Владимир БЕССОНОВ: «Скромность украшает человека»

Нес­мотря на то, что после контрольного матча с «Кривбассом», в котором днепропетровцы взяли верх над соперником, Владимир Васильевич находился в отменном настроении, подойти к не­му с просьбой о развернутом интер­вью я немного опасалась. Вспомина­лись не самые оптимистичные прогнозы оставшихся в Киеве коллег: мол, поговорить с Бессоновым, да еще и откровенно, практически не­реально. К всеобщему удивлению рулевой «Днепра» не отказал, и два часа в его компании пролетели незаметно.

ЗВОНКИ ОТ САМОЗВАНЦЕВ

— У журналистов сложилось твердое мнение, что вы, мягко говоря, не боль­шой любитель общаться с прессой...

— Почему же?

— Хотите сказать, они ошибаются?

— Понимаете, у меня есть кредо: даю интервью, когда есть, о чем говорить. Я не любитель переливать из пустого в порожнее.

— Но повод-то есть.

— Сейчас — да, прошли сборы. А бывает, подходит журналист и пред­лагает поговорить. Я спрашиваю: о чем? Он начинает перечислять совершенно пустые темы, среди кото­рых, например, вопрос: «Как там Аня?»

— Не любите говорить с посторонни­ми о дочери?

— Вовсе нет. Просто она о себе может лучше рассказать, чем я. Пусть звонят напрямую и спрашивают.

— Часто отказываете журналистам?

— Никогда. Но, случается, не отве­чаю на звонки. Правда, потом знако­мые журналисты спрашивают, почему я их игнорирую. Но не буду же я объяс­нять, что большую часть времени хожу без телефона. На тренировку, напри­мер, никогда трубку не брал. Кроме то­го, не вижу смысла в интервью по телефону. Нужно встречаться и говорить один на один. Иногда ведь и самозван­цы звонят...

— Были случаи?

— Конечно. Человек представляется корреспондентом известного издания, задает вопросы, я отвечаю, а в резуль­тате оказывается, что все это время го­ворил с простым болельщиком.

— Как это выяснилось?

— Нигде мое «интервью» так и не поя­вилось. То есть надо мной просто по­смеялись. После одного такого случая я и сказал: все беседы — только вживую! Думаю, это правильно.

— То есть, Бессонову лучше не зво­нить, чтобы не нарваться на грубость?

— Никогда ничего подобного себе не позволю. Я не грубый. А к журналистам всегда относился очень уважительно. Знаю, что это работа, за которую вы по­лучаете деньги. Понимаю, что мой от­каз может лишить кого-то зарплаты. Кроме того, должность главного трене­ра обязывает общаться с прессой. Но в телефонном режиме можно давать раз­ве что короткие комментарии, не более того. Я люблю порядок.

— Во всем?

— Абсолютно. И своим подопечным пытаюсь привить это чувство.

— Каким образом?

— Как только пришел в команду, ска­зал: «Полюбите дисциплину». Вот ребя­та с тех пор и пытаются ее полюбить. (Улыбается).

— Результаты есть?

— Есть. А еще я живу по принципу: если бы не было футбола, я бы его вы­думал. Так, кстати, называлось одно мое интервью. Я его давал, когда толь­ко переехал в Киев. До сих пор где-то дома лежит вырезка. По-моему, из «Футбол-Хоккей».

— Храните материалы о себе?

— Даже не знаю, откуда их так много дома скопилось — целый альбом.

— Пересматриваете время от време­ни?

— Часто. Очень интересно. Есть даже такие публикации: мол, делегат XVIII съезда ВЛКСМ Владимир Бес­сонов сказал то-то и то-то... И так да­лее. (Смеется). Ни одного моего сло­ва нет, только «партия», «Ленин», «по­едем на БАМ». А вообще можно найти много хороших заметок. С интересом пересматриваю публикации о юно­шеском чемпионате Европы, чемпи­онате мира, в которых принимал участие. А особенно о тех памятных временах, когда становился чемпио­ном Союза. Надо будет узнать у же­ны, кто собирал все эти заметки. Знаю, только что она вырезала и раскладывала по файлам — у Ани свой архив, у меня — свой.

