Форвард «Динамо» конца 1960-х и бывший главный тренер сборных СССР, СНГ и России Анатолий Бышовец дал большое интервью еженедельнику «Футбол», в котором ответил на очень много интересных вопросов.
Анатолий БышовецФаккетти нарушил регламент
— Еврюжихин вспоминал: мало кто верил, что после поражения от венгров 0:2 СССР сможет выйти в финальную часть ЧЕ‑1968. Он же добавил, что это была лучшая игра при лучшей поддержке «Лужников» в советской истории…
— Первый четвертьфинальный матч в Будапеште мы проиграли 0:2, причем венгры имели достаточно ощутимое преимущество. Вообще, у них была изумительная команда с великолепными исполнителями и добились они победы без своего лидера, одного из лучших игроков прошедшего ЧМ‑1966, Флориана Альберта. После игры в Будапеште, а тогда в моде были совместные фуршеты команд, у венгерских игроков чувствовалось пренебрежительное отношение к нам. Поэтому у нас вырастало чувство реваншизма. Наше игроцкое достоинство было принижено. Ко второму матчу у нас произошли немалые изменения в составе. Вместо Стрельцова, а со мной разговаривал Михаил Яку шин и он меня предупредил заранее, чтоб я готовился, сыграл впереди я. В воротах Пшеничников заменил Кавазашвили, а в атаке вышел Еврюжихин вместо Малофеева.
По задумке Якушина, это должно было внести путаницу в голову венгров. Он хотел, чтоб игра приняла неожиданный характер для соперника, а появление новых игроков обычно застает врасплох противника. С первых минут игра приняла напряженный характер. И напряженность эту продемонстрировали мы, чрезмерно активно играя впереди. В «Лужниках» собралось 100 тысяч, и этот энергетический посыл был подхвачен игроками. Мы ощутили единство с трибунами, и жажда победы подвигла игроков на свершения! Вчера у меня была встреча с телевизионщиками из ФИФА, и мы тоже вспоминали этот матч, я доставал из архива фотографии, в том числе и с моим третьим за битым мячом. Мы совершили удивительный камбэк (3:0). Пожалуй, этот матч можно считать лучшим в истории сборной СССР! (Стоит отметить, что в 1968 году Венгрия очень уверенно победила на Олимпиаде в Мексике, в полуфинале разгромив Японию 5:0, а в финале разбив Болгарию 4:1 — авт.)
— В заявку на финальную стадию Михаил Якушин не включил ни Сабо, ни Стрельцова. Чем он руководствовался?
— Стрельцов к тому времени испытывал определенный спад, связанный не с возрастом, но с травмой. Михаил Иванович был нацелен на то, чтобы влить свежую кровь в состав. Что касается Сабо — там другая история. Он был отчислен из команды из‑за нарушения спортивной этики. Ничего личного не имею к нему как человеку, но в целом ситуация была малоприятная. (Йожеф Йожефович считает и утверждает иначе! — ред.)
— Поясните!
— Этика — в плане подготовки, я имею в виду. Это расходилось с тем настроем, который формировался на финальный турнир. Он выпадал из этой обоймы.
— Что больше повлияло на исход полуфинала с Италией: поражение от Чехословакии четырьмя днями ранее, стоившее СССР участия на ОИ‑1968, или трагедия с Валерием Ворониным — страшная автокатастрофа?
— Якушин просил руководите лей не проводить матч в Чехословакии. В течение недели нам довелось сыграть повторный матч с Чехословакией за выход на Олимпиаду и полуфинальный с Италией на ЧЕ‑1968. Якушин понимал, насколько тяжелый характер имели эти матчи. Объективно он знал, что будут потери в будущей встрече — связанные с физическим состоянием, потери игроков по объективным причинам, травмы. Что в итоге и произошло. Перед Италией мы потеряли Численко и Аничкина в обороне. Потери достаточно весомые. Ну и, конечно, трагедия Воронина. Бесспорно, это осла било нашу команду в матче с Италией. Но, к счастью, сработали наработки и внутренние резервы. По определению France Football советская сборная была одной из лучших сборных на том этапе. И матч со сборной Италии не был проигран по игре. Не забывайте, что капитан итальянцев Джачинто Факкетти нарушил регламент. Право определять сторону монеты при жребии выпало Шестерневу, но Факкетти первым выкрикнул «орел», и выпал «орел». Якушин не мог докричаться до Шестернева, повторял: «Орел, орел», но Алик впал в ступор, промедлил с выбором, и Факкетти удачно подсуетился.
