Анатолий КОНЬКОВ: «Нужно признать: когда Лобановский и Базилевич вместе работали, это была мощь!»

«Я ПОНИМАЛ: СТАРЫЙ КОНЬ БОРОЗДЫ НЕ ИСПОРТИТ, НО И ГЛУБОКО НЕ ВСПАШЕТ»

— О Лобановском и Базилевиче разные точки зрения слышать приходится: одни утверждают, что первый в этом тандеме Валерий Васильевич, другие — что если бы не система Олега Петровича, которую он в «Шахтере» опробовал, ничего бы у них с Лобановским не вышло. Правда тут где?

— Мне одного или второго выделять труд­но — нам, я считаю, все-таки нужно признать, что когда они вместе работали, это была мощь! Почему вот мы говорим, что при них взаимозаменяемость футболис­тов началась? — наверное, они сами были людьми, которые друг друга дополняли. Тогда, что они делают, многие не понимали, и я статьи выдающихся журналистов читал, которые полагали, что футбол знают изнутри и досконально, — таких, как покойный Лев Иванович Филатов, который издавал...

— ...книги — одну за другой!..

— ...и киевское «Динамо» критиковал. Допустим, мы у «Эйндховена» со счетом 3:0 выиграли, а он написал: «Это не футбол!», поскольку понятия не имел...

— ...что происходит...

— ...и что такое футбол настоящий. Настоящий для таких критиков Константин Иванович Бесков да Андрей Петрович Старостин олицетворяли, и немножко он отличался, конечно же, от того, в который киевское «Динамо» стало играть.

— Вы вместе с ребятами довольно серьезный конфликтный период 76-го года прошли, когда вообще было непонятно, что и с игроками, и с тренерами дальше будет. С Лобановским, который вместо тандема один у руля «Динамо» остался, вы до 82-го года работали — это уже другой человек был, он изменился?

— Изменился, бесспорно.

— Что-то понял?

— Думаю, да — такие люди понимают.

— Валерий Васильевич по природе своей очень сильным был, авторитарным, и те, кто хорошо его знали, говорили мне, что кого-то еще сильного рядом терпеть он не мог. В команде вы, повторюсь, непререкаемым авторитетом пользовались, были в начале 80-х уже ветераном, человеком достаточно прямолинейным — с его стороны прохладного к себе отношения не замечали?

— Нет, там другое было — начались обвинения, на мой взгляд, необоснованные, по поводу некоторых моментов...

— Каких именно?

— Играли мы в Днепропетровске на Кубок Союза и проиграли «Днепру» — 1:0, по-моему, и некоторых из нас, в том числе меня, Валерий Васильевич обвинил в том, что все, в общем, не так. Ну а время — оно же все на свои места расставляет... Команда на очередной сбор в Крым отбыла и оттуда должна была в Москву лететь — с «Торпедо» играть. На сбор этот я не поехал, а потом вызвал меня председатель Гос­ком­спор­та УССР Михал Макарыч Бака и в приказном порядке туда отправил. Мы с Лобановским встретились, в номере его посидели поговорили, и он сказал: «Все-таки ты должен перед командой извиниться». Я опешил: «Валерий Васильевич, а в чем же я виноват?». — «Ну, я же перед тобой извинился...». — «Да, но я тут при чем?» — и он разговор закончил.

Я вышел на поле, в общекомандной тренировке участвовал, и поскольку с ребятами отношений мы не прерывали, общались, будто тех 10 дней и не было. В Москве «Торпедо» со счетом 4:2 обыграли...

— Карьеру свою вы могли продолжать дальше или уже все — чувствовали, что организм устал?

— Нет, выступать еще можно было, и я потом высказывания Валерия Васильевича читал, что, мол, рано Коньков ушел, мог бы еще играть... Конечно же, мог...

— ...такое здоровье!..

— ...но уже новые подошли ребята: Володя Бессонов, Сережа Балтача...

— ...Бережной...

— Да, целая плеяда футболистов, которые на этой позиции гораздо большую могли приносить пользу, потому что старый конь борозды не испортит, но и глубоко не вспашет.

— Конь, однако, совсем еще был не старый...

— Тем не менее я понимал, что эти парни выросли, их время пришло — сколько можно на лавке сидеть?

