Валерий ПОРКУЯН: «Провожал меня в Киев Валерий Лобановский…»

«В киевское «Динамо» я переходить не хотел» 

— А вы из какой газеты? Случайно не из... (Поркуян назвал спортивное издание). Если оттуда, разговаривать не буду.

— А почему так, Валерий Семенович?

— Обиделся я. Они всех — кто заслужил и кто ничего не сделал в спорте — поздравляют с их праздниками. А был юбилей у меня, так даже словом не упомянули. Будто и не было Поркуяна, будто и не играл он в футбол.

Поверив в мои искренние заверения, что никакого отношения к той рассеянной газете я не имею, Поркуян смилостивился:

— Тогда спрашивайте.

— Вас уже, видимо, отвечали на вопрос о происхождении вашей фамилии? — Начал я издалека.

— Она действительно несколько необычна для Украины. Интересовался у отца — говорил, что есть какие-то армянские, пожалуй, корни в семье.

— А вы не изучали происхождение рода?

— Я родился в Кировограде, украинец с деда-прадеда. Кстати, девичья фамилия моей матери — Сокуренко. Поэтому проблем с самоидентификацией у меня никогда не возникало. И родня почти вся в Украине.

— А знаете, что в Армении вас включили в список ста величайших армянских футболистов за все годы?

— Действительно? Впервые слышу. Приятно, приятно…

— Как родители относились к вашему увлечению футболом?

— У нас была простая семья — такие же и детские увлечения. А что демократичнее футбола? Целыми днями гоняли во дворе, играли между собой, улица на улицу. Когда подрос, начали с друзьями играть за городом — там были замечательные поляны, наши первые футбольные поля. До них, правда, было километров пять. У кого велосипед — ехал на велосипеде, а мы с товарищем бегали кроссы — туда и обратно. Те «маршброски» пригодились впоследствии — в какой бы команде я не выступал, мало кто мог меня обогнать.

Играли кто в чем мог. Несколько раз отцу, который работал грузчиком, выдавали «служебные» ботинки, которые я крал и очень быстро разбивал, за что мне, конечно, доставалось, «на орехи». Поэтому играл я в основном босиком.

Иногда родители приходили посмотреть наши соревнования. Тогда я особенно старался, хотел побольше мячей забить. Думаю, родители гордились мной.

— Амплуа нападающего определили для себя сразу?

— Я был капитаном дворовой команды. А вожак должен вести за собой, идти вперед, забивать. Когда в Кировограде открыли футбольную школу, привел туда всю нашу ватагу. В контрольной игре меня поставили в полузащиту. Однако я сразу бросил эту позицию, подался вперед, забил несколько мячей. Так и закрепился на месте нападающего.

— Кумиры в футболе были?

— В Кировограде не пропускал ни одного матча. За «Звезду» тогда выступал Борис Петров (позже он перешел в московский «Локомотив»). Техничный, искусный. Мне хотелось быть похожим на него. Кумиром, бесспорно, был и мой тренер Виктор Михайлович Третьяков. Он также выступал за «Звезду», был капитаном команды, его Виктор Маслов в 1950-е даже в московское «Торпедо» приглашал. Третьяков здорово играл головой, много забивал на опережение. Позже, когда перешел на тренерскую работу, учил этому и нас, это был его, как говорят, «конек».

— Вы выступали в Кровограде, затем перешли в одесский «Черноморец». Потом вспоминали, что сомневались в этом шаге. А почему? Ведь одесская команда была выше классом, получила право выступать в высшей лиге.

— А я не сомневался — это позже ради красного словца придумали журналисты. А забрал меня в Одессу Матвей Черкасский. Помните такого наставника?

— Конечно. Матвей Леонтьевич Черкасский — знаменитый тренер. Открыл многих, впоследствии известных, футболистов, даже в Америке футбольную команду «Черноморец» тренировал…

— Меня заметил, думаю, когда «Звезда» играла с винницким «Локомотивом» — его как раз и тренировал тогда Черкасский. Мы проигрывали — 0:1, и меня выпустили на замену. В итоге победа была за нами — 2:1. Когда Матвея Леонтьевича пригласили в Одессу, он вспомнил обо мне. Приехал, переговорил с моими родителями, чтобы отпустили сына в «Черноморец», и уже на следующий день встречал меня на вокзале в Одессе.