Мне очень польстила оценка матча, данная Дино Дзоффом. На вопрос, что ему больше всего запомнилось из игры в Неаполе, Дзофф ответил, что в плане сбор ной СССР ему запомнился только Бышовец. Было очень приятно узнать об этом.
— СССР почти весь матч играл, имея перевес в одного игрока — Ривера получил травму, а замен не было. Может, монетка закономерно упала на сторону обескровленных за 120 минут боя итальянцев?
— Ну мы же играли с инициативой! У нас было больше шансов победить. Реализация подвела. Наверное, в какой-то степени можно говорить и об отсутствии опыта. Все‑таки когда в важных играх больше опытных футболистов, это придает уверенности. У итальянцев таких было больше.
Фортуна — это удар Доменгини на Евро-68
— За два года до этого Италия позорно проиграла на чемпионате мира сборной КНДР. К власти пришел Артемио Франки и к 70‑летию итальянской федерации футбола, отмечавшемуся в 1968 году, будущий президент УЕФА выбил для своей родины право принять финальную часть чемпионата Европы. СССР не мог победить в полуфинале?
— Я не думаю, что была какая‑то интрига. Касательно матча ЧМ‑1966 Италия — КНДР. Некоторое время я работал в Южной Корее, и начальником этой сборной был вратарь, который стоял за КНДР в том матче (Ли Чан Мюн — авт.). Конечно, мы вспоминали не только ту знаменитую игру, но и не менее запоминающийся четвертьфинал КНДР — Португалия с каре Эйсебиу. Так вот, мы пришли к мнению, что со стороны Италии случилась огромная недооценка соперника. Итальянцы думали не о предстоящем матче с КНДР, а приценивались, с кем и как будут играть в 1/4 финала. Они отнеслись к КНДР как к проходной команде, а это всегда чревато неприятностями. Затем КНДР едва не сотворила еще одну сенсацию, но у португальцев был Эйсебиу, который в одиночку вытащил, казалось бы, проигранный матч. Если помните, к середине первого тайма КНДР вела в счете 3:0, но в итоге уступила 3:5.
— С этой монетой столько историй встретил! Где правда, а где ложь — не поймешь. В одном случае монета якобы попала в трещину в полу, по другой версии, она закатилась под стол, по третьей — монета упала на одну ладонь немецкого судьи, второй он ее укрыл от капитанов обеих команд и произнес: «Италия!» Что известно вам?
— Все игроки сидели в раздевалке в оцепенении и ожидании новостей. Все стало ясно еще до прихода Якушина с Шестерневым. Внезапный грохот петард — стадион в Неаполе вмиг взорвался! Мы поняли, что Италия вышла в финал.
— Я вот одного не пойму, в полуфинале судьбу матча решил жребий, а в финале Италия и Югославия переигрывали матч. Где логика?
— О логике здесь вряд ли уместно что‑то говорить. Ее просто нет. Но таков был регламент. В финале всегда играли до победы, поэтому ни о какой монете речи не шло.
— Хорошо, если бы во второй раз сыграли вничью, тогда что?
— Не думаю, что был бы третий матч. Наверное, послематчевые пенальти. Я, кстати, хорошо помню гол Доменгини, спасший Италию от поражения в первом матче. На моей памяти только Юрий Войнов так умел бить. Это был потрясающий по силе и точности прямой удар со штрафного от Доменгини. Итальянцы сравняли счет в самом конце встречи.
— А вы присутствовали на финале?
— Естественно. Дело в том, что наш матч с Англией за третье ме сто игрался в тот же день и непосредственно на «Стадио Олимпико» в Риме, где и проводился финал. Сначала мы сыграли свой матч, а потом уже был финал Италия — Югославия.
— Вот что еще интересно, на первый матч финала пришло 68 тысяч, на второй — 32. Болельщикам тоже такой формат был не в радость или финансовая сторона отягощала?
— Первый матч не оставил хорошего впечатления. Вязкая игра. У югославов заметно выделялся Джаич, собственно, он и гол забил в той встрече. И вообще Югославия играла с преимуществом. На фоне всех четырех команд, я позволю себе такую нескромность, Италия не стояла выше остальных трех команд. И мы играли с преимуществом, и югославы тоже. Второй финальный матч уже был обоюдоострым. Обе команды уже больше играли на атаку. Случай и удача оказались на стороне Италии. То, что сделал Доменгини — это и есть та самая Фортуна. Поразительный удар позволил Италии уйти от поражения и переиграть финал! Вот так!
— Ваш матч за третье место против чемпионов мира‑1966 англичан особого значения не имел?
