Тибериу ГИОАНЕ: «Мне казалось, что Хачериди даже правил толком не знает»

Бывший полузащитник «Динамо» Тибериу Гиоане рассказал о своей жизни после завершения карьеры, а также вспомнил свои выступления в киевском клубе.

— Ваша жена из Киева, вы тут провели десять лет жизни. Почему не остались навсегда?

— Жена хотела, конечно, но пока что мы к этому не пришли. Может, в будущем. Приезжаем пару раз в год, но все же я родом из Румынии и пока хочу жить здесь.

— Все еще планируете стать тренером?

— В принципе, да. Но сейчас время такое сложное. Мне как-то предложили принять одну румынскую команду, стать там главным тренером. Пока я размышлял, на следующий день клуба не стало — все, банкрот. Смешная история. И грустная. В пятой лиге год работал, все нравилось, но потом команда почти распалась, много игроков поехали в Европу работать.

— С кем из бывших партнеров общались последний раз?

— С Чернатом. У нас тут турнир каждый год в зале, зимний, виделись, общались.

— Как у него дела?

— Флорин в полном порядке. Играет в команде, которую тренирует Георге Хаджи, он же ею и владеет, они в первой тройке идут. Главная сенсация чемпионата!

— Какую веселую историю чаще всего вспоминаете в разговорах с бывшими партнерами?

— Фух, трудно вспомнить одну такую, чтоб можно было ее рассказать и все посмеялись бы. Расскажу румынскую историю, тоже веселую. Я в «Рапиде» играл, у нас тренер Йорданеску был, он сейчас сборную Румынии тренирует. Я только начинал, был там самым последним запасным. Тут он, сидя на лавке на тренировке, меня подзывает к себе: ого, думаю, сейчас, может, поговорим обо мне, посоветует что-то. А он говорит: «Так, парень, я тут отойду, а ты сиди тут, куртку мою и футболистов сторожи, чтоб не украли, хорошо?».

***

— Благодаря какому ключевому фактору вы задержались в Киеве на целых десять лет?

— Когда первый раз тренировался, мне казалось, что я тут и на день не останусь. Все вокруг — на голову сильнее, а я вообще, как лишний человек. После тренировок так уставал, что минут 20 просто лежал в номере на полу. Трудно было, но справился. А насчет фактора, то могу сказать, что с руководством хорошие отношения были всегда — при том, что я не из легких. Они меня понимали, и я старался в ответ. Всегда был готов играть. И пиццей не травился никогда, и не гулял сильно...

— По пицце — подкол засчитан.

— Да это я не про Ярмоленко, а в общем — у каждого своя пицца бывает (улыбается). Я о другом хотел сказать. Какой бы матч мы не проводили — пусть где-то в непонятном селе на Кубок — я всегда отдавался игре полностью, даже когда на замену выходил.

— Вы ни разу не попадали в фоторепортажи с тусовок или мероприятий. Никогда не гуляли?

— По молодости — бывало, но не часто. Я думаю, там просто были у нас в клубе другие персонажи, которые в глаза бросались, они такие бурные, вот их и фотографировали (улыбается). А я так — в сторонке.

— Самая крутая вечеринка с одноклубниками?

— Я помню, как обыграли «Стяуа» и вышли в групповой этап Лиги чемпионов — ну, и решили типа отметить. Короче, конкретно погуляли, я вообще впервые пошел. На следующий день выходим на тренировку, все бегут, как ни в чем не бывало, а я не могу — никакой вообще. Я смотрю на тех, с кем ночью гуляли и думаю — они что, двойников своих прислали?

В общем, я понял, что такой ритм не могу держать, больше никогда так не буду. Совмещать — очень тяжело. Хотя, это уже, кто как привык.

— Каким тогда было ваше самое любимое занятие в свободное время?

— Его не так много было: нас еще в те времена на заездах долго держали. Выпадало два-три выходных — сразу домой. Читал в свободное время, в кино ходил — в общем, как-то так. Когда игра каждые три дня — особо не отдохнешь.

— Как-то раз Мирча Луческу сказал, что он был бы очень рад видеть Гиоане в «Шахтере». Он вас никогда не звал?

