Каждый раз, как ребенок что-то пинает по улице, снова начинается история футбола.
Хорхе Луис Борхес
Футбол - это последнее священнодействие нашего времени.
По своей глубинной сути это ритуал, хотя и бегство от действительности. Тогда как иные священнодействия, даже месса, в упадке, футбол - это единственное, что нам осталось. Футбол - зрелище, заменившее театр.Пьер Паоло Пазолини
Я родился и вырос в Ордзинуови, под Брешией. В Урсе, если по-нашему. Где когда-то ширились поля, теперь выросли фабрики, которые, конечно, принесли нам какой-никакой достаток, - и все же городок с его душой остался прежним. Мальчишечья жизнь тогда текла безмятежно, ритм времени был другим: человечнее, если желаете. Тут меня научили чувству единства, тому, что я пытаюсь пробудить в моих игроках. Единство - чувство, которое затягивает трещины, это такой долговечный клей, для командной работы единство очень важно.
Мальчишкой я всюду бродил с двумя друзьями, вечно одними и теми же: мы, что называется, нашли друг друга. Мы даже не сговаривались заранее, во сколько встречаемся. Просто выходили из дома и сталкивались все втроем. И принимались слоняться от церкви к приходскому клубу, от клуба к школе, по всем этим непременным остановкам нашего городка, что был и остается моим миром. В Ордзинуови я никогда не чувствовал себя одиноко, даже в самые трудные жизненные моменты.
И печали, и радости были общими благодаря этому естественному неписаному закону, который осторожно, ненавязчиво входит в твою жизнь и хранит от одиночества. Теперь, когда я стал тренером и работаю с людьми, мне хочется, чтобы мои игроки не мучились от одиночества. Иногда ничего говорить не надо, достаточно посмотреть в глаза и все понять. Хватает жеста, полуслова, рукопожатия. Футбол - и в этом тоже.
Приходской клуб в наше время был сердцем городка, а я жил в двух шагах, можно было просто перемахнуть через невысокое каменное ограждение. Когда мама выкликала меня в окно делать уроки, я в это ограждение вжимался и делал вид, что меня нет, пока она не выходила и не забирала меня домой сама. Возвращаясь к приходскому клубу, выражение «центр детско-юношеского досуга» - оно правильное, но безжизненное, не передает всей теплоты. Для многих из моего поколения приходской клуб был и отцом, и матерью, вместе взятыми. И неважно было, верующий ты или нет, никаких различий не делалось. Мы все время были на воздухе, болтали, играли, заводили дружбу, крутили романчики. А главное, гоняли мяч. Многие футболисты - дети приходского клуба, точь-в-точь как я.
Здесь маленький Чезаре начал играть в футбол
Я из торговой семьи, у папы было свое дело, он занимался напитками: вот спума бьонда - ее я любил особенно, а сейчас встречаю редко. Еще у нас был магазинчик, где мы продавали чужую продукцию, минералку - «Санпеллегрино», «Пейо». Мама присматривала за нами и вместе со своими сестрами готовила еду. Гуру высокой кухни она никогда не была, но она выдумывает, подключает фантазию, даже и теперь, в свои восемьдесят два года. Ее коронное блюдо - жареная курица, настоящая, не бройлерная, когда и готовое мясо не разваливается, не отстает от костей. А по воскресеньям у нас был кролик с полентой. И казонсеи - начиненная зеленью или мясом паста: хоть в бульоне, хоть с растопленным маслом и пармиджано. Весь секрет - в тесте, которое должно быть тонким, но и выдерживать готовку. А вот сладости маме никогда не удавались - она художница. Рецептам не следует, к дозировкам относится небрежно. Мне это и нравится, потому что в этом - ее сила. И мама всегда была такой.
У моей сестренки всегда было плохо с аппетитом, и когда меню было ей совсем уж не по нутру, она принималась плакать. Я очень ее жалел и подъедал все с ее тарелки
Дом был и местом работы: как-то его даже приспособили под сыроварню. И жили мы одной семьей, вместе с папиными двумя сестрами и братом. Главой семьи был дед, личность выдающаяся. Есть он садился прежде всех нас, что днем, что вечером. Во сколько, он решал самолично. Потом, когда весь выводок детей, внуков, племянников рассаживался по местам и приступал к обеду или ужину, он восседал во главе стола и зорко за всеми следил, в том числе и за взрослыми. «Чезаре, ты слишком много ешь», или - это уже к моему папе: «А ты ешь слишком мало», и так далее. У моей сестренки всегда было плохо с аппетитом, и когда меню было ей совсем уж не по нутру, она принималась плакать. Я очень ее жалел и, чтобы ей помочь, подъедал все с ее тарелки, иначе дед бы ее заругал.
