Олег БЛОХИН: «Я не ученик Лобановского и не его последователь. Я Блохин. У меня свой путь!»

«ЧЕМ МЕНЯ ПОРАЗИЛ ЧЕМПИОНАТ МИРА? ВУВУЗЕЛАМИ»

— Олег, на старте финальной стадии чемпионата мира, который только что завершился в ЮАР, вы уверенно заявили, что его победителем станет сборная Испании, причем не изменили своего мнения даже после ее сенсационного поражения от швейцарцев. На чем было основано ваше мнение, что испанцы — лучшие?

— На их игре, наверное, на состоянии команды, ее психологической уверенности. Да, кое-кто считал фаворитом бразильцев, но я верил в Испанию.

— Кто только не занимался в ходе первенства предсказаниями — вплоть до осьминога Пауля, но по подсчетам журнала «Футбол» именно вы в безошибочности прогнозов лидировали. Что же, если не секрет, видели такого, чего не было дано другим специалистам?

— Трудно сказать, но уже по первым играм, исходя из опыта, интуиции и своего понимания игры, я определил, кто сильнее, а кто слабее. Хотя на этом чемпионате было столько непредсказуемого...

— Чем закончившийся мундиаль вас удивил? Что полезного оттуда для себя почерпнули?

— В первую очередь, он меня поразил вувузелами (смеется). Не знаю, как болельщики на стадионах сидели, но это, конечно, кошмар — даже по телевизору тяжело было слышать...

— Наверное, если бы в Украине не закрыли букмекерские конторы, вы бы могли много денег выиграть...

— Честно говоря, я, хотя и был за границей, в течение чемпионата этим не занимался. Поставил лишь на финал 500 долларов и проиграл — вот что самое интересное. Рассчитывал, что в основное время Испания выиграет...

— Политолог Дмитрий Выдрин, которого вы наверняка знаете по Верховной Раде, пришел к парадоксальному выводу, что в ЮАР лучше играли и больше выкладывались на поле футболисты со скромными заработками — получающие пять-шесть, а не 50 тысяч долларов в неделю. Вы с этим согласны?

— Думаю, что политики должны все-таки заниматься политикой, а футбол оставить профессионалам. Не хочу никого обидеть, но они у нас иногда вмешиваются куда не надо. Все почему-то считают, что разбираются в футболе, — к слову, как и в медицине, но хирург должен резать, футболист — играть, а тренер — тренировать.

— По-вашему, справедливо лучшим футболистом мундиаля назвали уругвайца Диего Форлана?

— Думаю, да, хотя выбрать очень тяжело оказалось. Были и другие ребята, достойные этого звания: те же Вилья, Снейдер, Швайнштайгер, Мюллер...

— Перед кем из тренеров-участников чемпионата мира вы сняли бы шляпу?

— Перед дель Боске.

«ЗОЛОТА В „ЗОЛОТОМ МЯЧЕ“ НА ЗУБЫ НЕ ХВАТИТ»

— Олег, вам принадлежат едва ли не все личные футбольные рекорды в Советском Союзе, за свою легендарную игровую карьеру вы удостоились многочисленных наград и, наконец, в вашей коллекции «Золотой мяч» — приз лучшему футболисту Европы 75-го года. Где, кстати, этот трофей хранится?

— Ты, между прочим, не первый мне говоришь, что рекорды мои так до сих пор не побиты... Однажды, когда в очередной раз от наших футбольных боссов это услышал, спросил: «А почему же не установите какой-то приз Блохина?». Собеседники удивились: «А ты что, будешь в этом клубе один?», на что я ответил: «Посмотрите на Бубку: он взял недостижимую ранее высоту, и все стремятся повторить, превзойти его результат». Рекорды, наверное, для того и устанавливаются, чтобы их потом бить, а «Золотой мяч»... Он у меня дома хранится.

— И впрямь золотой?

— Думаю, на зубы не хватит (смеется) — он маленький — не такой, как сейчас дают... Небольшая подставочка (показывает)... Ценен он в первую очередь как спортивный трофей, а золота там не наблюдается.

— В 75-м году, когда после победы в финале Кубка кубков киевское «Динамо» единственный раз в своей истории выиграло Суперкубок УЕФА, в двух поединках с мюнхенской «Баварией», завершившихся с общим счетом 3:0, вы стали автором всех трех голов. Фантастический мяч, забитый вами в Мюнхене, когда вы в одиночку пошли на четверых защитников во главе с Беккенбауэром (он и Шварценбек были действующими чемпионами мира!), после чего обыграли их и заодно вратаря Майера, обошел все телеэкраны мира. Не сомневаюсь, что и в домашней видеотеке запись этого матча у вас имеется — вы ее иногда просматриваете?

— Честно говоря, нет, но когда работал главным тренером ФК «Москва»... Футболистам-иностранцам просто ни о чем мое имя не говорило, а поскольку турнирное положение команды было тяжелое... В общем, чтобы игроков как-то расшевелить...

— ...встряхнуть...

— ...и просто объяснить тем, кто не знает, кто же такой Блохин, я и показывал им эту видеозапись. Они, признаться, глазам своим не поверили, а так, в принципе, у меня много кассет осталось, но я к ним практически не возвращаюсь.

— Когда ребятам из ФК «Москва» этот матч демонстрировали, сами себе понравились? Как с позиции сегодняшней оценили свою игру?

— Ну, мы не весь матч смотрели — только этот момент, а если честно, столько прошло времени... Знаешь, мне самому непонятно: как их сумел обыграть?

— Вы, интересно, помните, о чем подумали, когда ринулись на четверых баварцев?

— Мысль одна была: все наши сзади, терять нечего. Получится — хорошо, не получится — ну что же...

— Сегодня как тренер вы бы ругали своего подопечного, если бы он так безоглядно принялся обводить чемпионов мира?

— Нет, потому что в ситуации, когда все сзади, ты, даже теряя мяч, контратаки не получаешь — то есть опасности никакой нет. Буду только приветствовать, если парень из моей команды на это решится, но сейчас, кроме Леонеля Месси из «Барселоны», который смело идет на четверых защитников, обыгрывает их и забивает, игроков таких что-то не вижу...

— Для этого, наверное, надо еще чуточку быть Блохиным...

— Возможно, хотя не мне об этом судить... Многие мои голы выглядели авантюрными, нелогичными, и до сих пор меня спрашивают: «Как ты их забивал?». Какое-то, наверное, было чутье...

— Я спрашивал у Котэ Махарадзе незадолго до его смерти: «За что вы, батоно Котэ, футбол любите?», и он сказал: «Я помню гол Блохина в мюнхенском матче с „Баварией“ — я тогда первый и единственный раз выругал Олега в эфире. Он получил мяч в толпе защитников. Никого рядом не было, Веремеев и Колотов только спешили на помощь, а Олег даже не посмотрел на них — пошел!.. Нафинтил и посадил на пятую точку трех чемпионов мира во главе с Беккенбауэром — вот это футбол! Это искусство!..».

— За этим болельщики и тянутся на стадион. Скажу даже так: туда, как и в театр, надо ходить на личность, а что касается Махарадзе... Он был очень хорошим человеком и блистательным комментатором.

— Он вас очень любил...

— Я его тоже...

«ЗА ПРЕДЕЛАМИ СТАДИОНА МЫ, КАК СЕЙЧАС ГОВОРЯТ, НЕ ТУСОВАЛИСЬ, НО ЕСЛИ МЕНЯ, ПРЕДПОЛОЖИМ, БИЛИ, ЗАЩИТНИКИ ВСТУПАЛИСЬ МГНОВЕННО»

— Оглядываясь на середину 70-х, как думаете: в чем состоял феномен киевского «Динамо» тех лет?

— У нас был хороший тренер — в первую очередь, а во вторую...

— ...видите, начали с тренера...

— Так все это, как пирамида: президент клуба, тренер, футболисты и дальше, дальше... Лобановский был, как ты знаешь, специалистом мирового уровня, но и игроки подобрались ему под стать. Мы вместе строили ту команду: он лепил нас, но и мы ему давали что-то свое — из этого сочетания и появилось "Динамо«-75.

— У вас же тогда, замечу, не было трех составов, как сейчас в той же в «Барселоне» — одни и те же игроки выходили на все матчи...

— Действительно, не было, но в ту пору невозможно было представить, чтобы из-за какой-нибудь царапинки или недомогания ты потерял место в «основе». Невзирая на травмы, уколы, превозмогая боль, все хотели играть — это было самое главное.

— Вы же тогда, в 75-м, не особенно друг с другом дружили?

— Ну, со всеми быть не разлей вода невозможно — я это понимаю как тренер. У тебя 25 человек, и у каждого свой характер, мировоззрение, даже ум свой: один быстрее воспринимает, другой медленнее. Коллектив наш разбился на группки по три-четыре, объединенные возрастом или общими интересами. Я не могу сказать, что за пределами стадиона мы, как сейчас говорят, тусовались, но на футбольном поле, если меня, предположим, били, защитники вступались мгновенно.

