Читаем Ярослава Гашека вместе....

"Что представляет собой капитан Венцель по сравнению с великолепием природы" - бессмертные строки Гашека до сих пор бередят мне душу...

И неважно, как зовут персонажа - капитан Венцель, подпоручик Дуб, кадет Биглер, или, литератор со странным погонялом "... Shit".... Ну считает человек, что надо именно так, без затей, идентифицировать себя - кто же ему вправе помешать?

Мало ли кто просыпался с мыслью: "а давайте-ка, я осчастливлю вас откровением о чём то!" Или о битве при Фермопилах, или о Ватерлоо, а может, о чемпионате АПЛ! Какая, в сущности, разница.... Главное, длинно и закручено... Правда, Ярослав Гашек писал еще и смешно..., но не будем строги к потомкам... Давайте просто почитаем блестящую прозу:

Кадет Биглер мечтал отличиться не только на поле сражения, но и на литературном поприще, как летописец военных событий. Обладатель удивительных крыльев и рыбьего хвоста собирался стать выдающимся военным писателем. Его литературные опыты начинались многообещающими заглавиями, и в них, как в зеркале, отражался милитаризм той эпохи. Но темы еще не были разработаны, на четвертушках бумаги значились только наименования будущих трудов. "Образы воинов великой войны", "Кто начал войну?", "Политика Австро-Венгрии и рождение мировой войны", "Заметки с театра военных действий", "Австро-Венгрия и мировая война", "Уроки войны", "Популярная лекция о возникновении войны", "Размышления на военно-политические темы", "День славы Австро-Венгрии", "Славянский империализм и мировая война", "Военные документы", "Материалы по истории мировой войны", "Дневник мировой войны", "Ежедневный обзор мировой войны", "Первая мировая война", "Наша династия в мировой войне", "Народы Австро-Венгерской монархии под ружьем", "Борьба за мировое господство", "Мой опыт в мировую войну", "Хроника моего военного похода", "Как воюют враги Австро-Венгрии", "Кто победит?", "Наши офицеры и наши солдаты", "Достопамятные деяния моих солдат", "Из эпохи великой войны", "В пылу сражений", "Книга об австро-венгерских героях", "Железная бригада", "Собрание моих писем с фронта", "Герои нашего маршевого батальона", "Пособие для солдат на фронте", "Дни сражений и дни побед", "Что я видел и испытал на поле сражения", "В окопах", "Офицер рассказывает...", "С сынами Австро-Венгрии вперед!", "Вражеские аэропланы и наша пехота", "После боя", "Наши артиллеристы - верные сыны родины", "Даже если бы все черти восстали против нас...", "Война оборонительная и война наступательная", "Кровь и железо", "Победа или смерть", "Наши герои в плену". Капитан Сагнер подошел к кадету Биглеру, просмотрел все рукописи и спросил, для чего он все это написал и что все это значит. Кадет Биглер восторженно ответил, что каждая надпись означает заглавие книги, которую он напишет. Сколько заглавий - столько книг. - Я хотел бы, господин капитан, чтобы обо мне, когда я паду на поле брани, сохранилась память. Моим идеалом является немецкий профессор Удо Крафт. Он родился в тысяча восемьсот семидесятом году, в нынешнюю мировую войну добровольно вступил в ряды войск и пал двадцать второго августа тысяча девятьсот четырнадцатого года в Анло. Перед своей смертью он издал книгу "Самовоспитание к смерти за императора" . Капитан Сагнер отвел Биглера к окну. - Покажите, кадет Биглер, что там еще у вас. Меня чрезвычайно интересует ваша деятельность,- с нескрываемой иронией попросил капитан Сагнер.- Что за тетрадку вы сунули за пазуху? - Да так, пустяки, господин капитан,- смутился Биглер и по-детски залился румянцем.- Извольте удостовериться. Тетрадь была озаглавлена:

СХЕМЫ ВЫДАЮЩИХСЯ И СЛАВНЫХ БИТВ ВОЙСК АВСТРО-ВЕНГЕРСКОЙ АРМИИ. СОСТАВЛЕНО СОГЛАСНО ИСТОРИЧЕСКИМ ИССЛЕДОВАНИЯМ ИМПЕРАТОРСКИМ КОРОЛЕВСКИМ ОФИЦЕРОМ АДОЛЬФОМ БИГЛЕРОМ. ПРИМЕЧАНИЯМИ И КОММЕНТАРИЯМИ СНАБДИЛ ИМПЕРАТОРСКИЙ КОРОЛЕВСКИЙ ОФИЦЕР АДОЛЬФ БИГЛЕР.

 Схемы были страшно примитивны. 
 Открывалась тетрадь схемой битвы у Нердлингена 6 сентября 1634 года, затем следовали битвы у Зенты 11 сентября 1697 года, у Кальдьеро 31 октября 1805 года, под Асперном 22 мая 1809 года, битва народов под Лейпцигом в 1813 году, далее битва под Санта-Лючией в мае 1848 года и бои у Трутнова 27 июня 1866 года. Последней в этой тетради была схема битвы у Сараева 19 августа 1878 года. Схемы и планы битв ничем не отличались друг от друга. Позиции одной воюющей стороны кадет Биглер обозначил пустыми клеточками, а другой - заштрихованными. На той и другой стороне был левый фланг, центр и правый фланг. Позади - резервы. Там и здесь - стрелки. Схема битвы под Нердлингеном, так же как и схема битвы у Сараева, напоминала футбольное поле, на котором еще в начале игры были расставлены игроки. Стрелки же указывали, куда та или другая сторона должна послать мяч. 
 Это моментально пришло в голову капитану Сагнеру, и он спросил: 
 - Кадет Биглер, вы играете в футбол? 
 Биглер еще больше покраснел и нервно заморгал; казалось, он собирается заплакать. Капитан Сагнер с усмешкой перелистывал тетрадку и остановился на примечании под схемой битвы у Трутнова в австро-прусскую войну. 
 Кадет Биглер писал: "Под Трутновом нельзя было давать сражения, ввиду того что гористая местность не позволяла генералу Мацухелли развернуть дивизию, которой угрожали сильные прусские колонны, расположенные на высотах, окружавших левый фланг нашей дивизии". 
 - По-вашему, сражение у Трутнова,- усмехнулся капитан Сагнер, возвращая тетрадку кадету Биглеру,- можно было дать только в том случае, если бы Трутнов лежал на ровном месте. Эх вы, будейовицкий Бенедек! Кадет Биглер, очень мило с вашей стороны, что за короткое время пребывания в рядах императорских войск вы старались вникнуть в стратегию. К сожалению, у вас все выглядит так, будто это мальчишки играют в солдаты и сами производят себя в генералы. Вы так быстро повысили себя в чине, прямо одно удовольствие! Императорский королевский офицер Адольф Биглер! Этак, пожалуй, мы еще не доедем до Будапешта, а вы уже будете фельдмаршалом. Еще позавчера вы взвешивали у папаши коровью кожу, императорский королевский лейтенант Адольф Биглер! Послушайте, ведь вы даже не офицер. Вы кадет. Вы нечто среднее между ефрейтором и унтер-офицером. Вы с таким же правом можете называть себя офицером, как ефрейтор, который в трактире приказывает величать себя "господином штабным писарем". 
 - Послушай, Лукаш - обратился он к поручику,- кадет Биглер у тебя в роте. Этого парня подтяни. Он подписывается офицером. Пусть сперва заслужит это звание в бою. Когда начнется ураганный артиллерийский огонь и мы пойдем в атаку, пусть кадет Биглер со своим взводом порежет проволочные заграждения, der gute Junge! A propos <Милый мальчик! (нем.) Кстати (франц.)>, тебе кланяется Цикан, он комендант вокзала в Рабе. 
 Кадет Биглер понял, что разговор закончен, отдал честь и, красный как рак, побежал по вагону, пока не очутился в самом конце коридора. 
 Словно лунатик, он отворил дверь уборной и, уставившись на немецко-венгерскую надпись "Пользование клозетом разрешается только во время движения", засопел, начал всхлипывать и горько расплакался. Потом спустил штаны и стал тужиться, утирая слезы. Затем использовал тетрадку, озаглавленную "Схемы выдающихся и славных битв австро-венгерской армии, составленные императорским королевским офицером Адольфом Бигле-ром". Оскверненная тетрадь исчезла в дыре и, упав на колею, заметалась между рельсами под уходящим воинским поездом. 
 Кадет промыл покрасневшие глаза водой и вышел в коридор, решив быть сильным, дьявольски сильным. С утра у него болели голова и живот. 
 Он прошел мимо заднего купе, где ординарец батальона Матушич играл с денщиком командира батальона Батцером в венскую игру "шнопс" ( "шестьдесят шесть"). 
 Заглянув в открытую дверь купе, кадет Биглер кашлянул. Они обернулись и продолжали играть дальше. 
 - Не знаете разве, что полагается? - спросил кадет Биглер. 
 - Я не мог, mi' is' d' Trump' ausganga <У меня вышли все козыри (нем. диал.)>,- ответил денщик капитана Сагнера Батцер на ужасном немецком диалекте Кашперских гор.- Мне полагалось, господин кадет, идти с бубен,- продолжал он,- с крупных бубен и сразу после этого королем пик... вот что надо было мне сделать... 
 Не проронив больше ни слова, кадет Биглер залез в свой угол. Когда к нему подошел подпрапорщик Плешнер, чтоб угостить коньяком, выигранным им в карты, то удивился, до чего усердно кадет Биглер читает книгу профессора Удо Крафта "Самовоспитание к смерти за императора". 
 Еще до Будапешта кадет Биглер был в доску пьян. Высунувшись из окна, он непрерывно кричал в безмолвное пространство: 
 - Frisch drauf! Im Gottes Namen frisch drauf! <Смелее вперед! С богом, смелее вперед! (нем.)> 
 По приказу капитана Сагнера, ординарец батальона Матушич втащил Биглера в купе и вместе с денщиком капитана Батцером уложил его на скамью. Кадету Биглеру приснился сон.