— Тогда одесситов тренировал Юрий Войнов, за команду выступал Виктор Каневский — участники чемпионатов мира 1958-го и 1962-го годов, играл и Валерий Лобановский. Как с ними складывались отношения?

— Ко мне отнеслись очень хорошо, а Лобановский вообще под опеку взял. Мы подружились, много тренировались вместе, нарабатывали комбинации. Дружеские отношения между нами сохранились и в дальнейшем. Когда Лобановский возглавил «Днепр», он пригласил меня в Днепропетровск, где я сыграл под его руководством пару сезонов. А попросил меня из «Днепра»... Каневский, сменивший Валерия Васильевича на посту тренера. Такая вот комбинация…

— Из Одессы вас пригласили и в олимпийскую команду СССР?

— Тогда олимпийцев тренировал Гавриил Дмитриевич Качалин, которому помогал Евгений Иванович Горянский. Последний работал в свое время в Кировограде, знал меня, поэтому и порекомендовал в команду. За олимпийскую сборную я провел несколько матчей, даже мяч забил.

— Мне кажется, закономерным был и дальнейший путь — в главную команду республики, киевское «Динамо», которое как раз стало серебряным призером союзного первенства…

— А вот в него, честно говоря, я не хотел переходить. В «Черноморце» был игроком основного состава и уверенным в своих незыблемых (так мне казалось) позициях. А кем я приходил в «Динамо»? Так, на подмену знаменитостям. Меня обрабатывали, как могли. Однажды приносят телеграмму: срочно езжай в Кировоград, тяжело заболела бабушка. Мчусь домой. А там — бабушка здорова, но сидит представитель киевского «Динамо»: приехал уговаривать меня. Всячески убеждали и в федерации футбола. Но я отказывался. Даже пригрозил: будете настаивать — в Москву пойду, в «Спартак» (меня действительно туда приглашали). Михаил Сафронович Синица, первый секретарь Одесского обкома компартии, даже похвалил меня. Молодец, мол, настоящий патриот Одессы. А через несколько дней звонят тому же Синице из приемной «главного болельщика Украины» и поклонника динамовцев Владимира Васильевича Щербицкого: «Поркуян — в распоряжение «Динамо»! Иначе — знаете что...». Я согласился на переход. В тот же день вручили и билет на киевский поезд. Провожал меня Валерий Лобановский. «Не переживай и не бойся, — сказал он. — Возможно, это — твой шанс».

— Свой дебют за «Динамо» вы отметили голом в ворота ленинградского «Зенита».

— Красивый был гол! С ленинградцами играли на Кубок СССР. От углового Андрей Биба подал на дальнюю штангу, на Турянчика. Василий прострелил вдоль ворот и я в прыжке влетел вместе с мячом в ворота.

Валерий Поркуян

«Я мог забить Тилковски и второй мяч. К сожалению, ошибся»

— Стали забивать и в чемпионате. И тут вдруг вас вызывают в первую сборную, которая уже фактически упаковала чемоданы на чемпионат мира в Англии. Как это было?

— Сезон начали без сборников, которые готовились к мундиалю. Это дало шанс другим. У меня игра, как говорится, пошла: в чемпионате забил четыре мяча, два из них — минским динамовцам, у которых тогда была очень сильная команда. А тут выясняется, что в сборной «недокомплект» — незаполненными остаются два места в заявке. Кого добавить — решал тренерский совет. Мою кандидатуру предложил (об этом я узнал, конечно, позже) Гавриил Качалин. Вторым сборником стал наш Леонид Островский — очень опытный, хороший защитник. А о самом решении узнали после матча чемпионата страны с «Нефтчи» в Баку. Туда пришла телеграмма: Поркуян и Островского срочно в Москву! Туда через Киев и отправились. А уже оттуда — в Швецию, где и тренировалась сборная.