— Бывает, что руководство «Днепра» запрещает игрокам общаться с прес­сой?

— Это не мое дело. Считаю, что все должны общаться со СМИ. Другого выхода нет. Болельщику недостаточно того, что он видит на поле. Ему еще важно знать, что у тебя внутри. И об этом нужно говорить, выражая свои чувства и взгляды. В зарубежных ко­мандах общение с прессой — обязан­ность каждого игрока. Единственное, считаю неправильным поливать гря­зью клуб, в котором играешь.

ВОРОБЬЯ НИКТО НЕ ВЫГОНЯЛ

— Многие игроки — в частности те, кто уже покинул «Днепр», — рассказывали, что вы не разго­вариваете с ними и можете за время тренировки не проронить ни слова...

— Не знаю, что они имели в виду. Я достаточно общитель­ный человек. Но есть разное об­щение. Можно обсуждать толь­ко футбольные темы, а можно еще и бытовые. На теоретиче­ских занятиях ведь за меня то­же никто не говорит. К тому же существуют индивидуальные беседы с игроками. Кстати, ко­гда принимал команду, прово­дил много таких встреч. И как вы себе представляете мое постоянное молчание: на трени­ровке, на установке? Как тогда футболисты поймут мои требо­вания? Я спокойный и тихий человек, но говорить умею.

— Может, проясните тогда ис­торию с Андреем Воробьем, ко­торого, по его словам, вы сосла­ли в дубль без внятных объясне­ний?

— Это случилось как раз после его неудачной игры со «Льво­вом». Я был недоволен и предло­жил Андрею лучше подгото­виться в дубле. Он там вроде не­делю тренировался. На тот мо­мент у нас в составе было очень много людей. А я не могу прово­дить тренировки «пятнадцать на пятнадцать»! Человек трени­руется со второй командой, а воспринимает это так, словно его отправили на Колыму. Для меня это просто дико!

— В вашу бытность игроком было по-другому?

— Конечно. Если ты сегодня не играл, то завтра в обязатель­ном порядке тренируешься с дублем, так как первая команда отдыхает. То же касается и трав­мированных. Я в свое время много времени провел в дубле, когда восстанавливался. Основ­ной и молодежный составы — это же один клуб.

— Объясняли это футболи­стам?

— Сказал, что у меня в коман­де играют только хорошо подго­товленные люди. Если футбо­лист себя уважает и считает, что достоин играть в основе, но не попадает туда, значит, нужно это доказывать. А не так: мол, я Воробей, поэтому дайте мне иг­рать.

— Как сообщили экс-форварду «Шахтера», что он должен поки­нуть команду?

— Сначала у Воробья и его агента состоялся разговор с на­шим генеральным директором Андреем Стеценко. Воробью предложили вариант аренды, и футболист дал добро. Никто форварда не выгонял. После этого я ему позвонил, мы хоро­шо пообщались и пожелали друг другу удачи. Признаюсь, был немного удивлен, увидев его интервью: мол, человека вы­гнали из «Днепра». Такое ощу­щение, что я с ним не говорил. А на самом деле мы чуть ли не расцеловались в трубку. Если бы он не согласился уйти в «Ар­сенал», его бы никто насильно туда не отравил.

— А Белик отказался уходить?

— Леше тоже предложили аренду в «Арсенале», но он ска­зал, что будет бороться за место в основе, и остался. Так же мог поступить Воробей, но он само­стоятельно принял решение. И правильно: лучше играть, чем сидеть.

— Как Белик собирается заво­евывать место в основе? Игрой за дубль?

— Я ему предлагал такой ва­риант, но он отказался. Хотя не понимаю: где еще, как не в игре, мы можем увидеть, в какой фут­болист форме?

— В принудительном порядке можно отправить его во второй состав?

— Ну, если заставлять людей насильно играть в футбол... Тог­да я вообще ничего не могу по­нять. Если в контракте есть со­ответствующий пункт, то, ко­нечно, можно принять более жесткие меры, но это не мои ме­тоды.

— То есть кнут здесь не помощ­ник?