— Кого-то из своих товарищей вы сегодня, исходя и из тренерского, и из житейского опыта, можете назвать гениальными игроками?

— Да вся та команда была гениальной, и если «Золотой мяч» Блохину дали, это не значит, что другие были уровнем ниже. В составе образца 75-го года претендовать на этот приз могли человек пять-шесть — так просто сложилось... Только по стечению обстоятельств в коллективной игре выделялся я — в тех же матчах с «Баварией».

— Вы считаете это стечением обстоятельств?

— Ну, не знаю... Может, если бы «Баварии» не забил, мне «Золотой мяч» и не дали бы. Тебе же не надо объяснять, что такое закрытое общество, — за его пределами чемпионат Советского Союза практически не смотрели. Где нас могли увидеть, кроме как в еврокубковых встречах и матчах сборной, поэтому и считаю то, что мне этот приз присудили, делом случая. Конечно, этому предшествовал колоссальный труд, но чтобы в 22 года получить «Золотой мяч», тем более в Советском Союзе... Я, если честно, не представлял, что такое возможно...

— Вы и в киевском матче с «Баварией» сперва один гол забили, а потом, незадолго до окончания встречи, арбитр назначил штрафной — метров с 25-ти. Его, как обычно, собирался пробить Мунтян, и вдруг вы подошли, чуть ли не оттолкнули его от мяча...

— Да, действительно Володя Мунтян готовился, на подхвате был Веремеев, а я взял и пробил.

— Не ставя их о своих планах в известность?

— Пока что-то им растолковывал бы, стенка, которая на несколько секунд разошлась, сомкнулась бы или еще что-нибудь произошло бы...

— Что-то, выходит, предугадали?

— А это и есть чутье...

— Вы всегда чувствовали, что сейчас непременно забьете?

— Если бы!..

— Но когда выходили на матч, ощущение, что сегодня без гола поле не покинете, бывало?

— Это зависело от состояния. Иногда играл с температурой и забивал дважды, а иногда в форме был просто отличной, но мяч упорно в ворота не шел: вот не шел — и все! Так было, например, с 200-м голом. Моментов куча, а забить не могу, физические кондиции лучше некуда, но мешало нервное напряжение, да еще и пресса нагнетала ажиотаж: осталось четыре гола, три, два, один! Из города в город фотокорреспонденты за мной ездят — исторический момент караулят, газеты подстегивают: надо, Олег, надо! Все ждут, а меня как заклинило — месяца три преодолеть эту планку не мог...

— ...пока «Металлист», наконец, не попался...

— Ну, так получилось.

«МАТЬ С ОТЦОМ РУГАЛИ МЕНЯ СИЛЬНЕЕ, ЧЕМ ТРЕНЕР»

— Бывая на базе киевского «Динамо» в Конча-Заспе, я вижу прекрасные условия, созданные для игроков: суперсовременные поля, грандиозное главное здание, и на его фоне еще неказистее, потеряннее выглядит маленький, облицованный плиточкой домик, в котором жила великая команда — да не одна!..

— (С улыбкой). То есть результат, оказывается, не зависит от базы.

— Вот именно. Ваши одноклубники тех лет говорили мне, что условия были спартанские: даже форму они стирали себе сами, а по ночам, по словам того же Леонида Буряка, комаров били, потому что роились их тучи, а сетки на окнах отсутствовали...

— Вот такенные залетали (показывает)! Все было: и форму стирали, и от комаров отбивались, потому что сетки плохонькие были, из марли, и ночью от ветра сдвигались. Иногда до утра не спали — гоняли этих кровососов, закрыв все окна...

— Кому теперь об этом расскажешь?

— Так жизнь вперед движется, и если есть возможность, футболистам надо комфортные условия создавать, правда, они должны это отрабатывать.

— Покусанные комарами динамовцы тем не менее играли получше нынешних...

— Быстрее бегали, хочешь сказать? Может быть... Повторяю: да, условия создавать надо, но и ребята должны отрабатывать деньги, которые им платят, а то ведь за некоторых игроков с российским или украинским паспортом выкладывают астрономические суммы не потому, что они того стоят, а потому, что существует лимит на чужих футболистов. Цены растут как на дрожжах: иногда иностранец дешевле обходится, чем россиянин, — с этим я столкнулся в ФК «Москва». Жизнь заставляет покупать за сумасшедшие деньги и выпускать на поле даже тех, кто предъявляемым требованиям не соответствует, и лишь потому, что есть лимит.

— Шоу-бизнес...

— Только в шоу-бизнесе фонограмма имеется, а у нас нет...

— ...пока! Олег, вас всегда отличала ярко выраженная психология лидера, победителя, вы даже признавались (цитирую): «В силу характера я не могу быть вторым — только первым». Это правда, что, если команда проигрывала и вы при этом не забивали, вам — когда-то вы признавались мне в этом! — стыдно было смотреть маме в глаза?

— Родители критиковали меня порой очень сильно, особенно мать (она же прославленная в прошлом спортсменка). Баба Катя даже сейчас не смолчит, а тогда, помню, если мы какой-то матч футбольный смотрели, вечно его комментировала. Я уже в другую комнату уходил или просил: «Мама, ну прекрати!». И как игрок бегает, и как бьет, и как то, и как это — ей до всего было дело.

— Да уж, сказать Екатерина Захаровна может...

— Ну то есть у нас дома в одном лице был свой Котэ Махарадзе и Николай Озеров.

...Что ты: мать с отцом так ругали — сильнее, чем тренер, а стыдно было или не стыдно... Бывали, конечно, позиции, из которых, действительно, надо было забивать, а я мазал, но это футбол, он же непредсказуем.

— Эти качества лидерские унаследованы от мамы с папой или приобретенные?

— Все, на мой взгляд, от родителей: как воспитывают, что закладывают, и, наверное, лидерское начало во мне было заложено. Когда же я понял, что кое-что мне дано, почувствовал, что должен стремиться к вершинам, мать мне сказала: «Не урони имя, которое завоюешь!».

— Не хочу сейчас опускаться до личностей, но мне кажется, что многим нынешним футболистам не присуще чувство стыда. Я, например, неоднократно видел, как, проиграв на выезде какие-то ответственные матчи, причем отработав на поле спустя рукава, на обратном пути в самолете эти молодые ребята как ни в чем не бывало смеялись, шутили, резались в карты — делали все, что угодно, только не переживали случившееся. Я, например, до сих пор не могу забыть, как на чемпионате мира 86-го года в Мексике сборная Советского Союза проиграла в одной восьмой финала бельгийцам. Игорь Беланов, забивший тогда три гола, упал, закрыв лицо руками, на поле, и плакал, а вот вы когда-нибудь плакали от того, что что-то не получилось или победа выскользнула из рук?

— В феврале 87-го, когда проиграли бухарестской «Стяуа» в матче за Суперкубок... (Пауза). Играли в Монако зимой, по колено в грязи и уступили 1:0, хотя не должны были... Я понимал, что этот Суперкубок — последний трофей, который мог завоевать, поэтому плакал, но никто этих слез не видел. Тогда молодежь у нас засияла: Рац...

— ...Яремчук, Яковенко...

— ...и это была уже другая команда... Я уже даже не ветераном, а, как шутят, ветеринаром там был...

«МЕНЯ БИЛИ МНОГИЕ И ДОСТАТОЧНО СИЛЬНО»

— Помню я и другие ваши слезы, которые увидел весь мир. 88-й год, прощальный матч: вы убегаете с поля, закрыв локтем лицо...

— То же самое, те же эмоции... Горечь от того, что уже никогда не выйдешь на футбольное поле в качестве игрока,- в лучшем случае только тренером, а тут еще переполненный 100-тысячный стадион скандирует: «Не уходи!»... Это, поверь, тяжело, бьет по нервам, а накануне плакал еще на концерте во Дворце спорта, когда Тамара Гвердцители запела «Виват, король, виват!», — дочкой прикрылся.

— Ну, тогда весь зал рыдал...

— Да, хотя сейчас я уже не понимаю, кому «Виват, король!» посвящена и в чью честь поется. Если бы знал, как повернется, и был умным, песню бы эту (смеется) запатентовал.

— Те, кто тогда ее слышал, знают, кому она адресована...

— Ну, это тогда, а теперь ее всем поют, и мне это, признаюсь, не нравится, я считаю, что Юрий Рыбчинский написал стихи именно для меня.

— Вы не просто считаете — так и было...

— Ну видишь, а сейчас пытаются навести тень на плетень, поэтому я и хочу расставить точки над «i». Песня действительно обо мне — Юра и композитор Геннадий Татарченко сделали этот подарок...

