Хорошо знакомые с ним люди отмечают за Кутеповым важную черту — надежность. Таким был, когда защищал ворота харьковского «Металлиста», киевского «Динамо» и московского ЦСКА, таков и поныне, уже занимая должность директора футбольной академии «Металлиста».
В молодые годы Кутя провел немало ярких матчей, которые поклонники тех команд, за которые выступал Игорь, с ностальгией вспоминают и поныне. Он заставил себя уважать, стал своим в Киеве и Москве. Но вернулся в родной Харьков. Здесь он занимает серьезную должность. Даже старшие коллеги обращаются к нему с уважением — Николаевич, называя «любимым директором».
«СОВРЕМЕННОМУ ФУТБОЛУ НЕ ХВАТАЕТ ВРАТАРЕЙ-ЛИЧНОСТЕЙ»
— Игорь, так исторически сложилось, что в Харькове всегда были сильные вратари — Николай Уграицкий, Александр Савченко, Юрий Сивуха, вы, Александр Помазун. Поэтому немного грустно слышать, когда нынешний тренер «Металлиста» Мирон Маркевич говорит, что сильных голкиперов нет не то что в Харькове, а в Украине в целом. Почему так получилось?
— Давайте начнем с того, что сильная вратарская школа была не только в Харькове, а в СССР в целом. Выдающаяся школа, которая родила достаточно сильных голкиперов, начиная с Алексея Хомича и Льва Яшина и заканчивая Ринатом Дасаевым. После распада Союза каждый выживал, как мог. Людям было не до спорта. Все то, что было построено во времена СССР, было развалено. Взамен же не возведено ничего. Поэтому дети в начале 90-х были представлены сами себе, никто ими не занимался. Собственно, те лет пять утраченного времени сейчас сказываются.
Хотя, на мой взгляд, ситуация постепенно исправляется. Появился такой вратарь, как Максим Коваль. Парень 1992 года рождения, а уже показывает достаточно убедительную игру. На очень хорошем уровне играет Андрей Пятов. Теперь он является уже не просто дополнением в «Шахтере», но и сам спасает команду в трудных ситуациях. Отмечу, что этим ребятам непросто. Они представляют ведущие клубы. Во внутреннем чемпионате вратари не сильно загружены работой, а в еврокубках надо не просто сыграть, а спасти. Поэтому нужно себя постоянно держать в тонусе, быть чрезвычайно сконцентрированным.
Относительно нашего «Металлиста», то я очень надеюсь, что сможет вернуться на поле Саша Горяинов. Операция, которую он перенес в Германии, прошла успешно. Думаю, года три в основе нашей команды Александр провести еще способен. Нравится мне и игра новичка Владимира Дишленковича. Но ему, как и Максиму Старцеву, еще работать и работать.
— Согласитесь, что в современном футболе, причем не только в украинском, крайне редко бывают случаи, когда результат делают вратари. В 70-90-е это было обычным явлением...
— Думаю, во вратарском амплуа ярких личностей сейчас не хватает. В 80-е можно было взять любую страну — везде был сильный голкипер. В СССР — Дасаев. В маленькой Бельгии — непревзойденный Мишель Прюдом. В Германии — Харальд Шумахер, в Дании — Петер Шмейхель. Хотя итальянская школа как была одной из сильнейших в мире во времена Дино Дзоффа, такой осталась и поныне. Очень мне нравится испанец Икер Касильяс. Перспективный парень — Мануэль Нойер — защищает ворота немцев. Но для современного футбола — это единичные явления. Последний чемпионат мира в этом контексте вообще огорчил. То ли сказался разреженный воздух, то ли этот мячик действительно такой непонятный, но голы вратари иногда пропускали такие, что было просто смешно.
— Виктор Чанов во время мундиаля высказал мнение, что вратарская школа сейчас серьезно уступает школе полевых игроков. Но ведь и в ваши времена с вратарями отдельно тоже не занимались...
