой стороны Биба кричит на Душкова. Люди такие «горбушки» выдавали, что хоть бери и записывай.

— Говорят, что Ищенко ушел из Житомира именно потому, что не сработался с Авдышем.

— Не знаю, что там между ними было. Возможно, Зая Зедович хотел подняться по карьерной лестнице и стать тренером? Не исключаю. У меня хорошие отношения остались с обоими. Позже с Авдышем тоже вроде бы не сработался Валерий Стародубов, прекрасный специалист, который позже принес житомирскому футболу немало пользы и как функционер. К сожалению, Валерия Андреевича, так же как и Заи Зедовича с нами уже нет. Но вспоминаю о них с теплотой. У Заи два брата и все трое друг на друга вообще не похожи. Валерий в 90-е был одним из лучших украинских арбитров — золотой человек с прекрасным характером. Зая — гром с молниями. Он постоянно кипел, спорил, взрывался. Имени старшего из Авдышем вспомнить не могу, но по характеру он был противоположностью обоих братьев.

— Вы сыграли в Житомире три полноценных сезона и после того перешли в Сумы. Переход тот был для вас судьбоносным.

— Намекаете на то, что сошелся с Фоменко? Михаил Иванович начинал создавать в городе боеспособную команду и пригласил в «Автомобилист» немало новых футболистов. Одним из них посчастливилось быть мне. Рекомендовал меня Ивановичу Адольф Поскотин, с которым я работал еще в харьковском «Маяке». В Житомире чувствовал себя неплохо, но немного устал от обещаний, которые не спешили выполнять. Повлияло также и то, что от Сум недалеко до Харькова. В Житомире постоянно жил без семьи. Жена, конечно, приезжала, но эпизодически, примерно раз в месяц. Женат я еще с 23-х, поэтому чувствовал себя без любимого человека одиноким.

В Сумах меня устраивало все — квалифицированный тренерский штаб, отношение к игрокам. Думаю, деньги у клуба были. Показательно, что зимой 1991 года мы четыре раза летали на сборы в Сочи. Такие материальные возможности тогда были не у каждого клуба высшей союзной лиги. И футболистов в «Автомобилист» собрали неплохих. Как среди местных, так среди тех, кого из Харькова привез Поскотин. Очень неплохим игроком был Игорь Захаряк. Дома мы не проигрывали почти никому и заняли по итогам последнего чемпионата СССР восьмое место среди 26-ти команд украинской зоны второй лиги.

— Виктор Леоненко прав, когда говорит, что поздний Фоменко по сравнению с молодым стал значительно добрее?

— Наверное, жизненный опыт отражение наложил. Тогда Михаил Иванович был очень требовательным. Считаю, что это правильно, потому что для наших людей без дисциплины в быту не бывает дисциплины на футбольном поле. Эти две составляющих должны сочетаться. Впрочем, Фоменко не был жестоким деспотом. Прежде всего, нужно сказать, что он очень умный человек, с которым можно разговаривать на самые разные темы. Да, Михаил Иванович немногословен. Но и Маркевич не слишком разговорчив. Однако один и другой тем и отличаются, что способны в лаконичной, сжатой форме донести до подопечных свои требования.

Помню время, когда Михаил Иванович возглавил в 1996 году «Металлист». У нас тогда было не команда, а сборище. Фоменко не стал никого унижать, не спешил с радикальными решениями, а собрал команду и сказал: «У меня есть такие-то принципы, на футбольном поле требую от вас того и другого. Если не будете этого делать, на ваше место придут другие». Контрактов тогда не было, поэтому и отношения между клубом и игроками базировались на честном слове. Все понимали, что работу рискуют потерять в одно мгновение. Должен сказать, что многих ребят слова Фоменко заставили прийти в себя. Михаил Иванович — из того поколения, которое красноречие предпочитало замещать делами.

— Александр Призетко рассказывал в интервью, что прежде всего Фоменко требовал от него и остальных игроков выполнять подкаты.

— Не скажу, что для Михаила Ивановича этот компонент был главным, но выполнять его тренер требовал от всех. К примеру, Леоненко подкатов не любил, но вынужден был выполнять. Куда он мог деться? «Витя, надо. Почему Бессмертный, Шматоваленко, Лужный делают, а ты нет? Нападающие тоже должны выполнять подкаты». В принципе, Лобановский похожих принципов придерживался. Шевченко и Ребров тоже выполняли подкаты. Андрея в «Милане» от привычки вступать в отбор даже отучали, говорили, что его задача — забивать мячи. Отбирать должны были другие. Но у Лобановского и его учеников была другая философия. У них люди должны были одинаково хорошо как обороняться, так и атаковать.

— Собственно, не удивительно, что в заключительном чемпионате СССР в 1991 году лучшим бомбардиром сумского «Автомобилиста» с 13-ю голами стал центральный защитник Хруслов.

— Справедливости ради стоит отметить, что большинство мячей я тогда забил с пенальти. К слову, до Сум одиннадцатиметровых я почти не исполнял. Все получилось само собой. После тренировок кто-то остается побить по воротам, кто-то качает пресс, а я брал Сергея Страшненко или кого-то из молодых вратарей и бил с отметки. Причем любил говорить заранее направление удара. Впервые в игре пробил пенальти почти случайно. Судья назначил и наши начали колебаться: «Кому бить?» Я подошел, забил и так с тех пор и стал штатным. За два года не забил с отметки лишь раз. Играли на выезде, где-то на Донетчине или Луганщине. Вратарь парировал.

— С тех пор не били?