— ...за день до проводов...

— Точно, поэтому то, что поют ее нынче кому ни попадя, вызывает у меня недоумение. Может, в шоу-бизнесе это принято...

— Когда вы выходили на поле Республиканского стадиона, уже играя за ветеранов, в груди у вас что-то екало, вы вспоминали что-то приятное?

— Ну, за ветеранов я не играл — сразу сказал, что не буду. Вышел только пару раз против ровесников из «Спартака», но это святое. Хотел, чтобы люди вспомнили, что живы еще футболисты, которые приносили славу стране.

— Болельщики вас называли Блоха — кто-нибудь из защитников Блоху подковал или таких не нашлось?

— Ну, били меня многие и достаточно сильно.

— Умышленно?

— Не думаю. Нет, честно! Сейчас, исходя из тренерского уже опыта, понимаю, что в некоторых моментах соперники просто не успевали.

— Поди Блохина догони!

— (Смеется). А самым неприятным, настырным, был, конечно же, Берти Фогтс. Правильно его называли Терьер или Собака...

— ...бешеная...

— Цеплялся он мертвой хваткой, и очень тяжело было оторваться — практически невозможно. Помнишь, как в 74-м, в финале чемпионата мира, он буквально прилип к Кройффу, да так, что тот из игры был практически выключен (голландец потом год с ним не разговаривал. — Д. Г.)?

— В советском футболе тоже таких ребят хватало: Никулин излишне был жестким, Новиков, Хидиятуллин...

— Ну, Хидя татарин и, в принципе, по характеру такой: ни в чем не уступает и не любит неправды, а что касается Никулина, Новикова — им не хватало техники, скорости: вот и компенсировали другим. Тренер давал установку: надо остановить Блохина, а каким способом — уже другой вопрос. Что интересно, самую серьезную травму, когда мне колено вывернули, я получил не от наших, а в матче с «Мальме» — шведский полазущитник сделал подкат в опорную ногу. Если бы не провернулась трава, сустав бы, скорее всего, не выдержал, а в те времена это уже был бы конец карьеры.

— Кстати, травм у вас было на удивление мало, а чем меньше у форварда травм, тем выше его класс...

— Ну как мало? Как мало? Я же их не показывал. Или надо, чтобы был перелом ноги? Старые травмы и сейчас дают о себе знать...

Никто же не видел, что я играл с наколотым голеностопом или как из колена 20 кубиков с кровью отсасывали. В финале Кубка кубков с «Ференцварошем» играл с рассеченной надкостницей, и мне наложили семь швов, а вот накануне второго финала Кубка кубков с мадридским «Атлетико» я в матче за сборную получил надрыв приводящей мышцы. Вадик Евтушенко тогда вместе со мной разминался, потому что не знал: выйду, не выйду. Сыграл, а после уже все, расклеился — поэтому, может, и пропустил фактически чемпионат мира.

«НЕ БЛОХИНЫМ НАДО БЫТЬ, А САМИМ СОБОЙ»

— Что бы вы посоветовали сегодняшним футболистам, которые мечтают стать такими же, как Блохин?

— Ой, не Блохиным надо быть, а самим собой. Почему? Потому что — я это не раз повторял — Рембрандт есть Рембрандт, и любая подделка по определению хуже: никак не может сравниться с оригиналом. Поэтому мы никогда не увидим второго Блохина, Шевченко или второго Месси, а Иванов или Сидоров останется самим собой, как бы ни старался походить на кого-то из нас. Все равно будет отличаться: походкой, прической, не знаю еще чем, поэтому могу пожелать ребятам только одного: будьте самими собой и любите футбол, помните, что футбольная жизнь очень коротка и за этот период надо что-то успеть.

— Если бы я предложил вам назвать навскидку пятерку футбольных гениев, кто бы туда вошел?

— Пятерых не перечислю, их больше. Пеле, Марадона, Беккенбауэр, Платини, Кройфф, Яшина бы включил, Ди Стефано...

— Стрельцов — гений?

— По-своему да, потому что, отсидев в тюрьме, смог выйти и вновь заиграть в высшей лиге советской на высочайшем уровне, а это не премьер-лига российская или украинская — это же ого-го-го было!

— Немножко покруче...

— Не думаю, чтобы сейчас кто-нибудь из молодых ребят, отсидев, не дай Бог, срок, продолжал бы в большом футболе свой путь, поэтому и Стрельцова, и Валерия Воронина, кстати, тоже гениями можно назвать — такая плеяда!

— Кто из современных форвардов вам по душе?

— Руни, Месси — уникальные, конечно, ребята. В английском чемпионате забить 26 голов, как Уэйн в прошлом сезоне, — это серьезно, тем более что он начал играть в 17 или 18 лет, одним из самых молодых был в премьер-лиге. Уже тогда было видно: талант, а мне порой говорят, что в 23 или 24 года футболист еще молодой. Ну, для современного нашего футбола в Украине или России — может быть...

— Хочет этого кто-нибудь или нет, но украинский футбол отождествляется с фамилиями в первую очередь двух мастеров: Блохина и Шевченко — двух звезд, завоевавших «Золотой мяч»...

— Как, а Беланов? У него этот приз тоже есть.

— При всей любви к нему, он все-таки в меньшей степени символ — если учитывать длительность карьеры, стабильность. Как, если не секрет, вы к Шевченко относитесь, каким он вам представляется?

— Андрей — футболист классный и, наверное, вовремя из киевского «Динамо» ушел, раскрылся в «Милане». Мы, между прочим, обсуждали с ним, как «Золотой мяч» заработать. Как бы Андрей ни играл в «Милане», он оставался в списке претендентов вторым, третьим, пятым, и я ему сказал: «Так будет продолжаться, пока сборная Украины не добьется какого-то результата и ты в ней что-то яркое не покажешь. „Золотой мяч“ получишь только по совокупности сборная — клуб» — так и произошло.

Потом я считал, — это мое мнение было! — что ему не надо было уходить в «Челси», но на принятие решений влияют разные факторы. У него есть семья, личная жизнь... На эту тему мы тоже общались, и, как видишь, переезд в Англию не лучшим образом на его карьере сказался, но это его личное дело.

— Тренеру Лобановскому с игроком Блохиным было непросто...

— Не повезло, да? (Смеется).

— Напротив — думаю, вам повезло друг с другом обоим, а вот тренеру Блохину с футболистом Шевченко легко было или нет?

— Проблем у нас не возникало, хотя поначалу все скептически почему-то были настроены: мол, подождем, когда у Блохина с Шевой разразится конфликт.

— Это потому, что он был у Блохина с Лобановским...

— Два сильных характера, да?

— Конечно!

— Но нам же с Андреем нечего было делить: он отвечал за свою работу, я — за свою.

— Ваши партнеры по киевскому «Динамо», однако, рассказывали мне, что Блохин всегда слова Лобановского комментировал и едва ли не по всякому поводу имел собственное мнение...

— Ну не всегда — это преувеличение, а иногда...

— ...за что его, случалось, мэтр выгонял с тренировок...

— Было такое, но это же не влияло ни на мою дальнейшую судьбу, ни на судьбу команды. Главное — чтобы тренер нашел с игроком контакт, а то, что мы ругались, не страшно — независимо от этого делали общее дело. Что же касается конфликта Блохин — Шевченко... Многие его ждали (даже предположения строили, когда же расколется сборная)...

— ...а его все не было...

— ...и не было. Помню, допытывались: «Почему у вас никаких трений не возникло?», а с какой стати? Если человек приехал, допустим, из Милана или из Лондона, а потом отпросился: мол, давно не был дома, — я его с чистой совестью отпускал.

«ВЫЯСНЯТЬ, КТО ЛУЧШЕ: БЛОХИН ИЛИ ШЕВЧЕНКО, — НЕ МОЕ ДЕЛО: ПУСКАЙ ЭТО ОПРЕДЕЛЯЮТ ЛЮДИ, КОТОРЫЕ ИЛИ САМИ ПОИГРАЛИ В ФУТБОЛ, ИЛИ В НЕМ РАЗБИРАЮТСЯ»

— Андрея на сборах вы не держали, а вот Лобановский вас, я уверен, не отпустил бы...

— Думаю, что нет.

— Вот вам и разница, вот и объяснение, почему конфликт не возник...

— Дим, мы с Андреем много еще разговаривали, и скажи мне: какой смысл с таким профессионалом, как Шевченко, ругаться, кто от этого выиграет? Скорее, даже при своем имени потерял бы как тренер я, таким образом, мне конфликт был не выгоден, потому что Андрей все-таки на коне, такую имеет славу... Шевченко все любят, майки с его номером по всему миру продаются — и вдруг пришел Блохин, который когда-то где-то играл, и все испортил, ведь я, как некоторые говорили, даже не тренер.