— Так как сейчас работаем с детьми в нашей академии мы, персонально со мной не занимался никто. У этих ребят есть свой тренер. Кроме того, если есть время, к работе приобщаюсь я, а также тренер дубля «Металлиста». Пытаемся отрабатывать азы техники до мелочей. В наши годы мастерство отшлифовывалась на улице. Существовал естественный отбор, навыки оттачивались в школе, а потом эти ребята демонстрировали свое мастерство во дворах. Другие перенимали у них лучшее. Сейчас во дворах в футбол почти не играют. Исчезла возможность отбирать из большого количества талантливых ребят. Брать приходится всех, но учиться способен не каждый.
Впрочем, изменения к лучшему прослеживаются. Об этом могу судить, хотя бы сравнивая то время, когда я пришел на должность директора академии с нынешними днями. Вижу, что родители уделяют детям больше внимания. У нас занимаются даже мальчики четырех и пяти лет. Более того, сейчас детей у нас уже столько, что не хватает места на занятия. Но по-другому невозможно. Наименьшим не отказываем вообще, а в через три года смотрим, кто более талантлив. Думаю, с кого из этих детей вырастут сильные игроки. Может и вратари. Например, у нас есть очень талантливый парень 1996 года рождения. Но ему надо много работать. Тот же Чанов правильно говорил, что во вратарском мастерстве 25-30 процентов дано от природы, остальное — трудолюбие. Вспоминаю, как работал на тренировках Витя. Это было впечатляюще. Сейчас так выкладываются единицы. Собственно, поэтому все и вспоминают о Чанове, как о выдающемся вратаре.
Вместе с тем, нынешние дети не похожи на нас. У них много соблазнов. Пройдитесь по комнатам, которые занимают воспитанники нашей академии. У всех ноутбуки, все пользуются интернетом. Мы в свободное время бегали по улицам. Поэтому были более подвижнее, здоровее. Улица — это природная среда выживания. Впрочем, это не упрек. Так уж сложилось, что старшее поколение постоянно бурчит, мол, мы были лучше. Сейчас такое время. Нынешнее поколение не хуже, оно просто другое, воспитанное в других традициях.
«ВНУТРЕННЕГО МИРА ЛЕМЕШКО МЫ ТАК И НЕ ПОСТИГЛИ»
— Года три назад вы упоминали о талантливом парне, который в ближайшее время должен стать вратарем «Металлиста»...
— Денис Сидоренко? К сожалению, мальчику не хватает характера. Он обладает прекрасными данными, теперь уже и возмужал, рост 189 сантиметров. Денис ответственно относится к работе, обладает превосходной вратарской техникой, не сачкует, не трус. Но уверенности в себе не хватает.
— «Шахтер» и «Динамо» сейчас имеют по два или даже больше равноценных вратаря. Играет, как правило, кто-то один. Второй просиживает драгоценное время на лавке. Думаете, это правильно? Ведь когда начинали играть вы, то тренер «Металлиста» Евгений Лемешко ставил вас с опытным Юрием Сивухой по очереди...
— Здесь все зависит от мастерства тренера. Евгений Филиппович — великий психолог. Нам его поступки было сложно объяснить. Например, Юра провел блестящий матч, а на следующую игру Лемешко ставит меня. Почему? Потом уже наоборот отлично сыграл я, но после этого в воротах был Сивуха. Евгений Филиппович имел фантастическое чувство, прекрасное понимание игры и психологии игроков.
— Может потому, что он бывший вратарь?
— Это также наложило свой отпечаток, хотя прежде всего — это какой-то особый дар. Внутреннего мира Лемешко мы так и не постигли. Как он угадывал, кого выставить именно сейчас, я не знаю. Хотя в целом, когда команда имеет двух равноценных вратарей, это хорошо и плохо одновременно. Трудно тому из них, кто постоянно сидит на лавке, не играет, но постоянно работает. Удержаться на хорошем уровне вратарю, который долгое время не выходит на поле, сложно. И почти невозможно. Ведь футболом мы занимаемся для того, чтобы играть.
— Сивуха к тому, что приходится делить хлеб с 18-летним парнем, относился с пониманием?
