Андрей ДИКАНЬ: «Будем выигрывать чемпионат Европы»

Загруженное изображение

ВОЛЕЙБОЛИСТ

— Как Москва? Не давит суетой и грохотом?

— Еще не ощутил. Хотя уже побывал в паре пробок. Но ничего, привыкну. В каждом городе свои плюсы и минусы.

— Как дела с квартирой?

— Нашли здесь, в Сокольниках. В выходной приезжала жена — искали вместе, хотели сделать все побыстрее, чтобы больше быть вместе. Ведь очень редко видимся. Завтра она и дочка приедут на постоянку из Харькова.

— В Харькове вы начинали в знаменитом футбольном интернате...

— Особенно знаменит он для «Спартака». Владислав Дуюн прямо оттуда в «Спартак» попал (мы с ним одноклассники), оттуда и Максим Калиниченко — он младше нас на два года. Теперь — я.

— Начинали в ДЮСШ при «Металлисте»?

— Нет, в обычной. Ничего не предвещало футбольного будущего. В седьмом классе поступал в интернат — не прошел. Сказали, низковат. Было во мне метр семьдесят — ниже всех вратарей. Продолжал играть в ДЮСШ. Пытался даже заниматься волейболом: в соревнованиях не участвовал, но вечерами тренировался со взрослыми, пришлось даже выбирать между волейболом и футболом. Это когда тренер подошел и сказал, что меня хотят еще раз в интернате посмотреть. Но тренер по волейболу предложил попробовать себя в харьковском «Локомотиве». Я задумался. Но футбол перевесил.

— Могло покатить в волейболе?

— Могло. Очень нравится мне эта игра. Но все-таки хорошо, что я состоялся как футболист, а не волейболист. Но волейбол, думаю, очень помог мне как вратарю.

— Наверняка у вас есть спортивные гены...

— Нет. Отец — связист, мама — парикмахер, младший брат работает в сельском хозяйстве. Очень переживают за меня, звонят после каждого матча.

НАПАДАЮЩИЙ

— Второй просмотр в интернат прошли без проблем?

— Да. Я ведь подрос и даже перерос других ребят, но это приглашение было для меня неожиданным. На носу была армия, я уже начал ходить на подготовительные курсы в политехнический институт — там была военная кафедра. Но пришлось бросить. Родители были против — какой там футбол! Никто в это не верил. Позвали в интернат, но это не значит, что заиграю... Из интерната мы, человек девять, поехали на стажировку в Ровеньки — в команду второй лиги «Авангард-Индустрия». Ребята начали крутить носом — не хотели оставаться: шахтерский город, глухое место. Но мне хотелось играть, и я сказал тренеру: если вам подхожу, приеду...

— Сколько платили в Ровеньках?

— Двести-триста долларов. После интерната это были шикарные деньги! Но главное — в 18 лет играть в основе. Рядом — мужики: кому — 30, кому — 35 лет. Зыркали на меня. Хотя это я должен был кричать на защитников.

— В Ровеньках вы забили два гола с игры...

— Я думал, уже никто не вспомнит (смеется). Пришел в команду Олег Смолянинов играющим тренером. Вместе с ним — человек пять и опытный вратарь Гена Лосев. Естественно, я отошел на второй план. Играли в Запорожье. Наш центральный защитник получил травму. Смолянинов спрашивает: сможешь? А почему нет?! Отыграл второй тайм — вроде неплохо. Потом была игра в Керчи — там даже забил победный гол. И еще забил один гол Алчевску дома — замкнул прострел: меня выпустили нападающим при счете 0:4.

ПЕНАЛЬТИСТ

— Как вас занесло в Хабаровск?

— В 1999 году Смолянинов решил перебраться в Хабаровск и позвал всех знакомых по Ровенькам — четырех человек. Нас поселили... не в казармы, но что-то в этом роде. Там был спортзал и висел тренажер парашюта: люлька (так вроде называется) на стропах. Повисел я в ней... Начали поднимать хабаровский футбол. Я поднимал пять лет, а кто-то — семь. Не жалею. Да, было тяжело. Имею ввиду перелеты. На третий год вышли наконец в первую лигу, и СКА до сих пор там держится. Вот Рыжих недавно туда вернулся. Там, кстати, еще один харьковчанин сейчас играет — Запояска, одноклассник моей жены.

— Теперь о Дикане-пенальтисте...