— Ну, где-то играл — это уж слишком, а Андрей с уважением, с пиететом к вам относился?

— И до сих пор относится.

— Понимает, следовательно, что к чему?

— Конечно, просто мы с ним нашли паритет. Не буду сейчас вдаваться в нюансы: как и за счет чего, но нашли.

— Думаю, вы его просто по-человечески всегда понимали, потому что некогда и сами в его шкуре были...

— (Улыбается).

— Опять-таки, хотим мы того или нет, многие люди, любящие футбол, сравнивали игру Блохина и Шевченко и пытались определить: а кто же из них лучше? Этот вопрос я задавал и Владимиру Маслаченко, и Анатолию Бышовцу, и Валерию Газзаеву, и многим другим профессионалам, и большинство склоняется к тому, что Блохин все-таки был лучше. По их мнению, уровень и стабильность, которые вы в течение стольких лет демонстрировали, — а именно они являются верным признаком класса! — свидетельствуют в вашу пользу, а сами-то вы об этом что думаете?

— Не сочти, что умру от скромности: избытком ее не страдал никогда, — но я всегда говорю, что работу, которую проделывает на футбольном поле игрок, оценивать должны болельщики и специалисты. Не мое это дело — выяснять, кто лучше: Блохин или Шевченко, — пускай это определяют люди, которые или сами поиграли в футбол, или в нем разбираются.

— Маслаченко выдал вообще исчерпывающую формулировку: «Блохин, — сказал, — лучше, но Шевченко богаче»...

— (Смеется). Ну, если в финансовом плане сравнивать, то, наверное...

— ...согласимся?

— На 100 процентов, а в другом — Маслаченко все-таки виднее.

— От вопроса о Валерии Васильевиче Лобановском уйти не могу: вы играли под его руководством почти полтора десятилетия...

— Ну да, с 73-го года по 87-й.

— Каким человеком был Лобановский? Как вы можете Валерия Васильевича охарактеризовать, учитывая, что теперь, когда и сами тренером стали, наверняка куда лучше его понимаете? Не сомневаюсь: вы много об этом думали...

— С твоего позволения, я не буду на этот вопрос отвечать — ни при каких условиях. Почему? Потому что периоды у нас были разные. Я был игроком, потом стал тренером, прошло уже столько времени, человек умер, а о покойнике или хорошо, или никак. Конфликты, мое какое-то к нему отношение — это глубоко личное... Были у нас хорошие моменты, были и разногласия, поэтому ворошить прошлое я не хочу. Многим нравится утверждать, что они ученики и последователи Лобановского, и когда начинаешь считать на пальцах, думаешь: «Господи, да сколько же их?».

...Второго Лобановского быть не может — точно так же, как не может быть второго игрока Блохина.

— Ну хорошо, а вы ученик Лобановского или его последователь?

— Не тот и не другой. Я Блохин. У меня свой путь.

— Вы между тем что-то из его наработок использовали?

— Что-то от него брал, что-то от Бескова, что-то из современного футбола, что-то из прошлого... Остались какие-то упражнения, которые проверены опытом и, я считаю, действительно нужны.

— Валерий Васильевич тем не менее оставил в вашей жизни след, который уже ничем не стереть?

— Конечно. Еще раз повторю: хорошее или плохое — это мой жизненный багаж, а мое отношение к Лобановскому и его ко мне — это совсем разные вещи. Тем более если честно и откровенно, будучи игроком, понять его как тренера я не мог, но потом, сменив профессию, в чем-то разобрался, увидел некоторые моменты, которые мне так же, как и когда-то ему, надо было донести до подопечных, хотя они это принимали в штыки.

— Ситуация повторилась?

— (Кивает).

— Так же, как у него в свое время с Масловым?

— Один к одному.

«ДОМОЙ Я ИНОГДА ПРИПОЛЗАЛ: НЕ МОГ СНЯТЬ ШАПКУ, ДУБЛЕНКУ — ОДЕТЫЙ ЗАСЫПАЛ В КРЕСЛЕ»

— Говорят, что в успехах "Динамо«-75 незаслуженно преуменьшена роль Олега Петровича Базилевича. Почему, хотя они с Лобановским руководили тогда командой фактически наравне (и всячески это подчеркивали), о Базилевиче впоследствии вспоминали куда меньше?

— Хм, интересный вопрос, но, как ни крути, все равно Лобановский считался первым. Да, все вопросы они обсуждали между собой, с Зеленцовым, еще с кем-то, но главным-то был Лобановский, и за результат отвечал он. Двоим на одном стуле сидеть невозможно — это я прошел и в клубе, и в сборной. Да, у меня есть помощники, но решение принимаю я, и ответственность целиком на мне.

— Методику тренировочного процесса между тем разрабатывал Базилевич?

— Мне трудно сказать, кто именно, — там и Зеленцов подключался, и еще кто-то, наверное. Это была новая программа, а выпускали на испытательный полигон нас, футболистов, — эксперименты проводили на нас.

— Вы, как подопытные кролики, были?

— Ну, не знаю, но, во всяком случае, не те «кролики», которые с юмористическими сценками выступают (смеется).

Если бы в 74-м году, — наше мнение с Буряком, с которым жили в одной комнате, на этот счет ты знаешь! — мы не выиграли бы чего-то, не добились бы результата, эта программа заглохла бы, что называется, в зародыше. Нам же колоссальные предлагали нагрузки...

— Нечеловеческие...

— Можно и так сказать.

— По слухам, людей, которые попадали тогда в составленную преимущественно из киевских динамовцев сборную СССР из других клубов, от фирменных тренировок Лобановского и Базилевича буквально рвало...

— Бывало, но и нам тяжело приходилось. Домой я иногда приползал: не мог снять шапку, дубленку — одетый засыпал в кресле.

— Такие тяжелые были шапка с дубленкой?

— (Смеется). Не хватало сил руку поднять. Мы проходили такие же тесты, как и американские космонавты...

— ...но в космос не полетели...

— Меня туда, если честно, и не тянуло... Сейчас, между прочим, это куда проще — можно заплатить и полететь, но я не хочу.

Нет, сказать, что роль одного из тренеров принижена, нельзя — вернее, так было изначально. Первым везде выходил Лобановский — Базилевич на втором плане держался и, соответственно, оставался уже где-то в тени. Мне кажется так, хотя между собой лавры они, наверное, не делили.

— В 76-м году в киевском «Динамо» вспыхнул серьезный конфликт. От вас ждали только побед, а на Олимпийских играх составленная в основном из киевлян сборная СССР взяла бронзу, из Кубка европейских чемпионов динамовцы вылетели...

— Ох!

— Тогда вся команда отказалась выходить на поле под руководством Лобановского и Базилевича...

— Просто в 76-м году прорвало нарыв. Это случилось уже после изнурительных тренировок 74-75-го годов, и потом, мы же в чемпионате СССР-76 не играли (нас заменял дубль): провалили Евро — вылетели, проиграв чехам...

— ...2:0, по-моему...

— В Братиславе 2:0, и здесь было 2:2. Затем вся подготовка была на Олимпийские игры нацелена, но после сборов в болгарском Бельмекене, в Югославии, после сумасшедших нагрузок организм просто, наверное, забастовал. Сказались к тому же просчеты в подготовке — тренеры не учли той простой вещи, что ребята, которые прошли такие два года...

— ...это люди, в конце концов, а не роботы...

— Да, плюс для сборов было выбрано среднегорье, которое влияет на выносливость, физическое состояние двойственно. Многие команды его в своей подготовке не применяют, потому что там грань очень тонкая, хрупкая, поэтому этот нарыв зрел сам по себе.

«ПРИХОДИТЕ В „СПАРТАК“, — ГОВОРИЛ НАМ С БУРЯКОМ БЕСКОВ, — БУДЕТЕ ИГРАТЬ ДО 40 ЛЕТ»

— Болельщики со стажем хорошо помнят, каким украшением футбольных чемпионатов Советского Союза 80-х были поединки киевского «Динамо» со «Спартаком» и особенно тренерское противостояние: Лобановский — Бесков. Вы со своей стороны исправно «Спартаку» забивали...

— ...любимая команда!..

— ...хотя имели среди спартаковцев много друзей. Правда ли, кстати, что Константин Иванович Бесков, выдающийся, я считаю, специалист, неоднократно приглашал вас с Буряком в «Спартак»?

— Правда. «Приходите ко мне, — говорил, — будете играть до 40 лет».

— Теоретически вы могли в «Спартак» перейти?

— Теоретически можно полететь в космос или тренировать «Барселону», «Реал», «Челси»... Можно все, а на практике...

— ...мысли стать москвичом не было?