— Думаю, да. Для футбола — это обычный процесс. Я также это пережил в «Динамо», когда вместо меня в 1993-м начали ставить 18-летнего Александра Шовковского. Сивуха мне, совсем юному, много помог в начале карьеры, многое подсказывал. Потом, когда я набрался уверенности, мы уже контактировали меньше. Хотя в целом это была нормальная здоровая ситуация. Впрочем, влезть в душу человеку и узнать, что он думал на самом деле, невозможно.
— Если сравнивать со стороны, то вратари вашего поколения были более психологически устойчивыми, их было трудно сломить психологически после одной допущенной ошибки. Тот же Шовковский после грубых ошибок отходил почти год...
— Повторюсь, что нас закаляла улица. А это — жестокая школа жизни. Вратарь — это, прежде всего, характер и трудолюбие. Даже если парень одаренный, а у него нет характера, то ничего из него не выйдет. Правильно вы говорите: пропускает человек гол, а собраться не может. Уши повесил, раскис, словно барышня, и все.
В этом контексте хотел бы выдать реверанс в сторону Максима Коваля. Лично его не знаю, но, кажется, у него характер лидера. Это важно. Помню нынешнего вратаря сборной России Игоря Акинфеева. Еще когда он был в школе, я видел, что это личность. Игорь 1986 года рождения, а играл за команды с ребятами, на год старше. И руководил ими так, как и положено вратарю.
«В 20 ЛЕТ БЫЛИ ОПАСЕНИЯ, ЧТО КАРЬЕРУ ПРИДЕТСЯ ЗАВЕРШИТЬ»
— У вас на заре выступлений за «Металлист» тоже был случай, который мог сломить психику. 1986-й, тяжелая травма, которая едва не перечеркнула вашу карьеру...
— Я не паниковал, хотя после того, как рука с первого раза не срослась, врачи начали говорить, что мне придется прекратить выступления. А все как было? На тренировке отбил сильный удар с близкого расстояния. Почувствовал боль. Оказалось, что сломалась ладьевидная кость. Это очень неприятная травма, ее трудно залечить. Если кость не срастается, то со временем рассасывается, а на этом месте образуется вакуум. В таком случае каждый контакт приводит к страшной боли. Как правило, через такие повреждения страдают гимнасты и боксеры. Хуже всего, что этот перелом трудно обнаружить. Если его заметить своевременно, то после соответствующих манипуляций кость срастается. У меня же сначала рентген ничего не обнаружил. Между тем, состояние ухудшалось. Перелом увидели лишь потом, сделав повторный снимок. Время было утеряно. Сделали операцию, после которой кость долго не срасталась. В аппарате я ходил семь месяцев. Конечно, на протяжении этого времени были опасения, что карьеру придется завершить. Духом не падал, но было трудно.
— Итальянец Алессандро Дель Пьеро после перенесенного перелома перед возвращением на поле испытывал определенные комплексы. Он боялся бить по мячу и, чтобы восстановить уверенность, нанимал психолога. Вы после годичного перерыва не опасались подставлять руку под мяч?
— Нет. Признаться, я даже не помню, как сложился первый матч после травмы. Труднее было на первых тренировках. Пришлось снова почти с нуля восстанавливать навыки. И так дважды, ибо похожие травмы с интервалом в два года перенес на обеих руках — сначала на правой, потом на левой. Первый раз было труднее, потому что когда сняли аппарат, на протяжении первых месяцев испытывал страшные боли, рука почти не работала. Но постепенно привык, втянулся. Даже не заметил, когда перестал думать о руке.
— Одним словом, характер у вас действительно вратарский. А перед ответственными матчами волновались?
— Конечно. И это нормально, потому что нельзя к игре подходить легкомысленно. Если ты не волнуешься, то тебе все равно. Впрочем, никогда не допускал, чтобы эмоции взяли верх. Главное — сконцентрироваться на игре. Это уже зависит не столько от тренера, сколько от самого человека. Помню, например, единственный финал Кубка СССР, в котором довелось сыграть. Евгений Лемешко не вел какой-то особой подготовки к этой игре, не вывозил нас за город на отдых, как практиковали некоторые наставники.
