Андрей ШЕВЧЕНКО: «Я никогда не выйду на футбольное поле просто походить»

— Забыл, знаете (смеётся).

— Когда я смотрел, и Вы шли к этому решающему пенальти, было такое ощущение, что Вы сейчас своим ударом порвёте сетку ворот, настолько были уверены в том, что забьёте.

— Честно сказать, это, наверное, такие самые тяжёлые 30 метров, которые я прошёл в своей жизни. Потому, что очень большая разница между забитым пенальти и не забитым. Я это почувствовал, потому что был уже после забитого мяча и не забил пенальти в Лиге Чемпионов. В следующем финале, который играл «Милан». И эти 30 метров, когда идёшь вот из центра поля бить, берёшь мяч. Вот эти секунды, которые проходят, кажется, что ты просто вспоминаешь... Проходит вся твоя жизнь за секунду. Ты настолько нервничаешь, понимаешь, насколько важен будет этот последний забитый пенальти, насколько он может изменить твою жизнь. И когда я шёл, я всё время старался думать о том, что нельзя менять решение. Потому, что очень важно, когда ты уже принял решение, не менять его.

— Вы можете вспомнить свои ощущения? Насколько были уверены в игре с «Ювентусом», и как не уверены в игре, которая была «Ливерпулем» в следующем году?

— В игре с «Ювентусом», наверное, уже всё сложилось. Мы должны были выигрывать. И этот решающий пенальти мой... Я настолько был действительно спокоен, сконцентрирован. Я себя очень правильно сдерживал, давал себе правильную установку, шёл бить пенальти. Всё получилось так, как я задумал. Сама по себе игра с «Ливерпулем» была очень тяжёлая. Потому, что выигрывает фактически в первом тайме, играя очень хорошо. И за 7 минут мы пропустили три мяча, имея при этом много шансов. Опять же, довели игру до того, что мы били пенальти. И когда Андре не забил пенальти — это наш практически был тогда штатный пенальтист, главный. Понимали, что где-то уже звёзды повернулись в другую сторону. Поэтому все нервничали, все были расстроены. И в такой обстаиновке, конечно, уже очень тяжело принять правильное решение, правильно ударить. Поэтому я не забил, промахнулся.

— А насколько вообще от настроения футболиста зависит, получится у него в этом матче или не получится?

— В принципе, настроение может сыграть 3-4%, я считаю. Очень важно, чтобы футболист чувствовал себя, профессиональный спортсмен должен чувствовать себя очень хорошо. Это его здоровье — это главное. Потому, что если человек чувствует себя хорошо, тогда мозги у него в порядке, он сконцентрирован. Если есть какие-то проблемы у него физические, тогда немножко тяжелее, потому что ты отвлекаешься, ты думаешь всё время — может быть о своей травме, может быть ищешь... Думаешь совершенно по-другому. Поэтому я думаю, что больше зависит не от настроения, а от физического состояния.

— Я когда вижу Ваш взгляд во время выступлений за «Челси», особенно когда выходили на замену, был очень сродни тому взгляду, когда шли бить в ворота «Ливерпуля». Вы провели в «Челси» сколько времени? 2-3 года?

— Я был 2 года, да.

— А что делал обладатель «Золотого мяча» в «Челси» 2 года, периодически выходя на замены?

— Вы знаете, на самом деле, я сыграл-то очень много игр. Так это непонятно, почему так сложилось — периодически выходя на замену. В первый сезон я сыграл, по-моему, около 45-ти игр в основном составе. Второй сезон... Опять же, всё было связано с травмами. У меня были очень серьёзные травмы. Я приехал уже после Чемпионата мира и у меня была проблема с коленом. Я сыграл чемпионат мира, было действительно очень тяжело. Я практически не готовился, начал тренироваться только за несколько дней до начала, сыграл все игры и в последней игре с итальянцами, когда мы проиграли, я получил дополнительную травму на этом колене. У меня практически не было отдыха. Приехал с отпуска — и новая команда, болельщики, большие ожидания. Не было времени даже восстановиться сразу же вперёд, в бой. И было тяжело.

