Жозе Моуринью: «Я не мудак»

Даже Иисус не всем нравился, что уж говорить обо мне.

Есть те, кто радуется после побед. У меня нет на это времени.

Я всегда готов к битве. Хотя отдаю себе отчет в том, что я не принадлежу к одному из футбольных кланов, которые сдают­ карты и определяют правила игры. К тому же я не был большим футболистом, поэтому не могу рассчитывать на иммунитет,­ который есть у тех тренеров, у которых в прошлом славная карьера игроков.

Переходи в мою команду и никогда не будешь вторым.

Я перешел в «Реал» не из-за денег. Мне и так немного стыдно за то, сколько я зарабатываю во время финансового кризиса. Мне важно получать удовлетворение от своей деятельности. А кроме того, заслужить уважение именно в той стране, где я пережил немало неприятных минут.

Я учил итальянский по пять часов в день в течение нескольких месяцев, чтобы общаться с журналистами и болельщиками. Но меня все равно упрекали в том, что я отношусь к ним недостаточно уважительно. А тот же Раньери после пяти лет работы в Англии с трудом мог поздороваться на английском.

Я хочу изменить философию футбола. Других таких тренеров в мире нет.

«Челси» — первая английская команда, которая стала использовать тактику 4-3-3. А уже потом так стали играть и «Манчестер Юнайтед», и «Арсенал». То есть благодаря мне в Англии поменялись и тактика, и тренировочные методы.

Что мне определенно нравилось в Италии — шум недоброжелателей. Я выражал свое мнение как свободный человек в свободной стране, и тут же начинался этот шум. Это мне нравилось: чемпионат еще не начался, а я уже супермотивирован.

Я хочу стать первым тренером, который выиграл Лигу чемпионов с тремя разными командами.

Если бы мне нужна была простая жизнь, я бы остался в «Порту»: красивое голубое кресло, постоянное участие в Лиге чемпионов, бог и сразу после него — я.

В Лондоне на улице ко мне подошел мужчина лет семидесяти пяти, он плакал. Он был в Болтоне, когда «Челси» выиграл чемпионат Англии, а за 50 лет до того он был с отцом и дедушкой на том матче, когда его команда в последний раз ­побеждала в Премьер-лиге. Сегодня ни его отца, ни дедушки, конечно, уже нет в живых. Такие вещи меня впечатляют.

Мне не нужен игрок — прекрасный человек с великолепным характером. Эти качества я хотел бы видеть в своих детях. Мне нужен тот, кто отправит мяч в сетку.

Посмотрите на мою стрижку: я всегда готов к бою. Кроме того, с такой стрижкой лучше видны идеи, которые у человека в голове.

Мэр (Милана) обвинил меня в том, что я хотел дать мелкую монету мальчику-инвалиду. На самом деле, я собирался отдать ему крестик, который подарила мне моя жена и с которым я не расставался последние четыре года. Даже когда я делаю что-то искреннее, меня все равно критикуют.

Если люди, говоря обо мне, хотят стать известнее, они должны мне приплачивать.

Родственники и друзья считают, что я поседел из-за постоянных стрессов. Но это не так, мой отец тоже рано поседел. А футбол — это радость.

У меня нет проблем из-за известности. Однажды я поехал с детьми и женой в Диснейленд, когда мы вернулись, дети попросили меня в следующий раз остаться дома. Но это цена, которую ты платишь за то, чтобы быть в большом футболе.

Если я перед игрой предложу команде посмотреть фильм «Гладиатор» — как бы чтобы повысить мотивацию игроков, ребята поднимут меня на смех или вызовут доктора.

Мудак — это тот, кто считает, что ему больше не нужно прогрессировать. Я — не мудак.

Журнал Esquire

P.S. Мое личное (И.Л.) восприятие Моуринью. Долгое время — несколько лет — я относился к нему более чем настороженно. Думал, сноб и т.п. Все изменилось после того, как увидел его на пресс-конференции в Милане после матча Лиги чемпионов Интер — ДК (2:2). Не самая лучшая игра его команды. Но отвечал спокойно, при этом на профессиональные вопросы — уважительно, исчерпывающе, доброжелательно, а на провокационные — как ястреб, пренебрежительно и насмешливо. Тогда я и увидел в нем Титана. Таким же многоликим, но неуловимым был и Лобановский...