— Словом, попали на чемпионат, как говорится, с корабля на бал. И сразу — королевский. Наверное, для молодого футболиста это казалось сказкой о Золушке?

— Конечно, мне, как и любому из футболистов, хотелось на чемпионат. Но и предположить не мог, что такое возможно в действительности. Это было как гром с ясного неба! Я думал, что мне еще рано на такой уровень, молодой еще. И впрямь — из нашей «молодежки» в первую команду пригласили только меня.

— Ехали всеже не в стартовом составе. И, как это часто бывает, могли и не выступить на чемпионате.

— Каждый имел свой шанс и мог выйти на поле. Со мной, в конце концов, так и произошло.

— Сборная СССР стартовала успешно. Первые два матча она выиграла, а в третьем — с Чили — тренеры решили дать отдохнуть основным игрокам. Вот тогда вы впервые и появились на поле... Расскажите об этом матче.

— Встреча с чилийцами практически ничего не решала — сборная СССР решила задачу выхода из группы. Поэтому тренер Морозов и выпустил на поле тех, кто еще не играл. Мы победили — 2:1. Оба победных мяча забил я. В первом случае мне ассистировал Валерий Воронин. Он скинул мяч грудью, а я сходу послал его под перекладину — прямо в «девятку». Красивый гол получился! Второй забил в конце матча. Анзор Кавазашвили выбил далеко от наших ворот, и мяч перескочил чилийского центрального защитника, вышедшего на перехват. Я подхватил и, оказавшись один на один с голкипером чилийцев, вышедшим из ворот, перебросил мяч через него в сетку.

— Ваша блестящая игра гарантировала вам участие и в следующем матче — четвертьфинальном с венграми…

— Гарантий не было и не могло быть. Когда после матча Николай Морозов сказал: «Готовься к венграм!», я все равно до последнего не верил, что буду играть. Даже тогда, когда накануне матча дали успокоительное (такие таблетки давали игрокам, которые должны были выйти на поле), были сомнения. Поверил окончательно только после того, как Морозов назвал мою фамилию на предматчевой установке. Вот тогда и замандражировал! Однако это — нормальное состояние футболиста перед ответственной игрой. Был готов к игре — физически и психологически. Волнение исчезло сразу же, как коснулся мяча.

— Вы участвовали в обоих результативных атаках сборной СССР. Как это было, помните?

— В начале игры мы с Малофеевым разыграли угловой, и я резко пробил. Вратарь венгров Гелеи не удержал мяч, и Численко добил. А после перерыва мяч в сетку послал уже я. Позже писали, да и сейчас многие считают, что сделал это головой. Недавно даже из другого города звонили уточнить, как именно, потому поспорили между собой. На самом деле было так. Подавал, кажется, Сабо. Я уже собирался пробить головой. Но передача была хитрой, витой — мяч в последний момент изменил направление полета и просто упал вниз. Поэтому вместо головы я подставил ногу.

— В том матче у венгров играл один из сильнейших форвардов тогдашнего футбола — Флориан Альберт.

— О, это был замечательный футболист! Один из лучших бомбардиров чемпионата мира 1962-го, следовательно, уже в 1967-м — лучший футболист Европы! С ним нашим защитникам пришлось нелегко.

— Но забить венгры в ворота Яшина смогли лишь раз…

— Во втором тайме они нас прижали. Особенно в конце матча. Даже я вынужден был отойти назад помогать обороне. Морозов со скамейки запасных кричит: «Ты куда? Давай вперед!». А тут как раз венгры наносят удар по нашим воротам. Яшин парирует, но перед собой, и соперники снова бьют. Лев спасти ситуацию уже не может, но я получаю мяч — практически на линии ворот и выношу его далеко за пределы поля. Помню, в пылу еще и крикнул Морозову: «Так куда мне бежать? Вперед или назад?» После игры ребята на руках несли меня в раздевалку!