— И в помине. Нет, в 70-м или 71-м что-то мелькало — я тогда уже неплохо себя в дубле киевского «Динамо» зарекомендовал и рвался в основу, чувствовал потенциал. Под основной состав меня тогда приглашали и «Торпедо», и, по-моему, «Динамо» московское — вот тогда я пришел к Севидову и попросил: «Отпустите». Ну и потом мне был интересен, скорее всего, не «Спартак» или еще какая-то советская команда...

— ...а «Барселона», «Реал»...

— Да, вот это хотелось попробовать. Просто увидеть, как там живут люди, какая вокруг обстановка...

— Вы думали порой (может, накрывшись подушкой, под одеялом) о том, чтобы...

— ...остаться? Нет, никогда, потому что знал, какие репрессии обрушатся на родителей. Это меня сдерживало, потому что остаться можно было в любой момент, и сумасшедшие деньги сулили.

— Прямо к вам подходили?

— Конечно.

— С какими цифрами?

— Ну, в 82-м, к примеру, был разговор: пришли из мадридского «Реала», предлагали за меня четыре миллиона долларов.

— Огромные по тем временам деньги...

— К тому же мне уже было почти 30. При этом присутствовал Колосков, начальник управления футбола Спорткомитета СССР. «Олег, — он сказал, — я все понимаю, но это же нереально». Ну, посмеялись... Тогда четыре миллиона давали, а когда в 73-м киевляне с «Реалом» встречались, они предлагали около девяти миллионов.

— Разглядели!

— Ну, наверное, не знаю... Я говорю о случаях, когда обращались ко мне официально, и я при этом присутствовал, а все остальное — слухи, домыслы — опускаю.

«Я ПРОСИЛ: «ОСТАВЬТЕ ХОТЬ ЧЕТВЕРТЫМ, ХОТЬ ПЯТЫМ ТРЕНЕРОМ, НО В «ДИНАМО»

— Когда скончался Валерий Васильевич, именно вы, будучи народным депутатом Украины, предложили присвоить его имя стадиону «Динамо»...

— ...и назвать в его честь улицу. Потом все замяли, сделали вид, будто не Блохина это инициатива была, потому что тогда я в компартии состоял. Ну, не важно, главное — я первый это предложение внес, поэтому видишь, какое у меня к Лобановскому отношение? Совершенно нормальное, человеческое, но... мое личное, и я не хочу это на публику выносить — точно так же, как и мою семью.

— А это правда, Олег, что и в вашу честь хотели назвать одну из киевских улиц?

— Не слышал...

— Но вы (напомню, коренной киевлянин) были бы рады, если бы в вашем родном городе появилась улица Блохина?

— Наверное... Все-таки такое внимание лестно, хотя... Скорее, это было бы очень приятно моим родителям, которые еще живы, и детям — в первую очередь. Ну и мое самолюбие, конечно, потешило бы... (Пауза). Согласен на все, кроме памятника: вот это после смерти, пожалуйста...

— ...сколько угодно!

— (Смеется). Да, а при жизни почему-то не хочется.

— Вы же на Чоколовке родились...

— Не-а, на улице Анри Барбюса. Это уже потом, в 60-м или в 61-м году, сейчас уже точно не помню, семья на Чоколовку переехала — на улицу Авиации.

— Знаю, что вы учились в одной школе с Анатолием Бышовцом, и, мало того, его классный руководитель была потом классной дамой у вас. Что-то еще от Бышовца по эстафете передалось?

— Ой, школьные годы всегда вспомнить приятно. Учительница, она же классная, ругала меня тогда на чем свет стоит — мы и уроки прогуливали, и чего только не устраивали, а потом, когда стал известным, моя фотография на школьной Доске почета вдруг появилась: ударник социалистического труда или что-то в таком духе... Кстати, Мунтян тоже чоколовский, и Сашка Чубаров, и, по-моему, Володька Левченко...

— Самый футбольный район Киева...

— Возможно. Так получилось...

— С Бышовцом вы сегодня какие-то контакты поддерживаете?

— Нет, давно его что-то не видел.

— Интересно было бы с ним пообщаться?

— Конечно — а почему нет?

— После киевского «Динамо», после официального прощания с футболом, вы доигрывали сначала в Австрии, потом на Кипре, в Греции начали уже тренировать, причем серьезные команды. Вы там лет девять, если не ошибаюсь, прожили?

— Больше. С 90-го по 2002-й — почти 13.

— Что дали вам эти годы прежде всего в человеческом плане?

— Я приехал туда, поставив в карьере игрока точку, и в 37 лет начал тренировать «Олимпиакос», не зная ни языка, ни менталитета, ничего. Помощников не было...

— ...и сразу «Олимпиакос»...

— Да, одна из ведущих команд, поэтому... Первое время было страшно даже выйти к ребятам и сказать: «Здравствуйте!» — не то что как-то ими руководить. В душе ты ведь еще игрок, и тебе 37 (а в команде были футболисты по 34, даже по 35 лет). Потом, после сборов, конечно, втянулся.

Греция помогла мне из игроков перейти в тренеры, но я еще в Австрии осознал: чтобы понимать страну, надо окунуться в ее атмосферу, почувствовать этих людей, и первым делом научиться говорить на их языке. Хотя бы понимать...

— ...для начала...

— Конечно. С переводчиком — это все хорошо, но до какого-то предела. Моим переводчиком, кстати, был дизайнер, который придумывал стулья, столы. Можешь себе представить: я подопечным установку даю, а ему, чтобы он мог перевести, надо объяснять, что такое судьи, 11-метровый, офсайд. Я, конечно, утрирую, но такая была обстановка, к тому же поначалу непосредственного контакта с ребятами не было. Почему? Между нами присутствовал третий.

Ну, что еще? Греция дала мне нравственный стержень, я усвоил: что бы ни происходило, как бы газеты ни критиковали и как бы ни диктовали, кого ставить в состав, а кого нет, идти надо своим путем, поэтому, когда спрашивают: «Ты чей-то ученик?», отвечаю: «Нет — во всем разбирался сам». При Лобановском же не работал, хотя, когда в Австрию уезжал, просил: хоть четвертым, хоть пятым оставьте тренером, но в «Динамо».

— Не оставили?

— (Разводит руками). Два медведя, говорили, в одной берлоге ужиться не смогут, хотя я был готов.

— Вы только в Киеве хотели остаться или любую другую команду тоже бы приняли?

— А я тогда не догадывался, что есть другая (смеется), — для меня ничего, кроме киевского «Динамо», не существовало, и, между прочим, как в Австрию выпустили, не представляю. Замешано в этом очень много было людей. Очень много...

— Виталий Алексеевич Коротич рассказывал мне о той эпопее — как с вас погоны майора милиции, скрепя сердце, снимали...

— Да, я же благодаря ему до министра МВД СССР дошел...

— ...Власова, да?

— Ну, я не буду фамилии называть — это известные все люди, а вообще, о моих мытарствах можно отдельное интервью сделать...

«В АВСТРИЮ Я ПРИЕХАЛ, КАК НЕАНДЕРТАЛЕЦ»

— Вы все-таки вырвались из перестроечного, но все еще тоталитарного Союза на Запад, и не просто там поиграли, а корни пустили, обжились...

— Я тебя умоляю! Когда в Австрию только приехал, не знал, как заправлять машину, как пользоваться карточкой, как элементарные покупки в супермаркете сделать. Всему учился...

— Как дикарь, правда?

— Ну, неандерталец — точно.

— Не было вам обидно, что вас, выдающегося спортсмена, держали здесь взаперти?

— Я это понял позднее, когда получил свободу, — вдруг осознал, что могу ездить по всей Австрии...

— ...и не только по ней...

— Поначалу не рисковал — это потом только поехал в Германию, где за сборную СССР играл (товарищеский матч в Дюссельдорфе. — Д. Г.). Так, в принципе, и увидел, что свободно могу перемещаться. Для меня было открытием, что после игры можно поехать на корт или в бассейн в пяти-10-ти километрах от стадиона, чтобы поиграть в теннис, поплавать, попариться, перекусить...

— ...и, оказывается, жить на базе не надо...

— Именно. В «Форвертсе» перед играми жил дома, с утра приезжал на машине на тренировку... После того как обедали, возвращался домой, спал и за два часа до матча — снова на стадион. Это было так непривычно, а с другой стороны... Чем больше в «Динамо» нам запрещали, тем больше хотелось что-то нарушить, а там все под рукой было — не надо ничего изобретать, раздобывать. Пиво, водка, — пожалуйста! — но самое интересное, что этого не хотелось, потому что оно было, и ты понимал, что в любой момент можешь себе позволить...

— Запретный плод сладок...

— Ну да — постоянно соблазн мучает, а тут...

— Лобановский любил повторять: «Если хочешь стать тренером, забудь, каким ты был игроком» — вам удалось вычеркнуть это из памяти?