— Вариантов в другую команду уйти не было?

— О-о-о, миллион!

— Куда приглашали?

— В «Спартак», московское «Динамо», «Торпедо» — предложений множество было, но я так рассудил: после киевского «Динамо»...

— ...идти в «Спартак»...

— ...да вообще куда-либо (и туда в том числе) неприемлемо, потому что того огня, той атмосферы не будет, и вообще, Москва меня никогда не прельщала. Некоторые наши ребята пытались себя там по­про­бовать...

— Тот же Буряк в «Торпедо» играл...

— Ну, это право каждого — определять, где ему выступать: в «Торпедо» или в «Динамо», но я для себя решил, что после такого коллектива, как наш, ехать уже некуда.

«В 72-М ГОДУ ВОРОШИЛОВГРАДСКАЯ „ЗАРЯ“ ВСЮ БРАЗИЛИЮ ОБЫГРАЛА»

— В советское время в отличие от ны­нешнего закончить с футболом, да и вообще с любым видом спорта, — это была трагедия...

— Полностью с тобой согласен, потому что после этого совершенно другая жизнь наступила...

— ...которой практически вы не знали...

— ...и догадываться о том, какая она, не мог. Все у меня было налажено и настроено, и хотя от бытовых проблем был далек, замечательный администратор наш Гриша Спектор успевал за нас все вопросы решать, — кроме определенных, как ты понимаешь...

— Ну, даже самое элементарное: вы, до­пустим, женаты, но с же­ной две не­де­ли в году проводите, и полноценную семейную жизнь начинать — это тоже в новую реку всту­пать, правда?

— Да все «в новую реку» было, но семейную тему поднимать не хотел бы — она для меня табу.

— Итак, вы с футболом закончили, но если вчера были героем, то сегодня — бывшим уже героем стали, и те, кто раньше улицу перебегали, чтобы вам руку пожать и автограф взять, теперь равнодушно проходили мимо...

— Если честно, когда я понял, что пора заканчивать скоро придет, тренерскую работу внимательно изучать начал.

— То есть себя вы готовили?

— Коне-е-ечно, хотя это адов труд — тренерский...

— Тяжелее, чем у игрока, правда?

— В несколько раз, потому что футболист действует так, как тренер его подготовил, как вместе они все обдумали и сложили, — если тренер, конечно, настоящий, а если одно название, то что уж там? Как вот в сборной СССР раньше играли? Пригласили меня, спросили: «Ты же знаешь все, да? Ну, иди». Вот и попали мы в 72-м на немцев, которые раскатали нас, раздавили, и точно так же в финале чемпионата Европы было...

— 3:0...

— Ну, конечно. С венграми мы еще потягаться могли, потому что они такие, как мы, были и в такой же футбол играли: где-то немножко лучше, где-то хуже, но в целом — в такой же деревянный, а немцы гораздо выше стояли.

— Советский футбол деревянный все-таки был?

— Ну, не совсем — это грубо я выразился: он был колоритный. «Динамо» (Тбилиси) можно было от любой другой команды отличить — значит, она уже не деревянная, ЦСКА тоже мы узнавали...

— ...«Спартак»...

— ...да, и какие майки на игроков ни надень, все поймут, что это — киевское «Динамо», а это — московский «Спартак».

— С бразильцами когда-нибудь вы играли?

— Конечно.

— Комплекса неполноценности при этом не ощущали?

— Да нет: все эти комплексы — выдумки журналистские. В 72-м году, по-моему, перед Олимпиадой, наши ребята...

— ...как дали им!..

— Ворошиловградская «Заря» всю Бразилию тогда обыграла, вернулась — и никаких вопросов не было. И комплексов тоже...

— Когда вы в футбол играть перестали, куда подались?

— Я долго с Валерием Васильевичем разговаривал и в симферопольскую «Таврию» отправился — это первая моя команда...

— ...первой лиги...

— ...ну да. Соединили меня там с Игорем Семеновичем Волчком, москвичом — я первым помощником у него был или двоих нас назначили, хотя двоих не бывает — это единичные случаи.