— После матча с венграми английская «Дейли экспресс» назвала вас одним из самых быстрых нападающих мира. Знали, что о вас пишут, как комментируют игру сборной, или футболистов ограждали от посторонней информации?

— Нас пытались оградить от всего, что каким-то образом сказывалось на подготовке к матчам, отвлекало.

— Полуфинальный поединок с командой ФРГ сборная СССР проиграла. Выиграть могла?

— Вряд ли. Не потому, что мы не хотели или соперники были на голову сильнее. Так складывалось. Немцы спровоцировали Численко, и он отмахнулся — красная карточка. Затем сломали Сабо — Йожеф весь матч фактически простоял (замен тогда не разрешали). Немцы вообще действовали грубо, на что судья закрывал глаза. В начале игры я вышел один на один с вратарем. Мог забивать, но меня просто скосили в штрафной, я даже потерял сознание на несколько секунд. Пенальти был, как говорится, стопроцентным, однако Ло Белло, который находился в нескольких шагах от места нарушения, игру не остановил. А потом Галлер и Беккенбауэр дважды «пробили» Яшина.

— Вы один мяч отквитали в конце игры…

— Вблизи ворот Тилковски образовалась куча мала, и мяч отскочил ко мне — я и послал его под перекладину. А потом мог и сравнять счет. Малофеев подал с фланга, а вратарь, который был на ближней штанге, мяч не достал. Пробивал я, мне казалось, наверняка. Даже поверьте, мысленно увидел, как мяч влетает в сетку. Но вместо того, чтобы опустить его, просто подставил голову, и мяч прошел выше ворот. Впоследствии я сотни раз на тренировках, и в игре также, показывал, как нужно забивать немцам, но поезд, как говорится, уже ушел. С тех пор усвоил урок, который постоянно повторяю и молодым футболистам: гол не в голове, гол — в воротах. Нельзя расслабляться в решающие моменты, всегда нужно действовать максимально сконцентрировано и ответственно.

— Матч за третье место — высшее достижение сборной СССР за все годы ее выступлений на чемпионате. Участие в нем было, видимо, своеобразной наградой футболистам, которые внесли вклад в этот успех. Но на поле вас не было. Почему? Морозов как-то обосновал это?

— Я хотел играть, но чтобы подойти к тренеру с просьбой выпустить меня на поле? Конечно, такого сделать не мог. Морозов поставил Метревели, и он имел право на такое решение. Возможно, тренер руководствовался не только турнирными соображениями, ведь главную задачу — выйти в полуфинал — сборная уже решила.

— Футболисты советской сборной фактически сами организовали голы в свои ворота. И некоторые решения тренеров выглядят не совсем понятными. Скажем, против высокого Торреса, который, как говорят, сделал игру, играл тбилисец Хурцилава, совсем не выдающихся физических качеств.

— А Муртаз был очень прыгающим, отлично играл головой. Он умело выбирал позицию и редко уступал в борьбе за верховые мячи. Я не припомню, кому удавалось обыграть его на «втором этаже».

— Видите, хорошо играл головой, но не хватило ее — пришлось играть еще и руками…

— Получилось, как получилось. Видимо, в тот раз позицию выбрал всеже неправильно.

— Вы наблюдали за финальным поединком?

— Да, с трибун «Уэмбли».

— Как вам виделся забитый или не забитый англичанами мяч в ворота сборной ФРГ?

— Понимаете, в игре судье иногда трудно принять адекватное решение. Одним казалось, что был гол, другим — нет. Здесь уже важно, с какого ракурса смотреть. До сих пор спорят и не могут разобраться с тем голом. Собственно, чего не могут? Ведь гол засчитали!

— Потом некоторые намекал, что, мол, Тофик Бахрамов — арбитр на линии, был в дружеских отношениях с президентом ФИФА англичанином Стэндли Роузом, что, возможно, могло повлиять на судейское решение.