Да и не верю я в то, что на рыбалке, которой я тем более не люблю, можно забыть о финале Кубка. Все равно он в голове. Особенно, когда фаворит — твой соперник. Именно так было в нашем случае, когда мы в 1988-м играли против московского «Торпедо». Нас «списали» еще до игры. Впрочем, так было и накануне полуфинала, где встречались с вильнюсским «Жальгирисом». Но ничего, сыграли дисциплинированно, допустили немного ошибок и победили торпедовцев — 2:0. В том матче Евгений Филиппович доверил место в воротах мне, а вообще тот турнир мы с Сивухой отыграли поровну.
— С того времени часто смотрели тот матч?
— Несколько раз. У меня дома есть запись. Да и по спортивным каналам эту игру иногда повторяют. Хорошо мы тогда сыграли, дисциплинированно. Но бросается в глаза, что в сравнении с современным футболом скорости не те. Хотя всякому времени свой стиль. Сейчас игра стала более интенсивной. Говорят, что футбол в нашем исполнении был зрелищным, хотя мне больше нравится та игра, которую команды показывают сейчас. Людям же импонирует футбол 80-х, потому что там было больше обводок. Это вопрос вкуса.
— Пожалуй, лишь «Барселона» неподвластна времени. Эта команда зрелищно играла всегда, что с «Динамо» в 1992-93-м, что сейчас...
— Действительно, это уникальная команда. Вот недавно назад каталонцы сыграли вничью с российским «Рубином». Однако игра в исполнении «Барсы» была необычайно красивой. Получаешь эстетическое удовольствие от того, как хорошо каталонцы держат мяч, как они открываются. Кроме того, что там собраны гениальные футболисты, они все делают абсолютно правильно. Игрок, владеющий мячом имеет по пять-шесть вариантов для передачи. Считаю игру «Барселоны» эталонной, несмотря на то, выиграли они или проиграли. И правильно вы сказали, что не менее зрелищно каталонцы действовали и в начале 90-х, когда за них выступали Христо Стоичков, Ромарио, Микаэль Лаудруп.
«ДАЖЕ ЛОБАНОВСКИЙ ПРИЗНАЛ, ЧТО ИГРЫ „ВОРСКЛЕ“ Я НЕ СДАВАЛ»
— Кстати, матч с «Барселоной» на ее поле, когда «Динамо» после победы 3:1 дома уступило 1:4, некоторые называют лучшим в вашей карьере. Мол, если бы не вы, киевляне тогда пропустили бы не четыре, а 14...
— Сделал тогда все, что мог. Но каталонцы действительно были непревзойденными. Конечно, приятно, когда тебя отмечают даже после поражений. Впрочем, думаю, у меня были и лучшие матчи. К тому же они завершились в нашу пользу. Взять, например, наш дебютный поединок в Лиге чемпионов против португальского «Бенфики», когда мы победили 1:0. Лиссабонцы тогда создали у моих ворот достаточно моментов, но ни разу забить им не дал. Или взять матч со «Спартаком» в Москве в последнем чемпионате СССР. Хозяева сидели на наших воротах два тайма. Но победило «Динамо». «Всухую» — 2:0.
Был у меня еще один матч, похожий на тот, что мы проиграли 1:4 «Барселоне». В 1999-м выступал за ростовский «Ростсельмаш». В Кубке Интертото мы встречались с «Ювентусом». Проиграли 0:4, однако отбил столько ударов, что даже трудно перечислить. На этом остановлюсь, потому что не люблю себя хвалить. Когда человек хвастается сам собой — это нарциссизм. Пусть болельщики меня хвалят, вы, журналисты. Так будет справедливо и порядочно. Приятно, когда вспоминают удачные матчи в моем исполнении. Впрочем, и неудачных хватало. Например, до сих пор вспоминаю о ляпе в Душанбе в 1991-м.
— Слышал, что «Динамо» банально сдало тот матч «Памиру»...
— Я тоже об этом слышал. Но уже потом и на уровне слухов. Говорю откровенно, что я не сдавал той игры и гол в мои ворота — следствие игровой ошибки, потери внимания, но умышленно я не пропускал. Вообще, сейчас много говорят о том последнем чемпионате СССР, о странных матчах в нем.
— Например, об игре «Динамо» с «Пахтакором» в Киеве...
