Самым большим футбольным разочарованием тернополянина Олега Ящука, который вот уже 16 лет играет за рубежом, история со сборной Украины...
— Олег, после фантастического начала карьеры в Украине и десяти сезонов в составе бельгийского гранда, «Андерлехта», в дальнейшем ваши клубы уже не отмечались громкостью названий. И вот, в начале 2013-го, вы, в возрасте 35 лет, оказались во втором дивизионе, в «Вастерло». Будете сердиться, если спрошу прямо: доигрываете?
— Здесь как сказать (улыбается). Источник развития ситуации — мой предыдущий клуб. Там я не играл, так сказать, по определенным, интересным причинам, связанным не столько с собственно моими кондициями. Поэтому вынужден был думать о дальнейшем развитии карьеры. Мог, кстати, остаться в лиге Жюпиле — один из клубов предлагал контракт. Однако параллельно получил предложение от «Вастерло» на полтора года. Если честно, всю жизнь думал, что играть до 35-ти — это было бы просто замечательно, можно было бы спокойно вешать бутсы на гвоздь. В то же время, никогда и в мыслях не было, что буду играть в низшем дивизионе. Однако, хотите верьте, хотите — нет, мною движет любовь к футболу до сих пор. Это мое все: работа, стиль жизни, увлечение. Поэтому эти полтора года терять не хотел. Когда у человека есть футбольная страсть, она меняет много планов, иногда — судьбу.
— Как расстались с вашим предыдущим клубом, «Серкль Брюгге»? 177 матчей и 46 забитых мячей хватило, чтобы вас провожали с уважением и благодарностью?
— Ушел я нормально. В конце концов, руководителей клуба тоже можно понять, ведь контракт у меня был действующий еще полгода, команда находится на последнем месте в чемпионате, а удерживать футболиста с такой зарплатой, как у меня, им просто невыгодно. Выходит, покинул клуб только из-за того, что боссы хотели отбить на мне деньги — сэкономить. Что касается тренера, то причина не в нем (или не в них, потому как изменился здесь не один).
— Говорят, в 2007-м, когда вы переходили в клуб-середняк бельгийского чемпионата, в аэропорту произошла какая-то мистическая история с участием Сергея Серебренникова...
— Да, было дело (смеется). Я только что вернулся из Греции, тоже был без команды, встретились с Сергеем в аэропорту, а он, будучи игроком как раз «Серкля», говорит, мол, «Давай к нам, Олег! Не против?». Я ему ответил, что не против, но только при одном условии — если позовет тренер. В тот же миг раздается телефонный звонок: «Алло, это тренер „Серкль Брюгге“ Глен где Бук, Олег, ты нам нужен». Вот так я и оказался в одной команде с Серебренниковым!
— Между «Андерлехтом» и «Серклем» вам довелось поиграть в составе «Эрготелиса». Как оцените тот период в карьере?
— В Грецию я ехал с одной целью — изменить жизнь, забыть все, что напоминало о всех моих травмах и многочисленных операциях, от которых устал настолько, что не могу передать словами. Там мне это удалось. На тот момент я и не помнил, когда в последний раз приходилось играть так часто и стабильно. Да, много не забивал, однако на поле выходил регулярно, а это для меня было тогда главным. Поэтому считаю тот шаг одним из важнейших в карьере. Кто знает, как бы оно сложилось, если бы я на год не оставил Бельгию.
— Впрочем, в Греции не все так хорошо сложилось в бытовом плане...
— Да. Это была единственная проблема, но какая по своему весу! Мне обещали, что на острове, на котором проживала моя семья, есть европейская школа с соответствующими языками для моей старшей дочери Аделин. Но, как оказалось, ее там не было... Собственно, когда заканчивался сезон, руководство «Эрготелиса» предложило мне новый выгодный контракт. Вто время я уже имел договоренность с одним из голландских клубов, должен был продолжать карьеру там. В итоге, взвесив все «за» и «против», решил, что надо ехать в Бельгию. Ведь семья возвращалась туда при любых условиях — это мы решили совместно. Я понял, что не смогу быть на расстоянии.