— Прежде всего, мы не победили из‑за того, что не восстановились. И что очень важно в таких турнирах, тренерам не удалось провести ротацию. Понятно, что усталость это одно, но очень большое значение имеет психологическая устойчивость. Уж очень большое разочарование у нас было от неудачи, я имею в виду, жребия. Думаю, этот фактор стал определяющим в поражении от Англии. Конечно, объективно говоря, англичане во главе с Чарльтоном выглядели хорошо, но у них мотивация была выше. Чемпионов мира положение обязывало быть на высоте, а нас, по терявших финал только по жребию, это выбило из колеи. Это был ощутимый удар по нашей психологии. Могу сказать за себя — опустошение и разочарование от того, что играем не за золото, а за утешительные бронзовые медали, было очень сильным.
Украина против Бышовца
— Накануне отбора ЧЕ‑92 впервые в истории отечественного футбола тренер сборной не был назначен — его, что называется, в духе времени выбирали на основе тайного голосования. Изначально претендентов на освободившийся после очередной отставки Валерия Лобановского пост было трое — Павел Садырин, Анатолий Бышовец и Евгений Кучеревский. Вскоре Садырин снял свою кандидатуру, поскольку не хотел бросать ЦСКА. Члены технического комитета Федерации выбрали Кучеревского, но члены Исполкома встали на вашу сторону…
— Меня тренеры выбрали. Практически все, кто входил в тренерский совет, поддержали мою кандидатуру. Каждый из нас представил свою программу, и на основе этого делался выбор. То, что предлагал я, не нравилось членам технического комитета. Понятно, что это была ситуация, связанная с распадом СССР. Необходимо было учитывать и ответы игроков. Во внимание принималась и комплектация команды, и отъезды игроков. В этом смысле кандидатура Кучеревского, конечно, выглядела более привлекательной. Но в профессиональном плане его программа отличалась от того, что предлагал я. Первое — это вопрос тренерского штаба. У меня был готовый штаб после Олимпиады‑1988.
Второе — учтите, как и где жить. Кучеревский жил в Днепропетровске, а я жил в Москве. Третье — в моей представленной программе был не только штаб, но и кандидаты, чего не было у Кучеревского. На уровне определяющего фактора, когда главного тренера выбирают президенты Федераций и так называемые министры спорта, они в большинстве своем поддержали мою кандидатуру — кроме (!) украинской стороны и еще двух республик, которые были против меня. Все остальные, процентов на девяносто, были «за» меня.
— Вас не смутило, что Украина была против Бышовца?
— Смутило! Очень ревнивое отношение тренеров в Украине было к тому, что профессиональную Олимпиаду, а не Олимпиаду парикмахеров, выиграла сборная СССР. Вы понимаете, о чем я? Второе место сборной СССР на чемпионате Европы преподносили выше, чем «золото» Олимпийских Игр. Но выиграть Олимпиаду, обыграв Аргентину, Италию и Бразилию — это было не под силу ни одному из тренеров в СССР. Естественно, это било по самолюбию и авторитету законодателей мод, тренерских дел в Украине.
— Югославию, раздираемую гражданской войной, дисквалифицировали, а распавшийся СССР заменили на СНГ. Из‑за того, что у югославов не было большого политического влияния?
— Вы все верно сказали. Может, многие уже забыли, но не только Югославия готовилась к финальной части ЧЕ‑1992, но и Дания. Они были абсолютно уверены в том, что заменят Югославию. В 1991 году мы проводили товарищескую встречу против «Валенсии», которой руководил Гус Хиддинк. На том матче присутствовал тренер датчан (Ричард Меллер‑Нильсен — авт.), и он попросил подвезти его на матч сборной СССР с «Валенсией», куда мы ехали автобусом. Там мы и раззнакомились. Незадолго до старта ЧЕ‑1992 мы проводили товарищеский матч с Данией в Копенгагене. Игра была достаточно напряженная. Сыграли вничью 1:1, мяч забил Колыванов. Дания оставила очень хорошее впечатление. Потом, уже после окончания чемпионата, с тренером сборной Дании мы встретились в Париже. И он мне сказал следующую вещь. «Когда ты меня подвез на автобусе, ты принес мне удачу». А от нас удача отвернулась в матче с Шотландией. Хотя посмотрите, какие команды у нас были в группе? Чемпионы Европы‑1988 и чемпионы мира‑1990. До 90‑й минуты мы обыгрывали Германию, и только случай помог им отыграться. С Голландией, которой руководил Михелс, мы тоже сыграли вничью (0:0). Это говорит о том, что у нас были реальные шансы побороться за золото ЧЕ‑1992. Но, к сожалению, атмосфера вокруг команды была далека от рабочей.