— Многие болельщики считают ошибкой ваш переход из «Милана» в «Челси». Спустя годы как вы относитесь к этому своему решению?

— Вы знаете, я считаю, что я делал всё правильно. Т.е. я делал так, как я чувствовал. Потом я никогда не смотрю назад. Говорить, это было ошибкой или не было... Жизнь движется вперёд. Были положительные моменты, были тяжёлые испытания. Это закалило меня, дало мне возможность поверить в себя ещё больше. Плюс я познакомился со многими интересными людьми, немножко поменял взгляды на свою жизнь. Это мне очень помогло. Поэтому очень много положительных моментов. То, что моя футбольная карьера не сложилась так блестяще, как она сложилась в «Милане» или в «Динамо-Киев» — это факт. Но не смотря на это, я считаю, что моё время в «Челси» было для меня положительным.

— Как вам жилось тогда в Лондоне под таким шквалом достаточно острой критики в прессе?

— Англичане любят необоснованную критику. Им это интересно очень, когда приходит большая звезда и у него что-то не получается. Это нормально для Англии, поэтому я особо за это не переживал. Для меня большая была проблема — это как восстановиться. Потому, что у меня были тяжёлые травмы, очень тяжёлые. И для меня было важно найти правильное лечение, восстановиться, набрать форму и начать играть опять.

— Вы достаточно часто получали травмы.

— Вы знаете, не смотря на то, что я часто получал травмы, я в принципе за свою карьеру сыграл очень много игр. Поэтому как я получаю травмы, так я быстро восстанавливаюсь. И у меня не было провальных сезонов. Очень мало. Т.е. таких, когда я не играл практически. Поэтому карьера удалась на счёт этого. Ну профессиональный спорт — это очень тяжело. Очень тяжёлая работа. Особенно футбол — он очень травматичен.

— А насколько не сложились тогда ваши отношения с Жозе Мауриньо? Насколько вообще зависит карьера футболиста от?..

— Вы знаете, не было вот никакого конфликта никогда. У нас были нормальные хорошие отношения. У него были свои взгляды, у меня были свои взгляды. Наши взгляды соединялись вместе, когда я чувствовал себя хорошо, играл хорошо. Когда был я доволен, был он доволен, были все довольны. Когда у меня были проблемы физические, когда я не мог давать на футбольном поле тот уровень, который от меня ждал тренер, болельщики я сам от себя ждал, тогда это была проблема.

— Беланов, Блохин, вы — обладатели «Золотого мяча» из Украины. Всех вас воспитывал Лобановский. Какую роль он сыграл в вашей карьере? Общались ли вы с ним после того, как вы ушли в «Милан»? Как складывались отношения?

— Знаете, это великий человек. Это не просто великий тренер, это ивеликий психолог великий человек, который воспитал очень много поколений в киевском «Динамо». Вообще, наверное, в истории советского и, наверное, украинского футбола он сделал очень много. И на мою судьбу он повлиял, и повлиял на судьбы многих моих бывших одноклубников, партнёров по команде и другие поколения, которые он тренировал в киевском «Динамо». То моё мнение. Да, ему было всегда очень интересно. Мне.Когда я приезжал и играл за сборную, он был тренером сборной. Когда я уже ушёл в «Милан», всегда, когда я приезжал, я шёл к нему, стучался, мы садились, где-то около часа мы разговаривали. Его интересовал тренировочный процесс, жизнь, отношение прессы, менталитет итальянский. Не только о футболе мы говорили, мы очень много говорили о жизни.

— А Вас поменяла жизнь в Италии?

