Виктор СЕРЕБРЯНИКОВ: «Маслов снял очки, посмотрел на Лобановского и говорит: «Валера, у меня все будут чернорабочие»

Серебряников откровенно высказался о Сабо и Бышовце, коснулся темы договорных матчей в советском футболе, заработков футболистов. Если последующие поколения динамовцев отмечали гений Лобановского, то для Серебряникова непререкаемым авторитетом был Виктор Маслов, под руководством которого команда три раза подряд выигрывала чемпионат Союза.

— Почему Маслов в первый же год у руля «Динамо» вывел Лобановского из состава?

— Играем мы в Ярославле. Вели 2:0, но закончили 2:2. Маслов обиделся очень. Собрал всю команду и давай по одному чихвостить. Дошел до Лобановского, а он крайнего нападающего играл. Спрашивает: «Валера, что ты делал на поле?» Валера поднялся, а он такой солидный, и говорит: «Понимаете, Виктор Александрович, в команде есть ювелиры и чернорабочие». А Дед (прозвище Маслова. — «Левый берег») снял очки, долго так смотрел и говорит: «Валера, у меня все будут чернорабочие, притом что исполнение должно быть ювелирным». И Маслов Лобановского подвинул. В Киеве шум поднялся. Сам Щербицкий за Лобановского был. Что делает Маслов: журналист Аркадий Галинский писал, что Лобановский — прирожденный центральный нападающий, и вот Маслов в матче против дубля «Спартака» ставит его на эту позицию. А Валера же левого крайнего всегда играл, он привык, что слева на него никто не нападает. И вот он играет в центре — одного соперника обведет, а второй с левой стороны подбегает и отбирает мяч. И так раз за разом. А Маслов, чтоб на него не шумели, на ту игру собрал все политбюро. После этого Дед начал перестраивать команду под свое видение. Потихонечку Каневского подвинул, затем Базилевича, Воинова.

— А Трояновского?

— Валя по игре подходил, но числился в нарушителях режима. А когда в команде еще был Лобановский, Валя каждый пас отдавал ему. Лобановский его подмял под себя: «Ты только мне пас отдавай». Но так же нельзя. Нас пять нападающих тогда было — эта схема «дубль-вэ» называлась. А Маслов изменил ее. Мы стали жестко играть в отборе мяча, перешли на игру в четыре полузащитника. Соперники долго не могли понять, кто у нас играет в обороне, кто — в атаке. Взаимозаменяемость была. Маслов настаивал, чтобы все и оборонялись, и атаковали. Сейчас так играют ведущие клубы мира. У него было очень много великих идей в голове. Маслов закончил рабфак, но от природы был очень умным человеком.

Когда он уже почистил состав, Лобановский с Базилевичем приехали на тренировочный сбор «Динамо» в Гаграх. Виктор Александрович их принял, дал им свои записи: «Читайте мои мысли, а потом поговорим». Двое суток они были у нас. Дед все их натаскивал, мысли вкладывал о будущем футбола. Лобановский, кстати, бегать не любил, но, став тренером, от игроков это требовал.

— Игроки вашего поколения не были обижены деньгами?

— Футболисты, которые играли до нас, говорили: «Да если б нам платили такие деньги, мы бы штанги грызли». Я отвечал: «Для своего времени вы получали хорошие деньги, мы — чуть больше, а у тех, кто придет за нами, будет еще больше». А сейчас ребята вообще зарабатывают отлично: за отдельные матчи можно поднять $50 тыс.

— В бытность вашу игроком у вас 21-я «Волга» была?

— Конечно. Я ее немножко ударю, подрихтую — и продам. Спрос превышал предложение, поэтому можно было улучшить материальное положение. А возможность купить новую машину вне очереди у футболистов была. Владимир Щербицкий — а именно он был хозяином команды — понимал: если у игроков будут жизненные блага, они будут полностью выкладываться на поле.

Я переехал в Киев из Запорожья не самым бедным человеком. «Волгу» мог сразу купить. Но стеснялся, все-таки был совсем молодым — мне 19 лет было.

— В Запорожье так хорошо платили?

— Больше, чем в Киеве. Если б не армия, я бы в «Динамо» и не перешел. Один только пример. Когда первый секретарь обкома захотел, чтобы «Металлург» из класса «Б» перешел в класс «А», он на решающие матчи установил такие премиальные за победу: первый матч — по тысяче, второй — две, третий — четыре, четвертый — восемь. Сумасшедшие деньги. А у нас играли в основном москвичи, опытные ребята, они прекрасно знали, что такое класс «А», какие там нагрузки. Что мы сделали: первые четыре матча выиграли, а решающие встречи проиграли. Не просто так, конечно. Так что в накладе не остались.

— Когда в «Динамо» узнали, что Йожеф Сабо купил «Чайку», какая была реакция?

