Это интервью с режиссером, французской журналисткой Манон Луазо позволяет лучше понять, почему на Донбассе против Украины воюют также так называемые "кадыровцы" - чеченцы, народ, который не одну сотню лет страдает от России.
++Документальный фильм "Чечня: война без следа" снимался тайно: в царстве Рамзана Кадырова за журналистами пристально наблюдают.
"Уже через несколько дней после первого приезда, – рассказывает режиссер, французская журналистка Манон Луазо, – я заметила за собой слежку, так что решила не жить в Чечне, а приезжать и уезжать.Так я приезжала 12 раз, но всякий раз после двух-трех дней съемок замечала, что за мной следят. У меня большой опыт работы в России, и я сразу замечаю, когда тебя вдруг начинают фотографировать, за тобой едет подозрительная машина или кто-то, называющий себя студентом, начинает задавать странные вопросы… Так что потребовалось очень много ухищрений, чтобы снимать, не подвергая людей опасности".
"Война без следа" – пятый фильм Манон Луазо, снятый в Чечне. Она работала в республике во время первой и второй российско-чеченских войн, но, вернувшись сейчас в Грозный, не узнала город. Руины снесены, в центре – небоскребы и новые мечети, всюду портреты Путина, Ахмата и Рамзана Кадыровых, о недавних боях ничто не напоминает.
"Мне хотелось показать город забвения, потемкинскую деревню, – рассказывает Манон Луазо. – Отдельно мы снимали прокадыровские демонстрации, потому что как только они видят иностранную съемочную группу на официальном мероприятии, тут же начинают интересоваться, кто ты такой. Приходилось говорить, что мы снимаем фильм о восстановлении Чечни".
Главной задачей Манон Луазо было отыскать людей, которые осмелятся говорить правду о царстве Кадырова. И такие люди нашлись в Комитете по делам пыток, до декабря 2014 года работавшего в Грозном. Сюда приходили чеченцы, которые рассказывали о том, как похищают, пытают и убивают их родственников люди Кадырова. Так при невыясненных обстоятельствах были зверски убиты две девушки, работавшие на автомойке в Грозном. Их родственникам приказали молчать, но они решили рассказать о своем горе журналистам.
Еще один герой фильма – президент "Ассамблеи народов Кавказа" Руслан Кутаев, арестованный и избитый после того, как он осмелился организовать конференцию, посвященную сталинской депортации чеченского народа. Его защитой тоже занимался Комитет против пыток, но все усилия адвокатов были тщетны: суд приговорил Кутаева к 4 годам лишения свободы.
"Мы закончили съемки осенью прошлого года, а в декабре, после теракта в Грозном, офис Комитета против пыток был сожжен людьми Кадырова, – рассказывает Манон Луазо. – Они забрали все компьютеры, архивы, а сотрудникам комитета пришлось покинуть Чечню. На Западе интерес к Чечне упал, так что иностранцев там нет, если не считать Жерара Депардье, который снимался в роли Ахмата Кадырова в фильме, который финансировал сам Рамзан. Я решила сделать этот фильм для того, чтобы голоса из Чечни снова прозвучали".
5 марта франко-немецкий телеканал ARTE показал фильм "Чечня: война без следа", а первые кинопоказы состоялись в Женеве и на фестивале "Единый мир" в Праге.
После пражской премьеры фильма Манон Луазо ответила на вопросы Радио Свобода.
– Это ваш пятый фильм о Чечне. Когда вы впервые туда приехали? – В 1997-м я снимала фильм о русских матерях, которые искали своих сыновей, солдат, дезертировавших и оставшихся в Чечне. Потом снимала вторую войну, роддом, хронику исчезновений, которые продолжаются до сих пор.
– В начале нового фильма вы задаете вопрос: почему Чечня, столько лет воевавшая с Россией, стала оплотом путинизма? Каков ответ?
Я очень боюсь будущего, я думаю, что самые мрачные дни впереди – Это абсолютная шизофрения. Я была там и во время войны, и потом, во время "восстановления конституционного порядка" после второй кампании. Тогда люди говорили "свобода или смерть". А сейчас чеченцы называют проспект именем Путина, празднуют день рождения Путина. После стольких лет войны, похищений, пыток все просто устали от страха.
Я снова встретилась с людьми, с которыми познакомилась 15-20 лет назад. Им страшнее сегодня, чем в ту пору, когда шла война. Потому что сейчас свои убивают своих. Нет больше русской армии, которая их бомбит, нет зачисток, но чеченцы убивают своих. Все боятся, что соседи или даже родственники донесут, боятся каждый вечер, что кто-то постучит в дверь. Война до сих пор продолжается.
– Один из героев вашего фильма говорит, что Чечня стала Северной Кореей внутри России. Это преувеличение?