— Тренер «Вастерло» Франк Дауен дебютировал на посту главного наставника только в прошлом сезоне. Знаю, что вы, будучи еще игроком «Серкля», активно начали учиться тренерскому ремеслу, записались на профессиональные курсы.
— Да-да, сейчас имею диплом категории «Б», что дает мне право тренировать детей и игроков до 21 года. И, признаюсь, пока какого-то особого желания стать на тренерский мостик без опыта нет. А курсы — это, скорее, для того, чтобы узнать в жизни что-то новое, открыть неизведанное, научиться тому, о чем часто думаешь.
— То есть в «Вастерло» будете только играть?
— Да. Я хотел бы сконцентрироваться на игровой карьере. В тренерскую работу не лезу.
— А то, что вы все же продолжили карьеру футболиста, это страх бросить игру или реальное ощущение своих возможностей помочь новой команде?
— Знаете, я уже упоминал о мысли завершить в 35. Но когда и в 35 чувствуешь себя, как в 32 или 28, то ставишь перед собой логичный вопрос: а почему бы нет? Да, уровень второго дивизиона не тот, но мой личный уровень, уверен, позволяет не просто играть, а делать это качественно.
— Кстати, что касается уровня второго по силе дивизиона Бельгии. Можно его как-то перенести на украинские реалии?
— Здесь мне сложно судить из-за плохого знания украинских реалий. Но скажу так: футбол очень контактный и физический. Бьются команды все 90 минут. Порой кажется, что если бы надо было грызть землю втрое дольше, то они и на 200-й минуте рвали бы жили не хуже. Заметно, что все стараются, не жалея себя. Но при этом страдают, конечно же, другие аспекты футбола.
— Ну, в общем, о наших низших дивизионах специалисты говорят почти то же.
— Тогда вы понимаете, о чем я. А что касается инфраструктуры, то скажу так: есть клубы, в которых с этим все более-менее неплохо, а есть и такие, что назвать их сооружения и блага удовлетворительными сложно. В Украине ситуация, думаю, похожа.
— Кстати, интересный момент: в Украине вы прожили 19 лет и уже 16 за ее пределами. Хотя в душе вы украинец, к какой ментальности относитесь: нашей или все же глубоко европейской?
— Я вас прошу! Какая ментальность может быть у настоящего украинца? Только украинская (улыбается)! В конце концов, я не в трехлетнем возрасте переехал в Бельгию. А воспитан в Украине.
— Знаете, наши футболисты также пытаются играть как можно дольше, несмотря на свой, часто не тот, уровень. С другой стороны, существуют разве что единичные случаи, когда наши игроки идут на тренерские курсы, овладевают чем-то новым в жизни, думают о будущем еще во время футбольной карьеры...
— Я не ставил бы это как пример шага человека, имеющего черты мифически закоренелого превосходства над украинцами. Говорю: просто выпала возможность пройти трехмесячные сокращенные курсы для получения тренерского диплома. Вот и все. Прошу, гиперболизировать не надо.
— Видите, вы просто ничего удивительного в этом не видите. А в отечественных реалиях это редкость.
— Я все же не думаю, что сделал что-то такое, чего не могли сделать украинские игроки (улыбается).
— Сергей Серебренников-ваш друг или просто хороший знакомый?
— Друг, конечно! Мы с ним ежедневно по телефону общаемся!
— А при каких условиях познакомились в Бельгии? Кто кому первым позвонил?
— Кто первым позвонил — не помню. Мы тогда заочно знали друг друга, знали, что оба играем в Бельгии. Позже начали разговаривать по телефону, приятно все же было слышать хорошо знакомый язык, одинаково понимать шутки и прочее. И долго не могли встретиться, нормально пообщаться. А дружба уже завязалась в «Серкле».
— ...Когда, по-видимому, стали неразлей-вода?
— Действительно. Но разве могло быть иначе? Помню, мы тогда на рыбалку даже часто ходили, начали много общаться, имели немало общих интересов. А вот среди бельгийцев рыбалка не распространена. Украинцев на рыбной охоте никто не поддерживал (улыбается).
— Признайтесь, неужели Сергей не звал вас к себе, в «Руселаре», где он сейчас работает играющим тренером?