— Бил. Я не суеверный. Даже за «Динамо» однажды одиннадцатиметровый исполнял. Играли против «Днепра» на выезде. При счете 2:2 судья указывает на точку. Леоненко в этой игре пенальти уже не забил, поэтому взялся я. Волновался, но все же Николая Медина переиграл. Позже, когда в штабе Маркевича работал в «Днепре», местные мне тот случай вспоминали.

— Собственно, пришло время поговорить о приглашение в «Динамо». 30-летний игрок, который в течение всей карьеры не выступал ни за один клуб высшей лиги, сразу получает приглашение от сильнейшей команды страны.

— Понятно, что это была инициатива Михаила Ивановича. Он возглавил «Динамо» в конце 1992-го. Когда Фоменко ехал из Сум, не обмолвился о том, что хочет забрать меня с собой, ни словом. Более того, в начале 1993-го поехал с «Автомобилистом» на первые сборы. Динамовцы в то же время готовились к сезону в Германии. Как-то кричат: «Тебя к телефону». Звонила жена Фоменко Валентина. Мы были знакомы лично. «Через несколько дней „Динамо“ возвращается в Киев, — говорит. — Позвони Михаилу Ивановичу такого-то числа. Чтобы успеть на следующий сбор во Францию, тебе надо сделать паспорт. Михаил Иванович тебе все расскажет».

Сказать, что я был в шоке — не сказать ничего. «Какое „Динамо“ в 30 лет?» — думаю. Но силы в себе чувствовал. Почему бы нет? тем более, что приглашает не чужой человек. Мы отработали вместе три года, Михаил Иванович знал, почему зовет, знал мои возможности. Видимо, за два месяца в «Динамо» он успел присмотреться, кто и на что способен и решил, что я могу помочь.

Прошло несколько дней. После телефонного разговора с Фоменко сел на поезд и поехал в Киев. На вокзале встретил администратор, отвез меня на базу в Конча-Заспу. Провел одну тренировку, поужинал, переспал, а на следующее утро улетел во Францию. Во Францию! До этого единственный раз был за границей в 1987-м. Когда Ищенко пригласил меня в Житомир. Предыдущий сезон «Спартак» провел неплохо и за это футболистов наградили поездкой в ​​Болгарию. Меня как новичка приняли авансом. «Познакомишься поближе с командой» — говорил Александр Алексеевич. Отдохнули там, сыграли несколько товарищеских матчей. Воспоминания были невероятными. Можете представить, что чувствовал, когда отправлялся во Францию?

— Как вас приняла команда?

— Серегу Ковальца хорошо знал по второй лиге. Сергей выступал за хмельницкое «Подолье» и мы часто играли друг против друга. Другие тоже вели себя адекватно. В то время в команду как раз вернулся Анатолий Демьяненко. Заканчивать карьеру. У Толика тогда постоянно болели ахиллы. С большим вниманием относились ко мне врачи, массажисты. С первого дня приняли меня в оборот. «Давай, приведем тебя в порядок». Я не привык. «Не надо, — говорю. — Я себя хорошо чувствую». «Нет. У нас порядок». Для меня тогда каждая мелочь была новинкой.

— Фоменко сменил оборонительное звено «Динамо» полностью.

— Фланговые защитники Олег Лужный и Сергей Шматоваленко остались. В центр взяли меня, Толика Бессмертного и Виталия Пономаренко. Впрочем, Михаил Иванович умеет ставить игру в обороне. Понятно, что определенные трудности связаны с тем, что на таком уровне ни Толик, ни Виталик, ни я до сих пор не играли. Я вообще в Сумах привык к тому, что был одним из лидеров команды. В «Динамо» все было по-другому. Понятно, что на тренировках и в играх пахал, не жалея себя. Да и нельзя иначе, когда рядом такой вожак, как Лужный. Мог бы сравнить с Олегом Ротаня днепровского периода. Русику было достаточно лишь посмотреть в сторону Селезнева, как Жека все понимал. Без слов. Такие люди как Лужный или Ротань говорят мало, но по существу. Они видят, когда человек старается, но у него не получается, а когда ошибки случаются из-за того, что кто-то валяет дурака. Вы бы видели, как Лужный гонял Леона! «Давай, на х .., беги! ..»

Фоменко любил приводить пример. «Приходишь на рынок без денег. Лежит кусок мяса, а ты купить его не можешь. Пытаешься взять бесплатно. Но никто не даст. Руки отрубят. Так же и в футболе: выходишь и играешь за деньги. Они есть, но их надо заработать».

— К опытным, со звездным статусом игрокам Фоменко относился по-особенному?

— У нас звезда была одна — Леоненко. Лужный и Шматоваленко — не звезды, но лидеры. На поле и за его пределами. Они рубились за каждый мяч.

— Ваш дебютный матч в составе «Динамо» видел вживую. Киевляне тогда победили в Тернополе «Ниву». Но легкой ту победу не назовешь.

— В Тернополе всегда игралось непросто, с кем бы туда не приезжал. Наиболее трудно, конечно, было с Игорем Яворским. У него манера игры специфическая: толкается, поставит руки на спину и бьет головой. Я с Игорем наигрался еще со времен выступлений во второй лиге. С другой стороны, против форвардов, которые выше меня ростом, более мощные игралось легче, чем против юрких малышей вроде Леоненко. За такими не уследишь, не понимаешь, куда они побегут в этот раз.

— В те времена больше всех забивал одессит Тимерлан Гусейнов.

— Он тоже высокий и с ним тоже можно было потолкаться. Ваня Гецко — того же рода игрок. Против таких у меня были свои методы. Выпрыгивает, немного плечом в плечо толкнул и не сыграл ни я, ни он. Выиграть вверху у таких крепких нападающих сложно, поэтому брал свое хитростью. Тогда же команды в основном еще играли с либеро. Я, выполняя роль персональщика, не давал сопернику сыграть, а Пономаренко сзади подчищал.