— ...а троих, как в 82-м году, когда стар­шими тренерами сборной СССР Бескова, Лобановского и Ахалкаци на­зна­чи­ли, тем более...

— На троих только соображать можно (улыбается). С Игорем Семеновичем мы лет пять потрудились — с перерывами: это хорошее для меня было начало. Команда, хоть и в первой лиге играла, была достойная, и под конец своей работы мне уже удалось проявить все, что впитал, перенял от людей, у которых повезло учиться.

— Моменты после окончания футбольной карьеры, когда казалось, что вы никому не нужны, были?

— Бывали.

— Вот вообще никому?

— Да, а в жизни у нас как? Пока ты в деле каком-то, нужен, а потом, когда жизненная ситуация вдруг на обочину вытолкнула, кто о тебе вспомнит?

— Что вы в такие минуты предпринимали?

— Все равно в футболе себя искал — от него не уходил никогда. То дворовый футбол развивал, то какие-то команды на турниры возил, и однажды предприятие создал (сам толком не понимал, какое), не­без­различными людьми себя окружил, которых тоже интересовал футбол, особенно детско-юношеский. Взяли мы юношескую команду в Очакове (Валерий Журавко с ней работал), экипировали, подготовили, на турнир в Швецию повезли...

Потом снова тренерской работой я занялся, потому что жить же на что-то надо... Человека, который бы на всю оставшуюся жизнь себя обеспечил, еще я не видел — в мире совсем немного примеров, когда можно сидеть, сигару курить и о вечном размышлять. Или мемуары писать...

Пришлось даже в Азербайджан отправиться. С собой специалистов при­вез, которые азербайджанский футбол могли развивать, мы прекрасно в команде «Интер» вместе работали и хорошие отзывы получили, а когда сюда вернулся — работы не ока­залось. Друга себе нашел — бизнесмена Игоря Немировского, мы создали детский клуб «Старт», две группы детей определенного возраста набрали и за счет его возможностей их оздоравливали, тренировали, кормили, медицинское обслуживание обеспечили... Мини-клуб получился, а потом игроков потихонечку растаскивать начали, потому что законодательство футбольное у нас такое, что... Ну, сам понимаешь...

«СБИТЫЕ ЛЕТЧИКИ — ЭТО ТЕ, КОТОРЫЕ НИКОГДА В ФУТБОЛЕ НЕ ЖИЛИ»

— Вы знаете, судьба у вас, на мой взгляд, удивительная: вы на вершине футбольного Олимпа были, с выдающимися партнерами в выдающихся командах играли, огромных успехов добились, а потом годы относительного забвения наступили — новые герои пришли, новые имена засверкали... Помню, как несколько лет назад при разговоре бывших московских футболистов присутствовал, и они друг у друга интересовались: «А тот что?». — «Да, команду какую-то тренирует». — «А тот?». — «В бизнес подался». — «А Коньков?». — «А-а-а, сбитый летчик...».

Полтора года назад, когда президента Федерации футбола Украины избирали, бурное обсуждение шло — кто этот пост займет? Сначала одну кандидатуру называли — его такой-то лоббировал, затем вторую — его такой-то поддерживал: в общем, или один этот пост займет, или дру­гой, и вдруг президентом федерации неожиданно для всех «сбитый летчик» становится, Анатолий Коньков. Какой пируэт судьба сделала, да? Об этом и в книгах не прочитаешь, а вот сами вы сбитым летчиком себя ощущали?

— Ну, сбитые летчики, я считаю, это те, которые никогда в футболе не жили: они сбитыми могут быть, подбитыми, ранеными, но раненым я себя никогда не чувствовал, потому что всю жизнь, начиная с детства, посвятил только футболу. Бизнесом я не увлекался, в Военно-воздушную академию, чтобы пилотом международных авиалиний стать, не поступал — исключительно футболом занимался...

— ...причем честно...

— ...ну совершенно честно, ни наград не ища, ни благодарности. Самое тяжелое на себя брал: есть вот команда и нет у нее тренера — ехал туда и, пока она существовать могла, выкладывался и работал, а у людей, которые к футболу или вообще к спорту пристраиваются, и терминология такая: то «сбитый летчик», то еще кто-то... Могут какую-то историю выдумать и распространять, но сами при этом ни футболу, ни спорту никогда ничего не давали, и весь этот негатив, вся эта...

