«Барса» купила Ferrari, но водит её как Fiat».
Пеп Гвардиола, главный тренер «Барселоны», одетый в серый костюм подошёл ко мне с озабоченным лицом. Он заинтересованно взглянул на меня.
В то время я считал его просто хорошим парнем, не Моуриньо или Капелло, конечно. Правда, это было до того, как между нами развязалась война.
Это случилось осенью 2009 года, и я жил своей детской мечтой. Я играл в лучшей команде мира и получал широкую поддержку 70000 человек на Камп Ноу. Я витал в облаках. Ну, может быть, не совсем так, в то время в газетах про меня писали много всякой ерунды. Я был bad boy и всё такое. Со мной трудно было иметь дело. Но всё же я был здесь. Хелена [жена Златана, - прим.] и дети были в порядке. У нас был хороший дом в Эсплугес-де-Льобрегат и я ощущал себя настроенным на игру. Что могло пойти не так?– Эй, ты, - сказал мне Гвардиола. – Здесь мы не витаем в облаках и чувствуем землю под ногами.
– Конечно, - сказал я. – Хорошо.
– И мы не приезжаем на всяких «Феррари» или «Порше» на тренировки.
Я кивнул. Не стал ему дерзить. Но какого чёрта его должно волновать на какой машине я езжу? Но подумал: что он хочет? Какой смысл он вкладывал в свои реплики? Уверяю, что мне не нужны дорогие машины или стоянка на тротуаре, чтобы похвастаться. Это не про меня. Да, я люблю свои авто. Они – моя страсть. Но я почувствовал по его виду, что скрывалось за его словами: не думай, что ты особенный.
Уже тогда я понял, что «Барса» похожа на школу. Игроки все были хороши, с ними было всё в порядке. Здесь играл мой старый друг Максвелл, знакомый мне по игре за «Аякс» и «Интер». Но, честно говоря, никто из ребят не вёл себя как суперзвезда, и это для меня было немного странным. Месси, Хави, Иньеста, вся эта банда напоминала мне школьников. Лучшие игроки мира стояли и просто кивали, и я не мог понять, что происходит. Это было просто смешно. Если тренер в Италии скажет «прыгайте», то игроки спросят: «Прыгать? Почему мы должны прыгать?».
Здесь же всё выполнялось беспрекословно. Я не вписывался. Но при этом думал: парень, нужно просто привыкнуть. Не подтверждай их мнение о тебе. И я старался адаптироваться. Стал слишком добрым и мягким. Это было безумием. Мино Райола, мой агент, мой друг, сказал мне:
– Что с тобой, Златан? Не узнаю тебя.
Никто не узнавал меня, ни друзья, никто. Я стал скучным, мягким, и вы должны обязательно знать, что со времен «Мальмо» у меня была собственная философия: я пилот своей собственной гонки [я сам управляю своей гонкой]. Мне не наплевать, что обо мне думают люди, но всегда чувствую себя некомфортно перед авторитетами. Мне нравятся люди, которые ездят на красный свет, если вы понимаете о чём я.
Но сейчас… Я перестал говорить то, что хотел бы сказать. Говорил лишь то, что на мой взгляд удовлетворило людей, то, чего они ожидали от меня услышать. Это было ненормально. Я приезжал в клуба на своей Ауди, мне кивали навстречу. Будто бы снова оказался в школе. Не смешивал своих товарищей по команде с дерьмом. Стал раздражительным. Златан переставал быть Златаном. Такого со мной не было с тех пор, когда я только пришел в Borgarskolan [школа, где учился Златан – прим.] и готов был обосраться от волнения, приглашая на вечернюю прогулку девушек в одежде от Ральфа Лорена. Но несмотря на всё это, сезон начался отлично. Я забивал гол за голом. Мы выиграли Суперкубок УЕФА. Я сиял. Я доминировал. Но я был кем-то другим. Что-то произошло, но пока ничего серьезного. Я был подавлен, а это было опасным, поверьте мне. Я должен быть немного сумасшедшим, чтобы хорошо играть. Должен кричать и выделываться. Но теперь всё это копилось внутри меня. Может быть, это произошло со всем давлением, что навалилось на меня. Я не знаю.