— Мы о ней узнали, когда у него уже забрали машину (мол, футболисты вконец обнаглели. — «Левый берег»)... Это аферисты. Он всегда с ними дружил. Деловые, умные ребята, знали, как деньги делать, куда вложить. Может, они ему и помогали делать деньги, но мешали в футболе... Он сам безграмотный, образование — пять классов, купил аттестат, поступил в институт. Я на 3-м курсе с ним сдавал экзамен по органической химии. Строгий человек принимал, и Йожеф никак не мог «проскочить». Химик закрыл нас в аудитории. Говорит: тебе — глюкоза, тебе — сахароза. А там структурные формулы, я сижу, фотографирую взглядом. А Сабо подходит к таблице Менделеева, делает умный вид (как он это всегда делает — или на тренерской скамье, или выступая на телевидении), говорит: «Витя, я забыл, как вода будет». Подзываю, говорю: «H2O». Он смотрит, смотрит, а в итоге: «И ты ничего не знаешь!» Тут уже я завелся, переходим на футбол, вспоминаю ему чемпионат мира в Англии: «Тебя зацепили, ты как будто сломался, а приехали в Киев, так ты, гад, сразу здоровый стал. Зачем же так... С немцами тяжело ж было играть». А он здесь вышел на поле, прыгать начал, как балерина. Он во всем такой был, показушник. Я его гуцулом называл, ему обидно было.

— Еще кто-то в «Динамо» вызывал у вас неприятие?

— Бышовец очень непорядочный парень был. Считал себя самым умным. Всегда с таким апломбом, как будто он все знает, все умеет. А он не умел играть в футбол. Он за счет ребят — какая у нас полузащита была! — добивался успеха. Это курва настоящая была. Как выезд — он больной. Там драться надо, бороться, контратака — а он не бежит. Приходилось ставить Пузача. Мы с выезда привозим очки, а Дед говорит: «Не могу ставить Пузача, потому что Бышовец ходит возле ЦК и всем кланяется». Он уже тогда лез... Чего он и в Москву уехал. Маслову звонили и приказывали ставить Бышовца. В ЦК в тонкостях ведь не разбирались. А он скоростные отрезки 5 по 30 метров бегал хуже всех. Вратари быстрее бежали. Да, когда мы играем дома, атакуем, в суматохе у ворот он мог поработать локоточками, сыграть на опережение, а так... И Маслов стал его доставать, а Бышовец стал ходить в ЦК.

— Вам в «Динамо» договорные матчи часто приходилось играть?

— Случалось. Например, если команда заранее выигрывала чемпионат. Маслов, зная, что будет «кухня», брал и уезжал в Москву, якобы в больницу. А мы уже на месте с ребятами смотрели в таблицу и решали, кому отдать очки, а кому нет. Или кто больше даст. Но делили сумму между всеми — игроками, докторами, массажистами, нянечками. В 1967-м мы стали первыми за пять туров до конца чемпионата. Помню, Маслов хотел, чтоб мы Ростову помогли, а мы отдали игру Баку, они тогда первый раз шли на «бронзу», пришли, попросили.

— Владимир Бессонов однажды сказал журналисту: «Я столько водки выпил, сколько ты борща за свою жизнь не съел». У вас в этом плане опыта уж точно не меньше.

— Когда время позволяло, я тоже нарушал... с удовольствием. В 1961 году меня выбрали капитаном команды, и это в 21 год. Я и перегрузил себя где-то: тренировки, ответственность большая. Разрядка нужна была. Перед сном успокоить нервную систему — милое дело, сама она не угомонится.

— Вы много полетали по миру. Как после поездок в Европу, Америку воспринимали уровень жизни в Советском Союзе?

— Это не я сказал: богатая страна и нищий народ. В 60-е китайцы так о нас говорили. При Союзе жены, дети чиновников ездили на Мальорку отдыхать. А за какие деньги? Хрущев говорил: обогнали Америку по производству молока и мяса. Ну, зачем ты врешь? В Москве, конечно, все было. А поедешь в Рязань, Вологду, Курск — пусто. Я когда начинал играть за запорожский «Металлург», так старшие просили, чтобы нас покормили в обкомовской столовой, жрать нечего было. А в Москве обгоняли Америку...

— Кто в «Динамо» больше всего боялся летать?

— Да все боялись. И я тоже. Помню, летели как-то на турнир в Южную Америку. И у самолета загорается двигатель. А в салоне были молодожены, в свадебное путешествие отправились. Так они стали друг у друга выхватывать спасательный жилет, хотя у каждого пассажира был свой. Паника — страшная вещь. Мне самому показалось, что у нас отвалилось крыло, а пилот просто заглушил два двигателя — он мог лететь на оставшихся двух. Тут я вспомнил, что чаще всего выживает тот, кто находится в хвосте самолета. Быстро бегу туда, заскочил в туалет, закрылся и сижу. Из меня от страха все вышло. Пустой был полностью. Покинул убежище, лишь когда мы приземлились на американской базе в Атлантическом океане.

Евгений Швец