Самое сложное было против отдельных российских нападающих. Когда играл в Тюмени. Бывало, спартаковцы как начнут разыгрывать комбинации в касание, голова кругом шла. Очень сильный нападающий Олег Веретенников выступал за волгоградский «Ротор». Быстрый, взрывной, обыгрывается в одно-два касания и поймать его почти невозможно. С ума меня сводил постоянными перемещениями. Очень трудно было с московским динамовцем Игорем Симутенковым. А был еще Олег Гарин, нападающий из Владивостока, который выступал за московский «Локомотив». Невысокого роста, с большой головой, кривоногий. Честно говоря, я его бил нагло. «Иди на х ... во фланг, чтобы я тебя здесь не видел!» — говорил. «Да я сейчас тебя ...» - огрызнулся тот. Так как поймал его однажды с мячом, искры пошли. В Тюмени же тем более играли. «Все, заковылял? — спрашиваю. — Стань на фланге и чтобы я тебя здесь больше не видел».

— В нападении «Днепра», с которым «Динамо» боролось за чемпионство в сезоне 1992/1993, тоже играл техничный парень — Сергей Коновалов.

— У днепрян тогда вся команда очень сильна была. Мы тогда чудом чемпионами стали. Если бы «Днепр» не проиграл за четыре тура до финиша в Харькове, то был бы первым. Мне об этом матче разное рассказывали, но не хочу чужих слов в публичное пространство передавать. То слухи. Днепряне не сомневались, что «Металлист» победят, но Владислав Прудиус забил им единственный мяч и тем самым дал «Динамо» шанс, которым мы воспользовались.

Правда, на следующей после поражения наших соперников в Харькове неделе наши команды встречались в Днепре. Как же сильно нас перед тем матчем «накачивали»! Фоменко тогда имел контракт с «Динамо» до конца сезона. Продлить соглашение могли в случае, если выиграем чемпионат и Кубок. В конце концов, не скажу, что мы сражались за тренера. За себя играли. Те динамовцы, которые играли за команду в первом чемпионате, имели дополнительный стимул. Они до сих пор не могли смириться с поражением от «Таврии». Анатолий Заяев — хитрый лис. Конечно, симферопольцы были слабее, но Анатолий Николаевич умел одних настроить, других уговорить, третьих обмануть. Так или иначе, «Таврия» победила. И если бы «Динамо» проиграло второй чемпионат подряд, никто бы не понял.

— Но очный поединок «Днепру» киевляне проиграли.

— Пропустили от Юры Максимова в самом начале встречи, и тот мяч оказался в игре единственным. Помню, в перерыве матча в нашей раздевалке произошли приличные разборки. После матча «рубка» продолжилась. Признаюсь, тогда подумали, что уже все, что титул потеряли. Но днепряне с нами только сравнялись по количеству очков. В заключительных турах мы очковых потерь не допускали и стали чемпионами за счет лучшей разницы мячей.

Чемпионство оформили, победив в Кременчуге 4:1 «Кремень». Меня тогда еще лучшим игроком матча назвали. И подарили велосипед. Домой возвращались на автобусе. Конечно, по дороге, празднуя чемпионство, поддали. Приехали поздно ночью, вышли рядом со стадионом «Динамо». Не киевляне тогда жили в гостинице «Украина». Поэтому я сел на велосипед и вышивал навеселе ночью по Крещатику на велосипеде.

— Вячеслав Михайлович, весной 1993-го «Динамо» выиграло и чемпионат, и Кубок Украины. Казалось, что «Карпаты» в финальном матче киевляне обыграли за явным преимуществом.

— Да. Львовяне были от нас заметно слабее. Лишь в конце встречи, когда были впереди 2:0, немного расслабились и пропустили один мяч. И то «Карпаты» пожалел, назначив в наши ворота довольно спорный пенальти, арбитр Владимир Пьяных. Тогда у Димы Топчиева особые счеты с львовянами были. В Киев он переехал именно из «Карпат» и явно имел на Мирона Маркевича какую-то обиду. Когда Дима забил мяч, показал Мирону Богдановичу неприличный жест. Это не очень красиво, но все мы люди эмоциональные. К слову, мы с Топчиевой поддерживаем контакт. Он живет в Никополе, тренирует детей в одном из соседних сел.

Эмоции вокруг кубковой победы были особенными. Ведь играли в Киеве, на трибунах собралось почти 50 тысяч человек. До этого на нас столько людей на протяжении того времени, когда за «Динамо» выступал я, не приходило ни разу. Витю Леоненко после матча носили на руках. Я тогда тоже раздал автографов больше, чем за всю оставшуюся жизнь.

— Тогда президентом «Динамо» еще был Виктор Безверхий.

— Лично Безверхого почти не знал. Пересекались несколько раз, ситуативно. Чувствовалось, что он добрый и очень любит футбол.

— Правда, что было время, когда при руководстве Безверхого «команде не могли купить минеральной воды»? Кажется, так говорили при смене владельца клуба журналисты, которые стремились понравиться Григорию Суркису.

— Особых проблем в период своего пребывания в «Динамо» не припомню. В конце концов, я был человеком новым и, возможно, чего-то не знал. Все условия для тренировок, подготовки, отдыха, переездов были созданы. Смена власти в «Динамо» состоялась, как раз когда команда вернулась со сборов в Норвегии. Прибыли в аэропорт, где нас встретила сначала одна, потом другая делегация. Сели в автобус и поехали на базу в Конча-Заспу. Там нас собрали на сборы. «Сейчас перед вами выступят одни люди, потом — другие, — говорит Фоменко. — Послушайте и примите решение».