— Поначалу тяжело приходилось. Я вот когда «Олимпиакос» возглавил... Иной раз поставлю ребят и говорю: «Кто у меня выиграет на 30 метров забег, тренироваться уже сегодня не будет». Они: «Нет, будем вторую проводить тренировку, потому что вас опередить невозможно». Это еще в 39 лет было, а потом я понял: что-то порой упускаю — завожусь, нервничать начинаю, потому что подравниваю пацанов под себя.

— Вы и на поле, когда играли, нервничали, кстати, частенько...

— Ну а в «Олимпиакосе» когда что-то не складывалось, сказал себе: «Нет, стоп!». Да, в выходной день, когда тренируются те, кто не играл, с ними можно побегать, правда, ко мне подошел второй тренер и произнес: «Владимирович, вы уступаете, а зная вас, будете гонять мяч еще полдня, пока не выиграете, поэтому отпустите ребят».

— Судя по всему, вы еще к 39-ти не наигрались?

— Тогда нет.

— Прав, значит, был Бесков: могли бы играть до 40-ка?

— Мог, и на Кипре в «Арисе» мне предлагали контракт еще на пять лет. «Ребята, — говорил, — мне уже 38 скоро». Жара 42 градуса, а я то защитник, то полузащитник, то нападающий... «Арис» (Лимасол) — маленький клуб, деньги там небольшие были — за такие у нас сейчас, наверное, не только в первой лиге не вышли бы, но и во второй, а я ничего. Считал, что надо играть, кормить семью — словом, что-то делать. Тем более это был 89-й год, когда в Союзе начался полный развал.

— Мог бы тренер Блохин сегодня ужиться с Блохиным-игроком?

— Думаю, да, а вот футболист с футболистом вряд ли. Кто-то кому-то глотку перегрыз бы наверняка.

— Хм, а в чем тут причина? В характере?

— Сейчас я уже немножко по-другому понимаю отношения тренера и игрока — это то, что говорили мы про Шевченко. Наверное, здесь то же самое произошло бы: я бы пытался, не задавливая лучшие качества Блохина, найти компромисс...

«НАДО БЫЛО НАМ С ПАВЛОМ ГЛОБОЙ ПОМЕНЯТЬ ЗВЕЗДЫ МЕСТАМИ»

— Помню свою радость, когда я узнал, что вы возглавили-таки национальную сборную Украины, а затем вы на первой же пресс-конференции с ходу заявили, что сборная выйдет в финальную часть чемпионата мира с первого места в группе...

— Все дружно тогда засмеялись, а Григорий Михайлович Суркис чуть глазами меня не съел. Пот, во всяком случае, прошиб его сразу.

— Что это с вашей стороны было: импровизация, наглость, кураж или что-то еще?

— Это было обдуманное решение.

— Вы, следовательно, прикинули, что можно...

— Нет, я понимал, что нужно. Перед собой и ребятами следовало ставить высокую цель, потому что когда объявляют: мы хотим выйти в плей-офф, этим обычно все и заканчивается. Что бы ни происходило, как бы ни складывалась ситуация...

Даже если бы мы не заняли первое место, по крайней мере, я поставил достойную цель. Выход в плей-офф меня не устраивал, потому что это уже было, а раз так, значит, надо поднять планку выше. Да, могло бы не получиться... Помню, когда пришел после этой пресс-конференции домой, первое, что жене сказал: «Ты знаешь, не понимаю, как за два дня создать сборную». Все-таки тренер в клубе работает с командой на сборах, ему покупают необходимых для него игроков, он их готовит, каждый день видит, а тут тебе привезли людей, собранных отовсюду...

— ...в разном состоянии...

— ...абсолютно, и через несколько дней ты должен играть. Это во-первых. Во-вторых, попробуй-ка за это время привести их к общему знаменателю, и в-третьих, было непонятно, откуда костяк брать: нужна была какая-то базовая команда — как раньше киевское «Динамо». Я уж не говорю о разновеликости фигур, разном отношении к делу: одни за границей играют, другие — здесь...

— ...эти пьют, а те в карты всю ночь режутся...

— ...или напропалую гуляют... Ну, это мы, конечно, образно сейчас говорим, но я действительно не понимал, что делать, просто рвал на себе волосы. Потом мысль мелькнула: «Да елки-палки! Надо вот это, это и это...» — но к ней следовало прийти, а поначалу приходилось очень непросто. Мать первая мне сказала: «Зачем тебе это надо?».

— Хотя этого раньше хотела?

— Сборную — нет, киевское «Динамо» — да. Родители до сих пор мечтают, чтобы я родной клуб тренировал.

— И не только они, если честно...

— ...но у них это пунктик такой. Ну, родители есть родители, я их не осуждаю, а вот когда принял сборную... Вечером приехал к ним в гости, и с одной стороны, мать вроде довольна, а с другой: «Зачем?». Понимала, куда окунулся...

— Олег, а помните, года за три до того, когда назначением в сборную и не пахло...

— ...так...

— ...был ваш день рождения, я прихватил с собой приехавшего накануне в Киев Павла Глобу, и он предрек, что вы скоро примете...

— ...киевское «Динамо». До сих пор принимаю, так что Глоба тоже ошибается.

— Ну, он не болельщик: сборную перепутал с клубом...

— Надо было поменять звезды местами, вместе с Павлом их повернуть (смеется), хотя на горизонте у меня тогда и вправду ничего не маячило — хотелось только в Украину вернуться.

— Сборная, как вы и обещали, вышла в финальную часть чемпионата мира с первого места в группе, и тут уже раздались голоса: «Ну да, понятно, фартовый — он таким был всегда»...

— Хм, а что же такое фарт?

— «Повезло!» — говорили...

— Это, если я сейчас здесь сижу, а у меня уже два новеньких «мерседеса» под окнами, да? А к фарту какое-то умение приложить, усилие и все остальное не надо? Даже отправляясь играть в казино, хорошо бы, наверное, понимать, что ты делаешь.

— В казино, кстати, везло вам?

— Я бы так не сказал. Туда надо ходить, чтобы получать удовольствие, — как в ресторан, в диско-клуб или в бильярдную. Следует понимать, что просто пришел отдохнуть, а не выиграть деньги, поэтому, когда Ваня Яремчук говорит, что проиграл миллион долларов, я пожимаю плечами: «Ну, елки-палки, а где же он миллион взял?». И зачем, если заработал, его спускать?

— Может, сначала выиграл...

— ...а потом проиграл? Ну, понятно, но фарт? Не понимаю я, что это.

— Футболистом, однако, были фартовым — как сами считаете?

— Да нет, за всем этим труд крылся, причем колоссальный. У меня, может, чуть больше было чутье развито: интуиция подсказывала, что нужно стоять именно в этом месте, потому что мяч отскочит сюда и забью. Какую-то ситуацию я мог просчитать, а фарт? Ну, иногда случался какой-то отскок, рикошет, и мяч залетал в ворота, но таких голов было же очень мало.

— На мой взгляд, чтобы настроить команду на первое место в группе, надо быть прекрасным психологом. В психологии вы уже дока?

— Многие, чтобы ты знал, меня до сих пор тренером не считают — все на мой фарт кивают. Их если послушать, Блохин не психолог: плывет по течению. То гайки закручивает, то откручивает, но добиться без понимания ребятами результата, наверное, очень тяжело, невозможно. Да, где-то ошибки делаешь, шишки себе набиваешь, палку перегибаешь — бывает все...

«НУ ЧТО, — СПРОСИЛ БАЛЯ, — ЧАРЛИК ЗАГАВКАЛ?». ОН РАССМЕЯЛСЯ: «МОЛЧИТ»

— Вы помните душ из шампанского, который полился на вас после матча в Тбилиси, когда сборная Украины досрочно вышла в финальную часть чемпионата мира?

— Ребята подставили... Не ожидал...

— Ужас, да? Весь же костюм облили...

— Да Бог с ним, с костюмом, — он до сих пор так в углу, по-моему, и стоит (не помню, почистил его или нет). Слезы тогда тоже были, когда домой позвонил, — но это уже от радости.

— Что мама сказала?

— Поздравила... В Тбилиси ребята все плакали, радовались, а когда уже прилетели в Борисполь, увидели вдруг толпу и меня вперед вытолкнули: «Владимирович, давайте!». Ну, тут меня шампанским и окатили, но самое интересное (это уже после чемпионата мира было)... Когда я приехал домой, жена спросила: «А откуда у тебя тут помада?». Хм, а я знаю, откуда, но на футболке таки помада была. «Ну-ну, — пригрозила Анжела пальцем, — вот и отпускай тебя после этого...».

— По итогам первенства мира 2006 года сборная Украины вошла в восьмерку (!) лучших команд планеты — успех фантастический, и давайте это запомним — мало ли что, а вдруг больше не повторится... Вы накануне пообещали: «Если сборная выиграет чемпионат, побреюсь наголо». Сдержали бы слово?