— Нет, никогда. У меня с ним же своя история была: он меня заметил, когда я был молод совсем. Играл против его «Рапида», моя команда проиграла, но уже на следующий день получил приглашение о трансфере в «Рапид».

С сыном его, Разваном, вместе играл, а потом он меня вызывал в сборную Румынии. С Луческу-старшим мы и до, и после игр регулярно общались. Он меня так всегда хвалил, что я сам себя так никогда не хвалил — приятно было, конечно.

***

— За те десять лет, что вы провели в «Динамо», в клубе 11 раз происходила смена тренера. В этом — причина всех проблем?

— Мне трудно сказать. Вроде бы все тренера были хорошими. А то, что меняли регулярно — ну, вот в Реале тоже Бенитес пару месяцев поработал — и все, на выход. В «Динамо» же после Лобановского было очень трудно найти человека, который хотя бы как-то был близок к его уровню. Газзаев приезжал, топ-тренер России. Сказал: «Через три года выиграем Лигу чемпионов». Его можно понять: именитый тренер, успешный. Но не пошло, ничего хорошего не вышло.

— Есть примеры, когда смена тренера глобально шла на пользу?

— Ну, когда Михайличенко сняли и Сабо назначили, а мы смогли пройти «Трабзонспор». Йожефович как-то только пришел, каждый день нам говорил, что мы в Турции 2:0 победим. В итоге, вдесятером сумели удержать счет 2:0. Потом едем в Рим. Сабо опять внушение включил: и тот никакой у «Ромы», и те слабые. Поначалу не верится, а потом игра получилась. Сабо даже в Мадрид за победой ехал. Думаю, Газзаев тоже хотел такую веру привнести. Но, наверное, надо было делать это постепенно, а не так резко.

— Об уходе какого тренера жалели больше всего?

— Тяжелее всего мне было, когда умер Лобановский. Он меня нашел в Румынии, при нем я нереально прогрессировал: в движении, технике. Я уверен, останься он жив, сделал бы из нас команду уровня полуфинала-финала Лиги чемпионов.

Он умел нас всех держать в напряжении. Приезжаешь на матч и не знаешь, попадешь ли в состав или даже в заявку тебя не включат. Бывает же как: предсказуемый тренер всегда ставит одних и тех же. Те, кто в запасе, знают, что никогда не попадут в состав, а потому и тренируются одной ногой.

— Кто таким был?

— Помню, Газзаев часто говорил, что вот, мол, «Бавария» играет одним составом, и мы так же будем. Я ему пытался объяснить, что у нас нет таких суперзвезд, как у них, состав ровнее, но у него, конечно же, было свое виденье.

— Возвращения Андрея Шевченко принесло пользу «Динамо»?

— Считаю, его использовали не там, где надо. Шева должен был играть в центре нападения. Его же определяли то на фланг, то под нападающим. Это не его место, не его позиция. Я понимаю, что тогда был Милевский, которого в клубе хотели развивать и, может, продать потом, но нужно было найти Шевченко место на острие, он физически был прекрасно готов.

— Шевченко — самый сильный игрок, с которым вы пересекались в одной команде?

— Я бы назвал Белькевича. Валика, к сожалению, уже в живых нет. Его пасы, его спокойствие — он реально был сильнее всех.

***

— В какой период в «Динамо» сформировался лучший микроклимат?

— Всегда был хороший. Но всякое бывало: случалось, дрались на тренировках, но это нормально, нервы. Без эмоций, без злости ничего не добьешься.

— Сами участвовали?

— В основном, на поле ругались, а потом уже на базе выясняли отношения. Но всегда все заканчивалось примирением. Я ни на кого злость не копил долго. Вообще, мне поначалу было непросто привыкнуть к атмосфере в динамовской раздевалке. В Румынии я привык, что все вокруг шутят, смеются, а тут была такая обстановка исключительно рабочая. Может, потому что нагрузки побольше были, не знаю.

— Последний динамовский сезон вы доигрывали в дубле. Почему?

