Известный футбольный телекомментатор Алексей Семененко, отметивший 13 января 60-летний юбилей, рассказал «Фактам» о своей работе в киевском «Динамо», а также о Лобановском и Блохине, Сабо и Буряке, Хацкевиче и Ярмоленко.
Алексей Семененко— Алексей Михайлович, когда вас приглашал на работу сам Валерий Лобановский, не ровен час, можно было и звездной болезнью заболеть...
— Какая там звездная болезнь! Да я бежал на стадион «Динамо» так, что аж искры из-под пяток сверкали. Исполнилась хрустальная мечта детства. Тогда, в конце 1980-х, я работал в спортивной редакции Гостелерадио. Как-то легенда нашого футбольного журналистского корпуса Валерий Мирский, друживший с Лобановским, говорит: «Васильич слушал твои репортажи. Что-то ему понравилось, что-то — нет. Если хочешь прогрессировать, он готов тебя проконсультировать». Я чуть со стула не упал. Думал, разыгрывает меня Мирский.
Кстати, тогда встреча с Лобановским так и не состоялась, потому что вскоре, в январе 1989-го, с подачи другого известного журналиста Александра Липенко я получил приглашение работать в киевском «Динамо». Разумеется, что не дилетанты занимались подбором кадров для клуба, но судьба каждого из них зависела исключительно от решения Лобановского.
В том же году я впервые выехал с командой за границу. Играли с «Фиорентиной». Причем не во Флоренции, где стадион был на реконструкции перед чемпионатом мира, а в Перудже. Вокруг в самолете — звезды украинского футбола, Лобановский... Не мог поверить, что это происходит со мной.
В один из вечеров, а прилетели мы за три-четыре дня до игры, кто-то из администраторов сказал, что Лобановский зовет меня к себе в номер. Захожу. Валерий Васильевич, расслабленный, домашний, говорит: «Присаживайся, Алексей». Он знал, что я буду комментировать, и минут 30 аргументированно наставлял, а я слушал с открытым ртом. Лобановский ни о чем не просил, но, выйдя из его номера, я понял, каким должен быть репортаж с точки зрения тренера. Тот матч мы проиграли — 0:1. Как у меня получилось, не знаю, но претензий со стороны Лобановского не было.
— Ответный матч в Киеве проходил на покрытом ледяной коркой поле.
— Играли шестого декабря. Мороз, ужасная погода. Но из комментаторской кабины мне показалось, что поле в отличном состоянии. За что и похвалил в репортаже работников Республиканского стадиона: дескать, молодцы — отлично сработали. То, что видел с верхотуры, то и сказал. Не подошел к полю, не пощупал траву... И страшно ошибся! Сыграли — 0:0, вылетели из еврокубков. Хорошенько тогда Роберто Баджо с компанией наших «повозил» на льду!
Думаете, Лобановский пригласил в кабинет и кричал так, что стены ходуном ходили? Нет. Он поймал момент, когда я проходил мимо него, и сказал: «Что, Алексей, хорошее поле, говоришь, было?..» Я до сих пор вижу то его выражение лица, слышу его голос. Мне и спустя годы, вспоминая тот эпизод, хочется сквозь землю провалиться.
— Лобановский был не только строгий, но и мудрый.
— Очевидное даже не обсуждается. В середине 1990-х, когда Валерий Васильевич вернулся из Эмиратов, он почему-то, как мне показалось, решил приблизить меня к себе. Я постоянно летал с командой на выездные поединки. И вот по прилету с одного из матчей Валерий Васильевич, выйдя из самолета, позвал меня в свой «Мерседес». Всю дорогу из «Жулян» до улицы Суворова, где он жил, Лобановский читал мне лекцию. Не поучал, а учил!
В тот период Валерий Васильевич был буквально нарасхват у журналистов. Настолько, что иногда ему приходилось прибегать к неординарным действиям. Расскажу один забавный случай. Москва. Кубок Содружества. Половина десятого утра, а мне уже звонит один российский журналист и назидательным голосом говорит: «Валерий Лобановский обещал вместе с Александром Гомельским принять участие в нашей телепрограмме. Скажите Валерию Васильевичу, что через полчаса за ним приедет машина». Звоню в номер Лобановскому и слышу какой-то неразборчивый голос. «Валерий «Васильевич?» — спрашиваю. «Нет», — слышу в ответ. На всякий случай представляюсь: «Это Семененко». — «А это... Чубаров», — уже своим голосом говорит тренер. Я начинаю догадываться и подыгрываю: «Понял. Скажите Валерию Васильевичу, что ему нужно ехать на телевидение, за ним пришлют машину». «Лобановского нет в номере», — продолжает «Чубаров». — «Так он не сможет поехать на телевидение?» — «Ну, конечно. Его же в посольство Украины пригласили...»
