Олег Дулуб: «Украинцы умрут, но никогда больше не будут рабами!»

Белорусский наставник «Львова» Олег Дулуб рассказал о войне, о том, как он покидал Украину и о том, что из себя представляют представители российско-фашистской армии.

— Когда вы уехали из Украины?

— Через неделю после войны.

— Сложно было решиться уйти?

— Это получилось спонтанно, потому что я не планировал уезжать из Украины. Как обычно, я приехал на базу, и тут нам с Василием Хомутовским (белорусский тренер вратарей «Львова», — прим.ред.) сказали, что нужно срочно езжать, так как скоро белорусские войска вторгнутся в Украину. Если бы это произошло, Евросоюз не принял бы нас на свою территорию.

Были основания доверять этому инсайдеру. Кроме того, мы видели, что происходит вокруг нас. Наши украинские футболисты, например, должны были прийти в штаб территориальной обороны и зарегистрироваться. Мы спрашивали: что делать нам, иностранцам? Люди из клуба куда-то позвонили, поговорили и сказали нам — немедленно езжайте. Хотя до сих пор жалею, что уехал из Украины, потому что там осталась команда и ко мне там всегда хорошо относились.

На границе мы стояли около шести часов в пятикилометровой очереди и видели все, что там происходит. В первую очередь меня впечатлило количество людей. Трудно передать то, что мы увидели на подходе к границе. Пятикилометровая колонна женщин и детей в сопровождении мужчин. Они привезли женщин с детьми к границе и вернулись обратно во Львов, чтобы защитить свою страну.

— Каким для вас было 24 февраля?

— Помню, накануне вечером мы ужинали всем тренерским штабом в гостинице и говорили об этой ситуации с угрозой российского вторжения. Было решено, что нормальный человек не может начать войну в таких условиях, потому что ее невозможно выиграть. Спокойно лег спать, и где-то в 5:30 мне звонят на Viber. Звонят ребята из Беларуси и спрашивают: «Вы спите? Так у вас же там война!»

Мне сразу вспомнились слова из песни: «Ровно в четыре часа бомбили Киев, нам сказали, что началась война». Сразу увидел много параллелей с той войной, с 1941-м годом.

Львов — это тыл, а тыл обеспечивает любой бой. И то, что я увидел в этом городе, поразило и потрясло меня до глубины души. Во-первых, увидел большие очереди на военкоматы. Там стояли мужчины, пытались записаться в армию, но их не пустили: сказали, что воинские части укомплектованы, а оружия не хватает.

Через пару дней возле тех же военкоматов начался сбор вещей для беженцев, помню горы еды и одежды. А через пять дней во Львове начали появляться первые блокпосты. Это было очень неожиданно: вечером выходишь с базы — ничего нет, а утром заходишь на базу — уже блокпост. При этом очереди у военкоматов не исчезали, были толпы мужчин, которые хотели отправиться в Киев и защищать его.

Примерно через неделю после начала войны мэр Львова объявил, что для участия в защите от террористов должны зарегистрироваться все мужчины в возрасте от 18 до 60 лет, в том числе клубные игроки.

— Как прошло ваше время с начала войны до отъезда?

— Нужно было как-то абстрагироваться от войны. Обязательно смотрел новости, в основном CNN и украинские каналы. Стал меньше смотреть российские и белорусские каналы, особенно после терактов в харьковской администрации, когда белорусы заявили, что якобы украинцы взорвали себя сами.

Администратор нашего клуба находился в Буче, как раз в разгар боев, укрывшийся в подвале. Он рассказал, что там творили так называемые «освободители» России, и мне это выглядит как поведение нацистов во время Второй мировой войны.

Три дня назад был рассказ о мальчике, у которого на глазах расстреляли отца, сам мальчик был ранен и прострелен в голову. Этот мальчик был другом дочери нашего администратора, он знает ребенка и его родителей, которые погибли.

Один из наших агентов тоже был в Буче. Другие агенты были в Харькове и Запорожье, и они рассказывали, как бомбили дома прямой наводкой — стреляли «Градами», снарядами и так далее.

От всей информации можно было сойти с ума, много негатива. Я видел шок людей, я знаю, что сын нашего агента стал заикаться после бомбежек и знаю, как сильно изменилось отношение этого человека к русским и белорусам.

— Изменилось ли за это время ваше восприятие украинцев?

— Только с положительной стороны. Я увидел единую нацию. Для них эта война — действительно Великая Отечественная, люди объединены общей целью победить в этой войне. Меня также впечатлило поведение украинских спортсменов: за редким исключением, все они собрались вместе. Андрей Богданов, футболист «Колоса», принял присягу, взял автомат и пошел воевать. Есть и другие примеры.

До войны украинцы не были особо сплочены вокруг Зеленского. Но как он стал себя вести, когда началась война! Вроде критическая ситуация, надо уходить, а он говорит: нет, я буду драться с оружием в руках. И это передалось народу, нация стала объединяться вокруг Зеленского.

— Вы теперь по-другому относитесь к России?

— Да, отношение к ней испортилось. Так, как ведут себя так называемые «освободители», люди в XXI веке вести себя не могут. Они уничтожают целые города вместе с мирным населением просто потому, что эти города русскоязычные, но люди не встречают их хлебом-солью. Но мы должны понимать, что Украина — свободная страна, и превратить украинцев в рабов очень сложно. Они умрут, но никогда больше не будут рабами.

— Вы сейчас строите какие-то планы на жизнь?

— Да, пытаюсь понять, как тренировать команду, когда возобновится чемпионат Украины. Думаю, у нас будет всего пара недель, чтобы потренироваться и хоть немного восстановить кондицию.

— Есть шанс, что чемпионат скоро возобновится?

— Я очень на это надеюсь. Мы должны понимать, что в любой стране футбол — это больше, чем спорт. В той же Испании во времена Франко предпринимались попытки возродить футбол, чтобы показать, что в стране все якобы нормально. Думаю, первое, что сделает Украина, если дела пойдут немного лучше, — возобновит чемпионат страны.

Когда началась война, я искал информацию о том, когда возобновится чемпионат Советского Союза после Великой Отечественной войны. Оказалось, что первый матч состоялся 13 мая 1945 года, через несколько дней после окончания войны. Это говорит о всём.