— Видел, что тренер не рассчитывает. Сам попросился играть в дубле — лучше, чем ничего. Тогда Несмачный тоже заканчивал, Маграо в дубль отправили. Короче, изъездили на автобусе всю Украину под конец карьеры. Это нормальный процесс. Пришло другое поколение, мы уже оказались не нужны. Я помню, когда сам приходил — мне 20 лет было, я уступал ветеранам по уровню, но выпускали меня, а их держали в запасе.

— Кто тогда вам казался самым перспективным в дубле?

— Буяльский только начинал, выделялся. Ярмоленко и Зозуля тогда уже, кажется, вышли из дубля. Помню, как Хачериди привезли — ну он такой был интересный. Мне казалось, что он даже правил толком не знал. Но кем он стал сейчас — большой защитник.

— Не было обидно, что Юрий Семин не выпустил вас в последнем домашнем матче сезона, чтоб попрощаться с болельщиками?

— Нет. Так как меня же через неделю выпустили символически в Мариуполе — и это было ошибкой. Я с командной не тренировался, а тут провел одно занятие перед игрой. Жена уговорила, чтоб я согласился выйти — последний матч, все такое. Не нужна была мне та игра.

— За ваши 10 лет огромное количество игроков не раскрылось в «Динамо». Есть единая причина — почему?

— Не знаю. Если сравнивать с «Шахтером», то, может быть, там какое-то другое отношение со стороны руководства было, Луческу находил подход, доверял. Мне было тяжело из Румынии в Украину переехать, хотя страны граничат, а тут из Бразилии — намного сложнее. Я считаю, что не только футболисты виноваты, а и тренера, и руководство — где-то не доработали.

— Лучший из легионеров на вашей памяти?

— Ринкон, конечно. Там же, как мне рассказывали, с ним такая смешная история случилась. Из Бразилии брали форварда Леандро, он шел типа, как звезда, а Диого брали вроде как в довесок. В итоге, вышло, что Леандро скоро уехал, а Ринкон был лидером долгие годы.

***

— Два года вашей карьеры прошли вне футбола. Главная причина, почему так случилось?

— Главной или одной нет. Многое накопилось. Семейные проблемы и непорядок со здоровьем. Мне нужно было отдохнуть.

— Вы были близки к тому, чтобы закончить карьеру?

— Я верил в себя и знал, что обязательно поправлюсь и вернусь. Хотя, конечно, мало, кто верил, что я еще заиграю, а тем более в «Динамо». Не захотели бы меня видеть в Киеве — остался бы в Румынии играть. Мне очень запомнилось возвращение: я играл за дубль и после матча уже собирался ехать домой на выходные. Ко мне подходят и говорят, что я могу остаться, что я нужен первой команде — я даже не поверил сначала, ведь я только отошел от всего. И в той же игре я еще и гол забил.

— Каким человеком вам показался Игорь Суркис?

— Прямой, эмоциональный. Если сравнивоть с Григорием Михайловичем, то он был дипломатичнее. Хотя Игорь Михайлович меня всегда понимал, и я старался его не подвести.

— Сколько раз переподписывали контракт?

— Каждые три года где-то.

— Все проходило на автомате?

— Поначалу — нет. У меня были менеджеры из Румынии. Им не нравились некоторые пункты в контрактах. Решил с ними расстаться, уже сам общался с руководством и все происходило само собой.

— Вы живете эти годы за те средства, что заработали в «Динамо»?

— Ну, других заработков у меня нет: в бизнесе было несколько тем, но не пошло. Не мое это, нужно этим жить, чтоб преуспеть. В «Динамо» же я провел десять лет и никогда особо не швырялся деньгами. Понимал, что футбол рано закончится. Мало, кто понимает, что футбольная жизнь очень коротка.

— Вы закончили играть очень рано, в 30 лет, но никому неизвестно, почему.

— Предложения были, но ни одного от клуба, который можно сравнивать с «Динамо». Идти заканчивать непонятно где после стольких лет борьбы за чемпионство и Лиги чемпионов я не хотел. Пусть лучше у меня регулярно спрашивают, а чего это ты так рано закончил, чем в 35 лет слышать с трибун: эй, да когда ты уже уйдешь наконец-то?

Глеб Корниенко