Должен сказать, что слухи о каких-то трудности начали появляться незадолго до нашего отлета в Норвегию. Мол, денег в клубе нет, имущество распродается. Кажется, тогда от Фоменко впервые услышал фамилию Суркис. В Норвегии все было спокойно, зарплату и премиальные выплачивали вовремя. Платили нам тогда в долларах. Придерживались в клубе и традиции — вылетать после получения ежемесячного заработка куда-то за границу. Не на матчи, а с туристической целью. Кажется, в апреле утром полетели в Грецию, погуляли, на вечер вернулись, провели матч чемпионата и получили зарплату.

Так вот, после возвращения из Норвегии перед нами сначала выступили люди Безверхого, чуть позже — Григорий Суркис. Он пообещал нам хорошие условия, кажется, поднял зарплату вдвое увеличил размер премиальных. Индивидуальные условия должны были обсудить при подписании контрактов. Когда Григорий Михайлович уехал, нас собрал Фоменко. «Ребята, вам все объяснили? — говорит. — У одних денег нет, у других есть. Выбирайте. Должны определяться уже и сейчас». Мы единогласно поддержали Суркиса. Учли, что он предложил живые деньги, а не обещания. В следующие несколько дней нас вызвали Фоменко и Сабо, со всеми подписывали контракты. Все было солидно. Думаю, о том, что так тогда произошло, никто в «Динамо» не жалуется и поныне.

Могу сказать, что провел в «Динамо» самый яркий этап своей карьеры. Жаль только, что видеовоспоминаний с тех пор почти не осталось.

— Виктор Леоненко тоже на это жаловался. Но он хотя бы записью домашнего поединка с «Барселоной» в 1993-м может похвастаться. Ту встречу вы пропустили.

— Из-за того, что не сыграл ни в одном из поединков против каталонцев, осадок в душе остался на всю жизнь. Но представьте: я в тех матчах не играл, но ностальгия от воспоминаний осталась. Вспоминаю гола Паши Шкапенко и Вити Леоненко, атмосферу на стадионе и от эмоций мурашки бегут по коже. А сыграть не смог, потому что за две недели до первого поединка с «Барселоной» Олег Матвеев из «Шахтера» жестко прыгнул мне в ноги в середине поля. Голеностопный сустав вывернулся и восстановиться не смог. Врачи делали все, что могли. Где-то за неделю до игры с каталонцами даже попытался потренироваться, но случился рецидив травмы. Врачи замотали ногу, но тогда понял, что это уже все. Сел после тренировки и заплакал.

«Барселона» могла стать для меня матчем жизни. Но наблюдал за игрой на трибуне. Признаюсь, когда судья дал финальный свисток, мы выиграли 3:1 и над заполненным Республиканским стадионом начала звучать песня «Динамо», «Динамо»!«, на глазах появились слезы. А в Барселону не ездил. Тогда травмированных игроков в состав делегации не включали. К сожалению.

— В состав вы вернулись довольно быстро.

— Но играл недолго. Где-то в середине ноября поехали на матч чемпионата в Тернополь. В тот день было очень холодно, поле замерзшее, покрытое льдом, а поверх устлано снегом. Попробовали на разминке какое обувь, понемногу приноровились. А на сам матч я, кажется, единственный надел бутсы на шести шипах. Другие — на 13-ти. «Ну что, скользко?» — спрашиваю в перерыве. «Нет, нормально» — отвечают. А в шести бегалось тяжеловато. По крайней мере, чувствовал дискомфорт, так что переобулся в «копачки» на 13-ти шипах. Все складывалось хорошо, но под конец игры бегу к воротам, стараюсь прервать передачу с правого фланга. Заношу левую, а опорная права идет под себя. Навалился на ногу всем весом и даже слышу, что там все рвется и ломается.

Сначала ничего не понял, упал. Лежу, а подняться не могу. Врач Владимир Малюта заморозил, но не помогало ничего. Вывели меня за ворота, как-то к раздевалке допрыгал, а там минут через пять нога сильно отекла. Сразу после матча позвонили врачу Ярославу Линько. Он все понял и сказал, что ситуация сложная. Когда прилетели в Киев, нога уже не просто не помещалась в кроссовок, а отекла настолько, что казалось треснет.

Снимок показал перелом лодыжки. Перенес две операции. Во время первой в ногу вставили пластину, семь шурупов. Через полтора месяца во время повторного хирургического вмешательства все это вынимали. Врачи тогда приписали антибиотики, один из которых мой организм не принял. Последствия были страшными: за ушами, на руках, в паховых зонах тело покрылось волдырями, которые страшно чесались. Едва тогда не умер. Когда Фоменко приехал меня навестить, от увиденного ужаснулся. Что Михаил Иванович — в больнице переполох поднялся. А то 90-е годы, лекарств не хватает. Еле нашли мне в военном госпитале что-то действующее. Затем, после дополнительных анализов, мне объяснили: «В дальнейшем пенициллина или его аналогов не употребляй ни при каких обстоятельствах. Иначе умрешь».

— Впрочем, в «Динамо» вы не играли, пожалуй, не столько из-за травмы, сколько из-за изменений на тренерском мостике.

— Ситуация в клубе сложилась такая, что некоторые люди только ожидали, когда Фоменко оступится. «Динамо» проиграло в 1/8 финала Кубка «Вереса» и Михаил Иванович ушел в отставку.

— Слышал, будто Фоменко поплатился за то, что сдал ровенчанам место в четвертьфинале.