— Мне тот матч тоже показался странным. Был какой-то хаос, множество ошибок. Причем ошибались все, и я в том числе. О себе могу сказать откровенно, что это были несознательные промахи. О других говорить не буду. Сыграли 3:3 и по ходу матча у меня возникали серьезные сомнения.
— О еще одном «договорняке» недавно в программе «Третий тайм» рассказал Сергей Ребров. Говорит, что он, 16-летний, выйдя на замену в матче против «Динамо» в футболке «Шахтера», понял, что партнеры игру сдают, только забив гол...
— Это когда мы выиграли в Донецке 2:1? Не видел той программы. Но интересная подробность. Выходя на поле, мы о многом не знаем. Оно как бывает? Кто-то на кого-то выходит. Так и договариваются.
— Однажды в сдаче игры обвинили и вас. В 1996-м, когда «Динамо» проиграло 3:4 в Полтаве «Ворскле», тогдашний тренер киевлян Йожеф Сабо сказал, что матч сдал вратарь Кутепов...
— Тогда я пришел в «Динамо» во второй раз. Но возвращал меня в команду не наставник Сабо, а президент клуба Григорий Суркис. Йожеф Йожефович был против. Я не скрываю, отношения с ним у меня не сложились. Сабо не видел во мне футболиста. Это его видение. Но Григорий Михайлович меня вернул. Я видел отношение Сабо к себе. Но получилось так, что травмировался Шовковский и он вынужден был поставить меня на матч Лиги чемпионов против австрийского «Рапида» в Вене. Неудачно сыграла команда в целом и я в частности. Мы проиграли 0:2. Это лишь подкрепило антипатию тренера ко мне.
Матч в Полтаве был последним для меня в форме «Динамо». На тот момент я уже смирился психологически, что из Киева придется уйти. Но Шовковский снова выпал за травмы, еще один резервный вратарь Слава Кернозенко простудился. С температурой поехал на выезд и я. Но кто-то должен был защищать ворота и Сабо выставил меня. Конечно, я мог сказать, что болен и не могу играть. Но вышел на мачт больным. И сыграл действительно ужасно. Сабо начал кричать, что я сдал игру. Но потом этот матч смотрел уже Валерий Лобановский. И признал, что моей вины в голах почти нет. Сам чувствую вину в четвертом мяче, когда мы не нашли понимания с Владом Ващуком. Он думал, что на перехват пойду я, а я надеялся, что Влад выбьет в поле. Мы остановились и Сергей Чуйченко, опередив нас, протолкнул мяч в ворота. После всего услышанного после игры понял, что оставаться в «Динамо» смысла нет.
— Не жалеете? Ведь через три месяца команду возглавил Лобановский. Он якобы тоже хотел видеть вас в команде...
— Смысл бороться есть тогда, когда в тебя верят. Я не почувствовал этой веры. Поэтому решил не мучить себя и кого-то. А относительно заинтересованности Лобановского, то она проявлялась только на словах. Никаких попыток вернуть меня не было. Тем более, я и сам понимал, что набрался опыта Сашка Шовковский. Он тогда действительно заиграл классно. Какой смысл был возвращаться и протирать штаны на лавке?
«КТО ТЕБЕ СКАЗАЛ, ЧТО БЫ ВРАТАРЬ? ТЫ — «БЕЛОЕ КРЕПКОЕ»
— Вообще, на протяжении карьеры вы никогда не давали наплевать себе в душу. Сначала был Леонид Ткаченко, не достигнув взаимопонимания с которым, вы ушли из «Металлиста». Существует мнение, что вы просто не восприняли нового наставника после многолетнего сотрудничества с Лемешко...
— Воспринял или не воспринял, но сезон под руководством Ткаченко отыграл, стал капитаном команды. Но Леонид Иванович — тоже человек с непростым характером. В один момент Ткаченко начал убирать из команды тех, с кем он сам когда-то выходил на поле. Дошла очередь и до меня. Хотя, будь моя воля, остался бы.