— Не хочет — не надо. Ну, за­ставлю я его провести матч за молодежную команду, а он всю игру проходит пешком. Спро­шу, почему так плохо играешь, а в ответ услышу: «Как могу, так и играю». Вот и все.

— Что тогда делать?

— Вот это очень сложный воп­рос. Особенно тяжело с новым поколением. У него не такое от­ношения к работе, как в наше время.

— Приводите поучительные — примеры из своей игровой карь­еры?

— Бывает, но очень редко. После поражения от «Кайрата» я сказал, что профессионалы так не поступают, и рассказал о про­водах Йохана Кройфа.

— Можно подробнее?

— Эту историю нам рассказы­вал еще Лобановский. Кройф решил устроить в Амстердаме прощальный матч. Пригласил в качестве соперника «Баварию» с Мюллером и компанией. Матч закончился со счетом 8:0 в пользу немцев. Виновник тор­жества был расстроен, ведь ему хотелось устроить праздник для своих болельщиков. Когда же спросили у Мюллера, зачем, мол, его команда испортила шоу Кройфу, тот ответил, что он профессионал и в каждом матче привык добросовестно делать свое дело. Кстати говоря, сам немец тогда пять или шесть мя­чей и забил. Вот вам, пожалуй­ста, хороший пример для подра­жания. А о себе говорить не люб­лю. Скромность и простота ук­рашают человека и помогают жить.

— Вам помогают?

— Да. У меня огромный круг общения и нет врагов. Только друзья. Может быть, есть только обиженные.

— Как поступаете с такими?

— Самое главное, им надо по­нять, что для меня нет лишнего человека. Поставил бы с радо­стью в состав двадцать игроков, но нужно только одиннадцать. Чтобы добиться результата, приходиться выбирать опти­мальный вариант в зависимо­сти от соперника и даже от по­годных условий. Сегодня играет один, завтра — другой. А обиды — это всего-навсего неправильное поведение. Но я отношусь к это­му нормально. Все равно во всем будет виноват тренер.

— Поддерживаете отношения с бывшими подопечными?

— С некоторыми ребятами ви­делись на сборах в Турции. Могу с уверенностью сказать, что лично я на них не обижен. Же­лаю всем удачи.

СДЕЛКА СОВЕСТИ И ДОВЕРИЯ

— Когда-то «Днепр» был базо­вой командой сборной. Что из­менилось с тех пор?

— Ничего. Мы как готовились, так и продолжаем готовиться. К ребятам претензий нет. У нас много кандидатов в главную ко­манду страны и в молодежку.

— Насколько ваши футбольные взгляды совпадают с мнением руководства?

— У нас нет разногласий. А ес­ли бы были, то я бы здесь не ра­ботал. Выслушиваю всех, но делаю так, как считаю нужным. Иначе нельзя.

— В вашей практике были ру­ководители, которые вмешива­лись в тренерскую работу?

— В «Заре», например, мне прямым текстом говорили, кто должен выходить в стартовом составе. С такими вещами я столкнулся впервые в жизни.

— Как реагировали?

— Собрал вещи и уехал.

— Красиво...

— Если руководство лучше меня знает, кто должен играть и на какой позиции, то зачем тог­да в команде я? Мне даже как-то стыдно об этом говорить. Всегда считал, что если взял этот уча­сток работы, значит, отвечать за него буду тоже я. Кто станет играть, никого интересовать не должно. Результата ждут от ме­ня. Нет результата — поменяйте тренера. Не всегда даже у вели­ких специалистов все получает­ся. Прекрасный пример — мос­ковский ЦСКА. Приехал Рамос, месяц побыл — и «до свидания». Потом та же участь постигла и Зико. Это я к тому, что не нужно лезть в работу тренера, а потом требовать от него результат.

— В селекции «Зари» вы тоже не участвовали?

— Нет, конечно. Мне привози­ли каких-то непонятных людей, бразильцев в том числе...

— При подписании контракта с «Днепром» оговаривали эти мо­менты?

