Василий РАЦ: «Думаю, что в «Динамо» я не нужен»

Когда он уезжал из Украины в Венгрию в начале 91-го, клуб под названием «Оболонь» был разве что в проекте. Но, вернувшись на родину через 20 лет, Рац оказался именно в «Оболони» — возглавил молодежный состав. В родном «Динамо» места для него не нашлось. Как и для многих игроков из золотого состава-1986.

— Было бы логичнее, если бы вы оказались в системе «Динамо», а не «Оболони».

— По идее — да. Но не все в жизни делается логично. В структуру «Динамо» меня никто не приглашал и, думаю, что я там не нужен. А вот в «Оболони» во мне увидели того тренера и человека, который может принести пользу.

— А может, вам нужно было обратиться в «Динамо» еще раз, а не просто ждать оттуда приглашения?

— Перед тем, как вернуться в «Динамо» в 2007-м, я обращался с подобными просьбами, а вот после ухода уже не мог этого делать. Когда я уходил, или когда «ушли» меня, или когда я просто не нужен оказался, мне все стало понятно. А я такой человек, что если меня не хотят видеть, то напрашиваться и предлагать себя не буду. Они знали, что я без работы, они знали, что я хочу вернуться в украинский футбол и, естественно, что для меня «Динамо» было, есть и будет самым любимым и дорогим клубом. Но если тебя не видят в клубе, то какой смысл туда обращаться?

— Василий Сталин когда-то сказал примерно такую фразу: «Я живу, пока жив отец». Вы понимали, что будете работать в «Динамо» лишь до тех пор, пока там находится Йожеф Сабо?

— Что-то было такое. Именно Сабо больше всего хотел, чтобы я был в структуре клуба. А когда он ушел, стало ясно, что я там просто никому не нужен.

— Сабо после отставки указывал на необычный характер домашнего матча с «Нефтяником», который «Динамо» проиграло. Во время самой игры вы ничего «такого» не заметили?

— Для меня это был необычный и странный матч. Непонятные вещи происходили на поле. Подобных ощущений я не испытывал никогда — ни в бытность игроком, ни в бытность тренером. Настолько бездарно и безвольно играла команда. Значит, что-то было не так. Но фактов у меня нет, поэтому не хочется даже об этом говорить.

— После страшного провала «Динамо» в Лиге чемпионов-2007 все беды списали на наличие внутри команды кланов игроков. Вы тогда видели, что коллектив серьезно болен?

— Это было видно сразу. Были игроки постарше, которые уже чувствовали, что Сабо хотел подпускать к команде молодежь — Кравца, Зозулю, Гармаша. Если бы известных футболистов отодвинули в сторонку, то пострадал бы их авторитет. А кому такое понравится? И они боролись за свое место. Добавьте сюда бразильцев непонятных, из которых 80% не соответствовали уровню «Динамо». И плюс оставшиеся иностранцы. Правильного микроклимата внутри коллектива не было и в помине. Поэтому провал в Лиге чемпионов был закономерен.

— Кто-то говорил Игорю Суркису об этих вещах?

— Думаю, что президент сам должен видеть подобные вещи. И, наверное, видел. То, что по окончании сезона «Динамо» покинула большая группа игроков, является подтверждением этого.

— Вы не чувствовали какой-то ревности со стороны других членов тренерского штаба?

— Не исключаю, что нечто подобное могло быть. Получается, что меня почти 20 лет не было, я приезжаю — и сразу в тренерский штаб «Динамо». В любом случае, я этим вещам не придавал значения.

— Что входило в ваши обязанности — не фишки же носили?

— Перед матчами мы всегда собирались, и Йожефович интересовался нашим мнением по поводу игроков. Во время самих матчей я подсказывал игрокам. Конкретной задачи как таковой не было. Если одна группа футболистов не играла, мог тренировку с ними провести. Индивидуально тоже работал. Тогда как раз Хачериди из «Волыни» приехал, и нужно было с ним провести пару тренировок: посмотреть, как он с мячом работает, какой в движении, увидеть, что он из себя представляет.

— А ведь еще не поздно было все исправить... Могли ведь уберечь «Динамо», если бы проявили твердость...

(Рац, не понимая иронии) — Как спасти «Динамо»?

— Вы же знаете, как Евгений потом чудить стал.

— Лишь поверхностно. Я следил в целом за украинским футболом, а не только за «Динамо». А в последний год — больше смотрел уже «Оболонь». Объясню, почему. Приезжая часто на родину в Закарпатье, слышал, как мои друзья и знакомые расхваливали команду. В «Оболони» играют одни украинцы. И они доказали, что наши игроки тоже могут показывать хороший футбол. Они выходят на матч и бьются с первой и до последней минуты. Хоть мастерства порой и не хватает, но это компенсируется сумасшедшей самоотдачей. И болельщики это ценят. Такой подход к делу, такая клубная философия импонируют и мне.

— Вас в «Оболонь» пригласил главный тренер Ковалец или владелец клуба Слободян?

— В основном, это была инициатива Сергея Ковальца. Мы с ним знакомы с 1989 года, когда он совсем молодым пришел в «Динамо». А я помнил свои ощущения, когда в 21 год перешел в «Динамо» — непросто было среди звезд. Я себя скованно чувствовал, и хорошо было, если ребята постарше могли где-то подсказать или просто оказать поддержку. Я об этом помнил, и когда увидел его — скромного и порядочного парня, старался помочь ему акклиматизироваться в коллективе. Мы не были друзьями, но товарищеские отношения всегда сохранялись. И когда «Динамо» приезжало на сборы в Будапешт, мы с Сергеем всегда встречались. У нас много общего и в жизненных, и в футбольных взглядах.