— Как сказать. Я переехал молодым мальчиком. Мне было очень интересно. И как раз очень хорошо, что я попал в таком возрасте, потому что, в принципе, я ещё не сформировал свои взгляды. И было намного легче мне немного поменяться. Всё-таки язык, менталитет совершенно другой. И наверное, если бы я переехал в более зрелом возрасте, это было бы тяжелее сделать. В то время. Сейчас Украина больше интрегрировалась в Европейское общество, поэтому сейчас открыли границы, очень много людей приезжает сюда, мы уезжаем. Т.е. интеграция происходит намного быстрее. 12 лет назад это было совершено по-другому. У меня европейский взгляд на жизнь. Вы знаете, я жил в демократической стране, в обществе, где ты чувствуешь себя действительно свободным. При этом ты должен жить в определённых общественных рамках. Т.е. я как бы попал в то обществ, где я не принадлежал сам себе. Я столкнулся с этим, понял. Особенно было тяжело понять это. Моя адаптация прошла очень успешно и очень быстро.

— Т.е. вы имеете в виду, что вы из такого полусоветского человека стали...

— Да, я стал... Мне пришлось стать, потому что другого выхода у меня не было. Надо было или принимать эту сторону, или надо было уезжать из этой страны и, наверное, возвращаться в Украину. Тогда это было совсем другое время.

— А вы себя чувствуете больше выходцем из Советского Союза или всё-таки украинцем?

— Я чувствую себя больше украинцем. Т.е. я помню советское время, меня ещё принимали в пионеры. Но я чувствую себя украинцем.

— Когда, в каком возрасте вы поняли что футбол для вас в жизни — это главное, а школа не имеет такого большого значения?

— Я бы не сказал, что школа не имела большого значения. Всё-таки определённое воспитание, культура обязательно должна быть. Я в возрасте где-то 13-14 лет понял, что я могу играть в футбол немножко лучше, чем кто-то играет. Т.е. у меня уверенность во мне была такая. Я чувствовал это и я не видел себе равных. У меня была полная уверенность в самом себе.

— Она наступила, когда вас уже в «Динамо» пригласили?

— Нет, я ещё занимался... Я с 9-и лет занимался в детской школе «динамовской». И каждый год я прибавлял, прогрессировал, прогрессировал. И потом пришло время выпуска. И меня сразу же взяли во вторую команду. Но у меня была полная уверенность, что я могу играть и могу играть на высоком уровне. Не смотря на то, что были там разные подводные камни, кто-то верил, кто-то не верил.

— А кто не верил?

— Были и такие. Наверное, и до сих пор, и сейчас не верят.

— Кстати, Вы сейчас во второй команде «Динамо» и в Чемпионате Украины видите кого-то, кто со временем может повторить ваш успех или может даже превзойти?

— Знаете, я уверен, что в Украине очень хорошая школа футбольная. И мы немножко потеряли, потому что, конечно, 90-е годы, период 90-х, 2000-х — это провал такой будет очень тяжело заполнить. Всё-таки там страна разрушилась, переход определённый. Люди думали совершенно о другом. Т.е. для детей было очень тяжело ходить заниматься футболом, когда жизнь очень сильно меняется. Как сказал один философ, очень тяжело жить во время преемен. Это факт. Поэтому для спорта, для культуры, для искусства определённого появилась очень большая дыра. Сейчас пройдёт немного времени и мы заполним её. И я думаю, что в Украине однозначно появятся очень хорошие футболисты. Я считаю, что у нас есть довольно-таки неплохие футболисты, но им очень много надо над собой работать. Потому давать какие-то приоритеты кому-то я не хочу.

— А как много Вам самому пришлось работать над собой? От чего пришлось отказываться, заставлять себя?

— Я не считаю, что я от чего-то отказывался или что-то не делал. Я выбрал себе определённый стиль жизни. Т.е. я придерживался его. И честно сказать, мне многие вещи были даже просто неинтересны. Может быть, я не говор, что я не развлекался. Но для меня приоритетом был спорт. Поэтому мне очень интересно, если я играю в футбол, или играю в баскетбол, или играю в теннис, играю в гольф, мне очень интересен активный образ жизни. Поэтому приоритетом был всегда спорт.

— Футболистов действительно часто модно увидеть в ночных клубах...