— А у меня нет контракта. Мы работаем на доверительных от­ношениях. Не признаю разные бумажки. Если буду работать с душой, мне не нужно прописы­вать обязанности. И днепропет­ровский клуб, и я от этих обя­занностей свободны. Есть ре­зультат — хорошо, нет — всем спа­сибо. Судьба тренера такова, и к этому нужно быть готовым. Ес­ли даже поступит хорошее пред­ложение, я не убегу — все на сове­сти.

— Какая перед вами была по­ставлена задача?

— Перед таким клубом как «Днепр» всегда стоят макси­мальные задачи — призовое мес­то. Мне не хватило времени ее выполнить.

— По каким причинам?

— Думаю, все дело в недоста­точной комплектации. На дан­ный момент считаю, что дыр у нас больше нет. К нам пришли Кравченко и Мандзюк, есть хо­рошая средняя линия, перспек­тивная молодежь и опытные иг­роки. Теперь осталось объеди­нить все это в одно целое.

— Кого вам не хватает для пол­ного идеала?

— Идеал для меня — это «Барсе­лона». Там на каждой позиции по два человека высочайшего класса.

— «Днепр» пока не располагает двумя равноценными состава­ми?

— Пока нет, но я думаю, мы на правильном пути. Не за горами время, когда молодежь будет показывать хорошую игру. Не го­ворю, что эти ребята смогут уси­лить команду уже завтра. Мо­жет, через год-два. Немногие клубы могут на сегодняшний день похвастаться своими вос­питанниками. Купить готового игрока за границей — это, конеч­но, хорошо. Но нужно думать и о сборной.

УКРАИНЦЫ «ГНИЮТ», «ПЛЯЖНИКИ» ИГРАЮТ

— Если иностранец окажется сильнее — неужели не возьмете его?

— Я не против легионеров. Ес­ли игрок будет отвечать всем моим требованиям, то я только «за». Но считаю, что мы слиш­ком рано открыли этот рынок. Сначала нужно было создать условия, при которых были бы востребованы свои футболи­сты.

— А что для этого нужно?

— Время. Мы побежали впере­ди паровоза. Как стали валом везти в страну иностранцев, так и забыли про наших детей. Лад­но, были бы нормальные легио­неры, а то ведь по большей час­ти — «пляжные». Даже если наш игрок будет такого же уровня, предпочтение отдадут «пляжни­ку» — только потому, что за него заплатили деньги. В результате наши «гниют». В командах поч­ти по двадцать легионеров, и это при том, что на поле выходят одиннадцать. Три человека, на мой взгляд, достаточно. Зачем покупать их в таком количестве, а потом раздавать по арендам? «Днепр», кстати, — один из клу­бов, который может похвастать­ся своими воспитанниками: Карноза, Каверин, Шахов, Ко­ноплянка, Лепа. Вот целая плея­да молодых игроков, которые уже сейчас являются подспорь­ем для главной команды.

— Кто из иностранцев, по ва­шему мнению, приносит пользу украинскому футболу?

— Бразильцы «Шахтера», ко­торые выиграли все для своего клуба. Луческу взял в команду вменяемых, а ведь есть и невме­няемые.

— Кого вы имеете в виду?

— Все и так прекрасно их зна­ют. Часто приходится общаться с коллегами, которые рассказы­вают: мол, привезли футболи­ста неизвестно откуда, он ника­кой, тренироваться не хочет и смотрит только в контракт. Ко­нечно, я не хочу сказать, что все одинаковые. Взять, к примеру, наших Холека и Лаштувку — вид­но, что ребята приехали рабо­тать. У меня нет к ним претен­зий.

— Один агент как-то сказал, что привозить на просмотр игро­ка — неправильная практика. Что­бы адекватно оценить его уро­вень, за футболистом нужно на­блюдать в его родной команде. Согласны?

— Абсолютно! То же касается и видеозаписи — так ничего не разглядишь. Есть тренеры-се­лекционеры, которые должны ехать и смотреть. Я, например, сам не против просмотреть ко­го-то, если позволяет время.

— Вам хоть раз подбрасывали «кота в мешке»?

— Нет. Если попросят посмотреть человека, я отказывать не буду. Почему не оценить воз­можности парня в контрольном матче? Но я лично никогда ни­кого из-за морей не заказываю.

— А как же Алсидес и Кастильо?