Я был вторым самым дорогим трансфером в истории футбола. Газеты писали, что Златан был трудным ребенком и у меня были проблемы с личностью, всё дерьмо выливалось и я ощущал этот вес на себе. Ведь здесь в Барселоне мы должны быть скромными. И я решил показать, что смогу играть здесь. Это было самым глупым решением в моей жизни. Я стал продолжать убивать себя на поле. Но больше не получал от этого удовольствие.
Даже задумался об уходе из футбола. Нет, не хотел разорвать контракт, ведь я профессионал. Но я потерял удовольствие от игры. А потом наступили рождественские каникулы. Мы поехали в Оре и я арендовал снегоход. Всякий раз, как жизнь становится тягостной, я хочу движения. Вожу я как маньяк. Однажды разогнал свой Porsche Turbo до 325 км/ч и ушел от преследования полиции. Я совершил так много бесшабашных дел, что едва ли хочу думать о них. И теперь я был в горах на своем снегоходе, получил обморожение и отлично провёл время.
Наконец-то получил дозу адреналина! Наконец-то вернулся настоящий Златан и я думал про себя: почему я это делаю? У меня есть деньги. Я не должен чувствовать себя дерьмом с тренером-идиотом. Ведь могу получать удовольствие и заботиться о семье. Это было прекрасное время, но продлилось оно недолго. Когда мы вернулись в Испанию, всё снова вернулось на круги своя. Не сразу, но медленно.
Прошёл лёгкий снегопад. Возникло ощущение, что испанцы никогда раннее не видели снег, машины бросало то влево, то вправо, и Мино, жирный идиот – замечательный жирный идиот, должен я добавить, чтобы меня правильно поняли – замерз, как собака, в своей летней обуви и легкой куртке. Он убедил меня взять Audi. Это едва не закончилось катастрофой. На спуске мы потеряли контроль над автомобилем и врезались в каменную стену. Вся правая часть авто была снесена. В тот день плохой погоды было много аварий, но никто не разбился так сильно, как я. Я выиграл аварийный конкурс и позже мы долго смеялись по этому поводу.
Иногда я стал быть самим собой и тогда мне было хорошо. Но в этот момент начинал говорить Месси. Он является невероятным игроком. Чертовски невероятным. Не знаю его очень хорошо. Мы слишком разные. Он пришел в «Барсу» в 13 лет и воспитывался в их культуре. У него абсолютно никаких проблем с этим школьным дерьмом. В команде игра вращается вокруг него, что на самом деле естественно. Он великолепен, но теперь пришел я, и стал забивать больше, чем он. Месси подошел к Гвардиоле и заявил:
– Я не хочу больше играть на правом фланге, вообще не желаю играть на фланге. Хочу играть в центре.
Это именно та позиция, где играл я. Но Гвардиола не подложил свинью. Он просто сменил тактику. От 4-3-3 он перешел на 4-5-1 со мной на острие и Месси прямо за мной. Этот шаг оставил меня в тени, все мячи шли через Месси и я не смог играть в свою игру. Я должен на поле быть свободным, как птица. Я из тех парней, которые хотят менять ситуацию на всех уровнях. Однако Гвардиола пожертвовал мной. Это правда. Он запер меня там. Хорошо, я могу принять эту ситуацию. Месси был звездой.
Гвардиола прислушивался к нему. Но давай будем последовательными! Я забивал гол за голом за «Барсу», я умирал на поле. Он не может подстраивать всю команду под одного игрока! Черт возьми, зачем он купил меня тогда? Никто не будет тратить такие деньги ради того, чтобы убить меня как игрока. Гвардиола должен был думать о нас обоих, и, конечно, среди руководства клуба начались волнения. Я был одной из самых крупных инвестиций и я не чувствовал себя хорошо. Я был слишком дорог, чтобы не чувствовать себя хорошо. Чики Бегиристайн, спортивный директор, толкал меня к разговору с тренером.
– Реши это!
Всё это мне не нравилось. Я игрок, который принимает ситуацию. Один мой друг сказал: Златан, всё выглядит так, как будто бы «Барса» купила Ferrari, но водит её как Fiat. И я решил, что это хороший аргумент. Гвардиола превратил меня в простого игрока, хуже, чем я был. И вся команда страдала из-за этого.
И я пошёл к тренеру. Подошёл к нему на поле во время тренировки. Я был очень осторожен и не хотел ссоры. Просто сказал ему:
– Я не хочу воевать. Не хочу войны. Я просто хочу обсудить некоторые вещи.