— Кто знает. Михаил Иванович позже возглавил «Верес». Но я считаю, что судьба Фоменко была предопределена. Возможно, именно поэтому он решился на такое решение. Дело в том, что у Сабо в то время были хорошие отношения с Григорием Суркисом. Через друга детства, который живет в Германии. Йожеф Йожефович мечтал, чтобы стать в «Динамо» главным, а Григорий Михайлович вроде дал ему соответствующее обещание. Да, с Фоменко был действующий контракт, но в случае неудачи его можно было расторгнуть.

Неудач долго не было. За «Барселону» команду упрекнуть не мог никто, а из десяти стартовых матчей в чемпионате-1993/1994 мы выиграли девять при одной ничьей, в том же матче против «Шахтера», в котором я травмировался. Смотрю: Сабо нервничает. Мы еще удивлялись, а Йожеф Йожефович бегал по отелям, смотрел, кто чем занимается. «Что у вас тут? Все в порядке? — забегает к нам в номер. — Давайте зайду посмотрю». Заходит, вынюхивает. К Лужному, Шмату или Леону Сабо заходить боялся. Ибо могли послать или даже по морде дать. Зато на тех, кто жил в общежитиях или отелях, можно было оторваться. На мне, Шкапенко, Саше Призетко.

Фоменко меня потом за собой в Ровно звал. «Приезжай, с тобой хочет президент поговорить», — говорит Михаил Иванович. Тогдашний владелец «Вереса» Валерий Коротков — тоже родом из Харькова. Послушал его, понаблюдал за распальцовкой, за всем тем «машина для меня — кусок металла, дам, какую хочешь», «зарплату дам больше, чем в Киеве». «Это действительно так?» — спрашиваю потом Фоменко. «Я не знаю, — отвечает Михаил Иванович. — Он мне тоже обещает». В конце решил, что ситуация неопределенная. Вернулся в Киев. Григорий Суркис дал телефон тюменского «Динамо-Газовик». Там разговор был более четкой. Быстро согласовали вопрос по зарплате, которая была такой же как в Киеве, а может и чуть больше, с премиальными. «Выбирайте, — говорит Суркис. — За Тюмень я ручаюсь. По Ровно ничего сказать не могу».

— Насколько мне известно от других украинцев, которые тогда играли с вами в Тюмени, всего заработанного получить не удалось.

— Немного нас «прокинули». Не заплатили, да еще и завершилось все тем, что натравили на меня бандитов. Именно на меня, потому что другие динамовцы — Кутепов, Призетко, Пономаренко — оставались. А я уходил. Вот руководство клуба и нашло способ не заплатить 30-ку задолженности. Прицепились к тому, что я, мол, продал матч в Набережных Челнах. Мол, тренер соперников Валерий Четверик признался. «Что же ты на меня гонишь? — спрашиваю Четверика. — Что я тебе сдавал?». «Ты что? Ничего я не говорил», — уверял тот. Не знаю, возможно, президент клуба Владимир Долбоносов сам выдумал эту историю. Часа полтора меня пытали. Конечно, ничего им это не дало, потому как оговаривать себя я не стал. Долбоносов, сынок которого тоже играл в команде — тварь редкая. Сначала думал рассказать о том, что произошло, Григорию Суркису, но по возвращении в Киев жаловаться не стал.

Хотя с чисто футбольной точки зрения воспоминания о Тюмень остались самые лучшие. Началось все для меня с нулевой ничьей со «Спартаком». Повозили нас москвичи знатно. Кутепову в том матче поотбивали все, что можно. Да и сам он играл так самоотверженно, что головой в стойку влетал. Ловил Игорь все, что можно. Должен сказать, что в то время в России было больше денег и соответственно чемпионат там был сильнее нашего. Интересно было. И с материальной точки зрения до определенного момента тоже проблем не возникало. Единственное, что смущало — длительные разъезды. И то не первая, а высшая лига была.

— Судя по статистике, за два сезона в составе «Динамо-Газовик» вы сыграли примерно в половине матчей.

— В 1995-м получил тяжелую травму в первом же матче. Это был март, ранняя весна. Играли против «Торпедо» в Москве. Забил мне кто-то из соперников бедро так, что наутро, когда должны были ехать в аэропорт и возвращаться в Тюмень, не мог подняться с постели. Правая нога была вдвое шире левой. Чуть в штаны влез! Но к следующему матчу против «Ростсельмаша» дома врачи как-то меня восстановили. Играл и дальше, но чувствовал дискомфорт. Вскоре же случился тот инцидент с бандитами и на том моя тюменская история завершилась.

— Карьеру вы продолжили в «Металлисте», который только выбыл из высшей лиги в первую.

— 34 года, как-никак ... В Харькове в то время была полная разруха. Не осталось просто нечего. Стадион разваливался. Тогдашний владелец клуба Дмитрий Дроздник вроде какие-то деньги вкладывал, но этого было мало. Для тренировок имели лишь небольшой по размеру зал. «Хруслику, дай денег» — регулярно обращался Дроздник. Душа у меня хорошая. Немного поколебался и давал. «Что ты Вийо ...? Я тебе все отдам, — Дроздник был блатным и разговаривал соответственно. — Ты дал мне сто, а верну тысячу ». Прошло месяца два, и я уже понимал, что о своих деньгах могу забыть. Дроздник кормил команду обещаниями, а вскоре были проблемы с правоохранительными органами, скрывался, суд арестовывал его собственность.