— Этот вопрос лучше адресо­вать нашему генеральному ди­ректору.

— То есть вам предложили, а вы согласились?

— А почему нет? О способностях Кастильо и так все прекрасно знали — другое дело что у него сейчас нефутбольные про­блемы. Семейное несчастье... Пока он находился у нас, его мысли были явно не о работе — все время разрывался между Днепропетровском и Афинами.

— Вроде мексиканец просил генерального директора «Шахте­ра» отпустить его в «Олимпиакос»...

— Я бы его отпустил. У него, кстати, еще был вариант с ка­ким-то американским клубом. Единственное, что я могу ска­зать: физическое и психологи­ческое состояние Кастильо и Алсидеса пока неважное. И это естественно — после трехмесяч­ного перерыва. У обоих про­изошли разного рода трагедии, и я претензий к ним иметь не могу. Ситуации в жизни быва­ют всякие.

ТРАВМА? ТОЛЬКО ОТКРЫТЫЙ ПЕРЕЛОМ!

— В одном из интервью вы вро­де сказали, что единственная уважительная причина для осво­бождения от тренировки — справ­ка из морга. Ваши слова?

— Дословно — да. Но здесь нуж­ны объяснения, чтобы потом не пришлось читать о себе новые высказывания своих подопеч­ных. (Смеется). Я объяснял игро­кам: если у тебя ничего не болит, значит, ты не футболист. Футбол ведь контактный вид спорта, и от ушибов, царапин, стыков никуда не денешься. Всегда будет что-то беспокоить. Иногда приходят по­сле выходных и начинают рассказывать: здесь болит, там. Я им сказал, что для меня существует одна-единственная травма — перелом. И только открытый — что­бы я видел...

— А что насчет морга?

— От тренировки или игры ос­вобождается только тот, кто предоставит справку из морга. Это мои слова. Поэтому, когда ко мне заходит доктор, ему очень сложно объяснить, где, у кого и что болит. Потому что я этих травм не понимаю. У меня за свою жизнь чего только не было. Футболист должен тер­петь. И поймите правильно: я не деспот. Понимаю, что если чело­век порвал мышцу, речи о пол­ноценной тренировке быть не может. Но пошутить-то можно.

— Футболисты понимают та­кой юмор?

— Конечно. Хотя иногда при­ходится разными способами их дисциплинировать.

— Как, например?

— Подходит ко мне игрок и го­ворит: не могу тренироваться. Я его спрашиваю: «А „трусить“ (бе­гать трусцой. — Прим. Г.Е.) мо­жешь?». Отвечает утвердитель­но. Ну, я его и оправляю бегать часа на три по кругу.

— Жестко.

— Но самое интересное, что на следующий день травма проходит. После непрерывного мно­гочасового бега игрок говорит, что готов тренироваться в об­щей группе. (Улыбается). Эта, на первый взгляд, шутка явля­ется хорошим уроком.

— Больше не жалуются?

— Просто в следующий раз пе­ред тем, как идти к доктору, футболист подумает: «Это же придется тупо два часа кросс бе­жать! Лучше часик поработаю в группе». Но я, конечно, всем ве­рю — сам был игроком. Это свое­образная терапия.

— Создается впечатление, что при сдаче нормативов у вас на тренировке умереть можно...

— Работаем над тем, чем надо. У меня есть фортлеки, тесты Купера, переменный бег, упраж­нения на ловкость, выносли­вость, координацию... Это необ­ходимо, если мы хотим добить­ся чего-то в футболе. Матч — как официальный, так и товарище­ский — это адский труд. И чтобы его выполнить, нужна хорошая подготовка. Когда я был дейст­вующим футболистом, не счи­тал победы в отдельных матчах, а ждал конечный результат. Обыграть «Спартак» — это, ко­нечно, хорошо, но по-настояще­му я радовался, когда шесть раз выигрывал чемпионат СССР.

— Тогда получается, что в чем­пионате Украины кроме «Дина­мо» и «Шахтера» повода для ра­дости больше нет ни у кого...