— Лобановский приходил на тренерский мостик «Динамо» три раза, а Йожеф Сабо — целых пять.
— Так ты же, Юра, сам один из тех журналистов, кого Йожеф Йожефович, было дело, критиковал, утверждая, что они «видели футбол из поезда» (улыбается). Сабо — противоречивая фигура. До сих пор не могу понять, его работа в «Динамо» — плюс или минус для клуба. Хотя мне как пресс-атташе с Йожефом Сабо было легко и комфортно работать, да и к СМИ он относился очень даже неплохо. Может, потому, что у него такой же диплом, как и у нас с тобой. Более того, в компании он домашний и простой.
Как-то на летних сборах в Австрии массажисты, администраторы и я сидели на какой-то каменной глыбе. Сабо как увидел: «Боже мой!». И прочитал нам целую лекцию: «Вы что, мужики! Вы же простату простудите! И все, жизнь ваша на этом закончится».
Правда, то, как сейчас Йожеф Йожефович порой высказывается о родном и для него клубе, для меня непонятно и неприемлемо.
— А Олегу Блохину действительно мешал его звездный статус?
— Олег Владимирович был разным. Я знал: если он мне звонит и обращается не Леша, а... Леня, значит, все в порядке, у Блохина классное настроение. Но хватало и проблем. При этом я всегда понимал, что есть пресс-атташе и есть главный тренер. Кто главнее? Правильно — тренер. И я на него не злился, приспосабливался — в интересах общего дела.
Бывало, приезжаю на базу и говорю Блохину: «Олег Владимирович, нужно провести открытую тренировку». Он сразу все отметает: «Зачем она мне нужна?» — «Не вам, — не унимаюсь, — болельщикам! Это имидж клуба». Помню, как перед первым его матчем в качестве главного тренера «Динамо» на «Олимпийском» я распорядился поставить песню в исполнении Дмитрия Гордона «За Блохина!» Это так зарядило трибуны! Но нужно же знать Олега Владимировича. Он даже в знак благодарности не помахал рукой болельщикам, подхватившим эту песню, а воспринял это как должное.
Но при всем при этом уверяю: противостояния у нас не было. Более того, однажды я Блохина даже от майдановцев защитил. Видишь, вон у меня на шкафу искусственная елочка стоит? Теперь это реликвия. Когда Олег Владимирович имел неосторожность (надеюсь, все же — не убежденность) сказать, что надо разогнать Майдан, потому что он не может привести своих дочек на елку, это, конечно, возмутило нормальных людей во всей Украине.
Ребята-ультрас, с которыми у меня уже много лет хорошие отношения, купили елочку и пришли с видеокамерой в клуб. Постучали ко мне, открываю дверь — вижу камеру. Но я же опытный журналист и на камеру реагирую. Они говорят: «Мы принесли елку, чтобы Олег Владимирович смог со своими детьми хоровод организовать. Хотим вас поставить в известность, что сейчас мы соберем человек триста, а то и все три тысячи, поедем к нему домой на Осокорки». Сказано это было на полном серьезе, ведь все мы тогда были, словно оголенный нерв.
Мне удалось как-то с ребятами поговорить, свести все к шутке. «Давайте, — говорю, — елку здесь поставим, я ее Олегу Владимировичу передам. Ну, сказал человек лишнее. Он нормальный, патриот Украины». Так что, видишь, я к Олегу Блохину очень хорошо отношусь.
— Кстати, ультрас — особая каста?
— Мы все были потрясены их патриотичностью и любовью к Родине в сложный для страны период. Беда сблизила нас еще больше. Кстати, расскажу еще одну историю. Звонит мне как-то Андрей Ярмоленко и говорит: «Хочу купить для наших болельщиков, воюющих на востоке, бронежилеты. Где ультрасовский пункт приема помощи для АТО?» Называю ему адрес и говорю: «Давай прессу соберем, камеры». Но Андрей ни в какую: «Не надо никакой прессы. Только адрес».