Команду Виктор Удовенко создавал практически с нуля. Было несколько опытных игроков. Остальные — молодежь, почти все харьковские. Саша Карабута сначала уходил, потом возвращался. Это хорошо, что «Металлист» в трудное время подобрал Валерий Бугай. Точнее, они сначала финансировали клуб вдвоем с Дроздником. Но потом Дроздник поступил с Бугаем примерно так, как Авдыш с Ищенко. Валерий Михайлович отошел в сторону и дождался момента, когда команда была доведена почти до ручки. Возрождение «Металлиста» началось с приглашения на пост тренера Михаила Фоменко. Даже не знаю, чья это была инициатива — Бугая или Сергея Стороженко, который в этот момент тоже был рядом.

Так или иначе, Фоменко пришел всерьез и надолго. Все потому, что Бугай имел понимание и не совал нос в тренерскую работу. У Дроздника такой недостаток был. Он любил рассказать Удовенко, кого выставлять, как надо играть. Конечно, президент клуба может высказать пожелания, сказать, что видит на этом месте другого футболиста. Но не в категоричной форме. Такие вещи не нравились ни Фоменко, ни позже Маркевичу. Эти люди оставались независимыми. И, видимо, поэтому стали успешными тренерами.

— Вы при Фоменко из игрока превратились в тренера.

— Пока были силы, еще играл. Постоянно менялись с Ваней Панчишиным — то он играл на позиции центрального защитника, то я. Но команда росла, претендовала на возвращение в высшую лигу. У Фоменко либеро должен был страховать прострелы с флангов. Я спорил, говорил, мол, что будет, если смещусь в сторону, а нападающий забежит на 40 метров в другую сторону. «Это твои проблемы, — отвечал Фоменко. — Ты должен успевать». «Я же не успею даже физически» — не сдерживал эмоций, но тренер оставался непреклонен. «Должен. Не успеваешь — твои проблемы».

Спорить с Фоменко, откровенно говоря, невозможно. Пожалуй, это качество он перенял у Лобановского. И эмоций на людях не проявлял точно так же, как Валерий Васильевич. Просматривал недавно фрагменты поединке с «Барселоной». И когда забивал Шкапенко, и когда пенальти реализовал Куман, и когда дважды забил Леоненко, реакция тренера была одинаковой. Точнее, ее не было. Впрочем, бескомпромиссным Фоменко оставался, когда что-то касалось дела. На жизненные темы Михаил Иванович общался охотно. То он внешне такой строгий. Это подтверждал в частности Артем Федецкий, который не так давно играл у Фоменко в сборной. «Нормальный мужик, может разговаривать на любую тему, пошутить», — говорил. Это у Леоненко не о чем было с ним говорить. Видимо, все зависит от интеллекта человека.

В конце 1997 Михаил Иванович говорит мне: «Хватит мучить футбол. Работай уже тренером». Вообще, этот период деятельности Фоменко во главе «Металлиста» был постоянным движением вверх. Считаю, что будь на месте Михаила Ивановича любой другой тренер, мы бы с этим подбором исполнителей таких результатов не продемонстрировали бы. Футболисты у нас были хорошие, но до уровня национальной сборной никто не дотягивал и в помине. В частности, взял Фоменко нескольких сумских ребят — Дмитрия Рудняка, Алексея Таргонского. Хорошо выглядели Витя Иваненко, Вадим Гольдин. Михаил Иванович выжимал из этих ребят то, на что они были способны. «Теряете мяч — сразу отбирайте. Боритесь, сражайтесь, играйте друг за друга, за семьи, за детей, за родителей», — говорил. Настраивать Фоменко умеет прекрасно. Как следствие, в элитный дивизион «Металлист» вернулся через два года, а через три сезона фактически получили право выступать в еврокубках.

— Только «Металлист» там не сыграл. Сергей Стороженко в книге «Пройти свой путь ...» дал понять, что тогдашний президент ФФУ Григорий Суркис протолкнул фактически волевое решение в пользу запорожского «Металлурга».

— У «Металлиста» с запорожцами было равное количество очков и согласно регламенту выше в таблице должны расположиться именно мы. А что творилось в кулуарах судить не мне. Точнее, что-то я слышал, что-то рассказывал тот же Сергей Михайлович. Однако очевидно пока о том, что случилось на самом деле, говорить рано.

— Общались с Фоменко после того, как он ушел из сборной?

— Все собираюсь позвонить. Честно говоря, немного обидно, что так все закончилось. Ведь в целом при Фоменко сборная играла довольно неплохо. Только завершающий этап не сложился. Теперь поехал Михаил Иванович в Сумы, все о нем забыли. Я знаю, как тяжело он переживает неудачи. Только на людях остается спокойным.

— На ваш взгляд, на Евро сборная провалилась из-за ошибок Фоменко?

— Чтобы ответить на этот вопрос, надо находиться внутри коллектива. Из общения с людьми, которые были в сборной, могу сделать вывод, что Словению в раунде плей-офф побеждала одна команда, а на следующие сборы собралась совсем другая. С ментальной точки зрения. Почему? Можем только догадываться. Тренер может говорить что угодно, давать какие-либо установку. Но что-то изменилось в головах футболистов. Удивило меня, скажем, то, что на заключительный этап подготовки к Евро футболистам было разрешено отправиться вместе с женами.

— В «Металлисте» или «Днепре» Мирон Маркевич практиковал нечто подобное постоянно.

— На сборы. Брали жен в самолет на матчи еврокубков, не говоря уже о финале Лиги Европы. Иногда платили за перелет, а в отдельных случаях, когда в поездку в Милан на поединок с «Интером», жены вообще летали бесплатно. Самолет был полупустой. В конце концов, не думаю, что присутствие жен сильно повлияло и сборников. Причина была в чем-то другом. Есть информация, что отношение большинства футболистов изменилось, причем кардинально.