– Этот режим держится на страхе. Люди боятся говорить. Чеченские друзья сказали мне, что этот фильм невозможно сделать, потому что сейчас никто не станет говорить о свободе, вспоминать прошлое, рискуя своей жизнью. Но мы все-таки нашли людей, которые захотели говорить. Мы сняли этот фильм благодаря Комитету против пыток, который до сих пор делает огромную и замечательную работу. К сожалению, офис Комитета был сожжен в прошлом году, и они до сих пор не знают, когда смогут снова работать там.
– Вы рассказываете историю семьи, в которой пропали две девушки? Когда это произошло и почему? – Это произошло года полтора тому назад. Непонятная ситуация. Они работали на автомойке, появились военные машины, потом слышали крики. Начальник мойки нашел лужи крови, а девушки исчезли. В Чечне люди исчезают, и никого не наказывают. Их мама пришла в Комитет, чтобы попросить помощь в расследовании. Ее сын пробовал что-то узнать, ему угрожали, сказали, что, если он будет выяснять правду по поводу сестер, его посадят, скажут, что это он их убил. Эти женщины, им по 25 лет, – молодые мамы, дети остались. Сейчас дело закрыто.
– Это не связано с политикой? Возможно, хотели их изнасиловать?
– Исчезновения и пытки так давно продолжаются в Чечне, что это стало системой. Это не связано с политикой – это связано с режимом страха, который существует в Чечне.
– У вас нет ощущения, что в войне в конечном счете победила Чечня? Сам Путин побаивается Рамзана Кадырова и как бы платит репарации за проигранную войну. Небоскребы в Грозном, которые вы снимали, построены потому, что из федерального бюджета идут огромные деньги для того, чтобы режим Кадырова существовал. Это настоящий культ личности. Путин везде, отец Кадырова везде
– Я не думаю, что большинство чеченцев за Кадырова, они просто вынуждены быть за него, чтобы выжить. Я считаю, что выиграл войну Путин, он сказал, что нужно чеченизировать конфликт, чтобы чеченцы убивали друг друга. Это и происходит. Сам Кадыров постоянно говорит, что он лучший ученик Путина. Может быть, когда-нибудь Кадыров выйдет из-под контроля. Но пока я думаю, что он выполнил свою задачу: в Чечне мир и порядок, благодаря страху, но все-таки. Сейчас война в Украине, другой фронт, и России нужно, чтобы в Чечне был такой режим.
– Вам не кажется, что вся Россия становится похожей на кадыровскую Чечню?
– Пока рано об этом говорить. Но после убийства Немцова этот страх распространяется, больше нет предела. Один человек в Чечне сказал мне, что у нас проводят эксперимент, чтобы увидеть, как это работает, а потом распространить на всю Россию. Я не думаю, что это уже произошло в России, но методы те же. Анна Политковская, которую я хорошо знала, сказала, что конфликт в Чечне вошел во все сферы русского общества, он везде. И то, что происходит в Украине, с этим связано.
– Вы были знакомы с Немцовым? Все боятся, что соседи или даже родственники донесут, боятся каждый вечер, что кто-то постучит в дверь
– Да, 20 лет назад мы познакомилась в Нижнем Новгороде, когда он был губернатором, мы там снимали фильм. Когда я бывала в России, я часто брала у него интервью. Я очень сомневаюсь в этом "чеченском следе". Не вижу причин, зачем чеченцам, даже если они исламисты, убивать Немцова за то, что он выразил сочувствие людям, которые погибли у нас в "Шарли Эбдо", – это очень маловероятно. И тем более непонятно, что в тот же день Кадыров сказал, что этот чеченец, который вроде бы признал себя убийцей, настоящий патриот. И на следующий день Путин награждает Кадырова. Просто страна чудес.
– У вас есть собственная версия?
– Как сказал Сталин: нет человека, нет проблемы. Как и после смерти Анны Политковской, конечно, никогда не будет найден заказчик. Борис Немцов призывал выйти на марш против войны в Украине, это был один из лидеров оппозиции в России, он высказывался за мир в Украине. Я не думаю, что в интересах Кремля его убивать, просто атмосфера сейчас в России обостренная, может быть, это дает зеленый свет для убийства, конфликтная атмосфера дает возможность уничтожать людей, которые их не устраивают. Это страшно. Я очень боюсь будущего, я думаю, что самые мрачные дни впереди, к сожалению. – Вы сказали, что сейчас во Франции о Чечне забыли. Мне казалось, что после фильма Мишеля Хазанавичуса "Поиск" снова появился интерес.
– Он молодец: получил "Оскара" и решил снять следующий фильм о забытой войне. Его показали на Каннском фестивале, во Франции многие его видели и снова заговорили о Чечне. Нет, не все забыли, но молодежь во Франции не знает, что там была война. Они слышали, что есть чеченцы-террористы, про Беслан и "Норд-Ост", теракт в Бостоне. Но двадцатилетние вообще не знают, что там была война. Если мой фильм поможет услышать голоса людей, которые рисковали, чтобы рассказать, что происходит, – это уже что-то.
