Виктор СЕРЕБРЯНИКОВ: «В Киев меня везли на почтовом самолете»

Его жизненный и футбольный путь уже достаточно подробно изложены в многочисленных публикациях в прессе и в книгах о футболе, поэтому мы решили остановиться на наиболее интересных и малоизвестных страницах его биографии.

— Вы родились в Запорожье накануне войны. Что запомнилось из детских лет? В какие игры играли в детстве, кроме футбола?

— Какой футбол? В тайге у Комсомольска-на-Амуре дети играли в основном в российскую лапту. Соревновались поселения с поселением. Эта игра напоминает современный бейсбол. Еще были коньки и лыжи. Я же поехал воевать с японцами! (Смеется). Если серьезно, то отца назначили руководить заводом «Амурсталь». Он ждал, пока мать меня родит, и после этого мы выехали на Дальний Восток.

— А когда вернулись?

— В 1952 году. Отец очень не хотел возвращаться, потому что мы там уже прижились. Для наших игр в лапту на его заводе производились настоящие каучуковые мячи. Нас было трое детей, мы имели свой дом. Отец часто ночью сторожил корову, потому что ее могли украсть. Это и другие обстоятельства заставили нас вернуться. Когда ехали через Москву, отец купил мне настоящий футбольный мяч со шнуровкой, поэтому в Запорожье я вернулся «козырным». Сначала мое место было только в воротах, но впоследствии стал лучшим на поле в нашей компании. Много помогал старший брат, он прекрасно играл, как по мне, но в конце концов утратил интерес к футболу.

Мой первый тренер — Иосиф Борисович Малкин. Позже под его руководством я играл в юношеской команде запорожского «Металлурга». Меня постепенно вводили в основной состав. Там играли опытные футболисты Сергей Коршунов, Виктор Терентьев, бывшие игроки киевского «Динамо». Помню свое боевое крещение в кубковом матче в Орехово-Зуево, я даже гол забил, но мы проиграли 1:2. После матча в электричке на Москву наш наставник Виктор Пономарев, брат известного футболиста и тренера Александра Пономарева, позвал меня в тамбур и сказал: «Виктор, ты уже в команде. Вакантных мест нет, но 1200 рублей в месяц я для тебя найду. В то время с нами не было ни отца, ни старшего брата (они погибли почти одновременно) и мы жили в коммунальной квартире. Впоследствии нам дали квартиру в Запорожье.

— Как вы оказались в киевском «Динамо»?

— Запорожский «Металлург» тренировал тогда Сергей Коршунов. Меня вызвали в юношескую сборную СССР. Поехал в Москву и после определенных приключений, посетив Федерацию футбола, базу «Спартака», где познакомился с братьями Старостиным, Николаем и Андреем, наконец понял, что моя юношеская сборная во главе с Вячеславом Соловьевым играет в Ленинграде с болгарами. Пришлось ехать в Ленинград. Там уже собирались ребята: Сергеев, Посуэло с «Торпедо», Ананченко из «Шахтера», Трояновский из Винницы, другие. Мы сыграли хорошо — 2:2, мне удалось забить великолепный гол. Я и сейчас его помню: принял мяч на грудь и, не дав ему опуститься на газон, с разворота ударил. Он попал в перекладину, отскочил от земли и залетел в сетку.

Это происходило на заполненном стадионе имени Кирова, который вмещал сто тысяч зрителей. Сразу же после матча ко мне подошли «покупатели» из ленинградских «Зенита» и «Адмиралтейца». Наобещали столько, что я, молодой, написал сразу два заявления. Вечером игроки сборной собрались в моем гостиничном номере, где я жил вдвоем с вратарем из Перми. Именно в том номере, по словам старой сотрудницы отеля, убили и повесили Сергея Есенина. Я купил водки, колбасы, хлеба, ребята тоже что-то принесли, и мы отмечали удачный результат. Вдруг в комнату вошел Соловьев и решительно приказал ехать домой в Запорожье, ведь он считал, что в Москве меня «испортят». Кто кого «портил» Соловьев тогда не догадался. Но он знал, что вскоре начнет тренировать киевское «Динамо».