— Я бы не ставил под сомнение профессионализм Бахрамова. Он был очень профессиональным судьей. Позже разговаривал с ним, спрашивал о том голе — Тофик был уверен в правильности и справедливости своего решения. «Мне казалось, что гол был», — сказал он.

— Золотая богиня досталась англичанам, а что получили советские футболисты?

— Тогда впервые за четвертое место стали давать медали — бронзовые. Вот одиннадцать комплектов нам и досталось. А еще каждому игроку выдали огромные, по тем временам, премиальные — 1200 американских долларов. Заработали и от «Адидаса», в бутсах которого играли. Подходит как-то ко мне представитель фирмы и дает несколько сотен долларов. Я растерялся, начал отказываться. А опытный Сабо говорит: «Бери, это с руководством согласовано. Домой родителям, себе что-то купишь». Я взял.

— А что купили?

— Сувениров каких-то. Что 21-летний юноша может купить?

— Как чествовали победителей и призеров?

— Принимали на королевском уровне, во дворце.

— Королеву видели?

— Видел. Она встречала команды при входе. Нас представляли, королева всем руки жала, кланялась нам.

— Как ее, как женщину, восприняли?

— Очень скромная, нормальный человек.

— С коллегами из других команд на банкете общались?

— Преимущественно — с помощью жестов. Но прекрасно понимали друг друга. Гавриил Качалин попросил меня взять для него автографы у звезд на память (наверное, сам стеснялся). Я тогда взял автографы у Беккенбауэра, Эйсебио, Зеелера, Чарльтона, других футболистов. И для Качалина, и для себя (смеется). Они хранятся в моей коллекции.

— Официальных наград всем не хватило. Не досталось и вам. Обидно? Ведь стали лучшим бомбардиром…

— Никаких обид! Руководство решало, кто — самый достойный. Учитывали не только выступления непосредственно на чемпионате, но и в отборочном турнире, предыдущие заслуги. Я верил, что мои награды — впереди.

— Позже говорили, что Галимзян Хусаинов в, так сказать, порыве справедливости отдал вам свою бронзовую медаль...

— Не было такого (смеется). Правда, легенда об этом действительно ходила между болельщиками. Возможно, потому, что я выступал на чемпионате под хусаиновским, одиннадцатым номером.

— Впрочем, медаль вам все-таки досталась. ее, а скорее точную копию той, английского, отлили и вручили вам болельщики — рабочие киевского завода «Ремточмеханика».

— А вот это действительно было. И медаль в моей коллекции наград на одном из самых почетных мест — наряду с тремя золотыми чемпиона СССР. Для меня она не менее значима.

«До новой жеребьевки, к сожалению, не дошло» 

— Дома вас встретили с фанфарами. И место в основе «Динамо» вам теперь было гарантировано?

— Далеко не так. Когда вернулись с чемпионата, Маслов выпустил меня на замену, минут на 15, а трибуны просто взорвались! Вот, думаю, поймал свою жар-птицу. Но ошибался — в дальнейшем меня просто перестали ставить на матчи, больше на скамейке запасных сидел. И так три сезона.

— А в чем, как вы думаете, причина?

— Конкуренция высокая была в команде. На место в нападении претендовали игроки высокого класса, которые были и авторитетнее, и опытнее, видимо, меня. Часто их слово было решающим и для самого Маслова. А играть я хотел, так что насидевшись в запасе, решил уходить из «Динамо». Собрал вещи, и отправился назад — в Одессу.

— Вот так просто? Чемодан — терминал?

— Нет, конечно. Я был военнообязанный, офицер, служил вроде бы. Меня даже хотели в армию отправить. Но спасибо Маслову. Дед сказал: «Не трогайте парня. Решил идти — пусть идет. Это — его судьба».

В «Черноморце» у меня словно второе дыхание открылось. Я постоянно выходил на поле, регулярно забивал. Вскоре меня снова пригласили в сборную СССР.

— А в «Динамо» назад не звали?

— Было. Даже Владимир Васильевич Щербицкий предлагал вернуться.

— Это как?