Дед решал, когда всем идти спать. Ничего не говоря, он просто гасил свет. Это могло быть и в шесть, и в семь. Мы желали друг другу спокойной ночи и расходились по комнатам. Кто хотел почитать книжку - зажигал у себя лампу.
Те самые казонсеи
И никто не спорил: хорошо, когда есть дедушка, который бдит. Зимой мне нравилось валяться в теплой кроватке, мечтая о мяче: у меня уже тогда была эта страсть. Я, по-моему, с ней родился. Но в пять утра дед уже был на ногах. С двумя пустыми бутылками в руках он становился под лестницей, стучал бутылкой о бутылку и будил всех, больших и маленьких.
Мы были командой, и каждому из нас была отведена своя важная роль. Дед был капитаном, взрослые - основными игроками. Дети занимали скамейку.
Деда я очень уважал. Повзрослев, я понял: чтобы расти, нужны правила и дисциплина. Нужен тот, кто будет указывать путь, кто будет долго и терпеливо вести тебя за руку, прежде чем отпустить. Глава стола.
У нас в семье были очень теплые, но спокойные отношения. Здоровые. Не было сегодняшних страхов. Родители в нашей жизни присутствовали, но отпускали нас от себя - узнавать мир. У нас были свои тайные углы, у них - свои, и всем должно было хватать такта, чтобы они оставались тайными. Так мы приучались нести ответственность, воспитывать чувства, делаться взрослыми. Мы открывали для себя новую жизнь, как молодые оленята открывают лес. Ссорились и мирились мы сами, мне и в голову не приходило прятаться за маминой юбкой и просить заступничества. Родители нас кормили и лечили, учили и бранили, остальное было делом нашим. И поэтому у меня стало две семьи. В одной родился, другую приобрел: это была команда.
Со временем я научился лучше понимать дедушку и играть на его слабостях. Он обожал Джильолу Чинквенти. Ему очень нравилась эта девчонка с голосом львицы. А я с ума сходил по «Черной стреле», сериалу, который тогда как раз шел по ТВ.
- Дедушка, вечером по телевизору будет Джильола Чинквенти! - говорил я ему, чтобы он не выключал свет. - Твоя певица, дедушка!
- Ах, да, да, будем смотреть...
Усаживался перед телевизором и вечно засыпал. Мы смотрели «Черную стрелу» и в конце серии его будили:
- Дедушка, ты заснул, ты пропустил Джильолу Чинквенти!
- Ах!
Та самая Джильола Чинквенти - у дедушки хороший вкус
Тогда еще ощущались времена года: длинная зима, длиннющее лето, а весна и осень пролетали незаметно. Мальчишки гоняли мяч, девчонки на нас смотрели. Вообще-то играли мы все вместе, после обеда, во второй половине дня, и в солнце, и в дождь, и в ветер. Родители нам доверяли, сегодняшних ужасов не было в помине - или же были, но о них молчали. Команда у нас была дружная, большие и маленькие играли вместе. В те времена нас одевали в коротенькие штанишки, и зимой коленки у нас бывали двух цветов: белые-белые, как бумага, пока мы бегали по улице, и багровые, когда отогревались дома. А футбол - футбол был везде. У приходского клуба, в школьном дворе, на церковном кладбище мы играли матч за матчем - без расписания, не глядя на часы. Даже там, где кончался город. Тогда как раз взялись строить дома, и расчищенные пустыри были очень кстати, они становились нашими стадионами. Мало-помалу дома начинали расти, а мы - перемещаться. В том смысле, что «стадионы» отодвигались все дальше и дальше.
Играли мы даже, случалось, один на один. В пятом классе начальной школы нам с моим другом Антонио нравилась одна и та же девочка. И вот как-то мы с ним устроили футбольную дуэль, а на кону была она. Выиграл я, и она стала «моей девушкой». Правда, она об этом так и не узнала.
Считайте меня наивным, но даже теперь я все еще верю в свой футбол - футбол наших сражений, футбол пустырей, футбол ворот, сделанных из кирпичей и свернутых курток
Папа меня в моем увлечении футболом поддерживал, мама - нет. Ей было важно, чтобы я закончил школу. Со своими одежками я разбирался сам - стирал майки и шортики, чистил бутсы. Мама хотела приучить меня внимательно относиться к собственной же страсти. Она ее не разделяла, но считалась с ней. В семьях футбол вообще не считался ни профессией, ни сколько-нибудь серьезным делом. Теперь сама идея поставлена с ног на голову. Футбол - это бизнес, и вокруг этого бизнеса крутятся совершенно немыслимые интересы. Считайте меня наивным, но даже теперь, сделавшись тренером сборной, я все еще верю в свой футбол - футбол наших сражений, футбол пустырей, футбол ворот, сделанных из кирпичей и свернутых курток, когда вместо бизнеса были воображение и страсть. Мы, мальчишки приходского клуба, и не думали о футболе как о будущей профессии, а сам я мечтал не о богатстве и славе, мне нужны были только мяч, поле и друзья, чтобы было с кем играть. Это было чистейшей воды развлечение - пусть даже замешанное на сосредоточенности, ответственности, оно все же оставалось развлечением. На тренировках я всегда говорю: развлекайтесь. Позвольте себе чуть-чуть легкомыслия, возвращайтесь, играя, в детство.