— Случайно стал. Ребята пару пенальти не забили, ко мне Смолянинов подошел: если надо будет, пробьешь? Да без проблем! Один забил, второй, и поехало. Смолянинов говорит: теперь нельзя отказываться — люди пошли на тебя. Может быть, и за счет этого тоже подтащили людей на трибуны. Когда приехали, собирались две-три тысячи, а через несколько лет приходило по 10—12 тысяч.

— Некоторые бьют на силу, некоторые — на точность...

— У меня все было по ситуации. Девять забил: и подъемом — на силу, и щекой — на точность.

— Когда идешь к точке, лучше не смотреть на вратаря — загипнотизирует...

— У каждого вратаря — свои приемы: кто-то гипнотизирует, кто-то пытается расслабиться перед ударом, кто-то сконцентрироваться. Но я свои секреты не хочу раскрывать.

— Сейчас после тренировок вам бьют пенальти?

— Почти нет. Достаточно другой работы. И столько проблем с этими «джабулани»! С этим мячом надо спать, даже не с одним, а с двумя (смеется). Совершенно непредсказуемый! Люди не понимают: как это вратарь не может поймать — вроде летит в него. Но когда он два-три раза меняет направление... Когда мяч так себя ведет, то уже не думаешь, как принять, главное — подставиться, чтобы не пересек ленту, а там уже будем действовать по ситуации.

ОПУСТИТЬСЯ — НЕ ЗАЗОРНО

— В Нальчике взяли пенальти... Непередаваемое ощущение счастья?

— Всплеск адреналина, причем не только у вратаря — у всей команды, потому что произошло чудо. Ну как натренировать брать пенальти?! Это невозможно. Считаю, когда отбиваешь пенальти — это счастливый случай, звезды так встали в этот день. А мастерство — дело уже второе.

— Вот сейчас взлет в карьере — тоже удача. Ведь не думаю, что десять лет назад стояли хуже?

— Да, все дело случая. Важно попасть в свою струю. Видел много талантливых вратарей. Смотришь на тренировке — все здорово, даже лучше меня. Но не получается, не складывается карьера. В одной команде не получилось, в другой...

— Неблагодарное амплуа: можно быть дублером всю жизнь — ждать ошибки основного, а ее нет и нет...

— Тогда надо менять команду, уходить даже на низший уровень. Когда я вернулся после болезни в «Кубань» в 2007-м, там уже был Габулов. Я прекрасно понимал, что стоять будет Володя. Нам это дали понять — он ведь в тот год попал в сборную, ему нужна игровая практика. Сыграл я тогда за сезон один матч (Володя пропускал из-за четырех желтых), кончился контракт — и ушел. Не сидеть же на скамейке в 30 лет. Был вариант поехать в «Сибирь», но тут Смолянинов предложил поехать в «Таврию». В тот год, получается, я спустился на ступеньку ниже. Но не вижу в этом ничего зазорного. Можно опуститься, чтобы потом подняться.

— В одном из ваших интервью промелькнуло: чуть ли не поставили на себе крест...

— Не я — другие. Все поняли: раз пошел на понижение, да еще возраст, — значит, потихонечку будет заканчивать. Но летом позвонил Грозный из «Терека»: хочу тебя видеть в своей команде. «Я не против, но решайте вопрос с „Таврией“. Хотя вряд ли сейчас у вас что-то получится — на носу Интертото». «Ничего, — говорит, — страшного, готовы ждать тебя до зимы».

АМНЕЗИЯ

— Тридцать три года для вратаря — не возраст...

— Да, с годами опыта все больше. Яркий пример — ван дер Сар. Было время — начали его списывать, но он до сих пор играет за «Манчестер». Если есть желание и нет травм, играть можно долго.

— Кстати, о травмах. Самая серьезная...

— В Хабаровске получил мячом в голову на разминке. Как отыграл потом тайм, не помню, да вообще ничего не помню. Кажется, еще до матча сказал запасному: готовься. Наверное, почувствовал: что-то не так. В перерыве, говорят, попросил замену. Жена сидела на трибуне и удивилась: где же я? Пошла в раздевалку, а я там сижу один — никакой. Спасибо ей, подняла шум, вызвали «скорую», повезли в больницу. Диагноз — сотрясение средней тяжести, ушиб головного мозга и еще восьмидневная амнезия, то есть потеря памяти. Действительно, ничего не помню, хотя жену узнавал. Она рассказала, что в первую ночь я раз сорок спросил, как сыграла команда. Почти три месяца потом не играл. Это самая серьезная травма. Переломы и прочее — мелочь. Голова все-таки — это... голова. Постучим (стучит по столу костяшками кулака).

— Многие считают, что вратари — особый народ, флегматики...