СОН КАДЕТА БИГЛЕРА ПЕРЕД ПРИЕЗДОМ В БУДАПЕШТ

 Он - майор, на груди у него signum laudis <Знак отличия (лат.)> и железный крест. Он едет инспектировать участок вверенной ему бригады. Но не может уяснить себе, каким образом он, кому подчинена целая бригада, все еще остается в чине майора. Он подозревает, что ему был присвоен чин генерал-майора, но "генерал" затерялся в бумагах на полевой почте. 
 В душе он смеялся над капитаном Сагнером, который тогда, в поезде, грозился послать его резать проволочные заграждения. Впрочем, капитан Сагнер вместе с поручиком Лукашем уже давно, согласно его - Биглера предложению, были переведены в другой полк, в другую дивизию, в другой армейский корпус. 
 Кто-то ему даже рассказывал, что оба они, удирая от врага, позорно погибли в каких-то болотах. Когда он ехал в автомобиле на позиции для инспектирования участка своей бригады, для него все было ясно. Собственно, он послан генеральным штабом армии. 
 Мимо идут солдаты и поют песню, которую он читал в сборнике австрийских песен "Es gilt" <"Дело идет о том" (нем.)>:

Halt euch brav, ihr tapf'ren Bruder, werft den Feind nur herzhaft nieder? last des Kaisers Fahne weh'n...i

<Держитесь стойко, храбрецы, врага разите, удальцы, стяг императорский развейте... (нем.)>