— Не то слово «звал»! Звонил, уговаривал, перечислял все плюсы такого развития событий. В общем, очень хотел, чтобы я присоединился к его команде.
— Это вообще мог бы быть, как кажется со стороны, оптимальный вариант для вас: можно было бы и играть, и тренировать.
— Возможно. Если бы я расставил приоритеты таким образом, стремясь и играть, и помогать Сергею в тренерской работе. Однако желание играть преобладало очень существенно, поэтому я хотел сконцентрироваться исключительно на этом. Тем более, что если уже ушел в низший дивизион, то это должен быть по крайней мере клуб, который ставит целью повышение в классе. Таким, несомненно, является «Вастерло». А вот «Руселаре» — середняк лиги. И если бы я оказался в нем, то, возвращаясь к вашему первому вопросу, это точно можно было бы назвать «доигрывает».
— А у «Вастерло» действительно немалые амбиции?
— Когда команда вылетела из лиги Жюпиле в прошлом сезоне, это был просто шок для всех, ведь в Бельгии этот клуб считается очень стабильным середняком. Поэтому в клубе изменилось очень многое: ушли почти все ведущие игроки, а из известных остался разве что мой давний знакомый по «Андерлехту» — Гоор Барт. Представьте: ему уже 39, а все равно продолжает не просто играть, а оставаться на ведущих позициях в команде и чемпионате! Амбиции клуба четкие — возвращение в высший эшелон. И это мне очень импонирует.
— Не раскроете тайну, как вам удается в 35 быть востребованным, подписывать полуторагодичные соглашения с работодателем?
— Как знать (смеется)... Наверное, сказалось то, что я за собой следил всегда. И каждый раз, после каждой травмы, делал все, чтобы вернуть кондиции.
— Приходилось ли вам в течение карьеры проявлять, так сказать, национальную слабость: получить первые деньги, к тому же, будучи игроком столичного и очень популярного клуба, увидеть Европу вблизи и захотеть почувствовать жизнь с другой его стороны — когда можешь себе позволить все?
— Извините, я вас не понимаю.
— Как же — я о ночной, нефутбольной жизни. В Украине это давно стало неотъемлемой частью для большинства...
— А, режим имеете в виду... Знаете, до его нарушений никогда не доходило. Я, пожалуй, поэтому до сих пор и играю, что всегда воздерживался от всех соблазнов, живя бытом профессионала. Жалею ли я, что не попробовал в свои 35 многих вещей, доступных молодежи? Нет, потому что когда делал ставку на футбол, то четко понимал, от чего отказываюсь. В моем понимании так: или футбол, или, как вы говорите, ночная жизнь.
— Как часто у вас берут интервью бельгийские журналисты? Хочется, так сказать, измерить вашу популярность в этой стране.
— О, это происходит по-разному. Иногда журналисты звонят очень часто, иногда — редко. А вот в Украине всегда найдется пара тройка людей, которые звонят, интересуются. Мне, к слову, приятно — не забывают.
— В Бельгии, кстати, три национальных языка: фламандский, французский и немецкий. Каким из них вы овладели?
— У вас официальная версия. На самом же деле, большинство бельгийцев уже не понимают немецкий, не говорят на нем. Зато третьим по популярности является английский. Относительно моих знаний, то французский и английский знаю неплохо. А вот с фламандском дела обстоят хуже...
— А в кругу семьи какой язык звучит чаще всего? У вас же и жена — бельгийка, и дети родились в этой стране.
— Дома говорим на французском. Но обе дочери знают и украинский. Правда, в соотношении где-то 70 на 30 в пользу французского.
— Учитывая то, что в Бельгии вы являетесь «своим» во всех аспектах, в Украину, пожалуй, возвращаться нет ни возможности, ни, вероятно, желания?
— С одной стороны, я здесь действительно свой. Все мое — здесь, а в Украине из родни осталась только сестра, родители же давно переехали в Бельгию. Но до сих пор мне всегда удавалось хотя бы раз в год приехать на Родину. Поверьте, тянет, как магнитом...