Может, потерпел бы, но имел приглашение из Киева и решил воспользоваться шансом. Такого шанса, возможно, больше не получил бы. Витя Чанов уезжал за границу, номинально основным оставался Саня Жидков, а меня брали его дублером. Это немного настораживало, но решил попробовать. Жидков, конечно, был очень классным вратарем, с фантастическими данными, талантливый. Не зря его выменяли из Баку на Мишку Михайлова. Но, пожалуй, Сане не хватило характера. Он много ошибался в начале сезона-1991, из-за чего Анатолию Пузачу не оставалось ничего, как поставить в ворота меня. Наверное, я оказался устойчивее и, чего скрывать, больше работал. Ибо по антропометрическим данным и одаренности Жидкову в то время вообще не было равных. Рост, прыгучесть, техника — казалось, с этими чертами Сане обеспечено место в основе. Однако...
— Характерным вас сделал Лемешко?
— Да. Не стану скрывать: я был любимчиком Лемешко. Не знаю, состоялся бы я как вратарь, не будь на моем пути Филипповича. Хотя он был тренером достаточно жестким. Благодаря его боевой закалке я достиг того, чего достиг. Лемешко меня ругал очень много, хотя одновременно очень сильно любил. Очень много времени Евгений Филиппович занимался со мной индивидуально. Хотя стоило мне сделать что-то не так — получал по полной программе. Поскольку попал в команду в 16 лет и был еще фактически ребенком, то сначала не мог сдержать слез.
— Вы не первый, кто рассказывает, что у Евгения Филипповича были очень жесткие шутки...
— За словом в карман он не лез никогда. Лемешко, можно сказать, николаевский бандюган. Мне он говорил: «Кто тебе сказал, что ты вратарь? Ты — «белое крепкое». Обидно, но и смешно одновременно.
— В декабре Лемешко отпразднует 80-летие...
— Если Филиппович будет в Украине, то обязательно его поздравлю. Он же сейчас больше в Греции живет. Когда приезжаю в Киев, никогда не могу его застать. Раньше у нас были рядом дачи, то встретиться было легче. А так, помнится, мы приглашали тренера на 20-летний юбилей нашей победы в Кубке СССР. Гурам Аджоев привез из Москвы «Торпедо», я собирал всех наших. Филиппович приехать не смог. Как ни как, но и возраст сказывается, да и состояние здоровья не позволяет. Насколько мне известно, Лемешко перенес инсульт. Евгения Филипповича сильно подкосила гибель в авиакатастрофе жены, Ренаты Иосифовны. Для него это был страшный удар. К той трагедии Лемешко выглядел великолепно, постоянно поддерживал форму.
— Была информация, что в Харькове хотели переименовать одну из улиц именем Лемешко. Однако горсовет отклонил это предложение...
— Жаль, потому как этот человек сделал очень много для популяризации футбола в нашем городе. Думаю, Филиппович заслужил, чтобы одна из улиц, ведущая к стадиону «Металлист», носила его имя.
«САБО ВСЕГДА МЕЧТАЛ БЫТЬ ПЕРВЫМ ЛИЦОМ В КОМАНДЕ»
— В «Динамо» вы начинали работать под руководством Анатолия Пузача, человека с удивительно мягким характером. Говорят, что игроки этой мягкостью злоупотребляли и вылезали тренеру на голову...
— После такой личности, как Валерий Лобановский команда почувствовала себя свободно. Я не говорю, что Пузач плохой. Просто когда Лобановский сказал, то по-другому быть не могло. Его слово было законом. Анатолий Кириллович давал поблажки. Да и не было у него в команде такого авторитета, как у Валерия Васильевича. Как человека его любили все. Пузач был отличным вторым тренером, замечательным специалистом. Но должность главного стала для него непосильной ношей. На этом посту нужно быть жестким, может, даже жестоким. Такова жизнь. Когда Кириллович был вторым, то игроки воспринимали общение с ним, как отдушину. Но после ухода Лобановского отношения где-то стали панибратскими. Хотя сейчас наш футбол приближается к западному стилю работы, где футболисты должны следить за собой сами, но уважение к главному тренеру должно быть обязательно.
— Судя по тому, как тогда играл Кутепов, вы вели себя по-другому, чем старожилы команды...
