Андрей БИБА: «Болельщики в буквальном смысле носили нас на руках»

О событиях полувековой давности мы побеседовали с одним из первопроходцев, полузащитником «Динамо» образца 1961 года, а ныне — тренером-селекционером «бело-синих» Андреем Бибой.

Факелы в честь первой победы

— Андрей Андреевич, правда ли, что, выходя на поединок с харьковским «Авангардом» 17 октября 1961 года, вы не знали, что в Ташкенте ваш конкурент, московское «Торпедо», уже проиграл?

— До игры нам никто об этом не говорил. Более того, мы ничего не знали до по­следней минуты матча, завер­шившегося нулевой ничьей, которая, как оказалось, за тур до окончания чемпионата га­рантировала нам первое ме­сто. Не исключаю, что кто-то из руководства мог владеть этой информацией, но нам, игрокам, ее никто не сообщал. Так что мы узнали о том, что стали чемпионами, одновре­менно со всеми 67-ю тысяча­ми зрителей на Республикан­ском, из сообщения диктора по стадиону после финально­го свистка.

Вообще-то, пока не про­звучало это объявление, на­строение у нас было не луч­шее. Мы знали, что предстоит поездка в Москву на поеди­нок с «Локомотивом», кото­рый тоже претендовал на медали, и радоваться было рано. Тем более что мы не вы­полнили задачи — не выигра­ли у «Авангарда». Не знаю, возможно, в другое время кто-то мог бы попробовать договориться с харьковчана­ми, но в те годы такое не прак­тиковалось. Несмотря на то, что мы играли за одну союз­ную республику, представи­тель которой имел шанс впервые за 23 чемпионата СССР отобрать «золото» у Москвы, они оказали нам ожесточенное сопротивле­ние. Впрочем, гостям тоже было за что сражаться — ше­стое место, на которое пре­тендовал «Авангард», гаран­тировало звание мастеров спорта.

— Помните первые ощу­щения после историческо­го известия?

— Мы ощутили важность события благодаря зрите­лям. Все вышло спонтанно. Болельщики один за другим стали зажигать свернутые га­зеты, и стадион озарился све­том тысяч импровизирован­ных факелов. Когда погасли прожектора, зрелище полу­чилось запоминающееся. А ведь раньше такого никогда не было, и никто к этому не готовился.

Потом любители футбола поздравляли нас, носили на руках. Все это продолжалось около часа, люди не спешили расходиться, и мы разделили радость с ними. Пожалуй, тог­да мы впервые поняли, на­сколько нас любят наши бо­лельщики. В команде было много киевлян. Были такие матчи, когда на поле находи­лось по восемь уроженцев столицы Украины. Поэтому мы по-настоящему чувство­вали свою ответственность. Поверьте, проиграть действи­тельно было очень стыдно.

Крюшон от тренера

— А отпраздновать побе­ду заранее как-то готови­лись? Например, шампан­ское запасли?

— Со стадиона мы поехали на Нивки, на нашу базу — оста­валась ведь еще одна кален­дарная игра. Там уже, конеч­но, отметили. Наш главный тренер Вячеслав Соловьев сам приготовил что-то вроде крюшона — раздобыл где-то ведерко, налил туда вина, на­резал и бросил фрукты. Мы поздравили друг друга и вы­пили по фужеру, не более, ведь сезон тогда еще не закон­чился. А до поединка об этом никто не думал, ведь предстоял рядо­вой матч.

— Неужели вы не рассчи­тывали на победу «Пахтакора» над «Торпедо»?

— Это сейчас можно стиму­лировать третью команду, что­бы отобрала очки у конкурента, а тогда такое не укладывалось в голове. Зато мы знали, что узбекский коллектив без боя не сдастся. Равно как и торпедов­цы были уверены, что земляки из «Авангарда» нам помогать не станут.

— А что касается судей­ства — московские коман­ды могли рассчитывать на благосклонность арби­тров?

— Это было исключено. Об арбитраже если и велись разговоры, то очень редко. Ошибки, конечно, случались, но такого ажиотажа вокруг этой темы, как сейчас, не было и близко. Тогда на поле со свистком выходили в выс­шей степени порядочные и неподкупные люди. Хотя представьте, что мог бы сде­лать нечестный судья в пое­динке, который проводился за тысячи километров от сто­лицы и без телекамер на ста­дионе. Но ведь этого не про­исходило!