— Вы знаете, не имеет значения. Молодые ребята, всё-таки жизнь дана один раз. Я не знаю, какие могут быть разные измерения, но мы сегодня здесь, это наша жизнь. Если это делать очень правильно, то почему нельзя развлекаться? Они имеют право полное. Но они не должны пересекать это с работой.

— Ваша семья в Лондоне?

— Да.

— Почему так сложилось, что они не переехали?

— Потому, что когда я переехал, я это решил за один день. Т.е. мы давно говорили об этом с Игорем Михайловичем. И «Динамо» всегда мечтало о том, чтобы я вернулся и я всегда мечтал вернуться в киевское «Динамо». Я закончу свою карьеру здесь, в Украине. Я понял. И за один день я решил переехать. Понимаете — двое детей, семья. Очень тяжело сделать этот переезд настолько быстрым. Поэтому пришлось там делать ремонт, искать дом, квартиру для того, чтобы было всё комфортно. На это нужно время. Сейчас это всё закончилось. Поэтому семья ко мне приезжает очень часто. Сейчас дети будут 20-го числа. Но дело в том, что уже дети пошли в школу. Поэтому я придерживаюсь такого мнения, что мне не хочется отрывать их.

— Они уже точно по-английски говорят.

— Да. Я не хочу просто отрывать их от постоянных друзей, не хочу, чтобы они разрывались на две стороны. Когда у них есть каникулы, когда у них есть время, они приезжают сюда и находятся здесь со мной.

— По-русски, по-украински они говорят?

— Немножко, да. Но у нас есть специальный учитель, который приходит и с ними занимается.

— А как вы вообще воспитываете их? Кем они будут?

Знаете, они сами выберут. Мне повезло в жизни, что родители дали мне шанс заниматься моей мечтой. У меня всегда была мечта играть в футбол и заниматься профессионально этим. И мой отец, и моя мама — они всегда меня в этом поддерживали. Поэтому я даю, пытаюсь дать какие-то определённые направления детям. Не только в спорте — искусство, музыка, разные виды спорта. Поэтому где у них будет больше таланта, где у них будет больше желания, там они себя найдут.

— Вы с ними реально возитесь, воспитываете?

— Знаете, возиться... Это моя жизнь, это моя семья, это мои дети — это главное для меня, моя семья. Даже тяжело назвать это «возишься с ними» (смеётся). Мне интересно! У меня жена очень смотрит и дети для нас — это главное.

— А где вы представляете свою жизнь по завершении карьеры — в Лондоне?

— Вы знаете, я не забегаю вперёд. Я сейчас нахожусь здесь, я играю. Всё хорошо, я доволен.

— Может случиться так, что через 2-3 года Вы продолжите карьеру где-нибудь в США?

— Я не знаю. Мне тяжело говорить. Я подписал контракт на 1 год с киевским «Динамо». Со сборной — да я заканчиваю карьеру в следующем году. А дальше, если я буду себя чувствовать хорошо, если здоровье мне позволит, если я буду получать удовольствие, почему я должен заканчивать?

— В 2012-м году Чемпионат Европы в Украине. Это ваша мечта. Вам Блохин уже гарантировал место в основном составе?

— Знаете, это будет неправильно, если мне кто-то будет гарантировать место в основном составе. В спорте нельзя гарантировать ничего. Ты соответствуешь уровню — будешь играть, не соответствуешь — извини. Поэтому я тоже говорю: это цель для меня — сыграть в 2012-м. потом всё будет зависеть от того, если меня возьмут в команду, буду я соответствовать уровню или нет.

— Вы понимаете, что находитесь в особом статусе? Вы символ сборной.

— Нет, это неправильно. Я себя так не рассматриваю. Я могу быть символом вне футбольного поля. А если я выхожу на футбольное поле, я должен соответствовать уровню. И я никогда не выйду на футбольное поле просто походить, помахать ручкой и поприветствовать футболистов. Не в этом статусе, в котором я сейчас нахожусь. Для меня это будет очень неприятно.