— Хотелось бы вернуться к не самым приятным для вас вещам. Вы хорошо помните ту новогоднюю ночь, когда вас частично парализовало?

— Это на всю жизнь останется в памяти, стереть такое невозможно. Это произошло через несколько часов после наступления 1991 года. Я ночью просыпаюсь и говорю жене: «Что-то мне плохо». Она подумала, что мне сон какой-то нехороший приснился (со мной, особенно после игр, такое часто случалось). А у меня руки висят, левая нога полностью онемела, весь бледный. Жена думала вызвать скорую, но я отказался — у меня ведь никогда таких проблем не было, я врачей вообще не любил. А вот когда меня вырвало, вызвали скорую. Два часа прошло, а она все не едет. Когда приехала, давление уже зашкаливало. Меня просто усадили на стул и на нем занесли в лифт.

Первые пару недель жена кормила как ребенка — из ложечки, в туалет под руки водила. Лежал в госпитале МВД в общей палате. И так тяжело было все это видеть. Одноразовых шприцов не было, их больным приносили родственники. Мне шприцы доставал наш доктор динамовский Малюта. Лежу и думаю: я здесь не выздоравливать, а с каждым днем еще больше заболевать буду.

— Но в итоге выкарабкались...

— Поставил перед собой цель — побыстрее выписаться из больницы. Я ведь перед Новым годом уже контактировал с венгерскими клубами. И я жене говорю: «Скажи — простудился, приболел, потом выйдет на связь». И когда через месяц я уже мог ходить, хотя рука еще не работала, полетел в Венгрию. На меня претендовало 4-5 ведущих клубов. Естественно, я выбрал самый популярный клуб страны — «Ференцварош». Но я никого не хотел обманывать и честно рассказал о своих проблемах, даже попросил одного профессора перевести мой диагноз на венгерский язык.

Они посоветовались с местной профессурой и сказали, что подписывают со мной контракт на 2,5 года. Но запротестовал врач, который выдает футболистам разрешения на то, чтобы выходить на поле. Неопределенная ситуация продолжалась сутки, и мне это время показалось вечностью. Я думал, что жизнь остановилась. У меня на руках ребенок, жена беременная, а меня лишают профессии. Чем их кормить? Но в итоге президент клуба (а он был очень уважаемым человеком — олимпийским чемпионом по водному поло) договорился с профессором из неврологической клиники, и тот дал добро. Но раз в месяц я должен был проходить у него медосмотр.

— Вам врачи смогли объяснить, почему с 29-летним человеком в принципе случилась такая беда?

— Не смогли. Диагноз даже корректировался несколько раз. Возможно, нагрузки сказались. А возможно, такой случай. 31 декабря я самостоятельно тренировался на «Динамо». После тренировки помыл голову, высушил, но, быть может, не до конца. И затем минут 20-30 стоял возле «Динамо» и ждал такси. А мороз приличный был. Может, тогда нервы и продуло, а в новогоднюю ночь я еще и спиртного немножко выпил. Для меня это все было шоком. Открываю глаза в госпитале, смотрю в потолок, а в голове крутится: «Где я?» Для меня больница была чем-то из потустороннего мира, никогда не понимал, как люди могут там лежать. И вот сам попался.

— А были мысли, что это — конец?

— Мне жена уже после двух или трех лет жизни в Венгрии рассказала такую историю. У нее, пока я лежал в госпитале, состоялся разговор с врачом «Динамо» Игорем Владимировичем Малютой. Тот спрашивает: «Это правда, что Василий хочет в Венгрию уезжать в футбол играть? Вы что, Клара?! Вы объясните ему, что если он будет ходить, как нормальный человек, это уже будет хорошо. Он ведь вообще может закончить жизнь в инвалидном кресле». А она отвечает: «Если я ему скажу, что с футболом надо закончить, то в нем жизнь остановится». И не сказала. И правильно сделала. Я мог бы впасть в такую депрессию, от которой бы уже не избавился.

А в Венгрии меня положили в клинику, лечили самыми современными препаратами, и я восстанавливался даже быстрее, чем это нужно было. Но, выходя на поле, с 16 метров не мог левой ногой добить мяч до перекладины, такая нога была слабая. С координацией были проблемы, падал часто, очень сложно было. А болельщики-то меня помнили по чемпионату мира-1986 и не могли поверить, что «Ференцварош» приобрел такого игрока. Они ждали от меня такой же яркой игры. А я уже не мог, мне нужно было прилагать в 2-3 раза больше усилий. Несколько игр я сыграл, но это было мучение. Хорошо, что я попал в Венгрию, потому что в другой стране, наверное, уже засвистали бы.

— А болельщики знали о ваших проблемах?

— Знали, об этом писалось в газетах. Болельщики поддерживали меня сильно. Никто на меня не давил, но давило понимание того, что люди хотят видеть меня прежнего. В этом была сложность, и где-то за год до окончания контракта, когда на меня вышли люди из бизнеса, я ушел из футбола. Я понимал, что не могу дать даже 50% от того, что мог раньше.

— Сколько вы всего провели игр за «Ференцварош»?

— Матчей восемь. Даже один гол забил — в падении головой. Выиграли 6:0 или 6:1. Но удовольствия от футбола я уже не получал. Играл, чтобы кормить семью. И после тех мучений, которые я испытал на поле, затем на протяжении многих лет даже смотреть на футбол не мог.

Продолжение следует...

Евгений Швец

Фото — Максим Левин

Подписывайтесь на Dynamo.kiev.ua в Telegram: @dynamo_kiev_ua! Только самые горячие новости