— Вернемся к торже­ственным мероприятиям. После встречи с «Локомо­тивом» пришло время праздновать?

— А вот и нет. Из Москвы мы отправились прямиком в Англию на серию товарище­ских матчей. Тогда этим выез­дам придавалось большое значение. Ездили по разна­рядке — например, команда, занявшая 10-е место, могла рассчитывать на поездку в Африку. Ну а мы заранее были откомандированы к родона­чальникам футбола как сере­бряные призеры прошлого сезона. А получилось, что по­ехали в ранге чемпионов СССР.

Поэтому не до отмечания нам было и в Москве. Знали, что предстоит очень тяжелая поездка — встречи с «Астон Виллой», «Эвертоном» и «Ар­сеналом». Англичане тоже серьезно относились к этим поединкам, мы играли на пол­ных стадионах. В итоге высту­пили достойно, показали хо­рошую игру, а результаты бы­ли такие — поражение, ничья и победа.

— Когда же вам вручили награды?

— Уже после нашего воз­вращения из Англии в Октябрьском дворце состоялось че­ствование. Медали вручал председатель советской фут­больной федерации Гранаткин, специально прибывший из Москвы.

Носки — под расписку

— А в чем выразилось мате­риальное вознаграждение?

— Сейчас некоторые футболи­сты за одну игру получают столь­ко, сколько мы не могли зарабо­тать за всю карьеру. В 1961-м, если не ошибаюсь, нам на руки выдали по 400 рублей премиальных. Были еще подарки от разных организаций, например, вазы, транзи­сторные радиоприемники.

Да что говорить о премиях, если нам на год выдавали одну футболку и одну пару носков. Причем в конце сезона нужно было под расписку сдать то, что от них осталось, иначе нельзя было получить расчет перед от­пуском. О квартирах и машинах не могло быть и речи, да мы тогда и не задумывались об этом. Лич­ный автотранспорт у футболи­стов появился чуть позже, а тогда мы все ходили пешком. Поэтому проиграть было очень стыдно, нас ведь все знали в лицо, а мы всегда были среди людей.

— Какое значение ваш успех имел для республики?

— К тому времени футбол уже стал социальным явлением. Бывало, к нам приходили ответственные сотрудники и с цифра­ми в руках заявляли, что после нашей победы над «Спартаком» производительность труда на промышленных предприятиях УССР повысилась. Шахтеры, например, дали 30% угля сверх плана. Люди получали позитив­ные эмоции, которые, как я по­нимаю, потом выплескивали в работе. Поражение тоже бес­следно не проходило, поэтому мы и проигрывали нечасто.

— После успешного сезо­на кого-то из киевских игро­ков пытались переманить в Москву?

— Делать это было бессмыс­ленно, поэтому таких попыток и не предпринимали. Наоборот, к нам из Москвы приезжали фут­болисты и тренеры. Я как киев­лянин не мог представить, что уеду из родного города. Хотя в Белокаменной было больше возможностей. Московские клу­бы располагали лучшими усло­виями для подготовки, им дава­ли больше зарубежных поездок, да и возможности для комплек­тации у них были шире.

— Вспоминая о том дне, 17 октября 1961 года, вы расска­зали об удивительном едине­нии команды и болельщиков. Как вы думаете, в наши дни что-то подобное возможно?

— Сейчас болельщик другой, да и эмоции не те. Неудивитель­но, если учитывать, сколько в наших клубах играет легионе­ров. Раньше люди, идя со ста­диона, всегда оживленно обсуж­дали перипетии закончившего­ся матча, а теперь, как я обратил внимание, они говорят о чем угодно, только не о футболе.

— Сейчас, полвека спу­стя, каким вам видится то достижение?

— Тогда мы просто выполня­ли свою работу. Получилось хо­рошо. Лично я полностью осо­знал, что мы сотворили, лишь года через три. И то, что в 1961-м удалось совершить команде ки­евского «Динамо», сейчас я, не боясь громких слов, могу на­звать спортивным подвигом.

Евгений ПАШУТИНСКИЙ, газета «КОМАНДА»