— Жаль... Значит, нужно гото­виться. В контрольном матче мы обыграли ЦСКА и были очень этим довольны. А через пару дней проиграли «Кайрату». Я сказал своей команде, что нужно научиться «умирать» ка­ждую минуту матча — только то­гда будет результат.

— Что вам на это отвечают иг­роки?

— Ничего. Слушают. Лодка никогда не попадет в пункт назначения, если не будет по­путного ветра. Попутный ве­тер — цель нашей команды. Ес­ли не будет цели, то лодка ста­нет блуждать в поисках при­чала. Без цели человека даже с постели утром поднять нель­зя. А какой смысл вставать? Вот я объяснял своим ребятам перед сборами: наша задача — хорошо подготовиться к сезо­ну, и проблем не будет. Но про­блемы у каждого свои: зачем, спрашивают, нас так рано бу­дят на сборах?

— В котором часу?

— В 7.30 — взвешивание. Если встать, помыться, побриться, собраться, то до тренировки, которая намечена на 11.00, можно еще успеть и до моря пробежаться. Вот это я назы­ваю самоподготовкой. Только с таким подходом наша лодка придет к цели.

— Пример с лодкой в одном из интервью мне пересказывал Ролан Гусев. Видно, запало в душу. Часто об этом говорите?

— То, о чем вспоминают иг­роки, это из другой оперы. То­гда я говорил, что «Днепр» мне напоминает дырявую лодку, которая вертится на одном месте, а мы сидим в ней и вы­черпываем воду. Так почему не остановиться, не залатать дыры и не поплыть к нужному берегу? Все эти разговоры ве­ду к тому, что нужно добросо­вестно работать. У меня, на­пример, никогда не было про­блем с самонастроем. Пьяный или трезвый, я должен выпол­нять все требования. Всегда должно работать сознание. Даже если ты сознательно возьмешь рюмку с водкой и хорошо подумаешь, то поста­вишь ее обратно.

БАНКА ПИВА — НЕДЕЛЯ ВОССТАНОВЛЕНИЯ

— Ловите своих футболистов на нарушении режима?

— Никогда не опущусь до того, чтобы ходить по комнатам с проверками. Если человек захо­чет напиться, он найдет способ это сделать. Ну, приду к нему в комнату, он сделает вид, что спит, потом посмеется надо мной, дураком, пойдет и на­пьется.

— Были конкретные случаи?

— Не хочу об этом говорить. К тому же, я сейчас рассказываю не о своей команде, а о молоде­жи в целом. Представьте, па­рень выпил банку безалкоголь­ного пива, а его после этого не­делю восстанавливали.

— Как это?

— (Смеется). Футболист на­пился, видимо, хорошо, а потом рассказывал, что выпил баноч­ку безалкогольного пивка. Сов­сем слабое поколение.

— В вашу бытность игроком та­кое случалось?

— Однажды один из ваших российских коллег меня спра­шивал о нарушении режима, и я ответил ему одной-единственной фразой: «Я столько водки выпил, сколько ты борща за свою жизнь не съел!»

— Правду сказали?

— Фраза сама по себе вылете­ла. Хотя, конечно, мог бы и сов­рать, сказав, что позволяю себе бокал вина по большим празд­никам.

— Судя по вашему досье, вредные привычки вам не меша­ли...

— Никто не будет ни на что смотреть, если ты вышел и от­пахал. Мне неважно, пьяные вы или трезвые. Выходите и вы­полняйте установку на каждую тренировку. Кстати, считаю, что самое слабое место в укра­инском футболе — это низкие ин­дивидуальные качества игро­ков, особенно на скорости при владении мячом. Над этим тоже нужно работать.

— Что чаще слышите на трени­ровке: «не могу» или «не хочу»?

— Такого я не слышал, если честно. Случается, говорят, что не могут бежать тест Купера.

— Кто самый скоростной игрок в команде?

— Сложно ответить однознач­но. У Коноплянки, например, хорошая стартовая скорость, а у Гоменюка — дистанционная. Сказать, что нет скорости у Калиниченко, Ротаня или Чеберячко тоже не могу. Есть менее быстрые игроки — например, Русол и Назаренко, но они компен­сируют это другими действия­ми. Нет идеальной команды, в которой все пробегают сто мет­ров за десять секунд.

