Виталий РЕВА: «Сложнее всего было после смерти Лобановского»

— После матча в Луганске многие поздравляли?

— Да. Много звонков было от журналистов — все захоте­ли юбилейное интервью. Но я взял паузу — после игры с «За­рей» у нас был день отдыха, поехал к семье в Крым. Позд­равил Саня Горяинов, перед игрой — арбитры, которые ра­ботали на матче. Я им говорю: лучше отсудите сначала.

Не люблю поздравлений до игры. Что касается юбилей­ного матча, то отношусь к не­му спокойно. Я ведь не пяти­сотую игру сыграл или четы­рехсотую, как Александр Чи­жевский.

— Для вас важно было сыг­рать 300-й матч на ноль?

— Нет. Главное было побе­дить, тем более что игра нам давалась, мы создавали не­плохие моменты. Когда мы забили второй мяч, луганчане, думаю, уже поняли, что по такой игре не смогут отыг­раться. Хотя иногда бывает, что лучше выигрывать со счетом 1:0, тогда играешь бо­лее собранно.

— Матч против «Зари» про­ходил при температуре +39 градусов. Как боролись с жа­рой?

— Я в кепке играл, чтобы голову не напекло. К тому же, я не делаю таких рывков как полевые игроки. Хотя на раз­минке иногда можно так «за­дохнуться», что во время иг­ры мало не покажется. В об­щем, особого дискомфорта я не испытывал: на трениров­ках тоже бывает непросто.

— График занятий в связи с жарой изменился?

— Немного. Раньше мы тренировались в четыре ча­са, но тренеры, видимо, по­няли, что к жаре не привык­нешь, поэтому на этой неде­ле первое занятие начинает­ся утром — в 10.30, когда солнце еще не так припека­ет. Вечером — в 18.00. Время между занятиями проводим на базе — кушаем, спим, вос­станавливаемся.

— В первом матче в выс­шем дивизионе сильно вол­новались?

— Если честно, с трудом припоминаю саму игру, не говоря уже о том, волновал­ся я или нет. Как-никак лет 15 прошло. Помню, с ЦСКА встречались в гостях с запо­рожским «Металлургом», ко­торый обыграли — 1:0. Не­давно еще говорили по этому поводу с Александром Томахом, который тогда возглав­лял запорожцев, а ныне ра­ботает, в «Арсенале». Пре­красно отложился в памяти первый матч за дубль «Днеп­ра». Тогда Николай Медин «сломался» на 8-й минуте, и мне еще Сергей Ребров дубль «положил». После этого два с половиной сезона провел в первой лиге за «Полиграф-технику». А с первого моего чемпионата запомнился по­единок с «Динамо», с кото­рым сыграли по нулям. Еще Михаил Фоменко здорово по­ругался с Йожефом Сабо. Фоменко после этого удали­ли...

— После того как «Арсенал» возглавил Юрий Бакалов ко­манда выиграла шесть мат­чей из семи. Что изменилось с его приходом?

— У каждого тренера есть свои требования к подопеч­ным. Главное для игрока -понять их и безукоризненно выполнять. С Бакаловым у меня нормальные рабочие отношения. Если у команды есть какие-то пожелания, я на правах капитана иду к не­му, мы это обсуждаем, но ре­шение в любом случае всегда остается за ним. Когда к не­му обращаешься с адекват­ными вопросами, он всегда идет на уступки.

— А как вам работается с новым тренером вратарей — Тарасом Гребенюком?

— Отлично! Мне кажется, подготовка изменилась в лучшую сторону. За всю мою карьеру у меня было много тренеров — Краковский, Ми­хайлов, Золотницкий, Блажаев, даже был тренер вра­тарей, который никогда не стоял в воротах.

— Кого имеете в виду?

— Виктора Ищенко. В ЦСКА одно время не было тренера вратарей, и ему приходилось работать с гол­киперами по учебнику. Ко­нечно, это выглядело немно­го смешно, но все равно луч­ше, чем вообще ничего.

ВРАТАРЯ ПОЙМЕТ ТОЛЬКО ВРАТАРЬ

— Александр Горяинов не­давно сказал, что у него были времена, когда он ел «Мивину» и покупал возле метро пи­рожки с картошкой. Вы тоже прошли через такое?

— Нет. «Мивину» не пробо­вал ни разу в жизни. Пирож­ки тоже перестал есть уже давным-давно, стараюсь следить за своим питанием. Что касается тяжелого вре­мени, то оно было в «ЦСКА-Борисфене». Команда тогда заняла четвертое место в чемпионате, тренером стал Штанге, который привез с собой Скрипника, Полуни­на, Максимова, Шарана, Мизина... В общем, банда по­добралась сумасшедшая. На сборах думали сейчас как «попрем» в чемпионате, чуть ли не за первое-второе место будем бороться, но потом все развалилось — и года на три-четыре мы попали в про­пасть. Конечно, была какая-то зарплата, премиальные, но задач никаких перед ко­мандой не стояло, не было тренера вратарей...