 Пейзаж напоминает иллюстрации из "Wiener Illustrierte Zeitung" <"Венская иллюстрированная газета" (нем.)>. 
 На правой стороне у амбара разместилась артиллерия. Она обстреливает неприятельские окопы, расположенные у шоссе, по которому он едет в автомобиле. Слева стоит дом, из которого стреляют, в то время как неприятель пытается ружейными прикладами вышибить двери. Возле шоссе горит вражеский аэроплан. Вдали виднеются кавалерия и пылающие деревни. Дальше, на небольшой возвышенности, расположены окопы маршевого батальона, откуда ведется пулеметный огонь. Вдоль шоссе тянутся окопы неприятеля. Шофер ведет машину по шоссе в сторону неприятеля. Генерал орет в трубку шоферу: 
 - Не видишь, что ли, куда едем? Там неприятель. 
 Но шофер спокойно отвечает: 
 - Господин генерал, это единственная приличная дорога. И в хорошем состоянии. На соседних дорогах шины не выдержат. 
 Чем ближе к позициям врага, тем сильнее огонь. Снаряды рвутся над кюветами по обеим сторонам сливовой аллеи. Но шофер спокойно передает в трубку: 
 - Это отличное шоссе, господин генерал! Едешь как по маслу. Если мы уклонимся в сторону, в поле, у нас лопнет шина... Посмотрите, господин генерал! - снова кричит шофер.- Это шоссе так хорошо построено, что даже тридцатисполовинойсантиметровые мортиры нам ничего не сделают. Шоссе словно гумно. А на этих каменистых проселочных дорогах у нас бы лопнули шины. Вернуться обратно мы также не можем, господин генерал! 
 "Дз-дз-дз-дзум!" - слышит Биглер, и автомобиль делает огромный скачок. 
 - Не говорил ли я вам, господин генерал,- орет шофер в трубку,- что шоссе чертовски хорошо построено. Вот сейчас совсем рядом разорвалась тридцативосьмисантиметровка, а ямы никакой, шоссе как гумно. Но стоит заехать в поле - и шинам конец. Теперь по нас стреляют с расстояния четырех километров. 
 - Куда мы едем? 
 - Это будет видно,- отвечал шофер,- пока шоссе такое, я за все ручаюсь. 
 Рывок! Страшный полет, и машина останавливается. 
 - Господин генерал,- кричит шофер,- есть у вас карта генерального штаба? 
 Генерал Биглер зажигает электрический фонарик и видит, что у него на коленях лежит карта генерального штаба. Но это морская карта гельголандского побережья 1864 года, времен войны Пруссии и Австрии с Данией за Шлезвиг. 
 - Здесь перекресток,- говорит шофер,- обе дороги ведут к вражеским позициям. Однако для меня важно только одно - хорошее шоссе, чтобы не пострадали шины, господин генерал... Я отвечаю за штабной автомобиль... 
 Вдруг удар, оглушительный удар, и звезды становятся большими, как колеса. Млечный Путь густой, словно сливки. 
 Он - Биглер - возносится во вселенную на одном сиденье с шофером. Все остальное обрезано, как ножницами. От автомобиля остался только боевой атакующий передок. 
 - Ваше счастье,- говорит шофер,- что вы мне через плечо показывали карту. Вы перелетели ко мне, остальное взорвалось. Это была сорокадвухсантиметровка. Я это предчувствовал. Раз перекресток, то шоссе ни черта не стоит. После тридцативосьмисантиметровки могла быть только сорокадвухсантиметровка. Ведь других пока не производят, господин генерал. 