— Запросто, и даже если обыграли бы итальянцев, побрился бы.

— Представляете себя с прической «под ноль»?

— Пф-ф! — ради такого не жалко: еще отрастут, но за свои слова отвечать надо. Когда-то Газзаев сказал: «Если Кубок УЕФА возьму, сбрею усы», — но остался при них, а за базар, как говорится, отвечать надо (однако никто ему об этом не напоминает). Нет, я бы запросто... Если пообещал — выполняй: это у меня в генах заложено.

— После чемпионата мира вам снова не нашлось в Украине места, и вы отправились к соседям — в Россию. Приняли ФК «Москва», а сведения оттуда поступали противоречивые. Говорили, к примеру, что в команде у вас конфликты, что игроки якобы восстали против непомерных нагрузок, которые вы им предложили. Вы что же — действительно, как человек требовательный, начали ребят строить, рассказывать, как надо, как вы играли, а они этому воспротивились?

— Знаешь, когда приходишь в команду, которая два с половиной месяца отдыхала (68 дней, кажется!), то, естественно, задаешься вопросом: как же их привести в порядок? Это первое. Второе: работу моего предшественника Слуцкого не обсуждаю — он создал свой коллектив, свою атмосферу, но я не знаю, гладил он футболистов по головке или нет. Третье: нагрузки были приличные, но я не сказал бы, что они сопоставимы с теми, которые практиковались в киевском «Динамо» при Лобановском. Согласен, тяжело было, может, к таким они не привыкли, но никто не восстал — просто было слишком много проблем.

— Финансовых в том числе?

— Разных. Белоуса (экс-президента клуба «Москва». — Д. Г.) я тоже не обсуждаю, это не от него зависело: он был руководителем, но денег ему не давали. Мне надо было покупать игроков, а мы три месяца сами зарплату не получали. Помню, еще шутили по этому поводу: в Испании как-то сидим, а Андрюха Баль для карточки, на которую деньги должны были перечислить, выбрал кодовое слово «Чарлик». Я его спрашиваю: «Ну что, Чарлик загавкал?». Он рассмеялся: «Молчит».

— Три месяца, значит, Чарлик не гавкал...

— Ни в какую, то есть, видишь, до чего доходило? Мы уже и так, и сяк пытались его расшевелить, я советовал Балю: «Ты косточку дай — может, подаст голос». Потом Семак ушел, начались другие проблемы... Пойми, я не жалуюсь — просто пытаюсь быть объективным. Это во-первых, а во-вторых, что бы мы ни говорили сейчас о славянском единстве, российская пресса, извини, меня как чужака (при том, что я из постсоветского пространства) не жаловала — симпатизировала только своим.

— Ну и вы, наверное, соответственно отвечали?

— Что да, то да.

— Характер куда денешь?

— Никуда, но это уже сейчас понял, а тогда... Команда разваливалась, мне надо было удержать ее в Премьер-лиге... До того доходило, что боеготовых у меня оставалось семь человек, и на поле выходили четыре пацана из дубля, а в Премьер-лиге так играть невозможно. Сейчас послушаешь: если в ЦСКА выпал один Дзагоев или кого-то недосчитались в «Зените», уже паника, а когда у меня четырех не хватало, отмахивались: «Что он там жалуется?».

«АРГЕНТИНЦЕВ Я ВЫГОНЯЛ С ТРЕНИРОВОК, ПОТОМУ ЧТО ОНИ ДУРАКА ВАЛЯЛИ. РАЗГИЛЬДЯИ, КУПЛЕННЫЕ ЗА СУМАСШЕДШИЕ ДЕНЬГИ...»

— Судьи тоже, наверняка, соперникам подсобляли...

— Это везде так — с арбитрами что у нас, что у россиян, что в Испании — примерно одно и то же. Поэтому мне было не до журналистов, не до пиара, не до выступлений на телевидении и в газетах. Надо было удержать на плаву команду, а уж как: буду ли я завинчивать гайки или по головке гладить — не важно.

Да, было по-всякому, доходило иной раз и до конфликтов, и я выгонял с тренировок аргентинцев, потому что они дурака валяли. Один Бракамонте действительно человек нормальный, но я это только потом понял, когда какое-то время прошло. Может, сейчас Брака на меня и обижается, но он действительно был профессионалом, а все остальные — разгильдяи, купленные за сумасшедшие деньги...

Тот же Макси Лопес, который якобы три матча сыграл в «Барселоне». Он же не забил при мне ни одного мяча (или два все-таки забил?) — то есть была выстроена какая-то схема: этого трогай, того нет, а мне надо команду сплотить и играть. Я, когда на свой день рождения в Киев приехал, надел костюм и «провалился»: брюки упали — потерял пять килограммов. Жена не поверила: «Это же невозможно, — сказала, — они, видимо, были великоваты»...

Только хочу, Дима, сразу сказать: я никогда не жаловался — ты знаешь, у меня сильный характер. Я просто рассказываю, как было, а люди пускай или на веру принимают, или по-прежнему сомневаются.

— Олег, а это правда, что наряду с наставником «Зенита» Диком Адвокатом вы были самым высокооплачиваемым тренером российской Премьер-лиги?

— Не в курсе, но, думаю, до Адвоката мне далеко. Что же касается зарплат, которые были в ФК «Москва», то вышеупомянутый Лопес ездил на «макларен мерседес», которого не было даже у олигарха Прохорова. По-моему, 700 тысяч долларов стоит или что-то около того.

— Вот что такое три игры в «Барселоне»!

— (Смеется). Как бы там ни было, но если тренер получает намного меньше своих подопечных, они, наверное, и смотрят на него по-другому.

— Недавно стали известны подробности контракта Российского футбольного союза с Гусом Хиддинком — огласили совершенно сумасшедшие цифры...

— Я их знал.

— Выплачиваемые голландцу семь миллионов долларов в год его профессиональному уровню соответствуют?

— Дим, я это не обсуждаю, абсолютно. Ну, не моя тема...

— Профессионал! Это я с восхищением о вас говорю...

— Вот честно — я считаю, это дело Российского футбольного союза. Они приглашают, нанимают, так сказать, на работу, а залезать в чужой карман — так можно договориться Бог знает до чего. К примеру, Сколари в узбекском «Бунедкоре» получает самую большую зарплату в мире — ну и что? Люди такие деньги ему платят, значит, есть товар и есть покупатель — это вполне нормально.

«КАК ОН ТОЛЬКО НЕ ИЗГАЛЯЛСЯ: И ПОДКОЛКИ В МОЙ АДРЕС БРОСАЛ, И ИЗДЕВКИ, И БИЛ МЕНЯ ИСПОДТИШКА, И В КОНЦЕ КОНЦОВ ПЛЮНУЛ В ЛИЦО. НУ, ТУТ Я УЖЕ НЕ ВЫДЕРЖАЛ...»

— По гороскопу вы Скорпион и Дракон, а эти знаки Зодиака предполагают непростой неуживчивый характер. Однажды вы заявили: «Если что, могу запросто и в лоб дать» — приходилось кого-то таким образом ставить на место?

— Запросто — нет.

— Но вообще — приходилось?

— Понимаешь, я иногда нервничаю... Ну вот, допустим, с женой ужинаю в ресторане, а тут подходит какой-нибудь поддатый мужик: «Дай автограф!» — и протягивает пачку сигарет или купюру, на которых не расписываюсь принципиально. «Слушай, парень, — говорю ему, — ну дай отдохнуть. Или хотя бы открытку какую-нибудь принеси». Тут-то и начинается...

— В лоб, значит, давали?

— Нет.

— А подопечным своим?

— Тем более!

— Неужели ни разу ни с кем не дрались?

— Загнуть что-нибудь мог, но руки не распускал никогда.

— На моей памяти тем не менее Мустафу Белялова, футболиста ташкентского «Пахтакора», ударили по лицу...

— Ну, когда он в лицо плюнул...

— Так прямо и плюнул?

— Счет уже в нашу пользу 4:0, по-моему, был, но матч выдался напряженным... Как он только не изгалялся: и подколки в мой адрес бросал, и издевки, и бил меня исподтишка, и в конце концов плюнул. Ну, тут уже я не выдержал и на какую-то долю секунды самообладание потерял. Потом казнили меня где только можно...

— ...только голову не отрубили...

— Не успели!

— Мне рассказывали, что во время матча ЦСКА с ФК «Москва» у вас прямо на бровке возникла перепалка с Валерием Газзаевым, в ходе которой вы чуть не подрались...

— Было такое.

— А что, собственно, случилось? Этот вопрос я и Газзаеву задавал — он на него ответил...

— Ответил? Ну что, игра была нервной — вот небольшая перепалка в перерыве и вспыхнула. Ничего особенного, я считаю.

— Он так же сказал: мужчины поговорили...