— Каждый вратарь пережи­вает ошибки по-своему: кто-то старается поскорее забыть неудачу, кто-то копается в се­бе и ищет причины. Какой ре­цепт у Виталия Ревы?

— С опытом все восприни­мается намного проще. В на­чале карьеры серьезно пере­живал, но нужно понимать, что от ошибок никто не за­страхован. Многое зависит от ответственности: в ЦСКА она одна, в «Динамо» — дру­гая, в сборной — третья. Могу сказать, что в трудную мину­ту не прикладывался к бутылке. Есть проблема — про­анализировал, первую ночь переспал, покопался немно­го в себе и начал снова рабо­тать.

— А как относитесь к крити­ке?

— После игры с «Металлис­том» Сергей Коновалов ска­зал в программе «Третий тайм», что я выпустил мяч из рук, но он — форвард и не зна­ком с вратарской кухней. Ес­ли с «Таврией» я действи­тельно допустил ошибку, то в том эпизоде я не поймал мяч из-за солнца. Пусть со сторо­ны это, может и выглядит смешно, но это всего лишь досадная случайность. По­нять это может только вра­тарь. Хотя Леоненко недавно поддержал Дениса Бойко — после игры с «Оболонью». Молодец!

— Какой вратарский ляп на чемпионате мира запомнился больше всего?

— В полном объеме я чем­пионат начал смотреть толь­ко с четвертьфиналов, но ошибку голкипера сборной Англии Роберта Грина в мат­че с Алжиром краем глаза ви­дел. Кроме того, открыл для себя некоторых голкиперов — уругвайца Муслеру, пара­гвайца Вильяра. Хотя на предыдущих чемпионатах знал практически всех пред­ставителей своего амплуа.

— Виталий Постранский в игре против «Динамо» постра­дал от мяча «Jabulani». После игры он сказал, что если бы потренировался этим мячом хотя бы несколько дней, то этой ошибки удалось избе­жать. Согласны?

— Не уверен. К этим мячам невозможно привыкнуть: один раз он летит в одну сто­рону, второй — в другую. Ког­да мяч мокрый его вообще зафиксировать невозможно.

— Вы продолжаете изучать, как нападающие выполняют пенальти?

— Да. В этом туре смотрел, как пробивали пенальти Шевченко, Маркоски, кото­рый, наверное, больше не бу­дет подходить к точке...

— Пенальти в исполнении Шевченко взять сложно?

— Да. Он смотрит в глаза вратаря до последнего, пока тот не сделает движение в один угол, а Шева — направ­ляет мяч в противополож­ный. Против игроков с такой манерой неплохо действует Саша Шовковский, который «качает» нападающего в раз­ные стороны и прыгает по удару.

— После того как Цимакуридзе сказал вам, в какой угол будет бить пенальти, на­падающие, наверное, будут избегать общения с вами во время матча?

— Уже так некоторые и де­лают. Говорят: «Виталик, отойди и ничего не спраши­вай». Сейчас мне нравится, как исполняет пенальти Фернандинью. Он бьет сильно и целенаправленно в угол. Не­плохо также пробивал пе­нальти грузин Васил Гигиадзе — он, кажется, всего один раз промахнулся с точки.

НА ПРЕМИАЛЬНЫЕ КУПИЛ КВАРТИРУ

— Сергей Закарлюка в ин­тервью «СЭ» рассказывал, что после того как ЦСКА в 2001 го­ду отобрал у «Шахтера» два очка, и горняки упустили чем­пионство — на премиальные купил квартиру в Киеве. На тот матч настраивались как на последний бой?

— Да, мотивация у нас была серьезная. Но тогда, если пом­ните, в последнем туре «Дина­мо» в матче с «Днепром» тоже могло потерять очки. Не забей Несмачный с песочной ямы на последних минутах и чем­пионом был бы «Шахтер». Лично я считаю, что такая стимуляция имеет право на существование.

— Это были самые большие премиальные в вашей карье­ре?

— Да. Мы тогда поделили деньги и, вроде, никто обижен не остался. Я тогда, кстати, тоже купил квартиру на Обо­лони. Уже не помню, добавлял на квартиру денег или нет...

— В договорных матчах вам предлагали участвовать?