— ...гниль...

— ...от них идет, потому что не понимают они сути. Точно так же, как эксперты футбольные во всех этих заангажированных передачах, которые сидят, щеки надувают и пытаются о футболе что-то там говорить... Ну нельзя людей оскорблять, нельзя себя продавать и плевать...

— ...тем более в личностей...

— ...естественно. Даже в сфере театральной почему-то явных таких моментов, когда уничтожают друг друга, нет, а в футболе полно. Казалось бы, никакого отношения к спорту не имеют: чего же туда идут? — тем не менее идут и начинают профессионалам рассказывать, как им работу свою делать.

— Курам на смех...

— Ну, наверное, тем не менее это постоянно у нас происходит.

— Вы, когда неожиданно для всех президентом Федерации футбола стали, что почувствовали?

— Да ничего — лишь то, что работы хватит, только запрягайся, и опять вспомнил детство свое, то, с чего начинал... Тут же, ты понимаешь, как? Те, кто в футболе профессионалами себя мнят, всю эту карусель как раз и создают, потому что в мутной воде рыбку ловить легко. Я этих людей не понимаю — ну, если я, предположим, в футболе не разбираюсь, почему должен им заниматься, если не специалист, с чего это вдруг профессионалам должен советы давать? Я же не прихожу с советами к металлургам, и если, что такое металлургический комбинат, не знаю, старшим мастером или начальником цеха туда не иду!

«ГАДАЛКОЙ Я НЕ РАБОТАЮ, НА КОФЕЙНОЙ ГУЩЕ НЕ ВОРОЖУ И МАГИЧЕСКИХ СПОСОБНОСТЕЙ НЕ ИМЕЮ — Я ПРОСТО ЗНАЮ ФУТБОЛ»

— Все эти полтора года тяжело было фе­дерацию возглавлять?

— Очень, потому что одно только назначение главного тренера сборной чего стоит: все вокруг рекомендации дают, что нужно обязательно взять иностранца, — чтобы никому ни за что не отвечать, чтобы дальше в тепле жить, вкусно есть и сладко спать.

— Это ваша инициатива была — пригласить Михаила Фоменко?

— Ну, конечно. Наши мэтры футбольные теперь удивляются: «Как это ты угадал?», а я же гадалкой не работаю, на кофейной гуще не ворожу и магических способностей не имею — я просто знаю футбол и знаю, какой человек в этот конкретный момент может положение выправить. То, что происходило потом... Ты даже представить себе не можешь, какое давление на меня было, как отчаянно оппоненты мои боролись, но за другое — за деньги, а футбол не интересует их совершенно.

— Вы со­зна­вали, что было бы с вами и с Фоменко, если бы сборная про­­валилась?

— Ну я же не сумасшедший, и хотя первый вице-президент ФФУ, то есть мой первый помощник, говорит, что я «сбитый летчик», что «Каддафи на фоне Конькова от­ды­хает», что вообще руководитель я нич­тож­ный и человек неадекватный...

— Хороший помощник у вас!

— Отличный — почему нет?

— Помогает?

— Как видишь...

— Ну, вы же федерацию сокращаете...

— Да ее нужно было давно уже сокращать, но люди есть люди — это судьбы, это жизни. Ну а, с другой стороны, как терпеть, если 180 или 190 человек в штате, а друг друга заменить, дополнить не можем, струк­тура эта — великолепная компания, но не для футбола, и те советы, которые мне давали, никакого отношения к нему не имеют. Я вот в ФИФА поехал, с людьми там беседовал, целый аудит сюда пригласил, чтобы они посмотрели, как мы работаем. Аудиторы здесь три дня провели, со всеми пообщались, рекомендации дали, после чего мы рабочую группу, чтобы все это усовершенствовать, создали. Стали начальников отделов и департаментов спрашивать, как дальнейшую работу они видят, и в результате к определенному мне­нию пришли.

— Сегодня вы не жалеете, что федерацию — этот неподъемный груз — на свои плечи взвалили?

— Я вообще ни о чем не жалею — а чего жалеть? Жизнь есть жизнь, работа есть работа — ее делать надо, а жалеть будем, когда на пенсию пойдем.