Чтобы сотворить из пустыря поле, было достаточно воображения. Иногда я и вовсе делал мяч из скомканных газет и устраивал себе матчи в своей же комнате. Мяч всегда был со мной. Я просто хотел играть.
Если современный мальчишка мечтает о футболе, ему нужно записываться в футбольную школу. Но часовой тренировки мало, когда в тебе живет страсть. Так ее можно и засушить. И тут очень важна роль родителей: это их задача - содействовать ребенку, давать ему возможность следовать зову сердца.
А мы брали в приходском клубе инвентарь и двигали на стадион нашего городка. Нашему сброду повезло: тренер у нас оказался необыкновенный. Его звали Джулиано, у него была семья, у него была работа, но вечерами он бросал все и мчался нас тренировать. Мы проводили все вместе два часа, он позволял нам развлекаться, а между тем растил из нас футболистов. Почти каждый день, всегда с нами. Всегда на том же месте. Вот это и значит - ставить свою собственную страсть к футболу на службу мальчишкам.
С Джулиано-тренером мы сделали огромный шаг - от сброда к команде. Сколько побед, сколько радости! Для меня это было невероятно счастливое время. Благодаря тренеру я учился понимать собственное тело: чувствовать свои слабые места, над которыми нужно было работать, и видеть потенциал, который следовало развивать как можно лучше. Мама была спокойна. Потом, с моим переходом в «Кремонезе», спокойствия у нее, должно быть, поубавилось. Ведь я был далеко, в городе. Там, где было невозможно за мной приглядывать, узнавать, как я и что я. Она никогда не приезжала в Кремону посмотреть, как я играю, но я и не расстраивался. Мы друг друга уважали.
«Орчеана» - футбольная команда из родного города. Чезаре Пранделли четвертый справа в нижнем ряду
Да, в один прекрасный день меня приметил скаут «Кремонезе». Скауты есть и сейчас, их осталось немного, но все они по-прежнему делают свою работу на «ура». Вечно в разъездах, ходят на матчи, изучают игроков, им нужен хороший нюх, чтобы почуять перспективного мальчишку. Ты их не замечаешь - они смешиваются с публикой, а сам ты, играя, сосредоточен на мяче, на сопернике, ты не должен ничего и никому демонстрировать. Для меня это выглядело именно так. В воскресенье по утрам у нас был матч, после обеда - еще один, а после ужина, если время позволяло, снова матч. Да и скаут разговаривал с Джулиано, который годом раньше уже пристроил в «Кремонезе» двоих наших. И вот нас стало трое.
Сегодня мамы с папами всюду ходят за детьми, сидят на трибунах и следят, как они играют, ссорятся с другими родителями, кричат своим - «ты самый лучший». И ошибаются. Понукания тут не нужны. Размывается смысл самой игры, а родители не отдают себе отчета, что взваливают на своих детей слишком большой груз: очень уж многим нужно угодить. Никто не лучший - лучшие все.
Когда я в первый раз поехал в Кремону к своей новой команде, никто из домашних меня не сопровождал, за что я им очень признателен. Это было мое дело, оно касалось только меня, а я уже был большой. Было утро как утро, я поднялся рано и пошел в школу. Рассеянно отсидел уроки, мыслями был уже в дороге. С родителями я дважды бывал в Брешии, а в Кремоне - только раз. После школы я сел в автобус вместе с Доменико. Он тоже играл в «Кремонезе», его туда взяли за год до меня. Мы всегда были вместе, росли как братья. С тех времен у Доменико сохранилась страсть к сыру, а вот футбол он бросил. Теперь он торговец, у него своя лавка, и продает он наши отличные, замечательные местные сыры. И если в пятницу, в день, когда на площади открыт рынок, я бываю дома, то всегда иду его проведать. Стою рядом, пробую сыр, болтаю. Торговки меня узнают, спрашивают у Доменико: «Это этот?». И он отвечает: «Этот, этот...».
Перевод и адаптация: Евгений Полоскин sports.ru
Фото: www.sport.sky.it