— Когда выступал в «Тав­рии», поступило одно несу­разное предложение. Я был с женой в супермаркете и ко мне подходит один тип и го­ворит: «Вы не хотели бы вме­сте с Головко и Дмитрулиным отдать игру?». Я посмотрел на него и говорю: «Ты все ска­зал? Ну и иди отсюда!». Я знаю фамилию этого челове­ка, но не хочу о нем говорить — для меня этот человек боль­ше не существует. Хотя он до сих пор работает в футболе — ему, наверное, стыдно. Об этой истории я рассказал Сергею Куницыну и Григо­рию Суркису.

— Чем она закончилась?

— На 90-й минуте нам по­ставили пенальти, который я отбил — мы выиграли 1:0.

— Как воспринимали слова Грозного после матча с «Тав­рией»?

— Когда это похоже на бред или на какую-то обиду, то ре­агировать не вижу смысла. Видел как-то его на одном конгрессе, но руку ему не по­дал. Не хочу с ним здоровать­ся. До этого у меня ни с кем такого не было. Даже с Сабо у меня нормальные отноше­ния. Возможно, Грозный хо­тел сделать что-то полезное для «Арсенала». Но мне гово­рили, чтобы был аккуратен. Когда возникает какая-то проблема, он всегда находит крайнего. Пусть это останет­ся на его совести. Но нельзя же так — сегодня ты одного обманул, завтра — другого. Считаю, я не сделал ему ни­чего плохого. Если Грозный извинится — проблем не бу­дет.

— Часто ошибаетесь в лю­дях?

— Нет. Стараюсь выстраи­вать правильные отношения.

— Вам сейчас 35 лет. До­вольны карьерой?

— Конечно, есть какое-то разочарование. Откровенно говоря, года три-четыре, ко­гда играл в ЦСКА при Лозин­ском и Бессонове, у меня вы­летело. Если бы в армейском клубе остался Бернд Штанге и сохранился костяк коман­ды, то, думаю, карьера пошла бы по-другому. К тому же, с вратарями тогда занимался Виктор Чанов. В «Динамо» то­же пару сезонов не все скла­дывалось гладко. Если на мне поставили крест, то скажите просто — уходи. Но меня сна­чала какое-то время не ста­вили, потом вернули и снова усадили на скамейку. С высо­ты прожитых лет понимаю, что в «Динамо» не все делалось правильно. Не потому, что это кому-то было выгод­но. Просто «Динамо» такой клуб, где не смотрят, кто ты — Рева, Шовковский, Петров...

— После того как вы верну­лись из «Таврии», а в ворота «Динамо», в отсутствие трав­мированного Шовковского, ставили молодого Рыбку, оби­жались?

— Обижался или нет — это другой вопрос. Просто искал здравый смысл в таком выбо­ре. Я выходил на тренировку и видел, что он мяч не может зафиксировать. Понимал, что его ставят на перспекти­ву, но мне даже не дали шанс проявить себя. После этого у меня немного изменилось от­ношение к Михаилу Михай­лову. Он много хорошего сде­лал для меня, но в тоже время он пытался переделать мою вратарскую технику. Когда работал с Сергеем Краков­ским, у меня были одни дви­жения, а Михайлов запрещал бегать в воротах, дескать, должен делать доскок и ле­теть.

— Кто в «Динамо» определял основного вратаря?

— Были разные эпохи. Лобановский советовался с тре­нером вратарей, но послед­нее слово всегда было за ним. Михайличенко и Демьяненко вратаря рекомендовал Ми­хайлов. Как поступали Сабо и Буряк — не знаю. Могу ска­зать только то, что при Лобановском, когда мы играли матчи плей-офф чемпионата мира с Германией, все газеты писали, что буду стоять я, Михайлов говорил то же са­мое, а в итоге Васильич вы­брал Максима Левицкого. С той аргументацией, что нем­цы высокие, будут много иг­рать флангами. Потом после матчей, которые мы закончи­ли 1:1 и 1:4, Михайлов ска­зал: хорошо, что ты не стоял, психологически тебе будет легче.

— Какие периоды в жизни стали для вас определяющи­ми?

— Сложнее всего было пос­ле смерти Лобановского. При нем я чувствовал справедли­вость. Валерий Васильевич четыре раза меня вызывал, причем именно тогда, когда это было нужно. В дальней­шем подобного не ощущал. У меня со всеми хорошие отно­шения, но, к примеру, Ми­хайличенко за год работы один раз со мной поговорил. Прошло время, говорил ему об этом. Была и другая проб­лема: когда в Лиге чемпионов мы попали в группу с «Нью­каслом», «Фейеноордом» и «Ювентусом», набрали семь очков, но в итоге не вышли в следующий раунд. Я тогда психологически был слом­лен. Вроде, должны были дальше играть в Лиге, а вме­сто этого попали на «Бешикташ». С турками я и «спалился» — глотнул трешку.