Приехал я домой, а Коршунов говорит, что после игры в Ленинграде удержать меня в команде не сможет. Уже поступил приказ отправить меня в ЦСКМО (так назывался тогда армейский клуб Москвы), и военком забрал мой паспорт. Хоронили меня, хоронили, и в конце киевское «Динамо» опередило армейцев — почтовым самолетом забрали меня «служить» в Киев.

— И как Вас принял Киев?

— Прекрасно. Мою жизнь устроили наилучшим образом. Я поступил в институт физкультуры, где постоянно шли навстречу. Относительно внутренней жизни команды, то и здесь все было более-менее нормально. Ею занимался секретарь ЦК Компартии Украины Владимир Щербицкий, который находился на этом посту в 1957 — 1961 годах. Он и позже поддерживал команду, работая первым секретарем Компартии и председателем Совета Министров Украины до 1990 года. Это помогало «Динамо» достойно противостоять московскому клубам. Наверное, там, «наверху», это было очень важно. В связи с этим вспоминаю финал Кубка 1964 против куйбышевских «Крильев Советов», когда в раздевалку зашел тогдашний первый секретарь ЦК КПУ Петр Шелест и умолял победить, потому что «москали в правительственной ложе совсем заклевали», а после игры был очень счастлив, целовал нас и подтверждал свой восторг соответствующими жестами — «вот им».

Когда же мы приехали в Киев, к нам в автобус, который шел с вокзала, зашел человек, в футболе, наверное, ничего не понимающий, и спросил, обращаясь ко всем: «Ребята, а сколько вас играло? Я вдруг сказал: «Двадцать». Человек открыл портфель и со словами «Вам привет от Петра Ефимовича» достал 20 конвертов. Мы оторопели, и никто не хотел их брать. Наконец, переданное нам взял врач команды Сергей Попов. В каждом конверте было по пятьсот рублей, очень приличная сумма по тем временам. Маслов испугался и выругался. Но все закончилось хорошо, а «лишние» деньги нашли своих хозяев — мы их справедливо поделили на всех причастных к игре.

— Не могу обойти вопрос о вашей знаменитой «дуге» со штрафных.

— Когда футбольные дороги привели меня в Южную Америку, я впервые увидел выполнения штрафных их лучшими игроками в обвод стенки. Многие тренировал этот удар. Он был не столько сложный, как болезненный для связок колена. Во время каждого удара необходимо было терпеть физический дискомфорт, поэтому наконец прекратил его выполнять. Но под конец карьеры я снова вспомнил о нем и в сезоне 1969 забил таким образом в чемпионате со штрафных в сетку много голов — шесть или семь. Мяч взлетал над стенкой и «нырял» в ворота. Знаю, что печатались статьи, которые объясняли физико-математические аспекты такого удара, но я делал это интуитивно. Даже Маслов не совсем понимал, как это у меня получалось. Однажды в конце того же сезона он спросил: «Как это ты делаешь?» Я показал и объяснил, как смог. Он удивился и сказал: «Тю, а я думал, что это глупые голы ...»

— Что-то необычное можете вспомнить?

— Такого было много. Например, каждый год мы играли в Ташкенте. Как известно, страшное землетрясение произошло там 26 апреля 1966, ровно за двадцать лет до взрыва в Чернобыле. В том сезоне мы оказались там осенью. Но землетрясение было долгоиграющим, длилось несколько месяцев, город выдержал более семисот толчков. И вот после игры мы почувствовали, что такое «силы природы». Было очень неприятно, с трудом выбирались оттуда.

Или вот еще история. Во время путешествия самолетом в Южную Америку над Атлантикой загорелся один из двигателей, и аварийная посадка произошла на американской военной базе. Пока самолет чинили, всем, кроме наших, позволили выйти. Мы же парились в салоне — а вдруг узнали бы о каких военных тайнах.

— Что Вы можете сказать о нынешнем «Динамо»?

— Ничего плохого. Валерию Газзаеву надо дать время поработать и только потом требовать результат. Он доверяет нашей молодежи и дает ей шанс. А проблемы есть у всех.

— Вы довольны своей жизнью?

— Футбольной — доволен, а в послефутбольную несколько изменил бы, если бы можно было, но это невозможно. У меня есть жена, сын, прекрасный внук. Что еще надо дедушке? Меня не забывают друзья, которые еще остались, так что жизнь продолжается.

Валерий Старков, журнал ФК «Динамо», апрель 2010 г.