— Необязательно, но действительно народ особый — не каждый будет падать головой в ноги...

— Кстати, ветераны читают, что советская вратарская школа загнулась. Раньше, говорят, вратари прыгали в ноги нападающему руками вперед, а теперь идут ногами — боятся.

— Не боятся, но... инстинкт самосохранения. Но все равно, считаю, эффективнее прыгать руками. Хотя не думаешь — вперед головой или ногами, делаешь все автоматом. Вот вчера, к примеру, прыгнул головой в ноги нападающему.

— Вас, когда играли в Хабаровске, уже приглашали в премьер-лигу...

— Да. «Локомотив», «Рубин». Но что ни делается — все к лучшему. Если суждено мне было попасть в премьер-лигу так поздно — значит, так нужно. Значит, правильно говорили мне: еще рано, сыроват. Конечно, жалко было. Ребята спрашивали: почему, почему ты не поехал?

— Почему?

— С «Рубином» были беседы, но до конкретики не доходило. Может быть, я еще не был в такой готовности, чтобы за мной приехали и забрали. А история с «Локомотивом»...

— Смолянинов отговорил?

— Не отговаривал, но по-доброму советовал — переживал за меня по-отцовски: не спеши. Ведь переход из первой в премьер-лигу — определенный риск: мог потеряться. Очень много примеров.

— Семин звонил один раз?

— Да. Позвонил зимой в Харьков: «Руслан уезжает в Италию. Нам нужен вратарь. Хотим, чтобы ты приехал».

ВПЕРЕД, НА ЕВРО!

— Грозный в интервью сказал: Дикань не только пенальтист, но еще штрафные бьет не хуже Алекса!

— Вячеслав Викторович — веселый человек, наверное, захотел пошутить. На тренировках все балуются, может быть, несколько раз я удачно ударил. А в игре... Если пробил и не забил — далековато возвращаться в ворота, можно не успеть (смеется). Если бы я бил, как Алиев... В сборной я ощутил на себе силу его ударов: он просил остаться, поработать. Так что понимаю других вратарей. Саша забил Чили, после игры вратарь показал рукой: мяч летел туда-сюда — катастрофа!

— Сколько вы забили — ясно, а ведете статистику, сколько пенальти отбили?

— Нет. Отбил, ну и хорошо! Может, после карьеры займусь статистикой — внукам покажу.

— И вот сборная Украины. И тут покатило!

— Хотелось бы очень сыграть на Евро, но как получится... Однако я рад, что уже вошел в историю (отыграл на «ноль» товарищеский матч против Норвегии. — ред.).

— Как Шевченко?

— Нормальный парень. Никакой «звезды» у него нет. Хотя первое время я не то чтобы сторонился... Но сыграл вроде нормально, люди поняли: не с улицы человек пришел, начали больше общаться. Будем надеяться, что к чемпионату Европы подойдем в полной боеготовности. Будем выигрывать чемпионат Европы (смеется)!

— Матч в Марселе, наверное, самый важный в карьере? Мандраж был?

— Нет. Было небольшое предстартовое волнение. Но это нельзя назвать мандражом.

— Карпин вам дал за игру 11 баллов по... десятибалльной системе. Как сами себя оцениваете?

— Да вроде делал свою обычную вратарскую работу. Матч в футбольном плане (если не брать в расчет его важность) был не тяжелее других. Даже, показалось, в Нальчике был посложнее.

ОТБРОСИТЬ ЭЙФОРИЮ...

— День матча. Как настраиваетесь?

— Есть такое суеверие: если выиграли в матче, то перед следующим надо сделать все так же. Пытаешься, делаешь вроде все от и до, а матч не получается... «От и до» — это проснуться во столько же, почистить зубы в то же время, в туалет сходить... Но все повторить нереально — крыша съедет!

— Сон перед игрой...

— Нормальный. Вот после игры — тяжело, особенно когда поздние матчи. Эмоции захлестывают. Хорошо, если заснешь в пять-шесть.

— Наверное, особенно трудно заснуть, если отобьешь или забьешь пенальти. Момент так и крутится постоянно в голове...

— Не так. Надо вообще побыстрее от эйфории избавляться. Такая установка. Побыстрее матч отбросить и думать о следующем. Ведь матчи — через три-четыре дня: расслабляться нельзя.

— Звездная болезнь, по-моему, вам не грозит — не мальчик уже...

(Пауза...)

— Будем стараться, чтобы такого не было...

Д. Туманов

Подписывайтесь на Dynamo.kiev.ua в Telegram: @dynamo_kiev_ua! Только самые горячие новости