— Каков сегодня, на ваш взгляд, уровень украинского футбола?

— Ну, безусловно, сейчас он вырос — за счет того, что иностранцев много, причем если раньше уровня они были, прямо скажем, никакого, то теперь некоторые клубы достаточно серьезных ребят приглашают, за которыми наши игроки тянутся.

— Олигархи на футбол сильно влияют?

— С одной стороны, во многом они мне помогают — без них такие стадионы построить, которые сегодня имеем, наверное, не смогли бы, и детские и юношеские школы содержать тоже — это на их плечах лежит, и это большой плюс, но когда олигархи в управление начинают вмешиваться и, видимо, не надо тебе рассказывать, какие рычаги включают, — в этом, конечно, большая опасность таится.

«ВИЦЕ-ПРЕЗИДЕНТ ФФУ ОБВИНЯЕТ МЕНЯ В ТОМ, ЧТО Я КАДДАФИ, МНЕ ГОВОРЯТ: «ЯНУКОВИЧ — ПРЕДАТЕЛЬ, И ТЫ ВМЕСТЕ С НИМ»

— Вам часто за эти полтора года очень влиятельные люди звонили и рассказывали, как нужно работать и что делать?

— Нечасто, но звонили.

— И указания давали руководящие?

— Пытались давать, но я к этим указаниям...

— Вам с вашим характером слушать подобное каково?

— Слушать всех надо, а как поступать — это уже вопрос другой.

— Обиженных много?

— Думаю, хватает, но когда определенное давление идет, предлагаю: давайте соберемся, коллегиально эту проблему обсудим, чтобы к пониманию все пришли...

— Сегодня против вас компания в прессе развернута, всевозможные надуманные доводы выискивают, пишут и говорят такое, во что нормальному, здравомыслящему человеку невозможно поверить. Хотят, чтобы свой пост вы оставили, — вы это сделаете?

— Ну, попытка силовым методом здание ФФУ захватить уже была, и руководитель Фе­де­ра­ции футбола Киева господин Кочетов не последнюю роль в этом сыграл. Товарищ мой, который пришел и посоветовал: «Ты знаешь, лучше заявление напиши, потому что столько грязи на тебя выльют!». Я возразил: «Подожди, а чем такое отношение я заслужил? Я все регионы объехал, с людьми разговаривал, видел, как они меня выдвигали, — почти все федерации ведь меня под­держали. Как им этот свой шаг объясню?». — «Да нет, ты не понимаешь, что против тебя! Ты же Януковича ставленник...».

— А, так вот вы, оказывается, кто?

— «А то, что я по всем областям ездил и там меня выдвинули, — спросил, — это как?».

— А что сборная блестяще так выступила?

— Не-не-не, они же этого не понимают, спрашивают: «А что же ты сделал? Только сборная себя показала — больше ничего».

— А что еще надо?

— Я вот еще о чем сказать хочу. Что такое Федерация футбола и каким образом свою работу она выполняет? Главное — это детско-юношеский футбол, и здесь мы все делаем, чтобы ребята себя показали и массовость была, чтобы все условия были созданы, а следующий момент — национальная сборная. Все! — это то, что в компетенции федерации: что же касается футбола, который организовывает и ведет Премьер-лига, — мы с ней и с президентом ее товарищем Да­ни­ло­вым по договору работаем. Это объединение клубов, у них свои законы и порядки, у меня вице-президент по работе с этой системой имеется, и хотя я его вообще не вижу, тем не менее он существует. Какую пользу федерации он приносит? Проводит соревнования. Ну, хорошо, проводи, но не мешай. Федерацию футбола и сегодня, и завтра, независимо от того, Коньков ею руководит или другой человек принципиальный, лихорадить будет, если такая вакханалия будет твориться. Ты же видишь, что сейчас в стране происходит, и все равно люди находят время футболом жить...

— ...и на стадионы ходят...