— Ваша карьера видела немало взлетов и падений: здесь были и голы в групповом раунде Лиги чемпионов, и множество трофеев в этой стране, и признание. С другой стороны — ни одного матча за национальную сборную Украины... Если бы вернули время назад, не взяли бы бельгийское гражданство?
— Знаете, я уже столько раз говорил об этой сверхсложной ситуации... В общем, я сначала в молодежную сборную приезжал с огромным удовольствием, действительно, это подтвердят все, кто видел меня тогда. Искренне хотел играть за Украину... Но когда получал травму за травмой, никто не интересовался состоянием моих дел, не звонили годами, ведь у меня в рабочем графике — операция за операцией. И в один из дней, когда я год был вне футбола, хотя и имел контракт с «Андерлехтом», на вопрос, смогу ли возобновить карьеру, ответа не знал. Только верил в это, но даже при таких обстоятельствах не думал, что смогу когда-нибудь вернуться на свой прежний уровень. Поэтому в той ситуации понимал еще и то, что в «Андерлехте» вряд ли смогу задержаться — надо было искать скромный вариант в Европе. Так решил, что с юридической точки зрения гражданину Евросоюза найти новый клуб будет проще в разы, чем украинцу. Хотя, уверяю, в других аспектах мне хорошо жилось и без бельгийского гражданства. Но это была безысходность для меня.
— То есть, принимая его, вы поставили крест на своих перспективах сыграть в сине-желтой футболке?
— Уверяю, на моем месте каждый адекватный человек думал бы о том, сможет ли он играть где-то в скромном чемпионате в низшей лиге, а не о сборной. Если бы я знал, что впоследствии, когда вылечусь и дела в клубе пойдут лучше, Олег Блохин вызовет меня на контрольную встречу с Македонией... Это был 2004-й, я помню. И возможности сыграть за родную сборную уже не было.
— Вас и в сборную Бельгии хотели вызвать, это правда?
— Да, ее возглавил Эйми Ентенис, с которым мы были знакомы по работе в «Андерлехте». Когда он узнал, что я не могу играть за сборную Украины, тут же поинтересовался, не против ли играть за Бельгию. Я тогда не знал, могу ли это сделать, с учетом трех матчей за молодежную сборную Украины, но тут же ему сказал, что сборная у меня только одна, хотя я и не имею права за нее играть.
— На протяжении почти всей карьеры вас преследовали травмы, был период, когда вы практически не играли два года. Часто задумываетесь на тему «если бы не травмы, то ...»?
— (Улыбается.) Разумеется, я мог добиться большего — никто не знает, чего именно. Но часто думаю и над другим вопросом: «А что, если бы в свое время не переехал в Бельгию, где меня эти травмы и мучили?». Как вариантответа — вероятно, я уже давно закончил бы карьеру в каком-то из украинских клубов, а так имею возможность играть до сих пор. Пережив все травмы.
— Мы поговорили о ваших футбольных свершениях и падениях. А какая травма была самой серьезной в жизни?
— Смерть моего друга, Сергея Перхуна. Я знал его еще по молодежной сборной Украины, мы жили в одной комнате, дружили. Он даже когда-то приезжал ко мне в Бельгию, когда вместе с «Днепром» летал на сборы в соседней Голландии. Да, мы поддерживали связь всегда, разговаривали по телефону почти ежедневно. Я после каждой его игры уже в составе московского ЦСКА заходил в интернет и читал отзывы. На одном из сайтов всегда формировалась символическая сборная тура. Уже привык, что зайду на сайт, а там лучшим голкипером снова признали Сергея. Но в один такой вечер я зашел в интернет и увидел, что Перхун получил сверхсложную травму и находится в коме... До сих пор очень жалею, что не смог побывать на его похоронах и не верю, что его уже нет...
— А какой момент считаете пиком своего жизненного счастья?
— Рождение моих дочерей. Ничего более особенного и волнующего в моей жизни пока не произошло, потому что я всегда был сконцентрирован на футболе.
Анатолий ВОЛКОВ
учетная запись этого пользователя была удалена
Хорошее интервью.
смотрел тогда его в европейских обзорах, кто мешал вызвать тогда не только в молодежку, но и в национальную сборную?
учетная запись этого пользователя была удалена
учетная запись этого пользователя была удалена