Пойти вразрез и не проиграть
— Германия — СНГ — 22:4, Голландия — СНГ — 17:4. Это статистика ударов. Так, может, нет ничего удивительного в том, что проиграли шотландцам?
— Нет, мой друг. Дело не в количестве ударов, а в реальных шансах. Ударов может быть много, но единственный опасный удар Хесслера спас сборную Германии от поражения. Потом надо не забывать, что представляла собой команда, с которой я приехал в Швецию. Это уже была не сборная СССР. Это была сборная СНГ. Это страна, которая не представляла государство. У нас не было ни флага, ни гимна. Коллапс, который происходил на просторах СССР, перенесся на отношения Федераций разных стран, на отношения внутри команды. Это была очень непростая ситуация. Страсти между руководителями Федераций и руководителями команды накалены были до предела. Мы проиграли команде, которую обыграли годом ранее в их логове, в Глазго (1:0), и это была неслучайная победа! На больших турнирах всегда присутствует особая интрига. Я не думаю, что мы проиграли Шотландии, потому что были слабее. Я очень доволен был этой командой. Все игроки были объединены, прежде всего, нацеленностью на максимальный результат. Они были объединены командной тактикой и единой волей. Но, к сожалению, повторюсь, вокруг команды были созданы неблагоприятные условия, которые повлияли на конечный результат!
— Как и ваш конфликт с Михайличенко?
— Никакого конфликта не было. Это были рабочие отношения. Не забывайте, что с Михайличенко и Добровольским я начинал работать с детства и вел их с юношеских лет. Два талантливых и ключевых игрока, что на Олимпиаде‑1988, что на ЧЕ‑1992. Может быть, за исключением только заключительной игры с Шотландией. Можно объективно говорить, что шотландцам ничего не надо было. Но также объективно можно говорить, что мы были сильнее. У нас произошла недооценка Шотландии. Вот о чем в первую очередь стоит говорить. Ну и снова повторюсь — вокруг команды крутилось много людей, которые создавали дополнительные проблемы.
— В ту сборную вы ввели целую плеяду молодых — Канчельскиса, Колыванова, Кирьякова, Юрана, Корнеева. Всеми остались довольны?
— Абсолютно! Мне посчастливилось поработать с талантливым поколением. Я далек от того, что могу называть их своим, потому что я их не открывал. Я только занимался их воспитанием. Я им всем дал шанс. Они получили возможность реализовать свои возможности. У них сложились идеальные ситуации, потому что их приглашали в сборную СССР и СНГ, веря в их талант и способности. Это самый важный фактор, позволивший им стать выдающимися игроками!
— Кого вам не удалось привлечь в сборную по политическим причинам?
— Политических событий тогда не возникало. Политическая интрига у нас сегодня… Я коренной киевлянин, динамовец. В сегодняшней ситуации между Россией и Украиной многие упускают, может быть, главную вещь. Тогда понимание национальности, что российской, что украинской, и вообще, поскольку на Олимпиаде и ЧЕ‑1992 в сборной были представители из Азербайджана, Литвы, Белоруссии, Грузии, было иным — был советский человек. Все мы были советскими людьми. Нам с детства прививалось одно благоприятное отношение ко всем республикам! Мы были людьми одного воспитания, менталитета и восприятия. Поэтому ни о каких политических интригах в моих сборных речи идти не может. Не так давно мы встречались на 60‑летии Хорена Оганесяна, где я руководил сборной СССР в матче со сборной мира. Никто — ни Алексей Михайличенко, ни Гела Кеташвили, ни я, ни литовцы не испытывали неприязни друг к другу. Ситуация в 1992 году при положительном результате казалась бы нонсенсом, потому что, если бы мы выиграли у шотландцев, чемпионы мира немцы не продолжили бы борьбы. Вот ключевой момент!
— Протасов и Литовченко. Почему вы от них отказались?