 - Куда вы правите? 
 - Летим на небо, господин генерал, нам необходимо сторониться комет. Они пострашнее сорокадвухсантиметровок. 
 - Теперь под нами Марс,- сообщает шофер после долгой паузы. 
 Биглер снова почувствовал себя вполне спокойным. 
 - Вы знаете историю битвы народов под Лейпцигом? - спрашивает он.- Фельдмаршал князь Шварценберг четырнадцатого октября тысяча восемьсот тринадцатого года шел на Либертковице, шестнадцатого октября произошло сражение за Линденау, бой генерала Мервельдта. Австрийские войска заняли Вахав, а когда девятнадцатого октября пал Лейпциг... 
 - Господин генерал,- вдруг перебил его шофер,- мы у врат небесных, вылезайте, господин генерал. Мы не можем проехать через небесные врата, здесь давка. Куда ни глянь - одни войска. 
 - Задавите кого-нибудь,- кричит он шоферу,- сразу посторонятся! 
 И, высунувшись из автомобиля, генерал Биглер орет: 
 - Achtung, sie Schweinbande! <Берегитесь, свиньи! (нем.)> Вот скоты, видят генерала и не подумают сделать равнение направо! 
 Шофер его успокаивает:. 
 - Это им нелегко, господин генерал: у большинства оторваны головы. 
 Генерал Биглер только теперь замечает, что толпа состоит из инвалидов, лишившихся на войне отдельных частей тела: головы, руки, ноги. Однако недостающее они носят с собой в рюкзаке. У какого-то праведного артиллериста, толкавшегося у небесных врат в разорванной шинели, в мешке был сложен весь его живот с нижними конечностями. Из мешка какого-то праведного ополченца на генерала Биглера любовалась половина задницы, которую ополченец потерял под Львовом. 
 - Таков порядок,- опять поясняет шофер, проезжая сквозь густую толпу,- вероятно, они должны пройти высшую небесную комиссию. 
 В небесные врата пропускают только по паролю, который генерал Биглер тут же вспомнил: "Fur Gott und Kaiser" <За бога и императора (нем.)>. 
 Автомобиль въезжает в рай. 
 - Господин генерал,- обращается к Биглеру офицер-ангел с крыльями. когда они проезжают мимо казармы для рекрутов-ангелов,- вы должны явиться в ставку главнокомандующего. 
 Миновали учебный плац, кишевший рекрутами-ангелами, которых учили кричать "аллилуйя". 
 Проехали мимо группы солдат, где рыжий капрал-ангел муштровал растяпу рекрута-ангела в полной форме, бил его кулаком в живот и орал: "Шире раскрывай глотку, грязная вифлеемская свинья. Разве так кричат "аллилуйя"? Словно кнедлик застрял у тебя во рту. Хотел бы я знать, какой осел впустил тебя, скотину, сюда в рай? Попробуй еще раз..." - "Гла-гли-гля!" - "Ты что, бестия, и в раю у нас будешь гнусить? Еще раз попробуй, ты, кедр ливанский!" 
 Поехали дальше, но еще долго был слышен рев напуганного гнусавого ангела-рекрута: "Гла-гли-глу-гля" и крик ангела-капрала: "А-ли-лу-и-я-а-и лу-и-я, корова ты иорданская!" 
 Потом они увидели величественное сияние над большим зданием, вроде Мариинских казарм в Чешских Будейовицах, а над зданием - два аэроплана, один слева, другой справа; между ними, посредине, натянуто громадное полотно с колоссальной надписью:

К. U. K. GOTTES HAUPTQUARTIER <Императорская и королевская штаб-квартира бога (нем.)>

 Два ангела в форме полевой жандармерии высаживают генерала Биглера из автомобиля, берут его за шиворот и отводят наверх, на второй этаж. 
 - Ведите себя прилично перед господом богом,- говорят они ему у дверей и вталкивают внутрь. 
 Посреди комнаты, на стенах которой висят портреты Франца-Иосифа и Вильгельма, наследника престола Карла-Франца-Иосифа, генерала Виктора Данкеля, эрцгерцога Фридриха и начальника генерального штаба Конрада фон Гетцендорфа, стоит господь бог. 
 - Кадет Биглер,- строго спрашивает бог,- вы меня узнаете? Я бывший капитан Сагнер из одиннадцатой маршевой роты. 
 Биглер оцепенел. 
 - Кадет Биглер,- возглашает опять господь бог,- по какому праву вы присвоили себе титул генерал-майора? По какому праву вы, кадет Биглер, разъезжали в штабном автомобиле по шоссе между вражескими позициями?
 - Осмелюсь доложить... 
 - Молчать, кадет Биглер, когда с вами разговаривает бог. 
 - Осмелюсь доложить,- еще раз, заикаясь, начинает Биглер. 
 - Так вы не изволите замолчать? - кричит на него бог, открывает дверь и зовет: - Два ангела, сюда! 
 В помещение входят два ангела с ружьями через левое крыло. Биглер узнает в них Матушича и Батцера. 
 Уста господа бога вещают: 
 - Бросьте его в сортир! 
 Кадет Биглер проваливается куда-то, откуда несет страшной вонью.

 Напротив спящего кадета сидели Матушич с денщиком капитана Сагнера Батцером и все время играли в "шестьдесят шесть". 
 - Stink awer d'Kerl wie a'Stockfisch <А воняет, парень, словно треска (нем. диал.)>,- сказал Батцер, который с интересом наблюдал, как спящий кадет Биглер подозрительно вертится,- mus d'Hosen voll ha'n <Наложил, должно быть, полные штаны (нем. диал.)> 
 - Это с каждым может случиться,- философски заметил Матушич.- Не обращай внимания. Не тебе его переодевать. Сдавай-ка лучше карты. 
 Уже было видно зарево огней над Будапештом. Над Дунаем ощупывал небо прожектор. 
 Кадету Биглеру, очевидно, снилось уже другое. Он бормотал: 
 - Sagen sie meiner tapferen Armee, das sie sich in meinem Herzen ein unvergangliches Denkmal der Liebe und Dankbarkeit errichtet hat <Передайте моей доблестной армии, что она воздвигла себе в моем сердце вечный памятник любви и благодарности (нем.)>.- Так как при этих словах он заворочался, вонь опять ударила Батцеру в нос, он сплюнул и проворчал: 
 - Stink, wie a'Haizlputza, wie a'bescheisena Haiziputzar <Воняет, как золотарь! Как засранный золотарь! (нем. диал.)>. 
 А кадет Биглер ворочался все беспокойнее и беспокойнее. Его новый сон был необычайно фантастичен: он защищал Линц в войне за австрийское наследство. Ему снились редуты и укрепления вокруг города. Его главная ставка превращена в большой госпиталь. Повсюду лежат раненые и держатся за животы. Мимо палисадов города Линца проезжают французские драгуны Наполеона I. 
 А он, комендант города, стоит над всеми ними, тоже держится за живот и кричит французскому парламентеру: 
 - Передайте своему императору, что я не сдамся! 
 Потом боли в животе как будто утихли, и он со своим батальоном через палисады бежит из города, вперед, к славе и победе, и видит, как поручик Лукаш подставляет свою грудь под палаш французского драгуна, чтобы отвести удар, направленный на него - Биглера - защитника осажденного Линца. 
 Поручик Лукаш умирает у его ног, восклицая: 
 - Ein Mann, wie Sie, Herr Oberst, ist nutiger, als ein nichtsnutziger Oberleutnant! <Такой человек, как вы, господин полковник, более необходим, чем никчемный обер-лейтенант! (нем.)> 
 Растроганный защитник Линца отворачивается от умирающего, но тут картечь попадает ему в седалищные мышцы. Биглер машинально ощупывает штаны и чувствует на руке что-то липкое. Он кричит: 
 - Санитары! Санитары! - и падает с коня...

Дальше о похождениях кадета Биглера, вы можете прочитать сами у классика...

Впрочем, современный "кадет Биглер" иногда пописывает и на нашем сайте... вполне можете приобщиться к "нетленке"!