Мальчиш-Плохиш. Почему Виктор Леоненко ни в чем не виноват

Такой несовершенный и гротескный персонаж мог появиться только на украинском телевидении, рассаднике экспертной затхлости и невнятности, уверен Александр Ткач.

Самый эпатажный эксперт украинского телевидения доставал всех годами – и, кажется, наконец достал. Это должно было случиться и случилось: Леон-киллер умудрился одним выстрелом ранить в самую душу Ярмоленко, Мбокани, Блохина и Игоря Суркиса.

Проблема Леоненко как раз в том, что их количество последние полгода только падало. Пока Леоненко был частью “своего” лагеря, он был практически недосягаем для критики – как шут, который имеет право произнести вслух любые глупости и ругательства, потому что среди них будут вещи, которые никто больше не решится озвучить. Граничащий с хамством стиль Леоненко отвергали тогда разве что рафинированные натуры и нервные фанатики. А так: ну ругает он президента и организацию дел в “Динамо” – а какой же динамовский болельщик этого не делает? Чихвостит Милевского – а разве не за что? Главное, что это все не со злости, а любя. Болит у человека душа за родной клуб. И даже если сукин сын, то наш сукин сын.

Перейдя со скандалом с канала на канал Леоненко потерял симпатии одного лагеря, а симпатий второго не приобрел. И вряд ли уже приобретет. На войне – а именно так видят ситуацию все участники, включая самого Леоненко, – перебежчиками не восхищаются. Их терпят, их используют. В конце концов, все помнят, кто против кого раньше воевал.

“Обрадовались тогда буржуины, записали поскорее Мальчиша-Плохиша в свое буржуинство и дали ему целую бочку варенья да целую корзину печенья. Сидит Мальчиш-Плохиш, жрет и радуется”, – примерно так выглядит экс-нападающий “Динамо” каждое воскресенье на телеканале “Футбол” в глазах миллионов.

В сказке Аркадия Гайдара предательство Плохиша ничем не мотивировано – он просто плохиш, и это все объясняет. На то она и сказка, в конце концов. Но если б тот же сюжет переложить на какой-то более объемный жанр, не про картонных пионеров, а про живых людей и их жизненную драму, история Виктора Леоненко вполне могла бы быть одной из версий, объясняющих Мальчиша-Плохиша. Ну, там, сложный характер, потребность во внимании, чувство нереализованности, обида, склонность к эпатажу, душевные метания – вот это вот все. Впрочем, я уже топчусь на чужом огороде. Прочь отсюда.

То, что произошло сейчас, должно было случиться. Леоненко перестал быть “своим” – а “чужому” такое уже не прощают. Колонну возмущенных традиционно возглавил официальный сайт “Динамо” в своем традиционно комичном стиле (кто-нибудь, передайте уже ребятам, что над ними смеется весь интернет). Потом справедливое негодование выразил Андрей Ярмоленко. Потом посыпались комментарии читателей и колонки писателей, смысл которых сводится к фразе “этот Леоненко нам никогда не нравился”. Чувствовали мы, мол, его гнилую сущность. Не любили этот его хамский стиль. И вообще, как такое в телевизор выпускают в цивилизованной стране, да еще и в звании эксперта?

И вот тут мы подходим к самому интересному.

Футбольный эксперт Виктор Леоненко, такой, каким мы его знаем, возможен только на украинском спортивном телевидении. Только не потому что оно какое-то особо порочное, скандальное или эпатажное. Наоборот: как раз потому, что почти все пространство в нем занято экспертами разной степени невнятности, косноязычности и осторожничания. Людей, которые способны разобрать тактические построения, но не способны родить минимально свежую мысль. Людьми, которые, когда им все-таки падает в голову свежая мысль, не в состоянии ее высказать, не натянув на нее по три презерватива “Ну, это мое мнение”, “Наверное, чуть-чуть чего-то не хватило, сложно судить” и “Э-э-э... да, я согласен с коллегой”. Людей, про которых заранее понятно, кого им положено хвалить, а кого ругать.

Весь этот затхлый экспертный концентрат не способен породить жизнь; наоборот – он убивает все живое в пределах досягаемости звука. Разбавить его можно только другим концентратом – и почти весь он приходится на Леоненко. Несовершенный, скомпрометированный, не заслуживший своей карьерой права критиковать тех, кого есть за что критиковать, – а вот кроме него больше бодрить засыпающего зрителя некому. Он говорит гадости и глупости – но он чуть ли не единственный говорит то, что думает, и не лезет за этим в карман.

Это огромная и на самом деле довольно страшная диспропорция. Она ломает человека, давая ему понять, какого конкретно вида юродства от него ждут – и одновременно давая понять, что никого другого, готового его заменить, не существует. Гротескный персонаж овладевает человеком, вытесняя все лишнее, слишком сложное, слишком настоящее. А дальше все как с детьми: сына, встань на стул, покажи обезьянку; сына показывает, взрослые хохочут; сына это осознает и показывает обезьянку еще раз, и еще раз, и еще раз, все более и более натужно, пока не упадет со стула.

Глупо было бы снимать с Виктора Евгеньевича ответственность за все это – в конце концов, он взрослый мужчина с разнообразным жизненным опытом. Но еще глупее – пытаться сделать вид, что проблема нашего спортивного телевидения в нем самом заключается.

Да, “экспертиза от Леоненко” часто выглядит странно и порой некрасиво. Да, это почти всегда китч, балаган и Верка Сердючка. Но никто более тонкий, более интеллигентный, более заслуженный и более положительный взять на себя хотя бы часть этой роли не согласился. А там, где нет десятка независимых лидеров мнений, открыто говорящих вслух, неизбежно образуется невнятно гудящая толпа – и одинокий шут, перемежающий матерные частушки с инсайдами из царских покоев.

ua.tribuna.com