— Что касается Литовченко, то у нас долгая история, которая берет начало еще со сборной Украины, которая выиграла такое соревнование среди 20‑летних игроков, как «Надежда». Я считаю Литовченко выдающимся игроком, но при формировании команды 1990-92 мне пришлось отказаться не только от него, но и от многих. От Дасаева, Черенкова, Родионова. Тогда и Заваров мог быть в команде, и еще некоторые. Но я принял решение о создании новой команды, с прицелом на ЧМ‑1994. Трудно было, кстати, представить и выход сборной на ЧЕ‑1992, потому что в группе с нами была Италия, а тогда выходила только одна команда — никаких плей‑офф! Всего восемь команд в финальном турнире…
И я принимал решения, которые шли вразрез общепринятым правилам. Я нарушал эту догму. Когда я стал тренером еще сборной СССР, Федерация запретила выезды игрокам за границу до матчей с Италией по моей просьбе. В то время уже велась широкая экспансия — в плане отъездов игроков за рубеж. Регистрация отъездов шла через Федерацию. Я настоял, что пока мы не проведем подготовительный цикл к матчам с Италией в 1990 году, ни один человек не уедет за границу. Именно во время отборочного матча с Италией в Риме я определился, что ставка будет сделана на молодежь. Это Харин вместо Дасаева, это Цвейба, Чернышов, Кульков, Шалимов, Колыванов, Добровольский, Михайличенко, Гецко. И это себя оправдало! Были у меня и объективные причины — сборная СССР неудачно выступила на чемпионате мира 1990 года. Я беру даже не сам результат, а то, что нагрузка, выпавшая на игроков в цикле игр к ЧМ‑1990 и непосредственно на мундиале в Италии — негативный психологический фон. Плюс физически многие футболисты той сборной уже не находились на оптимальном уровне. В результате моего решения омоложения сборной у меня испортились отношения почти со всеми агентами и тренерами, в том числе и с Блохиным, который хотел пригласить Савичева в «Олимпиакос». Но таким образом мне удалось сохранить целостную команду к поединку с Италией и добыть в итоге нужный результат, главное — определиться с дальнейшей стратегией. Эта сборная, собранная в 1990-92 гг., попала на ЧМ‑1994. Вот что важно!
— Не оказалось в заявке молодых Никифорова с Саленко. Что в их случае?
— Перспективу у Никифорова я видел очень хорошую, но Цвейба и Чернышов смотрелись несколько опытнее. А в случае с Саленко… Он уступал Лютому, Колыванову и Гецко на том этапе. По крайней мере, мне так казалось.
Тактическое и психологическое поражение от уругвайцев
— ЧМ‑1970. Сборная вылетела в четвертьфинале, но вы лично провели прекрасный турнир. Остались удовлетворенным или разочарованным?
— Конечно, разочарованным! ЧЕ-1968 и ЧМ-1970 я воспринимал как соревнования в контексте оценки самого себя и насколько я утвердился как игрок сборной СССР. С декабря 1969 года мои мысли были заняты только чемпионатом мира в Мексике. Уже тогда я думал, что к турниру нужно подойти абсолютно здоровым, поэтому Кисловодск — грязи, вода. Затем Среднегорье — пробежки, восхождение в горы, бассейн. Я готовил себя к ЧМ! У меня была мечта — выйти на мировой уровень. Все было подчинено этому желанию. Войти в число лучших игроков чемпионата мира, забить четыре мяча, оказаться в символической сборной чемпионата, быть лучшим игроком сборной СССР — это удалось, потому что я полгода шел к этой цели, включая конфликт с главным тренером непосредственно перед стартом ЧМ.
— Что конкретно?
— Проходила адаптация к временным условиям. Была серия матчей с колумбийскими и эквадорскими клубами. Перед матчем открытия с Мексикой у меня возникло такое чувство, как потеря вкуса игры. Мне казалось, что я себя каким-то образом разбалансирую, теряю концентрацию… Я попросил Качалина разрешить мне не участвовать в последних матчах, дабы почувствовать голод и сохранить желание к игре. Я не хотел расплескать всю энергию на товарищеские игры. Маслов, Якушин, Качалин — тренеры, которые могли прислушаться к мнению футболиста. Якушин прислушался ко мне в матче с венграми в 68-м, Качалин — к моей подготовке к ЧМ-1970. Это непростые вещи, потому что есть программа под готовки. И тому же Качалину нужно было принять мою позицию перехода на специфическую работу. Да, я бегал, плавал, был фитнесс, но не играл, потому что хотел изголодаться по мячу. И это дало результат!
— Бельгия, 4:1. По‑моему, это лучший матч сборной СССР в истории ЧМ, с самыми красивыми мячами. Согласитесь?