— Да, и я так понимаю: наша задача — объединять их, а не разъединять, а вице-президент ФФУ Попов обвиняет меня в том, что я Каддафи... Я прожил в футболе жизнь, никуда не бегу, ни от кого не прячусь, ни в чем не замешан, а мне говорят: «Янукович — предатель, и ты вместе с ним». Какое отношение к Януковичу я имею? В раздевалку сборной его пригласил? Но ведь он Президентом страны тогда был! Я что, не должен был ходить к Президенту вопросы детско-юношеского футбола решать? Был обязан! Попасть к нему тяжело было, тем не менее какие-то лазейки я находил. Для чего? Для себя лично, что ли? Люди, которые меня обвиняют, еще в ХХ веке живут, старыми категориями, а на заангажированность журналистов внимание обращать уже перестал, она мне опостылела. Обижаюсь ли я на них? Боже упаси! — я же вижу, кто за ними стоит.

— А сердце болит?

— Конечно.

— От несправедливости выть порой хочется?

— (Глаза наполняются слезами).

«ПОПОЛАМ СЕБЯ НЕ РАЗРЕЖЕШЬ, ТЕМ НЕ МЕНЕЕ И КИЕВСКОЕ „ДИНАМО“, И „ШАХТЕР“ ДЛЯ МЕНЯ РОДНЫЕ»

— Вы об объединении говорили, и лично для меня вы — человек, объединяющий, казалось бы, не­объединимое: Донецк и Киев. Столько лет в Донецке на высочайшем уровне отыграли, столь­ко в Киеве... Интересно, когда «Шахтер» и «Динамо» играют, за кого вы болеете?

— Болею за футбол вообще. Когда «Динамо» прекрасную игру показывает, для меня эта команда лучшая в мире, когда «Шахтер» играет блестяще — лучший он, а если они между собой отношения выясняют... Ну, пополам же себя не разрежешь: есть симпатии, есть антипатии, тем не менее для меня это две родные команды.

— Для вас и для ваших партнеров каких-либо тайн и секретов на футбольном поле, по-моему, не было — вы, пожалуй, все о футболе знали и все в нем умели, а вот сегодня вещи, для вас не­по­стижимые, есть? К примеру, некоторые выдающиеся футболисты мне говорили: «Все можем понять, но как Месси играет... Это что-то сверхъестественное!»...

— Ну, во-первых, Дима, много знать о футболе человек, который такой пост, как я, занимает, обязан, а всего знать не дано никому, и о феномене Месси мы еще не год и не два, наверное, рассуждать будем: почему он такой, как играет...

— ...непредсказуемо, правда?

— Ну, конечно. Есть моменты, о которых только догадываться можно либо же философ­ствовать, но на это время не­об­ходимо, тем не менее некоторые команды «противоядие» уже находят и действуют против Месси довольно успешно.

— Новикова с Никулиным на него нет...

— Может, и так (улы­бается).

— Думаю, как человек, который столько на высочайшем уровне играл, вы уже наверняка циничны не­множко: смотрите футбол по телевизору или на стадионе — и удивить вас трудно, ну а моменты, когда, словно мальчишка, вскакиваете в восхищении от кого-то, бывают?

— Конечно: вот играла наша сборная с Францией, и мы победили 2:0 — такого единения людей давно я не видел.

— Украинская сборная теоретически может когда-нибудь заиграть так, что весь мир ахнет?

— Честно на этот вопрос ответить? Пока в таком состоянии страна, нет. Держава еще труд людей уважать не научилась, и если другие государства в развитие детско-юношеского футбола серьезные средст­ва вкладывают и инфраструктуру строят, мы даже на пути к этому еще не стоим, по­это­му как может сборная в ближайшем будущем конкуренцию лучшим командам ми­­ра составить?

— С чего бы, да?

— С чего бы — вот именно? Есть объективные вещи, на которые мы смотрим и думаем: да, вот это выиграть можем, сюда попасть реально, но чтобы, как выдающиеся сборные, блистать, нам еще много чего надо.

— Мне представляется, что вы очень сентиментальны: внешне, на первый взгляд, неприступный, в душе — добрый, ранимый... Думаю, вы от увиденного фильма способны заплакать, от книги прочитанной — так это?

— Да.

— Что вас в последний раз заплакать заставило?

— Ну, вот сегодня, когда о таких людях мы говорили, как Колотов, Высоцкий... (В глазах блестят слезы).