— В прессе обсуждали слова, которые Вы якобы сказали Сёмину во время матча «Динамо-Киев» — «Рубин».

— Вы знаете, на самом деле, обсуждать вообще какие-то слова, которые говорятся на футбольном поле, — это полный бред. Почему? Потому что это эмоции. Это идёт игровой процесс. Если поставить камеру именно среди футбольного поля, там можно услышать очень нехорошие слова. Поэтому если журналисты и слышат что-то и пытаются неправильно... Выразиться, не оскорбить никого. Я считаю, что это неправильно. Нельзя так делать. Т.е. кто-то что-то услышал и не понял ни фразы, не понял ничего. На самом деле у меня с Юрием Павловичем очень хорошие отношения. Если бы я не нужен был бы киевскому «Динамо» и Юрию Павловичу, я думаю, я бы в этой команде никогда не остался. Будучи даже символом украинского футбола, киевского «Динамо» в сегодняшнее время. Я себя уважаю как человека, поэтому оставаться в команде, в которой я не могу конкурировать и садиться на скамейку запасных или выходить как кукла какая-то — я этого никогда не буду делать.

— А как вообще себя мотивировать играть в украинском чемпионате после Англии и после Италии? Полупустые трибуны, немножко другой, мягко говоря, уровень игры.

— Знаете, очень поменялся украинский футбол, очень поменялся. И как можно назвать «пустые трибуны», когда играет «Шахтёр» или «Динамо-Киев»? Вы знаете, мы сейчас подходим к тому, что «Карпаты» — «Динамо-Киев», «Динамо-Киев» — «Карпаты»... Я думаю, сейчас мы наберём 6-7 команд таких полноценных. Конечно, с «Шахтёром», с «Динамо» очень тяжело конкурировать. Тот же «Днепр», «Металлист» — это команды, которые подходят. На это всё надо время. Наша страна существует только 20 лет, мы независимы. Понимаете, должен пройти какой-то определённый процесс, должно пройти определённое время для того, чтобы украинский футбол набрал определённые обороты. И я вижу, что мы не просто набираем, у нас идёт какая-то серьёзная прогрессия вот так. В связи с тем ,что у нас будет проводиться «Евро-2012», в связи с тем, что у нас люди любят футбол, в связи с тем, что у нас меценаты есть и президенты клуба, которые вкладывают в футбол, в инфраструктуру футбольную. Поэтому за счёт этого и держится украинский футбол. А сколько, вы думаете, пройдёт времени, прежде чем наш чемпионат будет сравним по уровню с тем же итальянским, английским?

Знаете, я считаю, что искусственно это создать невозможно. Значит, наверное, Украина как страна должна интегрироваться в Европу. Т.е. будет она независимая, будет как — я не знаю. Но уровень жизни должен подняться. Поднимется уровень жизни — поднимется уровень футбола. Тенденция такая.

— А есть страны в Европе, например, где вас на улицах не узнают?

— Я не знаю. Узнавали везде (смеётся).

— Как вы тогда избегаете назойливых...

— Вы знаете, я не пользуюсь такой огромно популярностью. Т.е. я могу свободно перемещаться и это доставляет мне огромное удовольствие. Потому, что в своё время когда-то я этого не мог делать. Живя в Италии, это было совершенно невозможно. Когда ты играешь за большой клуб, который выигрывает, ты становишься популярным, ты не принадлежишь себе. И это нормальная вещь. Вот тогда это было очень тяжело. Сейчас намного проще. Люди узнают, люди помнят, делают комплименты.

— Как к вам сейчас, кстати, в Италии относятся после того, как вы ушли?

— У меня вообще с Италией очень хорошие отношения. Независимо от того, игралр ли я в «Милане». Приезжая в любой другой город, в Италии ко мне очень хорошо относятся. Очень.

— А вы с Берлускони поддерживаете отношения?

— Да, мы созваниваемся.

— Он крёстный?

— Да, крёстный моего старшего сына Джордана.