— Давайте вернемся к матчу открытия с Мексикой, который был тоже очень важен. Мы можем говорить о тренерах сборных СССР, включая Качалина, выигравшего Олимпиаду-56 и Европу-60, и последних тренеров сборной, правда, последним был я… У меня единственного был опыт участия как игрока на высшем уровне — это чемпионат мира и Европы, и потом как тренера. Фактор очень важный. Приходят знания, бесценный опыт. К сожалению, не у всех получается добиться результата. Но у меня все-таки эти результаты были — и в 1988-м, и когда Южная Корея играла на ЧМ-1994. Это я так плавно подвожу к матчу открытия 1970 года. В нем наши тренеры допустили ошибку. Они немного недооценили сам момент открытия мирового первенства. В открытии игроки выходили на парад и стояли под палящим солнцем в ожидании свистка. Мягко говоря, это внесло дисбаланс в состояние футболистов. Это как бы охладило пыл, рвение. На Олимпиаде в 1988 году, а я помнил уже опыт 1970-го, на парад перед игрой с Кореей я велел выходить запасным игрокам, в форму переоделись даже массажисты и доктора, чтобы выдержать нужное количество участвующих в параде. Основа стояла не на солнце, а сидела в раздевалке. Играть было невыносимо сложно в плане климатических условий как в Мексике, так и в Сеуле. Темпера тура в Мексике была за тридцать. Плюс матчи с хозяевами по определению сложные — это зависимость от положительного результата, не проиграть. Это сказывается на тактике, это сковывает игроков. И в Мехико, и в Сеуле мы сыграли с хозяевами 0:0. А теперь возвращаемся к матчу с Бельгией. Понятно, что нам нужна была только победа, хотя сборная Бельгии была очень хорошей командой в 1970 году. И знаете, мне кажется, Качалину удалось нивелировать весь негативный фон после ничейного результата с Мексикой и придать уверенности ребятам. Мы провели действительно впечатляющий матч — лучший на ЧМ в Мексике.
— Вы с Мунтяном устроили такую бомбардировку бельгийцам, можно сегодня нашим сборникам приводить в качестве примера. Почему уругвайцев так не бомбили?
— Это разные команды. С Бельгией мы играли на встречных курсах — обе команды дума ли не о том, как не проиграть, а о том, как победить. Отсюда и свободное пространство для ударов. Что касается Уругвая, то это была очень вязкая игра. У нас вышло три центральных защитника, что ограничило нас в творческом потенциале и развитии атаки. Хотя опять же я забил после стенки с Мунтяном — он бросил в прорыв, я вышел один в один и переиграл уругвайского вратаря. Это был чистый мяч, но его не засчитали. Здесь нужно отметить такой фактор, как проведение чемпионата в Южной Америке или Центральной Америке. Как правило, у себя на континенте чемпионами мира становились региональные команды. То же самое в Европе. И с этим хочешь не хочешь, а приходится мириться. Вот с этим мы столкнулись в матче с Уругваем. Потом судьи вышедший за лицевую линию мяч оставили в игре и дали возможность забить Уругваю победный гол, когда Кавазашвили и наша оборона уже выключились из борьбы. Времени отыграться у нас уже не было, потому что пропустили мяч на последних минутах дополнительного времени. Матч был очень изматывающим в физическом плане. Плюс выбранная тактика «не проиграть» тоже сыграла отрицательную роль. К тому же лидер уругвайской команды Кубилья был очень быстрым и ярким игроком в индивидуальном плане. Валентину Афонину не хватало скорости в единоборстве с ним. Вот этот фактор сильно нервировал нашу оборону. Но в целом при абсолютно равной игре — вспомните эти моменты! — вы понимаете, что мы должны были побеждать.
Был еще один фактор, который очень недооценивают. «Золотая ручка» моего друга Валерия Поркуяна определила нам в соперники по четвертьфиналу Уругвай. А могли мы сыграть с Италией. Тянули жребий, как вы помните… Почти все наши ребята не хотели играть с Италией. Хотели Уругвай! Удивительная метаморфоза. Боязнь Италии гарантированно заставила бы нас сыграть предельно сконцентрированно. Мы бы подготовили себя к игре на пределе. И вот вы падает Уругвай, и все облегченно вздыхают. Естественно, начинается обратный процесс расслабления. Вздохнули! Вместо того чтобы быть на пределе. Психологически и подсознательно подумали, что Уругвай обыграем.
О революции в футболе
— Мексиканская жара и высокогорье могут служить в качестве оправдания?
— Нет. Команды находятся в равных условиях. Многое зависит от личностных, волевых качеств. Кстати, на таких чемпионатах наши выдающиеся украинские игроки не смогли себя реализовать ни в Европе, ни в мире. Это соревнования, которые определяют очень большие требования к личностным качествам.
— Вы отмечали, что у Кавазашвили была лучшая реакция среди всех вратарей в СССР. Почему же в историю вошел Яшин, а не Кавазашвили?