— Жизнь заставляла. Новая команда, нужно себя зарекомендовать, получить место в составе. Без труда это невозможно.
— Чего от последнего чемпионата СССР в воспоминаниях осталось больше — чувства новизны от того, что заиграли в более высококлассной команде, или горечи от утраченной в последнем туре бронзы?
— Скорее — второе. По потенциалу «Динамо» тогда уступало московским ЦСКА и «Спартаку», однако других обходить было обязано. Ощущение недоделанной работы. Нам не хватило самодисциплины каждого игрока по отдельности. И, повторюсь, не было жесткого тренерского кулака.
— Пожалуй, еще большим унижением для «Динамо» стала потеря золота в первом чемпионате независимой Украины...
— Согласен. Это вообще был полный беспорядок, «шатай-болтай». Переходный период, никакого желания играть, потеря рычагов управления над командой тренерами — об этом времени даже не хочется вспоминать.
— Может как раз потому, что слишком мягким был Анатолий Кириллович, на ведущие роли вышел его тогдашний помощник Йожеф Сабо, который уже тогда имел весомое слово в команде?
— Видимо, да. Пользуясь слабостью характера Пузача, Сабо мог, например, настоять, чтобы в финальном матче чемпионата Украины 1992 года поставили не меня, а Вальдаса Мартинкенаса. Йожеф Йожефович всегда мечтал быть первым лицом в команде. Со временем он добился своего. Жаль, что результата при нем не было.
— Павел Шкапенко рассказывал о том, как Сабо бегал по номерам и ловил на балконах курильщиков...
— Это его стиль, его характер. Разве это нормально? Что можно что-то доказать взрослому человеку, когда она курит? Все равно он не бросит этой привычки. А конфликт в команде через это создать проще всего. Конечно, закрывать глаза на курение не нужно. Но не в категоричной же форме ругать игроков, так, словно они какие-то школьники. Лобановский тоже знал, что в «Динамо» 80-х почти все курили. И делал вид, что ничего не происходит. В этом и заключается талант тренера. Думаю, когда это действительно мешало игре, Васильевич не молчал. Но команда физически загоняла почти всех соперников.
«ЛЕОНЕНКО ПУСТЬ О СЕБЕ ГОВОРИТ, А НЕ О КОМ-ТО ДРУГОМ»
— Вы поблагодарили Виктора Леоненко за то, что вас теперь в каждом интервью спрашивают о драке с главным тренером «Динамо» Михаилом Фоменко на тренировочных сборах?
— Говорить об этом — откровенная глупость. Вспыхнул Михаил Иванович — вспыхнул я. Рабочая ситуация. На сборах, когда много работаешь, когда все уставшие, это обычное явление. Тем более, что никто ни с кем не дрался. Так, потолкались. Леоненко пусть о себе говорит, а не о ком-то другом. Это некрасиво как в отношении ко мне, так и к тренеру. Иногда читаю то, что Витя несет и поражаюсь. Думать сначала надо, а потом говорить.
— Звездным Леоненко был всегда. В частности тогда, когда вы играли вместе. Но в той команде хватало людей, которые могли поставить на место. Достаточно вас или Олега Лужного...
— Витя выходил, забивал, потому на то, что он говорил, на то, как он себя вел, закрывали глаза. Если бы не забивал — получился бы совершенно другой разговор. Конечно, все талантливые люди — с тяжелым характером. Но его самовлюбленность переходила все границы. Никто не отрицает, что Леоненко был классным футболистом, очень одаренным. Но, на мой взгляд, своего таланта он не реализовал. Так, Витю трижды называли лучшим в Украине. Но это был такой период, когда все сильнейшие разъехались за границу или закончили карьеру. Выбирать почти не с кого. Леоненко сам знает, почему он не раскрыл своего потенциала полностью. Думаю, он мог всерьез заявить о себе в каком-то западном клубе.
— У вас такая возможность тоже была...