— Когда все надоедает и работа уже не в радость, хочется в сторону ее отложить, чем занимаетесь?

— На рыбалку иду.

— Ловится рыбка, большая и маленькая?

— А мне не интересно, ловится она или нет, — сам процесс я люблю.

— Мысли при этом только о футболе по-прежнему?

— В основном да.

— Самые яркие матчи с вашим учас­тием вы вспоминаете? Что первое в памяти всплывает?

— Игры с «Баварией», «Эйндховеном».

— Записи их на дисках у вас есть?

— Обязательно!

— Смотрите их?

— Иногда.

— Когда на экране себя видите — молодого...

— ...(перебивает) на себя я как раз и не смотрю — на другие, как правило, вещи внимание обращаю.

— Когда на экране товарищей — свидетелей вашей юности — видите, о чем думаете: кто как передачу отдал или какие вы молодые и счастливые были?

— Я на командные действия смотрю, на слаженность отдельных фрагментов игры, на то, как атакующие действия наши локализуются, как оборона с натиском соперников справляется, сравниваю с тем, что вижу сегодня, и думаю: «Что же произошло за это время, что и в каком направлении по­менялось?». Потом размышляю, как за короткий промежуток времени наша на­цио­нальная сборная заиграла: те же самые футболисты, но другие, наверное, подходы, требования, отношения — ребят и тренеров... Как это все усилить — вот что мне интерес­но.

«СЕЙЧАС МНОГИХ ЖУРНАЛИСТОВ ИНТЕРЕСУЕТ ГРЯЗЬ, И СДЕЛАТЬ ПЫТАЮТСЯ ТАК, ЧТОБЫ ОТ ЭТОЙ ГРЯЗИ Я ОТМЫВАЛСЯ, НО Я В НЕЕ ЕЩЕ НЕ ВСТУПАЛ»

— Хорошо в середине 70-х киевские динамовцы играли — с точки зрения сегод­няшнего футбола?

— Очень хорошо — ну что ты!

— Сегодня вы иногда на поле выходите?

— На поле уже нет, а через сеточку мячик еще бросаю.

— Техника осталась?

— Технику, как говорится...

— ...не пропьешь...

— ...и в магазине не купишь (улыбается) — все у меня здорово, только играть уже не могу.

— Анатолий Дмитриевич, я благодарен вам за интервью, а еще за вашу игру, о которой, хоть уже 40 лет прошло, миллионы болельщиков до сих пор помнят, — это же счастье, правда?

— Согласен.

— Значит, все было не зря?

— Ну, конечно!

— Спасибо еще вам за то, что на пос­ту президента Федерации футбола Украины вы сделали, но самое главное — за то, что чистым, добрым человеком остались, что, согласитесь, далеко не каждому удается. Желаю здоровья крепкого и чтобы поменьше вихрей враждебных веяло над вами!

— Вот этого и я себе пожелать хотел бы, и тебе тоже, потому что не так часто удается поговорить с журналистами о футболе и людях его откровенно: сейчас многих другие вещи интересуют — в частности, грязь, и сделать пытаются так, чтобы от этой грязи я отмывался, но я в нее еще не вступал, а с людишками, которые так поступают, должны покончить мы раз и навсегда! Это футбол не красит, но им почему-то не стыдно, не боязно, а вольготно. Вот это меня страшит больше всего, так что тяжелая работа впереди, но будем смотреть на нее, Дима, с оптимизмом, потому что есть у нас такие, как Фоменко и другие, мужики, которые на совесть работают, а не за тити-мити...

— Люди хорошие есть, а значит, пробьемся...

— Я в этом уверен. Мы вот о выдающихся личностях говорили, и с одним таким человеком — Владимиром Высоцким — мне повезло быть знакомым, какие-то вещи обсуждать и по некоторым вопросам советоваться, и стихи его до сих пор у меня в памяти. (Читает):

...И хоть путь мой и длинен, и долог,
И хоть я заслужил похвалу -
Обо мне не напишут некролог
На последней странице в углу.
Но я не жалею!
...И хотя во все светлое верил -
Например, в наш советский народ, -
Не поставят мне памятник в сквере
Где-нибудь у Покровских ворот.
Но я не жалею!..

Дмитрий ГОРДОН