Не хотел капитан никакой огласки и тогда, когда вместе с женой принял решение выделить деньги на благотворительность. Скажу сразу, сумма достаточно внушительная. На эти деньги в одном из детских домов Киевской области за Борисполем построили футбольное поле с искусственным покрытием. Надо было видеть, с каким восторгом мальчишки и девчонки смотрели на своего кумира, когда Андрей лично приехал на открытие.
— О том, как появилась история про «мальчика со 130-го километра», расскажете?
— Охотно. Пресс-конференция после одного из домашних матчей «Динамо». Не выиграли, настроение паршивое. А тут еще коллеги-журналисты принялись прессовать тогдашнего главного тренера Анатолия Демьяненко. Мол, сколько можно на легионеров надеяться, почему своих не готовите. Анатолий Васильевич, конечно, класснейший футболист и хороший тренер, но не Цицерон. Стушевался. Я понял, что инициативу в свои руки нужно брать мне. «Коллеги, — говорю, — вы же не знаете, как работает в этом направлении футбольная школа, селекция клуба. А она работает, да еще и как! Просто мы не кричим об этом на каждом углу. Хотите я вам сейчас маленький секрет открою. Мы увели из-под носа у конкурентов одного талантливого парнишку, он уже на нашей базе. Фамилия? Называть не буду. Но намекну, что это мальчик из одного областного центра примерно в 130 километрах от Киева».
Все в первую очередь подумали, что это Житомир, а я имел в виду Чернигов. Мы эту историю о «мальчике со 130-го километра» (которым, кстати, был Ярмоленко) потом не раз вспоминали с Андреем с улыбкой.
Кстати, знаешь, как Ярмоленко ко мне обращался? Как только увидит, сразу: «О, начальство пожаловало!» В футболе так принято, что игроки на вы и по имени отчеству называют, пожалуй, только главного тренера и президента клуба. С остальными — на ты, что, на мой взгляд, не очень хорошо. В нашем случае, видимо, называть меня Алексеем Михайловичем Андрею не хотелось, но и Лешей величать было недопустимо. У меня же дети старше него. Вот Ярмоленко, а парень он, как всем известно, умный, и остановился на весьма оригинальном варианте — «Начальство» (смеется).
Кстати, раз уж мы упомянули Анатолия Демьяненко, то не могу не сказать, что за него футболисты готовы были, что называется, и в огонь, и в воду. А у нас с Толей было полнейшее доверие. О чем говорить, если я имел честь на его свадьбе гулять.
— У вас доверительные отношения и с Леонидом Буряком...
— В моем возрасте друзей уже не столько приобретают, сколько, к сожалению, теряют. Замечу, что у нас с Леонидом Иосифовичем очень похожие характеры в одном. Мы оба, как мне кажется, достаточно коммуникабельные люди, но тяжело пускаем в свою душу посторонних. Когда же такое происходит, то этот человек становится, словно брат.
Вот и в нашем случае Леонид с позиции его звездности достаточно долго присматривался ко мне. Зато теперь нет такого праздника, чтобы мы друг друга не поздравили, не расспросили о делах, о семье. Думаю, настоящего Буряка знают единицы. Может, кому-то и кажется, что он в какой-то мере даже надменный. На самом же деле — это добрейший человек с очень ранимой и тонкой душой.
Когда год назад меня подстерегла одна мерзкая болячка, Леонид Иосифович встревожился, как очень близкий человек. Он буквально за руку меня схватил: «Сейчас летишь в Германию. Я уже обо всем договорился». Но я же умею считать — Германия, клиника... Он это почувствовал: «Если ты думаешь, что это дорого, сразу выкинь из головы. Даже если будет нужна операция, я лично все оплачу». Стоит ли рассказывать, какие чувства я испытывал в тот момент.
— Помню, как несколько лет назад вас однажды публично подначил главный тренер Сергей Ребров — когда вы буквально вбежали в зал для пресс-конференций перед поединком с «Ольборгом».
— Если помнишь, конференц-зал на стадионе в этом датском городе располагался на третьем этаже. Для всех цивилизованных людей есть лифт. На пресс-конференцию вместе со мной шли Ребров, Олег Гусев и директор матча. «Давайте на лифт», — сказал представитель УЕФА. «Нет, лучше пешком», — скомандовал Ребров. Но Сереже было 40 лет, и он пребывал в такой физической форме, что хоть сейчас — на поле. Мне же — 56. Кстати, директор матча тогда от меня отстал (улыбается). Словом, вбегаю в зал, сажусь за стол и, запыхавшись, с трудом произношу «Здравствуйте». Это не осталось незамеченным ироничным Ребровым: «Что, давно не тренировался?» «Когда тебе, Сергей Станиславович, тоже будет 56, вот тогда и поговорим», — парирую подначку. При таких отношениях всегда легче строить работу.