— Да, вполне нормальный процесс. Может, и подрались бы, но не думаю, что до этого бы дошло.

— Вы подаете сегодня друг другу руку?

— Конечно — общаемся совершенно нормально.

«ВИДЕТЬ В УКРАИНЕ МЕНЯ НЕ ХОТЯТ. ПОЧЕМУ? НЕ ПРОГИБАЮСЬ!»

— До недавнего вылета одесского «Черноморца» в первую лигу вы работали его спортивным директором. По-моему, должность совершенно не вашего уровня и масштаба...

— Почему? Ты что же, не видишь меня функционером?

— Я вижу вас исключительно главным тренером выдающейся команды — однозначно...

— Непременно выдающейся? А если я поменяю вдруг специальность: из тренеров перейду в функционеры? Как думаешь, есть у меня организаторские способности?

— Возможно...

— Так, может, это некая проба пера?

— По-моему, заниматься чиновничьей работой, когда можно классным быть тренером, скучно...

— С одной стороны — да, но вечно же тренировать ты не сможешь. Я просто удивляюсь Отто Рехагелю (самому пожилому главному тренеру в истории чемпионатов мира, который возглавляет сборную Греции. — Д. Г.). Ему 71 год, и человек нормально себя чувствует, но в таком возрасте это, наверное, все-таки сложно. С другой стороны, с Леонидом Климовым, почетным президентом «Черноморца», мы честно договорились: если поступит какое-то предложение, удерживать меня он не будет.

— Когда сборная Украины не попала в финальную часть чемпионата мира-2010, многие были уверены, что ее главным тренером опять станет Олег Блохин. Как, интересно, относитесь вы к прежнему наставнику сборной Алексею Михайличенко и к его преемнику на этом посту Мирону Маркевичу?

— Хочу сразу расставить все точки над «i»: возможно, моя кандидатура и обсуждалась в интернете, где-то в газетах, но только не в Федерации футбола — это я могу с уверенностью утверждать. Почему? Потому что со всеми кандидатами Григорий Михайлович разговаривал, а я на эту тему с ним не общался, так что даже предпосылки к назначению не было. Предыдущего наставника я, как ты знаешь, рекомендовал сам, мы с ним поддерживаем теплые отношения. То, что не получилось, — проблема его как тренера, Федерации футбола и сборной: это вопрос, который я не обсуждаю. Как и новое назначение — Маркевичу могу только пожелать успеха.

— Анатолий Федорович Бышовец сказал мне, что в Украине видеть его не хотят, но у меня складывается впечатление, что и вас не хотят тоже. Как думаете, почему?

— Не выгоден...

— Почему?

— Не прогибаюсь...

— А вот тут вопрос: «Почему?» не задаю. Уточню лишь: а надо иной раз прогнуться?

— Если в каких-то дипломатических вопросах, можно и уступить, я считаю, но глобально — нет: никогда ничего подобного не делал и делать не собираюсь. Прошел все это давно в Греции, когда президент одного из клубов подкладывал мне тихонько записочку, где был состав на следующую игру.

— Представляю!

— Я встал и сказал: «Спасибо...

— ...как-нибудь сам справлюсь...

— ...специалист вам не нужен. Вы уже не только президент, но и готовый тренер — зачем же кому-то платить? Сами и руководите, и тренируйте — на зарплате Блохина сэкономите». Так же я работал и в сборной, и во всех клубах: и в Греции, и в ФК «Москва» — может, этим Блохин и неудобен. Это первое. Второе: даже помимо футбола, наверное, на какие-то ситуации я влияю. Почувствовал это лет 13 назад, когда меня не подпускали к Украине вообще: ни так, ни сяк, поэтому отношусь к таким вещам куда более спокойно и волосы на голове уже не рву.

— Сколько можно?

— Да, а то совсем без волос останешься! Надо понимать, что подобное будет происходить всегда: люди будут завидовать, какие-то создавать проблемы.

«Я ЗНАЮ ТОЛЬКО, ЧТО В ФУТБОЛЕ 11 ПРОТИВ 11-ТИ ИГРАЮТ, В ВОРОТАХ СТОЯТ ВРАТАРИ, ЕСТЬ ШТРАФНЫЕ, ПЕНАЛЬТИ И СУДЬИ. ОСТАЛЬНОЕ — ТАЙНА...»

— Однажды на вопрос: «Как вы относитесь к женскому футболу?» — вы ответили: «Люблю, но не отношусь»...

— (Смеется). Посмотреть, конечно же, можно...

— Забавно?

— Да, но это все равно как женская штанга или женский бокс — есть просто какие-то сугубо мужские виды спорта. Я понимаю, что женщины забрали у нас брюки...

— ...но как же зато технично они могут принять мяч на грудь?

— Если грудь маленькая, еще куда ни шло (смеется), хотя, если большая, соперника, наверное, останавливать проще. Нет, честно, я к этому могу только с юмором относиться. Меня иной раз спрашивают: «А что, если ваши дочки в футбол захотят играть — запретите?». — «Если им это понравится, — отвечаю, — пускай», хотя, наверное, все-таки охотнее запретил бы.

— Сегодня на самом высоком уровне идет обсуждение некоторых изменений в футбольных правилах — в частности, отменить предлагают офсайды. Что вы об этом думаете?

— Нет, это абсурд, невозможно такое. Представь, что я, нападающий, весь матч буду стоять возле вратаря соперника — ну что это?

— Что бы вы в правилах подкорректировали?

— Да нормальные правила, разве что видеоповторы в спорных моментах можно ввести — это же доли секунды. Пока же все списывают на человеческие ошибки, но то, что Тьерри Анри в матче квалификации чемпионата мира с ирландцами подыграл себе рукой, после чего отдал голевой пас на Галласа, видели все...

— Матч тот, однако, не переиграли...

— Увы. Многие моменты, где мячи забиваются из положения вне игры, длятся доли секунды: может, я ввел бы здесь видеоповторы — а почему нет? Может, аут выбивал бы ногами, а не руками выбрасывал — такой эксперимент уже был, а все остальное... Если офсайд отменят, я даже не представляю, как тренировочный процесс строить и как будет выглядеть игра.

— Современный футбол и бизнес друг от друга неотделимы, и сегодня в футболе — не только украинском, но и российском, итальянском и иже с ними! — очень много договорных матчей. Эту ситуацию можно переломить? Есть реальные шансы вернуть честную игру — такую, как, например, в Великобритании?

— Теоретически пойти по пути англичан, конечно, возможно.

— Это, кстати, правда, что в их Премьер-лиге нет проданных матчей?

— Оттолкнемся давай от другого. Помнишь, сколько было инцидентов с английскими болельщиками?

— Ну! — вандализм процветал...

— Остановили? Да! Установили везде камеры...

— ...начали переписывать футбольных хулиганов поименно и заносить в базу...

— ...стали отслеживать, реальные сроки давать (попался повторно — в тюрьму: уголовная ответственность наступает). Сейчас порядок на английских трибунах поддерживают только штатские стюарды, прежнего фанатского разгула уже нет, значит, и с договорными играми можно справиться — не вижу в этом проблемы... Конечно, тут большие деньги задействованы — букмекерские ставки и прочее, поэтому на низшем уровне, наверное, это останется, а вот на высшем обеспечить честную игру можно. Главное — желание.

— Сколько как тренер вы максимально теряли в весе за матч?

— Два с половиной кэгэ.

— Что это за игра была, помните?

— Уф, с «Ионикосом» — я его в Греции тренировал. Может, жарко тогда было, может, нервы шалили (или все вместе повлияло?), а вот в ФК «Москва» я, как уже говорил, потерял килограммов пять (хотя и за сезон в целом).

— Есть тренеры, которые говорят: «Я уже давно все постиг, в футболе никаких тайн для меня больше нет», а вы до сих пор учитесь. Неужели еще не все в любимой игре поняли?

— Я только знаю, что в футболе 11 против 11-ти играют (смеется), в воротах стоят вратари, есть штрафные, пенальти и судьи, а остальное тайна...

— ...и нужно учиться всю жизнь?

— Ну, разумеется, а только лишь остановишься, сразу пиши пропало. Ты можешь придерживаться каких-то прекрасных принципов, но чтобы исполнить ту или иную схему, какую-то задумку свою, у тебя должны быть исполнители. Когда я пришел в сборную, меня спрашивали: «Почему играешь не в линию, а персональную опеку используешь?». А может, исполнителей не было! Советовать просто, а ты попробуй сделай! Знаешь, у нас теоретиков много....

— Практиков мало...

— Поэтому самым настойчивым я говорю: «Если такой уж вы теоретик, если знаете, как надо, идите и тренируйте. Пожалуйста, я уступлю свое место и буду вас критиковать».

Окончание — через неделю...

Дмитрий ГОРДОН