Александр ГОЛОВКО: «Я не называл Хески «черной обезьяной»

— Александр, если бы вас попросили написать сочинение на тему: «Мой Лобановский»...

— Тет-а-тет с Валерием Васильевичем мы общались довольно редко. Был диалог, переходящий в монолог. Я понимал, что перед тобой авторитет и ты не можешь быть прав в споре с ним. Так продолжалось три или четыре года. Мы прислушивались к любому его слову и мнению.

— Лобановский был человек системы?

— Наверное... Его называли диктатором? При этом я никогда не видел, чтобы Лобановский на кого-то ругался. Многие говорили и писали, что Васильич выпивал. Но и пьяным я его тоже никогда не видел. Требовательность — колоссальная! Все это вкупе давало результат. Перелом произошел, когда в «Динамо» появились легионеры. Лобановский уже не мог контролировать какие-то вещи.

— Почему?

— Футбол встал на путь комерсализации. Это нас можно было отправить в «Динамо-2» или в армию. Легионер же показывал контракт и разговор заканчивался. Не всегда сильнейшие выходили на поле. На этой почве случались даже конфликты между президентом клуба и главным тренером.

— Родиться в один день с Валерием Васильевичем — дополнительная ответственность?

— Я этого не чувствовал. Как правило, 6-го числа Васильич делал серьезную тренировочную работу. Мы выходили на пробежку в 7.30 — поздравляли Лобановского, и меня. Потом еще три тренировки. Вечером был легкий ужин, иногда в Руйт прилетало руководство. Цветы, торт — не более того. А на следующий день нам устраивали выходной...

— Андрей Шевченко приехал в «Милан» абсолютно подготовленным для игры в Серии А. Это заслуга Лобановского?

— Функционально и психологически его подготовил Васильич. А заиграть бы Андрей мог, на мой взгляд, абсолютно в любом чемпионате. Такому футболисту, как Шевченко, нужен был такой тренер, как Лобановский. Хотим мы этого или нет, но нашу звездную команду собрал Йожеф Сабо. Однако ему не хватило именно харизмы, которая была у Лобановского.

— Правда, что за полгода до отъезда в Италию у Андрея появился телохранитель?

— Уделяли внимание персоне Шевченко. А почему, собственно, нет? Сами помните, какое было время — лихие 90-е... Простите за сравнение: машину стоимостью миллион долларов никто не оставит на улице? Правильно? А сколько давал «Милан» за Шевченко?

— Амплуа стоппер десять лет назад трактовалось иначе, чем сегодня. Вам приходилось выполнять функции персональщика, «цербера»...

— ... Морьентес, Янкер, Хауге. Против кого только не приходилось играть. Персональная опека имела массу особенностей. По сути, это игра один на один. Тяжелее всего пришлось с Ульфом Кирстеном из «Байера». Он постоянно пласировал в офсайде, а затем вырывался словно ртуть.

— Случались и конфликты, даже за пределами футбольного поля?

— Были и плевки, зацепы, захваты, оскорбления. Впрочем, все это можно перенести. А вот главное оскорбление для нападающего, если он уходил с поля без гола. Я по натуре достаточно спокойный человек. После игры всегда готов пожать руку своему визави.

— Хески из «Ливерпуля» — отдельная история?

— Слово «fuck» любой понимает, без переводчика. Когда же такое говорится о моей матери — я сразу бью. Перепалка случилась в тоннеле, ведущему в раздевалку на «Энфилде» («Динамо» уступило 0:1 «мерсисайдцам» в групповом турнире Лиги чемпионов-2001/02). Через несколько дней позвонил администратор «Динамо» Чубаров и сообщил, что мне «впаяли» двухматчевую дисквалификацию.

— Расизм «шили»?

— По словам Хески, я его обозвал «черной обезьяной». Откуда это всплыло? Будем называть вещи своими именами — под личиной борьбы с расизмом прячется много негодяев. Почему темнокожие могут спокойно нас обзывать?

— Типичная история из серии Зидан — Матерацци. Француз для вас после финала ЧМ-2006 герой или антигерой?

— По футбольным законам, Зидан однозначно подвел команду. Но назовите мне футболиста лучше Зидана за последнее десятилетие? По-другому он не мог поступить. Нормально, по-мужски! Я согласен, что не зря же придумали законы и мораль, чтобы подавлять наши инстинкты, но иногда они прорываются.

— Мы вспоминали «Ливерпуль», а ведь с тем же Хески могли играть в одной команде. Почему не удалось перебраться из Киева на родину «Битлз»?

— Я ехал в Ливерпуль выбирать себе дом. Общался с тренером Жераром Улье. Однако быстро понял: я один из четырех кандидатов, приехавших на просмотр. Начался торг. Камерунец Сонг стоил 2,5 миллиона долларов, мне хотели продать за 8(!). На тот момент — это не цена для центрального защитника! Вернулся в Киев. Лобановский отправил узнавать мое настроение Игоря Суркиса. Было неприятно, но я справился. Думал, не уехал сейчас — уеду в другой раз.

— Получилось поехать лишь в Китай? Об этом ли мечтал капитан киевского «Динам» и сборной Украины?

— Меня хватило на три месяца быть футболистом киевского «Динамо», а потом превратился в «нашего» легионера, стал снижать к себе требования. На тот момент я хотел играть в футбол. Вернувшись же в Киев, услышал от Сабо (в 2005-м Йожеф Йожефович тренировал «Динамо» — прим. ред.): «Саша, а ты еще в футбол играешь?». На этом моя динамовская эпопея завершилась.

— Прошлым летом главный тренер «Динамо» Валерий Газзаев назначил капитаном Артема Милевского. Вам повязку вручал Лобановский?

— Нет. Ребята тянули бумажки. У Лобановского была позиция, что капитана должна выбирать команда.

— Капитан — это обязательно формальный и неформальный лидер в одном лице?

— Необязательно. Капитан, прежде всего, — очень ответственный человек.

— Приходилось пользоваться «служебным положением» и кого-то ставить на место?

— В какой-то момент Каха Каладзе начал ставить себя выше коллектива. Собрались мы всей командой в ресторане. «Каха, добивайся своей цели, но не за счет нас,» — сказал я на правах капитана.

— Каладзе понял?

— Безусловно! Вернувшись через несколько месяцев из Милана в Киев, он накрыл «поляну» и поблагодарил за урок.

Алексей Павлюченко