— Я дружил с его сыном Валерой. И вот перед чемпионатом мира 1970-го заехал к нему за некоторыми вещами. А как раз позвонил Владимир Васильевич. Узнав, что я проездом в гостях, попросил зайти. Встретились на следующий день в гостинице «Москва». Щербицкий много расспрашивал о футболе, о себе рассказывал. В частности, как Хрущев в свое время отправил его из Киева в Днепропетровск за то, что он, вроде как больше внимания уделяет не сельскому хозяйству, а спорту. А когда прощались, спросил: «Так может, вернешься в Киев?» Я вежливо отказался.

— Значит, не стал Киев для вас своим?

— Получается, что так. Одесса оказалась роднее. Но горжусь, что на мундиале представлял и «Черноморец».

— В матчах в Мексике вы не участвовали, но свой гол, как написал впоследствии Анатолий Бышовец, забили. Имею в виду уже легендарную историю о том, как вы тянули жребий распределения мест в предварительной группе, который определял следующего соперника советской команды в четвертьфинале.

— Действительно, поскольку мы с хозяевами набрали в групповом турнире одинаковое количество очков, кто займет первое место в группе, должен был решить жребий. Это было важно — победитель оставался играть в Мехико с уругвайцами, вторая же команда должна была встретиться «на выезде» с итальянцами. Ребята предложили, чтобы жребий тянул я — меня считали удачливым еще с прошлого чемпионата. Руководство согласилось.

— Рассказывают, что и фрак с бабочкой для вас искали всей командой.

— Это позже кто-то придумал. Поехали на жеребьевку вместе с Валентином Гранаткиным и Андреем Старостиным в костюмах. Не в спортивных, конечно, а в официальных, с галстуками.

Жеребьевка происходило в отеле «Хилтон». Когда приехали, Стэнли Роуз спрашивает: «Кто от вас жребий будет тянуть?» Ему указывают на меня. «О, мистер Поркуян! — Говорит. — Я его хорошо помню из Англии. Прошу-прошу!»

Первым тянуть жребий выпало именно мне. А тянули из ведерка, будто из-под шампанского, куда бросили шарики с цифрами. Решил: будь что будет — возьму первый же шарик, который попадется под руку. Так и сделал. Вытащил, открываю — первое место! Обратно летели, как на крыльях! Если до отеля добирались часа четыре, то путь назад преодолели минут за двадцать!

— Говорят, не дожидаясь результатов жеребьевки, сборная СССР уже начала отмечать выход в следующий раунд соревнований, отправившись в лес на шашлыки. Но почему — шашлыки? Ведь Мексика — там даже водку и хлеб из кактусов делают...

— А у нас своя кухня, свои повара были, европейские. Мы не экспериментировали — это, особенно во время турниров, всегда опасно.

— Как встретили коллеги по сборной?

— Ребята бросились поздравлять, обнимали, радовались. Преждевременно, как выяснилось впоследствии, ведь уругвайцам мы проиграли.

— В том матче вы были запасным.

— Меня включили в заявку, подозреваю, на тот случай, если снова придется тянуть жребий — переигровка при ничейном результате не предусматривалось. Однако до новой жеребьевки, к сожалению, не дошло.

«Вдвоем с Белановым могли обыграть кого-угодно» 

— Вас приглашали не только украинские команды. Но вы, знаю, каждый раз отказывались. Не хотели покидать Украину?

— Меня и в «Спартак», и в ЦСКА звали, а затем — в «Торпедо» приглашали. Благодарил, но не соглашался. Я действительно никуда не хотел уходить из Украины.

— Украина ценит это?

— Мне родственники из Америки звонят: здесь о тебе пишут, тебя здесь знают. А вот в Украине, отвечаю, нет. Не пишут и, пожалуй, уже и не знают. Когда сборная Украины на чемпионат мира в Германию ездила, не позвали, на Евро играли — хотя бы на матч какой пригласили... Не заслужил, видно. Или кто-то до сих пор в Киеве меня не очень любит.

— Вы стали последним заслуженным мастером спорта СССР по футболу...