— А во время вот всех скандалов, которые были с ним на посту Премьер-министра, с разводом, со всякими обвинениями, вы созванивались, общались?

— Да, я общался. Я всегда поздравляю его с праздниками. Рядом есть человек, который всегда вместе с ним. Практически он большой болельщик мой, поэтому мы очень часто с ним созваниваемся, и я знаю очень много о том, что происходит.

— А с кем из футболистов «Милана» вы поддерживаете дружеские отношения?

— Вы знаете, со всеми. И Каха Каладзе, Паоло Мальдини, тот же Дидо, Серждиньо, Кака — т.е. ребята... У нас очень хорошие отношения. И периодически мы созваниваемся, смски какие-то друг другу посылаем.

— С кем из ваших коллег на поле вам было наиболее комфортно?

— Вы знаете, идеальным партнёром для себя я считаю Сергея Реброва. Т.е. у нас была великолепная связка, вв которой мы играли. После него — Кака. Вот как нападающие, два человека, которые для меня были идеальными партнёрами.

— В 99-м году помните этот гол в ворота сборной России.

— Да.

— Вот сейчас шёл с российским коллегой в студию и он сразу сказал: «Я не люблю Андрея Шевченко за этот гол сборной России». Вы когда подходили к мячу тогда, в середине поля...

— Да, с левой стороны.

— С левой стороны. Вы до этого на тренировках вообще забивали с этой точки?

— Ну мы как бы пытались, всё время били. И когда я шёл бить, Йожеф Йожевич Сабо тренировал тогда команду, и он говорит: «Андрей, не надо, иди в штрафную». Я говорю: «Не надо, я сейчас забью». Но это действительно правда.

— Т.е. это было на фарт?

— Когда бьёшь в ворота с такого расстояния, очень тяжело забить. Рассчитываешь всегда на ошибку вратаря. Она произошла и мы сыграли вничью.

— А какой момент из всех матчей, которые вам пришлось провести, вы вспоминаете как страшный сон, о котором хотелось бы забыть прежде всего?

— Страшный сон? (Смеётся.) Я живу положительными эмоциями. Отрицательные я стараюсь не вспоминать. Конечно самый тяжёлый, вообще непонятный матч попытаться объяснить невозможно — это матч с «Ливерпулем», финал. Вот это, наверное, такой самый тяжёлый момент, потому что его объяснить невозможно. Вот что произошло там... Вообще была какая-то такая странная атмосфера, особенно после матча. Я говорю, я не знаю, наверное, месяца полтора два никто из ребят не мог заснуть нормально. Т.е. мы постоянно вот этот момент, вот эта игра...

— Казалось, игра сделана после первого тайма — 3:0.

— Не могу сказать, что произошло, как и почему. При этом даже второй тайм — у нас было очень много моментов. Последние секунды у меня этот момент. Я бью, попадаю в Дудыка, мяч отлетает, я опять бью, он случайно встаёт и мяч попадает в руку. С линии ворот он не попадает в перекладину, не залетает в ворота, он летит выше перекладины и уходит. Эта серия пенальти. Т.е. mister — так говорят в Италии.

— А вы суеверный?

— Я верующий. Но сказать, что я суеверный...

— Но есть какие-то приметы, которые...

— Нет, я очень спокойно к этому отношусь.

— Не знаю, ходить в одной и той же...

— Нет, нет. Это однозначно. Есть какие-то маленькие привычки, какие можно менять без проблем. Т.е. я не суеверный.

— Дракон у вас на одном из плеч — это тоже не суеверие? Откуда он появился?

— Он появился, потому что я родился в год Дракона. И 2000-й год был годом Дракона, когда я переехал в Италию. И он для меня сложился, т.е. это был очень удачный год. И я решил оставить память у себя на плече.

— Вы в Италии, кстати, пристрастились к кухне?

— Да, да, да. Итальянская кухня — я её обожаю! И вкусно покушать, правильно покушать.

— А что значит «правильно покушать»?