— Может, именно поэтому Михаил Иванович и начал делать ставку на игроков «Шахтера»?

— Не исключено. По моим наблюдениям, слишком часто отдельные люди вставляли Фоменко в колеса палки. Начиная с «Металлиста». Очевидно другое: того единственного коллектива, который мы видели в отборе, в финальной части Евро Украина не имела. Конфликты между Ярмоленко и Степаненко в матче «Шахтер» — «Динамо» и между футболистами «Днепра» и «Зари» тоже бесследно не прошли. Люди вроде бы и пожали друг другу руки, но осадок на душе остался. Обидно, потому что команда имела прекрасную возможность проявить себя на Евро ... Некоторые люди высказывают мнение, что Фоменко надо было уйти сразу после победы над Словенией. Но я бы на его месте тоже не пошел. Потому что такой шанс дается раз в жизни. В конце концов, Михаил Иванович в любом случае проиграл бы. Пошел бы сразу — сказали бы, что боится. Зато остался и проиграл — все забыли об успешных годах работы.

— Вернемся, однако, к «Металлисту». Подниматься по-настоящему команда начала после того, как владельцем клуба стал Александр Ярославский, а тренером — Мирон Маркевич.

— У Мирона Богдановича другое, не похожее с Фоменко видение игры. Михаил Иванович исповедовал киевский стиль, основанный на физической готовности, прессинге. В конце концов, Фоменко отталкивался от футболистов, которые были у него под рукой. Борьба, подборы — это был лучший вариант. Зато у Маркевича футболисты должны были собственно играть в футбол — мячик внизу, много средних и коротких передач. Команда должна думать на поле. Причем так было сразу, еще когда «Металлист» был укомплектован украинскими исполнителями. Мирон Богданович приехал в Харьков вместе с помощником Сергеем Ковальцом. Остались в штабе и местные — я, Александр Иванов и Андрей Кудимов.

Сначала Маркевич разобрался с теми игроками, которые остались, а затем постепенно начал усиливать состав. В основном приглашал тех, кто не подходил «Динамо», «Шахтеру» и «Днепру». Ярославский в то время «горел» командой не так сильно, как через несколько лет после того. Соответственно и в материальных ресурсах при комплектации тренерский штаб был скован. Азарт у Александра Владиленовича появился, когда «Металлист» начал демонстрировать действительно приличный футбол.

— Согласны, что «Металлист» до появления латиноамериканцев был совсем другой командой?

— В целом да. Со временем Маркевич определился, что именно ему нужно и начал с помощью Евгения Красникова подбирать под свой стиль игроков. Хотя помимо чисто игровых характеристик немало внимания уделялось и человеческим качествам, совместимости характеров отдельных личностей. Потому что когда человек не способен утолить эгоистических чувств, пользы от него не будет. К примеру, с Тайсоном сначала было очень тяжело. Перевоспитывать пришлось и Жажу Коэльо.

— А перевоспитали?

— Наверное, нет. Жажа видел на поле только себя. Индивидуализм нужен, но не в ущерб команде в целом. Впрочем, какие-то рычаги Мирон Богданович все же находил. Жажа — человек своеобразный. И на футбольном поле, и в жизни.

С остальными иностранцев было проще. Соса, Алехандро Гомес отдыхать, конечно, тоже умели, но когда доходило до дела, то отдавались они сполна. Соса — это, вообще, вожак вроде Лужного или Ротаня. До нас аргентинец был в «Баварии» и «Наполи». И привык к тому, что каждый уважающий футболист до и после тренировки немного времени должна поработать в «тренажерке». В Харькове Соса заставлял работать в зале всех футболистов. Те сначала сопротивлялись, но потом шли за Хосе вереницей. Сначала за Сосой тянулись только аргентинцы, но вскоре присоединились и бразильцы с украинцами. Коллектив у нас тогда был прекрасный. Я говорю именно о футбольном поле. В жизни отношения могли быть разными, но на поле люди становились единым целым. Конечно, зарабатывали игроки «Металлиста» тогда очень хорошо, но и отношение их было соответствующим. И люди их любили. Захожу на сайт фанатов «Металлиста» и вижу в комментариях, Кристальдо играет там-то и забил кому два мяча. Следят люди. Если бы ребята на это не заслуживали, то бы не следили.

— У «Металлиста» дважды была возможность дойти до решающих стадий в еврокубках. В 2009-м было поражение в 1/8 финала Кубка УЕФА киевскому «Динамо». Мирон Маркевич уверен, что игра могла сложиться по-другому, если бы не необходимость играть в грязи за считанные дни до киевского матча поединок против «Львова».

— Трудно сказать. На мой взгляд, мы и в Киеве хорошо выглядели. Проиграли 0:1, хотя возможности забить были. Англичанин Майкл Райли, для которого это был последний в карьере международный матч, не назначил в ворота «Динамо» чистый пенальти. А дома «Металлист» вел 3:1. И победил бы, если бы не то несчастье с голом в свои ворота на последних минутах встречи. Но и неудача сделала нас злее. А главное — по-настоящему увлекся командой Ярославский. Он хотел доказать, что «Металлист» способен обойти «Динамо», стать вторым, выступать в Лиге чемпионов. Для этой цели покупались новые сильные футболисты. Мы же потом побеждали и «Динамо», и «Шахтер». Большое несчастье было проиграть в четвертьфинале Лиги Европы португальскому «Спортинга».

— После завершения сезона-2010/2011 вас уже не было в тренерском штабе «Металлиста». Процитирую господина Стороженко: «Серьезной ошибкой (Ярославского) считаю ... интриги против Иванова и Хруслова». Что Сергей Михайлович имел в виду?