— Более того, в 1994-м уже имел договоренность о переходе в клуб немецкой Бундеслиги «Динамо» Дрезден. Оттуда как раз ушли два основных вратаря: Андреас Кепке во французский «Олимпик» из Марселя и россиянин Стас Черчесов — во франкфуртский «Айнтрахт». На их место должны были брать меня. Однако в последний момент вызывает Григорий Суркис и говорит, что я должен ехать в Тюмень. Сначала сожалел, что так получилось. Но потом понял, что все что ни делается — к лучшему. Условия в Тюмени были хорошие, команде мы помогли. К тому же, за эту команду кроме меня играло еще пятеро бывших динамовцев — Виталий Пономаренко, Анатолий Бессмертный, Вячеслав Хруслов, Юрий Грицына и Александр Призетко. Не пойди я тогда в Тюмень, не было бы потом приглашения в ЦСКА, в котором провел прекрасные годы.
— Кроме того, в Тюмени вы поработали с такой незаурядной личностью, как Эдуард Малофеев...
— И очень рад, что судьба свела с этим выдающимся тренером. С Лобановским они — совершенно разные. У этих специалистов полностью отличается тренировочный процесс. Да и люди они совершенно разные. Лобановский — замкнутый, Малофеев — душа-человек. Эдуард Васильевич мог и на место поставить, но в целом он искренен, как и тот футбол, который он прививал своим командам. Малофеев доверяет игрокам, он чрезвычайно эрудированный. Бывало, что этот тренер читал нам на тренировках стихи, которых он знает очень много. С ним было очень интересно.
— Казалось, что после неудачного второго прихода в киевское «Динамо» в 31-летнем возрасте поиграть за команду такого же уровня будет сложно. Насколько неожиданным для вас было приглашение от ЦСКА?
— На тот момент не было стабильности в игре Андрея Новосадова, который считался основным в ЦСКА. Пригласили меня. Поначалу больше играл я, потом, в частности и с моей помощью, стабилизировал игру Андрей. Я как более опытный постоянно ему подсказывал, потому что видел в нем значительный потенциал. У Нововсадова были проблемы психологического характера. Когда он их преодолел, то стал прекрасным вратарем.
Вообще в Москве я провел прекрасные, незабываемые годы. Там была почти семейная атмосфера, созданная главным тренером Павлом Садыриным и президентом клуба Николаем Степановым. У них был идеальный тандем, построенный на взаимном доверии. У нас, игроков, не было никаких проблем. Все, что касалось жизнедеятельности и функционирования команды, начиная от решения жилищной проблемы и заканчивая бытом, решалось без малейших затруднений. Да, были и плохие матчи. Но после них на игроков не сыпались неоправданные обвинения. Мы постоянно собирались, анализировали, в чем причины неудач. Но такого, чтобы вешать всех собак на кого-то одного, почти не было.
— Собственно, в Москве вы получили первые тренерские университеты...
— Благодарен армейцам, что они оставили меня у себя, когда получил тяжелую травму позвоночника. Отмечу, что это был второй мой приход в ЦСКА. В 1999-м, когда получил травму икроножных мышц, меня отпустили в Ростов, в «Ростсельмаш». Там тоже все было прекрасно. Тренировал нас Сергей Андреев, с которым вместе успел поиграть за олимпийскую сборную СССР. Обратно в Москву в 2001-м позвал уже Олег Долматов. Собственно, он и предложил тренировать вратарей в ЦСКА. Переход от игровой карьеры к тренерской прошел так легко, что я почти его не заметил. Наверное, потому, что в армейском клубе был такой прекрасный микроклимат. Игроки хотя и называли меня Николаевичем, но шутили со мной на равных. Может, даже панибратства немного было.
— Вообще, вратарей называют эгоистами, замкнутыми в себе людьми...
— Я не такой. Вероятно, потому более молодые ребята так раскованно себя рядом со мной чувствовали. Хотя все мы по-своему скрытны. Я себя тоже, в принципе, считаю весьма замкнутым человеком. Наверное, поэтому нас и дразнят: «А, вратарь...»
— Не обижаетесь?
— А для чего обижаться, если это правда?
Иван Вербицкий
Подписывайтесь на Dynamo.kiev.ua в Telegram: @dynamo_kiev_ua! Только самые горячие новости
Читать все комментарии (19)