— Вы знаете, когда будете жить 8 лет в Италии, вы будете различать, что значит «правильно», а что значит...Я не готовлю, но я понимаю. И качество приготовления, соусы, как их готовят, как правильно готовить. Тут разница есть очень большая. Вы знаете, как готовится паста, как она сделана. Есть такие мелочи.! Даже можно сказать, что такое — просто макароны. Итальянцы очень-очень понимают в этом деле. Особенно в кухне.

— А вино любите?

— Да, очень. Я бокал красного вина обожаю.

— А коллекционируете какие-то вина?

— У меня есть... Я не коллекционирую, но у меня есть маленькая кантина такая, винный погреб, в котором у меня есть хорошие итальянские вина.

— У Вас есть какая-то резиденция в Италии, куда вы можете приехать?

— У меня есть очень много друзей, которые всегда будут рады меня видеть и ждут, когда я приеду. И один из них — парень, который занимается вином. Он сомелье, у него традиции, женерацьон такое... Семейное. Уже несколько поколений семья занимается вином. Я часто к нему приезжаю.

— Когда вы начинаете говорить про Италию, у меня такое ощущение, что вы начинаете даже думать по-итальянски!

— Да, да. Вы знаете, на самом деле, когда живёшь в Италии, думаешь по-итальянски, говоришь по-итальянски. Я знаю менталитет итальянский, т.е. ты живёшь как итальянец. Я приезжаю в Англию — да, у меня жена американка, дети говорят на английском, друзья англичане, американцы. Т.е. там всё совершенно по-другому. Т.е. начинаешь думать, говорить. Приезжаешь сюда в Украину... Т.е. представьте, насколько интересно! Потом мне нравится — мне нравится путешествовать мне нравится узнавать новые культуры, язык, общаться с людьми.

— А в чём основная разница между болельщиками английскими, украинскими и итальянскими?

— Разница? Наверное, англичане — потому, что они англичане. Украинцы — потому, что они украинцы (смеются). Нет, вы знаете, на самом деле, разница в болельщиках — это говорить разница в менталитет, разница в культуре. Т.е. итальянцы живут футболом. Могут быть агрессивными в плане болеть очень жарко. Англичане — это, например, я не забуду никогда матч... Он был отрицательный, но было интересно посмотреть, как болельщики «Ливерпуля» дружно поют, насколько они... Вот эта вот атмосфера передаётся на всех. В Украине у нас тоже киевские болельщики, болельщики сборной Украины, «Динамо-Киев» — тоже появляются там... Я сам болельщик киевского «Динамо». Я начал ходить на стадион с 6-ти лет. Т.е. я, будучи маленьким мальчиком, садился в метро, сколько нас там, какие давки были тогда. Особенно когда приезжали играть московские команды. Всё это выдерживалось. И я первое время ездил там с родителями — с папой. Потом, когда я уже вырос, я ездил одни. Представьте, ребёнку 10 лет, мы едем на стадион — 100 тысяч стадион, какие давки! Раньше же закрывали Республиканский, никого не пускали! Т.е. остановка «Республиканский стадион». Ты прижат, особенно если стоишь возле двери вот так! И было интересно. Меня со всеми болельщиками, в каких командах я играл, у меня очень хорошие отношения.

— Как вы относитесь вот к этим последним конфликтам, которые... То ли охранника стадиона побили, толи там ещё что-то.

— Ну это бывают такие моменты. Т.е. назвать болельщиками — да, те люди, которые приходят на стадион для того, чтобы... Я не знаю, может быть они приходят с другой целью — для того, чтобы подраться там с кем-то, заявить о себе. Я не считаю это болельщиками. Болельщики — это люди, которые приходят болеть за команду, которых интересует футбол. Которые, как я, например, — с возраста 5-6-ти лет я болел за киевское «Динамо».

— Вы с друзьями детства общаетесь?

— Да, да, да. С друзьями детства — да, конечно.

— И кто это?