Он кивнул. Но он выглядел несколько испуганным, поэтому я повторил:
– Если вы думаете, что я хочу драться, то я уйду. Я просто хочу поговорить.
– Хорошо, мне нравится говорить с игроками.
– Послушайте, - продолжил я. – Вы не используете мои возможности. Если вы хотели простого бомбардира, то должны были купить Индзаги или кого другого. Мне нужно свободное пространство, чтобы чувствовать себя свободным. Я не могу бегать туда-сюда постоянно. Я вешу 98 килограммов. У меня нет нужного телосложения для этого.
Он задумался. Он часто делал это.
– А я думаю, что вы сможете так играть.
– Нет, будет лучше, если вы посадите меня на скамейку. При всём уважении, я понимаю вас, но вы жертвуете мной ради других игроков. Это не работает. Выглядит так, как будто бы вы купили Ferrari, но водите её как если бы это был Fiat.
Он продолжал думать.
– Хорошо, возможно, это было ошибкой. Это моя проблема. Я проработаю варианты.
Я был счастлив. Он «проработает варианты».
Но потом пришли лютые холода. Он стал отводить от меня глаза, и я был не один, кто обращал внимания на подобные вещи. Но на моей новой позиции я продолжил великолепно играть. Я забил много голов. Правда, не так много, как это было в Италии. Был слишком высоко на поле. Больше не был тем самым Ибракадаброй, но всё же… На «Эмирейтс» в Лиге Чемпионов мы полностью переиграл «Арсенал». Стадион кипел. Первые двадцать минут были восхитительны, я забил гол… потом еще один. Красивые голы. Я думал: смотри, Гвардиола! Я играю в свою игру! Но меня заменили, «Арсенал» вернулся в игру и забил дважды. Это было дерьмово, а потом я почувствовал боли в бедре. Обычно тренер беспокоится о подобных вещах. Травмированный Златан серьезная потеря для любой команды. Но Гвардиоле было всё до фени. Он не сказал ни слова в течение трех недель. Они ни разу не встретился со мной и не спросил: как вы себя чувствуете, Златан? Можете ли вы играть в следующей игре?
Он даже не здоровался. Ни слова. Он старался не смотреть на меня. Если я заходил в комнату, он уходил из неё. Что вообще происходит? Я задумался. Разве я сделал что-то? Я выгляжу странно? Я говорю странно? Мой мозг оказался в тупике. Я не мог спать. Думал об этом постоянно. Не то чтобы я нуждался во внимании Гвардиолы или чем-то типо того. Он мог меня ненавидеть. Во мне проснулась ненависть и жажда мести. Но затем я перестал думать об этом, и стал общаться с другими игроками. Никто не понимал, что происходит. Я спросил Тьерри Анри, который в то время начинал игры со скамейки запасных. Тьерри Анри – лучший бомбардир в истории сборной Франции. Он крутой. Он всё еще мог удивить, но у него также возникли проблемы с Гвардиолой.
– Он не приветствует меня. Он не смотрит мне в глаза. Что случилось?
– Понятия не имею, - ответил мне Анри.
Мы даже начали шутить по этому поводу. «Эй, Златан, он сегодня посмотрел на тебя?». «Нет, но сегодня я хотя бы видел его со спины!». «Поздравляю, ситуация явно улучшается!» Вот дерьмо, но это немного помогло. Эта ситуация действовала мне на нервы и каждый час я спрашивал себя: что я сделал? Что не так? Но никогда не получал ответа. После того самого разговора между нами выросла стена. Другого объяснения у меня не было. Был ли он взбешен тем, что я завёл разговор о своем положении? Он психовал из-за той беседы? Я попытался выловить его, я шел прямо к нему, глядя ему в глаза. Он развернулся. Казалось, что он боится, а я хотел снова поговорить. И спросил: что всё это значит? Подошёл к нему достаточно близко.
Это было его проблемой. Не то, чтобы я знал, что это было. Я всё еще не могу найти ответ. Или, ну…я не думаю, что этот парень способен работать с сильными личностями. В своей школе он хочет видеть лишь хороших мальчиков. И что еще хуже: он убегает от своих проблем. Он не может смотреть им в глаза, что делает всё гораздо хуже.
Всё стало ещё хуже…