— Нынешний «рулевой» «Динамо» Александр Хацкевич, как и Сергей Ребров, тоже за словом в карман не лезет.
— Скажу так. С Хацкевичем мы, конечно же, были знакомы давно, но близко не общались. И вот когда всего через полчаса после его назначения главным тренером «Динамо» Александр Николаевич позвонил мне и попросил ввести его в курс дела по работе с прессой, рассказать различные нюансы, я, признаться, был приятно удивлен. Так на моей памяти не поступал ни один тренер! Да, скажем, для Лобановского мелочей в футболе не было, он понимал и роль СМИ. Но чтобы вот так... Мы с Хацкевичем предметно пообщались. Я его зауважал и понял, что буду идти этому открытому, а, главное, интеллектуальному человеку навстречу во всем. Наши дальнейшие рабочие контакты только подтвердили первые впечатления. Когда человек не юлит, не выдумывает на тех же пресс-конференциях оправданий неудачам, это вызывает уважение. Хотя, чего скрывать, бывает и спорим...
— С игроками позволяли себе дружеские отношения, Алексей Михайлович?
— Безусловно. Но в основном это было тогда, когда я только пришел в клуб и практически все футболисты были моими сверстниками. К примеру, с Сашей Заваровым мы оба из Луганска, учились в одной футбольной школе. Он стал выдающимся футболистом, я — нет, но любовь к футболу сохранил. Когда в 1983 году Заваров приехал в Киев по приглашению Лобановского, я уже работал в спортивной редакции телевидения. Мы тогда с Сашей сблизились, стали кумовьями. Вот уже 35 лет у нас нормальные отношения, периодически созваниваемся.
Кстати, у меня сложились отличные отношения с хорватом Огненом Вукоевичем. Мы часто сидели рядом в самолете и, несмотря на разницу в возрасте, находили общие темы для разговора. Я ему много рассказывал об Украине, и Вука проявлял неподдельный интерес. Огнен подарил мне, как он сам сказал, одну из самых памятных футболок в своей карьере. Ту, в которой он в составе сборной Хорватии выиграл у турок матч за выход на Евро-2012.
Позже Вука передал эту своеобразную эстафету своему земляку Домагою Виде. Я в силу своих служебных обязанностей имею отношение к организации домашних матчей «Динамо». Когда игроки выходят на поле, я стою возле тоннеля. Так вот, перед выходом на поле Домагой всегда хлопал меня по руке.
— Кто-то, кроме Вукоевича, еще дарил вам футболки?
— Никто, никогда и ничего... Я же не коллекционирую футболки (улыбается).
— Вы родом из шахтерского городка Зимогорье Луганской области. Сейчас это оккупированная территория.
— Сказать, что ситуация ужасная, — ничего не сказать. Потому что реально люди погибли, мои родственники в том числе. Когда бомбежки были, прятались в подвалах. Некоторые так и не вышли оттуда. Боль и горе... Некоторые мои одноклассники, которые сразу уехали из Луганска, к кому могли обратиться в Киеве? Во-первых, традиционно не так много в столице луганчан, а во-вторых, благодаря футболу меня несложно было найти. Конечно, они и шли ко мне. Кому смог — помог. Прежде всего — с работой. Через друзей, знакомых. Но это же капля в море...
До сих пор помню, как я, шестилетний пацан, в родном Зимогорье впервые услышал, что у нас есть футбольная команда «Шахтер». Искренне по-детски удивлялся, дескать, как это горняки играют в футбол — в каске с коногонкой, в кирзовых сапогах и в робе?! Это уже потом, после переезда в Луганск, «заболел» «Зарей» и «Динамо» (за киевлян тогда вся Украина болела). Тетрадки с акккуратно вклеенными вырезками из газет о любимых командах, собственные талмуды со статистикой, написанные детской рукой, и первые занятия в футбольной школе под началом заслуженного тренера Украины Вадима Дмитриевича Добижы, с которым мы постоянно созваниемся вот уже более 50 лет (он до сих пор, в свои почти 77, работает тренером в школе эстонского «Калева»). Все это словно в другой жизни было...
Юрий САЙ
Подписывайтесь на Dynamo.kiev.ua в Telegram: @dynamo_kiev_ua! Только самые горячие новости
Читать все комментарии (23)