РАНЬШЕ РАБОТАЛИ ПОД СТРАХОМ

— «Днепр» отдал ряд игроков в «Кривбасс» и «Арсенал». Почему не последуете примеру «Динамо» и «Шахтера», которые запреща­ют арендованным футболистам играть против родного клуба?

— Я этого не понимаю. А что тогда делать тренеру? Кого, на­пример, Максимову ставить против «Днепра»? Или, допус­тим, мы не разрешим играть против нас ряду футболистов из «Арсенала». И кому от этого ста­нет хорошо?

— Не жалеете, кстати, ни о ком из тех, кого отпустили в Киев и Кривой Рог?

— Летом мы с удовольствием ждем их обратно. Главное, что футболисты получают в тех клу­бах игровую практику.

— На играх дубля всегда при­сутствуете?

— Из-за расписания главной команды — не всегда, но второй тренер Шахов или кто-то еще из нашего штаба не пропускает матчи молодежи.

— Вы демократ или диктатор?

— Наверное, пятьдесят на пятьдесят. Если перегнешь пал­ку, вызовешь гнев команды — сначала внутренний, а потом и внешний. В результате люди могут объединиться против те­бя. Хотя существуют и другие результаты жесткой политики — взять, к примеру, диктатуру Лобановского. В 1976 году после Олимпиады в Монреале коман­да объединилась и высказала свое «нет». Правда, потом все вернулось на круги своя, но про­тест все же имел место. Может быть, в Советском Союзе други­ми методами и нельзя было уп­равлять коллективом. Сейчас при свободе слова уже сложно категорично гнуть свою линию. Каждый может стать в позу или пожаловаться руководству.

Скорее, я все-таки против­ник диктатуры. Раньше играли под страхом. Запугивали таки­ми понятиями, как «исключим из партии», «зарубим», «играть нигде не будешь». Эти методы, признаюсь, проходили. Мне, например, довелось поработать с Бесковым. Думаю, это о мно­гом говорит.

— Считаете себя хорошим пси­хологом?

— Прочитал много книг раз­личных психологов и восточ­ных мудрецов. В силу своего опыта стараюсь прививать ко­манде какие-то понятия. Еще мне очень интересна филосо­фия.

— Эти знания помогают вам в работе?

— Конечно. Но в первую оче­редь мне это интересно самому. Я очень много читаю.

— Какая книга рядом с вами сейчас?

— «Сто лет одиночества» Габ­риэля Гарсии Маркеса.

В «ДНЕПРЕ» НЕ УМЕЮТ ИГРАТЬ В КАРТЫ

— В карты играете?

— Конечно. Но я больше бо­лельщик. Нравится наблюдать за этим процессом. Хотя в свое время всегда играли в команде. А вот мои футболисты не умеют. Разве что на компьютере.

— Наверное, просто вам боят­ся признаться.

— Не знаю, но я спрашивал на сборах. Ответили отрицатель­но. Я сказал, что зря не играют. Джокер, например, успокаива­ет. Надо как-то отвлекаться.

— Что вас может отвлечь кро­ме карт?

— Я не рыбак, поэтому луч­ший отдых для меня — это тиши­на и книга.

— Что собой представляет раз­бор полетов с Бессоновым после поражения?

— Работаю с матерком. (Улы­бается). Считаю, что мат — са­мое понятное слово для тех, кто тебя воспринимает. Эти слова помогают многим понять суть дела. Только вставил во фразу матерок, сразу парень расцвел, все стало понятно — и понесся вперед! Мат имеет большой вес и силу.

— Чего ожидать от «Днепра» в этом сезоне?

— Будем биться до упора.

— Есть более конкретная зада­ча?

— Призовое место.

— Команда будет в тройке?

— Как я могу ответить? Могу только пообещать, что будем усиленно бороться.

— Что вас ждет в случае невы­полнения задачи?

— Любое решение в отноше­нии себя буду считать правиль­ным. Я так и сказал руководству.

— Что вам ответили?

— Попросили уточнить. Уточ­нил: выгоните — правильно, ос­тавите — тоже...

Галина ЕРЕМЕНКО