— Нас несколько там было: я, Бышовец, Банников, еще кто-то.

— Недавно впервые в Украине и Польше проходил чемпионат Европы по футболу. Как оцениваете выступления украинской команды?

— Ребята — молодцы, старались, сил не жалели. Блохин — молодец! Он умеет настроить команду на борьбу, знает, чего хочет от игроков. Вот и с Шевченко угадал. В том смысле, что не стал перегружать его различными функциями, а использовал там, где Андрей эффективный, — на острие атаки.

— Так как в 1966-м тренеры угадали с вами?

— Возможно.

— Два гола Шевченко в ворота шведов обеспечили сборной Украины единственную номинальную победу на чемпионате. Вы также часто забивали головой. Нужны ли особые умения, чтобы сыграть на опережение во время розыгрыша стандартов?

— Важно ощущение гола. Но не менее — и проработанность действий в таких ситуациях. Шевченко забил, я бы сказал, очень по-динамовски. Мы в свое время так в «Динамо» играли. Во время розыгрыша стандартов у нас каждый знал свое место — куда бежать, куда сбрасывать мяч. Так, кстати, и Лобановский играл, а потом именно так учил и подопечных. Наверное, это осталось. Несомненно, должно быть и высокое исполнительское мастерство. У Шевченко оно было.

У нас есть прекрасные футболисты, например, Ярмоленко, Коноплянка. Техничные, с обводкой, с ударом. Они заметно прогрессируют, приобретают опыт и, уверен, уже готовы демонстрировать высококлассный футбол.

— А не много на себя берут? В ущерб командной игре...

— Ничего страшного. Это — проблемы роста. Пусть взрослеют.

— Помню матч в начале 1990-х в Киеве, играли ветераны. Был момент, когда вы ножницами пробивали. Сложный технический прием, для ветерана — тем более. Такая ваша координированность от природы или тренировали ее?

— Не сказал бы, что был особенно координированным. Все зависит от ситуации, когда используешь тот или иной технический прием. А в том матче на публику, пожалуй, хотелось сыграть (смеется).

— Часто за ветеранов играете?

— Теперь уже реже — с ногами, знаете, проблемы. А ранее выступал довольно часто. Когда с Игорем Белановым выходили на поле, то вдвоем могли обыграть любых соперников.

— А Беланова-игрока как охрактеризуете?

— Также прекрасный футболист. Умелый, скорость отличная, удар с обеих ног, головой играет. Настоящий универсал.

— У вас с Игорем Ивановичем много совпадений. Оба попали на мундиаль, практически не выступая перед тем за сборную, оба неожиданно «выстрелили», забили по 4 мяча и стали лучшими бомбардирами команды, оба — одесситы по жизни, наконец.

— Лично я рад за Игоря, поверьте. Радуюсь его успехам, тому, что он нашел себя в жизни. Он — молодец. У нас — хорошие отношения, надеюсь, и дальше будут такими.

— Есть еще один большой, на мой взгляд, одесский футболист, которым земляки, убежден, гордятся, — Леонид Буряк...

— Это — бесспорно. Леня много сделал в футболе. Если бы не травмы, мог сделать, безусловно, еще больше.

— Его мундиалем мог стать чемпионат мира 1982-го, перед которым Буряка «сломали»...

— Леня тогда был в отличной форме, они хорошо действовали с Блохиным. У них вообще замечательная была связка. При других обстоятельствах могли бы, вероятно, переписать футбольную историю того чемпионата.

— Кстати, о Блохине. В свое время вас стали называть фартовым, и это прозвище закрепилось за вами. А до и после чемпионата мира 2006-го удачливым назвался уже Блохин. Позарился, так сказать, на славу Поркуяна?

— Я — не против (смеется). Но меня люди назвали, а Олег сам так представился. Да и не нужно Блохину чужого. Он — великий футболист. Надеюсь, будет таким и как тренер. Вообще, у нас, в Украине, всегда было, и сейчас есть много талантов. В футболе — тоже.

Юрий Бондарь