— Яшин это очень длинная история. Это вратарь, который, начиная с 1956 года и по 1970-й, был основным вратарем сборной СССР. Это вратарь, который, собственно говоря, и положил начало всей вратарской советской школе. Думаю, Кавазашвили, а в большей степени Витя Банников, красота игры которого была просто потрясающей, Рудаков Женя, который тоже был вы дающимся вратарем, — все они последователи Яшина. Если бы Рудаков в 1970 году не получил травму, думаю, этого прекрасно го чемпионата мира могло не случиться у Кавазашвили. А вообще Анзора отличала очень уверенная игра на линии. Несмотря на невысокий рост, только благодаря своему темпераменту и очень хорошей реакции на удар, он сумел стать первым номером сбор ной!
— Вот еще что. В 1962 футбол был очень медлительным, футболисты неповоротливыми. За восемь лет (ЧМ‑1970) футбол ощутимо вырос в динамике. Вы прочувствовали эти изменения на себе?
— Я начал играть в 63-м. В 1964-м пробовал себя в основном составе — сыграл уже в чемпионате СССР и в Кубке. Я могу сказать, что менялись требования к игре. В 1958-м был революционный чемпионат мира, когда вместо «дубль-вэ» появились 4—2— 4 и изменилось количество атакующих игроков. В 1962-м были уже проблески того, что команды испытывают определенные проблемы с тем, что количество игроков в обороне выравнивалось. На смену ЧМ-1962 в Чили пришло 4—4—2 с двумя центральными нападающими. Средняя линия была увеличена. Предвестником 4—4—2 был Виктор Маслов. Он предвидел революционные изменения в футболе, а ЧМ1966 только утвердил то, во что играло киевское «Динамо». Противоречия в футболе, которые не позволяли эволюционировать, связаны с двумя вещами. Это противоречия непосредственно обороны и атаки. Теперь приходилось преодолевать более насыщенную оборону. Если раньше было три защитника, то стало четыре, появился либеро. Главное — это соперничество двух стилей игры, латиноамериканского и европейского. В результате мы увидели 4—3—3 и тотальный футбол. В игре совсем изменились требования к футболистам, не столько в скорости, сколько в личностном отношении к игрокам. И в конце концов мы пришли к главному — универсализации! К примеру, Беккенбаэур был атакующим игроком на ЧМ1966 в Англии, но в 1974-м году он уже играл на позиции либеро. То же самое можно сказать о Круиффе. Он мог играть на любой атакующей позиции, не уступая никому и будучи очень полезным.
Чемпионат мира с Южной Кореей
— ЧМ‑1994. Вы в штабе сборной Южной Кореи. Какими были ваши полномочия?
— Я отвечал за результат сборной. Например, я ездил в Европу и просматривал сборные Испании и Германии. И на чемпионате мира, считаю, Южная Корея показала результат — ничья с Испанией, ничья с Боливией. Последний матч играли с чемпионами мира Германией. Горели 0:3, но переломили всю игру во втором тайме и чудом не вырвали ничью (2:3). Я вспоминаю слова редактора «Киккера» Карла-Хайнца Хайманна на пресс-конференции. Он воевал в России, потом был плену… Так вот он сказал: «Мне эта игра напоминала ситуацию времен войны. Только в России был мороз, а в США так жарко, что даже холодно было». С немцами нас подвела только реализация.
— Как бы вы объяснили тот факт, что в играх с Испанией и Германией корейцы в одном случае вытянули матч с 0:2, а во втором чуть не вытянули после 0:3?
— Проблема Южной Кореи заключалась в том, что она психологически не готова была играть с первых минут, учитывая статус Испании и Германии. Эти команды по классу были явно выше. Мне с тренерами не удалось вселить ребятам уверенность, поэтому было провалено начало в обеих встречах. Но в остальном у команды была очень хорошая подготовка. Если бы не психологический барьер, Южная Корея обязательно сыграла бы в плей-офф. Вообще я хочу сказать, что психология в таких турнирах на первом месте. У меня есть свое выражение: психология выше арифметики. Образ но говоря, когда ты защищаешь ребенка или мать, твои силы утраиваются. Соперник может быть драчуном на порядок сильнее, но мотивация в таких случаях у человека такова, что он надерет уши этому драчуну. Внедрение уверенности является первостепенной задачей тренера. Мне приходилось работать и в сборной СССР, и в олимпийской команде. Для нас не существовало соперника, которого мы боялись бы. Мои игроки всегда были уверены, что могут победить любо го соперника. До игры мои команды не проигрывали.
— За результат чьей страны вы больше переживали в США: Южной Кореи или России?