– Но и в самой Чечне, судя по вашему фильму, тоже о войне забывают, точнее их заставляют забыть. Один человек в Чечне сказал мне, что у нас проводят эксперимент, чтобы увидеть, как это работает, а потом распространить на всю Россию – Об этом вообще запрещено помнить в Чечне, при Кадырове нельзя говорить об этом. 150 тысяч человек погибло, пятая часть населения, каждая семья потеряла кого-то, но из-за того, что их убили русские, нельзя об этом говорить, потому что Кадыров самый лучший друг Путина. Когда я начинала снимать этот фильм, Кадыров пошел еще дальше и запретил отмечать день памяти о депортации чеченского народа, которую организовал Сталин. В прошлом году это совпало с играми в Сочи, он решил, что Путин будет недоволен, и решил запретить говорить о депортации. А ведь вся семья Кадыровых была депортирована. Он даже сказал, что правильно Сталин организовал депортацию чеченцев. Это многих чеченцев оскорбило. Не думаю, что Путин просил Кадырова, Кадыров сам это сделал, чтобы быть лучшим учеником Путина. Несколько человек собрались в национальной библиотеке, чтобы сказать: сочинские Игры – это хорошо, но нельзя забывать о тысячах людей, которые погибли во время депортации. И все организаторы были вызваны к Кадырову, их избили. Начальник конференции Руслан Кутаев убежал, потом его задержали. И мы снимали несколько месяцев, как Комитет против пыток пытается защищать Кутаева. Его обвинили в том, что он употреблял наркотики, а это человек, который не пил, не курил.
Он получил пять лет лишения свободы только из-за того, что организовал конференцию, где было максимум 20-30 человек, чтобы напомнить, что Сталин депортировал все население Чечни. Это страшно, нельзя жить без памяти.
Последние конфликты в бывшей Югославии все помнят, даже судили тех, кто совершил преступления, а в Чечне не судили почти никого. Сейчас еще хуже – им запрещают помнить, что была война, что была депортация. Их история должна начинаться с приходом к власти Путина и Кадырова, а всего, что было раньше, не существовало. Народ живет во лжи. Шизофрения страшная, потому что это отрицает их идентичность. Это больно для многих, но все молчат, потому что боятся.
– Поразительно то, что в Чечне столько портретов Путина и Кадырова.
– Это настоящий культ личности. Путин везде, отец Кадырова везде, меньше Рамзан, потому что он где-то прочитал, что его обвиняют в культе личности, и снял свои портреты. Но как только вы выезжаете из Грозного, они везде. Есть проспект Путина, проспект Кадырова, улица генерала Трошева. Это что-то.
– Вы снимали, как женщины ищут могилы. Где это было? Каждая семья потеряла кого-то, но из-за того, что их убили русские, нельзя об этом говорить, потому что Кадыров самый лучший друг Путина
– Это в Грозном. Но десятки таких мест в Чечне, где закопаны сотни тел людей, которых русская армия просто бросила после пыток. И никто ничего не делает. Не хотят строить мемориал, не хотят, чтобы эти останки были опознаны. Мадина Магомадова, которая руководит Комитетом матерей Чечни, говорит, что 18 тысяч людей исчезло. Матери, сестры, жены ищут. Они, наверное, знают, что их больше нет, просто хотят найти тела. Эти мамы мне сказали: мы последние, которые помним, мы должны передать новым поколениям. Потому что, когда нас больше не будет, никто не будет помнить. Они надеются, что будет, как в Аргентине, где благодаря матерям судили всех этих генералов-убийц.
– После войны совсем немного лет прошло, а кажется, что целая вечность. Вас поразило, как изменилась Чечня за эти десять лет?
– Я вообще ничего не узнала. Фильм называется "Война без следа": это не только запрет помнить, но это и визуально сделано, чтобы все прошлое исчезло. 10 лет назад были руины, сейчас – "Грозный-Сити", проспект Путина, проспект Кадырова, шопинг-молл. Конечно, люди лучше живут…
– Женщины хорошо одеты....
– Да, хорошо одеты женщины. В Грозном много богатых людей. То есть режим страха и денег, эти деньги помогли купить молчание.
– И религия.
– Новые мечети везде, роскошные мечети с золотыми куполами. На самом деле Кадыров хорошо сыграл: получает деньги в Кремле и из арабских стран. – Много откликов на телепоказ фильм по каналу ARTE?
– Да, много. Зрителей было в два раза больше, огромный рейтинг. Фильм был показан через два дня после смерти Бориса Немцова. Газеты, радио меня приглашают на ток-шоу о Чечне, об Украине. Только что я была в Женеве, мы получили приз Международной организации против пыток. Сначала я думала, никто не профинансирует такой проект. Но у меня отличный продюсер. И я бы хотела подчеркнуть замечательную работу Комитета против пыток, без их помощи мы не смогли бы снять этот фильм. Может быть, попробуем сделать несколько показов и в России.++
Адрес: http://www.svoboda.org/content/article/26899552.html