— Не хотелось бы ворошить прошлое. В клубе я в конце концов остался, работал в селекционной службе.

— В итоге получилось, что Маркевич вернул вас в свой тренерский штаб через три года. Но работать вам пришлось под цветами ярого врага «Металлиста».

— Это было лето 2014-го, время, когда началась наша война с Россией. В то время фанаты всех клубов объявили перемирие и соответственно «Днепр» уже не был в глазах горячих сторонников харьковчан тем врагом, что раньше. Немало сторонников обоих клубов пошли воевать. Общая беда объединила. Сейчас о прежних отношениях, видимо, вообще никто не вспоминает. К тому же «Металлист» фактически умирал. Команда начала разваливаться, иностранные футболисты расходились, в клубе появились задержки по зарплате, чего раньше не случалось никогда. Собственно, Маркевич спрогнозировал дальнейшее развитие событий в «Металлисте» еще за полгода до того, как покинуть Харьков.

Как и ожидалось, без работы Мирон Богданович оставался недолго. Приятно, что трудоустроившись, Маркевич вспомнил о нас с Ивановым. Прекрасный был период. Жаль только, что домашние матчи Лиги Европы проводили не в Днепре, а в Киеве. Зато какой была атмосфера, когда возвращались домой! В аэропорту нас постоянно встречал немало болельщиков. И после «Олимпиакоса», и после «Брюгге», и после «Аякса», и после «Наполи». Это было что-то невероятное.

— Для вас стало неожиданностью то, что Маркевич в «Днепре» начал подстраиваться под команду, а не ломать через колено и гнуть свою линию?

— Есть ситуации, когда тренер вынужден подстраиваться к обстоятельствам, до тех футболистов, которые есть под рукой. Да, Мирон Богданович время пытался прививать «Днепру» тот игровой почерк, который был присущ «Металлисту». Но поняв, что эти намерения ни к чему не приведут, Маркевич начал поступать более прагматично. Тем более, что футболисты в «Днепре» были действительно неплохие. При Хуанде Рамосе они занимали в чемпионате второе место, неплохо выступали в еврокубках. Ушел Джулиано, иногда непонятно что делал Иван Стринич, кто-то был недоволен своим положением, кому-то недоплатили. Но в целом работать было с кем. Поэтому Мирон Богданович решил, что на первое время будет уместнее придерживаться того игрового стиля, который команда исповедовала при Рамосе.

— «Днепр» имел шанс победить «Севилью» в финале Лиги Европы?

— Шанс есть всегда. Особенно когда речь идет об одном матче. В этом контексте вспоминаю 5 декабря 2009-го. Ярославский праздновал 50-летие, к этой дате он приурочил открытие реконструированного стадиона «Металлист». Кроме того, в этот день родилась жена Маркевича. Казалось бы, у «Оболони» шансов нет. Но мы не реализовали более десятка моментов, Жажа Коэльо не забил одиннадцатиметровый. В воротах киевлян тогда играл Денис Бойко. Мы уже в Днепре ту игру вспоминали. «Денис, ты не спасал, в тебя попадали», — говорю. «Да, чем я только не отражал тогда», — смеялся Бойко. Действительно, как белка в колесе крутился. И отстоял «на ноль». Зато Андрей Воронков реализовал едва ли не единственную за весь матч контратаку оболонцев — 0:1. После матча в одном из ночных клубов Харькова должны были праздновать юбилей президента. Настроения не было ни у кого. Кто-то вообще не пошел, кто-то пришел, но вскоре уехал домой.

Но «Днепр» ... Когда наблюдаю за тем, что делается с клубом сейчас, душа болит. Поработал там два года, но оставил частичку сердца. Будет печально, если днепряне все же прекратят существование. Ведь и традиции славные, и перспективных молодых ребят, выпускников местных спортшкол, немало. Не будет «Днепра» — люди разбегутся по разным городам. Не верю в то, что для Игоря Коломойского проблема рассчитаться с долгами. Для него эти суммы примерно сопоставимы с тем, что мы потратили сейчас на обед. И видно же, что команда городу нужна. Потому что людей на матчи второй лиги ходит больше, чем на большинство поединков Премьер-лиги.

— Харьков в этом контексте вообще уникальный.

— Трогательно, когда на матче «Металлиста-1925» даже в любительской лиге приходило около десяти тысяч человек. Поэтому повторяю ребятам, что мы должны быть достойными таких болельщиков. Хотя, конечно, Харьков достойный большего, чем команды второй лиги. Если бы не Сергей Стороженко, не было бы и этого. Создается впечатление, что футбол в Харькове нужен только Сергею Михайловичу. Он инициировал возрождение команды, сплотил людей. Теперь совместными усилиями возвращаем «Металлисту» действительно профессиональный статус.

Как ни крути, а этот клуб для меня был и остается родным. В структуре «Металлиста» я с 1977 года. С перерывами, но меня сюда тянуло всегда. Поэтому приятно, что могу служить команде в самые сложные периоды. Так было и в середине 90-х, так произошло и сейчас. Футбол для Харькова — это нечто особенное. В начале нашего разговора вы упоминали, что в годы моего детства футбол в нашем городе переживал упадок. Действительно, команда играла в первой и даже второй лиге, но на ее матчах собиралось по 30 000 зрителей, билетов невозможно было достать. Показательно, что и сейчас, когда «Металлист» оказался на грани исчезновения, вокруг него сплотились разные люди. И каждый со своей стороны приложил, чтобы мы вернули профессиональный статус. Кто 50, кто 100 гривен, а кто при помощи моральной поддержки к этому процессу присоединились.

Иван ВЕРБИЦКИЙ