— Работа обязывала к тому, что все силы были отданы Южной Корее. Я был непосредственно в работе. Конечно, я следил за сборной России. Это была практически моя команда. Единственное — не поехали на ЧМ порядочные, профессиональные, но пошедшие на принцип игроки! Те, кто остался, в целом, не показали того, на что были способны. Но и у меня, заверяю, не было злорадства. Мне все равно было обидно за команду. Решения, принятые руководителями, себя не оправдали. Их амбиции были выше интересов страны!
— ЧМ‑2002. Южная Корея действительно была так хороша или в полуфинал вышла только благодаря судейской помощи?
— Я буду принципиальным. Хиддинку я оставил команду чемпионов Азии, которая играла на Олимпиаде в 1996 году, но проиграла сборной Италии. А мы помним, как выигрывала Южная Корея на домашнем чемпионате, как были побеждены Италия и Испания… У меня осталось двоякое впечатление. С одной стороны, я с большой симпатией отношусь к этой стране и по сей день сопереживаю. Но тот результат не соответствовал действительному положению сил на ЧМ. Бы ла очень хорошая, мобильная, старательная сборная Хиддинка, но очень много было судейских ошибок в пользу корейцев, что сказалось на итоговом распределении мест.
— Почему с тех пор южнокорейцы не проявили себя ни на одном из мундиалей, а на послед нем ЧМ в Бразилии выступили едва ли не хуже всех?
— Тренера корейской сборной на ЧМ-2014 Хон Мюн Бо я хорошо знаю, потому что привлекал его к играм на ЧМ1994. Интересный, интеллигентный, центральный защитник с хорошими способностями в развитии атаки. Но для управления командой ему не хватает авторитета. Думаю, были и просчеты в подготовке.
Коноплянка и Ярмоленко не всегда себя проявляют
— Лучший ЧМ и ЧЕ по версии Бышовца?
— Интересный вопрос, надо вспоминать. Я действительно помню почти все чемпионаты Европы. Для меня лично более значимый 1968 года. В нем была не вероятная интрига. Быть может, плохое оставляет более сильный отпечаток? Организационно не удалось сохранить команду и создать условия для тренера. Плюс соперничество с Италией, два финала Италия — Югославия.
По миру я могу с уверенностью сказать — ЧМ-1982 в Испании лучший! Впечатляющим было первенство и в 1970 году. Хороший турнир был в 1974-м. Удивился, когда ко мне подошел главный тренер сборной ГДР в 1974 году (Георг Бушнер — авт.), который победил на том первенстве чемпионов мира ФРГ. Он неплохо разговаривал на русском языке. Для меня было очень важно знать, как ему это удалось? Он говорит: «Я могу сказать только одно. В подготовке к этому матчу с ФРГ игроков не надо было морально подготавливать. Это были настолько принципиальные соперники, что игроки сами по себе были заряжены на борьбу».
— Чего ожидаете от ЧЕ‑2016?
— Есть явные лидеры. Прежде всего, надо говорить о сборной Германии и Франции. Плюс Испания. Это три команды, которые будут претендовать на первое место. Очень интересная команда у Миши Фоменко. Единственное, что меня смущает — лидеры сборной. Они не всегда себя про являют. Очень часто в главных матчах Ярмоленко и Коноплянке не удается повести команду за собой. Лидеры нужны!
— Кому вы пророчите бо́льшую славу?
— Коноплянка уже играет в Испании. Но и у Ярмоленко есть потенциал, чтобы выйти на уровень Шевченко и Блохина. Ему срочно нужно выходить на новый виток. Качество украинского чемпионата, хотим мы это или нет, уже скомкано, соперничество ограничено только двумя матчами, может быть, тремя, если взять Кубок. При игре в другом чемпионате талант и способности Ярмоленко могут раскрыться намного ярче!
— В России футболисты такого калибра есть?
— Я бы не сказал. Таких явных лидеров в России сегодня нет. Есть способные игроки, потенциально сильные, но не больше. Если на Ярмоленко и Коноплянку есть спрос в Европе, то на российских игроков спроса практически нет.
— Каким вы видите решение политической проблемы, если на ЧМ‑2018 попадет Украина?
— Я думаю, об этом стоит говорить в последнюю очередь. Вообще, думаю, Украина попадет, несмотря на уменьшение количества команд в национальном первенстве. Мне звонят украинские футболисты, с которыми я работал, и мы с ними обмениваемся мнениями. Конечно, они рассказывают о насущных проблемах, ограничении материальных возможностей клубов. Но все равно, считаю, это не помешает Украине попасть на следующее мировое первенство.
Валерий ПРИГОРНИЦКИЙ
Подписывайтесь на Dynamo.kiev.ua в Telegram: @dynamo_kiev_ua! Только самые горячие новости
× 29
Загрузка комментариев