— А у меня один из моих самых ближайших друзей — он практически всё время рядом со мной. Гена зовут. Мы с первого класса дружим. И одноклассники мои — Ира Чижик, девочка, с которой мы сидели за одной партой с первого класса. Мы общаемся.

— Вы о чём-то мечтаете?

— Я мечтаю выиграть «Евро-2012» в Украине. Вот это моя мечта.

— Есть такое мнение, что выигрывает команда, а проигрывает тренер. Как вообще, насколько тренер способен влиять на исход матча? Как складывается вот этот баланс взаимоотношений — кто виноват, кто прав в том, что матч проигран?

— Знаете, тренер — это дирижёр оркестра. Как он подготовит команду, так она и будет играть. В плане физическом, техническом, эмоциональном, тактическом. Поэтому тренер готовит команду. Дальше есть личность. Большие команды состоят из личностей, потому, что невозможно, если ты хочешь что-то выиграть... Психология очень важна. Как тренер найдёт общее мнение с личностями, как он заставит этих личностей работать на команду. И тогда только может получиться результат хороший. И плюс — тренеру даётся 90 минут для того, чтобы он делал замены. Поэтому замены тоже очень важны.

— Т.е. в большей степени отвечает тренер?

— Знаете, для меня вообще нет такого понятия — «тренер отвечает». Есть команда. Есть клуб — киевское «Динамо», «Милан», «Челси». Каждый, кто работает в этом клубе, несёт какое-то действие определённое для этого клуба или для этой команды. Футболисты играют на футбольном поле. Тренер рисует схемы игры, тактику, психологию, всё остальное. Помощники ему помогают. Массажисты, которые разминают нас. Туда же входят повара, которые нам готовят, туда же входят люди, которые смотрят за полем, которые его стригут. Т.е. клуб должен жить, это единый организм. Он должен жить единой идеей. Каждый из нас, если будет правильно делать, тогда мы сможем все достичь общего результата.

— Как поменялось «Динамо» образца 99-го года — в то время, когда вы уезжали из клуба — и образца 2011-го? Насколько это база та же, на которую вы приезжали? Каковы ваши ощущения?

— Знаете, почему мы говорили о Валерии Васильевиче. Т.е. идея, что такое команда, что такое клуб — это было заложено Валерием Васильевичем. Т.е. он дал какой-то определённый толчок киевскому «Динамо», при котором футболисты, которые играли, достигли, вывели тот клуб... который выиграл кубки, стал одним из ведущих клубов Европы. Вот эта вот идея в киевском «Динамо» — она присуща уже очень давно. И этот клуб может меняться только в лучшую сторону. Да ,есть какие-то маленькие недостатки, что-то ещё. Но идёт определённая прогрессия какая-то в лучшую сторону.

— Вы просто дипломат.

— Да. Я большой дипломат (смеются). 

— 99-1 год, страна другая, вы молодой, ??? приезжали на эту базу. И сейчас, когда вы приезжаете на классной машине...

— Вы знаете, я когда уезжал, эту базу только построили. И действительно, эта база до сих пор соответствует... Я считаю очень мало команд в Европе, которые имеют такую базу. У нас прекрасные поля, у нас тренажёрный зал, бассейн, у нас номера...

— Насколько атмосфера в Киеве отличается от той, к которой Вы привыкли за последние годы жизни за рубежом?

— Конечно, здесь мне намного проще всё, честно сказать. Т.е. это мой город, страна, язык, менталитет. У меня есть определенный круг общения. Я живу системно. Есть тренировки, есть моя личная жизнь какая-то. Если у меня есть время, я уезжаю к семье, если семья приезжает сюда, мы живём по-другому совершенно, это семейная жизнь уже.

— А где вы с семьёй обитаете чаще всего?

— Чаще всего я уезжаю. Мы уезжаем или в Америку, или на острова. У меня очень мало времени. Получается, у меня где-то около месяца зимой и может быть неделю, две недели летом. Всё. Я люблю ездить на Карибские острова. Антигуа, Барбадос. Потому, что зимой там очень хорошо. Там тепло, там море, там много друзей.