— Что тогда произошло?

— Михайлов накануне обычно говорил, кто будет играть. Но перед матчем с «Бешикташем» не сказал. Ду­мал уже, что будет Саня Шов­ковский стоять. А потом ве­чером тренер перезванивает, мол, Виталик забыл сказать, ты будешь играть. Считаю, это прокол. Надо было прове­сти со мной беседу. Я же не 100 матчей провел в Лиге чемпионов. Да, до этого сыг­рал три раза при Лобановском, потом в групповом тур­нире — шесть. Первый мяч турки забили после двойного рикошета: был удар, я смот­рю, нет мяча, а потом вдруг раз и залетает в ворота. Во втором случае была подача с фланга на угол вратарской, Паскаль Нума сбросил голо­вой мяч вдоль линии вратар­ской и мне забили. И один с угла за шиворот. После матча меня в чем только не обвиня­ли, мол, тут не вышел, там не зашел.

ТРАГЕДИЯ С ЕВСЕЕВЫМ СТАЛА ДЛЯ ВСЕХ ШОКОМ

— После этого поняли, что в «Динамо» на вас не рассчи­тывают?

— Нет. В «Динамо» стало тяжело после «Черноморца». Весной все было нормально, но осенью, когда начался сезон-2003/04, все измени­лось. У Шовковского, кажет­ся, колено болело. Нам пред­стояла выездная игра с «Черноморцем», а у меня в этот момент умер дедушка. Родители позвонили, мол, мы уехали на похороны. Я как раз на базе сидел. Пони­маю, что Сане тяжело будет. В общем, никому ничего не сказал и поехал в Одессу. Хотя не должен был этого делать. Мы уступили 0:1, а я пропустил после розыгрыша углового. Виталик Лисицкий толкает Йерко Леко, тот вре­зается в меня, я выпускаю мяч, который кто-то добива­ет. Меня потом выпускали в чемпионате, но игра с одес­ситами наложила свой отпе­чаток. Может, не будь этого гола, все сложилось бы ина­че.

— Какая наиболее запоми­нающаяся установка в вашей карьере?

— Мне сложно что-то вы­делить. У Александра Заварова в «Арсенале» были ко­роткие, у Олега Федорчука в «Таврии» — длинные. Вале­рий Лобановский мог рас­сказать какую-то притчу.

— Как в «Арсенале» воспри­няли трагедию, произошед­шую с Василием Евсеевым?

— Я на правах капитана ча­сто общался с Василием Ар­кадьевичем. Он порядок лю­бил, иногда сильно в себе за­мыкался, переживал. Для всех несчастье с ним стало шоком.

— Были на похоронах?

— Находился в Харькове, но в срочном порядке отправил­ся в Киев. Я не мог не приле­теть. На похоронах было мно­го людей — Александр Заваров, Алексей Михайличенко, Вадим Евтушенко, Иван Яремчук, Андрей Анненков, Николай Волосянко, Степан Матвиив, Виталий Левченко. Из «Арсенала» пришли все ре­бята, кто был в Киеве.

— У вас отец — генерал. Ве­роятно, держал вас в ежовых рукавицах?

— Да нет. Может, и были ка­кие-то моменты. Но они боль­ше касались старшего брата. Меня приучали не курить, не употреблять алкоголь. В об­щем, воспитывался в обыч­ной советской семье. Жили мы в двухкомнатной кварти­ре. Отец-то получил генера­ла, когда я уже взрослым стал. Родители рассказыва­ли, что после роддома на сто­ле спал. Это сейчас у моей дочки все есть, хотя это тоже, может, неправильно. Родите­ли просили, чтобы не забы­вал об учебе. Я хорошо окон­чил школу, потом поступил в институт.

— В армию вас не собира­лись отправить?

— Нет. В Днепропетровском институте физической куль­туры и спорта, куда я посту­пил, была военная кафедра. А старший брат познакомил­ся с военной жизнью. Я же рано начал заниматься фут­болом, к тому же армию про­шел в киевском ЦСКА.

— В институте часто бывали?

— На первом курсе частень­ко захаживал, но начиная со второго — меньше, поскольку получил приглашение из Алек­сандрии, и уже футболу уделял основное внимание. Фактиче­ски только на сессии приез­жал.

— Чем планируете занимать­ся по окончании карьеры?

— Пару лет назад думал, что неплохо было бы стать фут­больным функционером. Ра­ботать с вратарями? У меня есть определенный опыт. Мо­жет, попробую. Не знаю. Пока играю, не хочется об этом ду­мать.

Сергей ТАЛИМОНЧИК, Сергей ЦЫБА