Андрей ВОРОНИН: «Тактики я в «Ливерпуле» наелся на всю оставшуюся жизнь»

— Сезон завершен. Емкую характеристику подберете?

— Недоволен. Надеялся, что будем бороться за тройку. Как минимум — за пятерку. Где оказалось «Динамо», сами знаете. А я забил четыре мяча — это вообще ничего. Понимаете, «Динамо» играло в одного нападающего — а я к этому не привык. В «Ливерпуле» играл оттянутым под Торресом или Краучем, в «Байере» — в связке с Бербатовым. Здесь же пришлось действовать то выдвинутым форвардом, то левым хавом. Я могу отдать передачу, без проблем. Но если приходится возвращаться назад — вперед уже не успеваю.

— Если спросим вас, не жалеете ли о переходе — наверняка самолюбие заставит ответить: «Не жалею»?

— Не жалею. Абсолютно. А почему должно быть иначе?

— Все получилось не так, как мечталось.

— Если в этом году не сложилось — сложится в следующем. Надеюсь, больших перемен в «Динамо» не будет. Команда сыгралась.

— Миодраг Божович и для вас стал человеком удивительным?

— Потрясающий! От него с первого дня — позитив. Знаете, что сказал команде сразу после назначения?

— Что?

— «Никогда и никого не буду критиковать по фамилии». И не обманул. Когда проигрывали, повторял: «Раз команда так играет, виноват лишь я». Хотя некоторые игры были такими, что мне становилось стыдно. Миодраг — человечный. Летом срочно понадобилось вырваться в Одессу, ребенок заболел. Божович отпустил без вопросов.

— Тренировки у него тоже особенные?

— Я фанат такой методики.

— Какой именно?

— По системе Божовича мог бы тренироваться и два раза в день — удовольствие не пропало бы. Вся работа с мячом, постоянно игры — хоть три на три, хоть четыре на четыре. А тактики я в «Ливерпуле» наелся на всю оставшуюся жизнь.

— То есть?

— Бенитес на ней помешан, под всякого соперника — новая тактика. Тренировка в «Ливерпуле» обычно длилась час десять. Три матча в неделю, особо силы тратить не стоит. Некоторые ребята дольше добирались до базы, чем работали. А теория — 35 минут. Каждый день! Все это нужно, но не в таких же объемах!

— Игроки стонали?

— Джеррард, Каррагер мне говорили: «Тяжело? А мы такое уже четвертый год слушаем...»

— Зато у Божовича установки забавные.

— Да, прикольные. Раскованные. Проводил параллели между футболом и личной жизнью. Я был поражен, когда услышал: «Если не сделаешь ты, придет сосед и сделает все за тебя...» Но моментами мы доводили Божовича до крика. Не думал, что он на это способен. Правда, мы так играли, что не только крикнуть надо было.

— Разбудить зверей в игроках Божович большой мастер?

— Перед матчами с ЦСКА и «Рубином», помню, говорил: «Верите, вообще не переживаю за результат. Знаю, что сыграете хорошо». Нет смысла настраивать на команду, в которой играют десять сборников разных стран. Настраивать необходимо на «Сибирь». Это еще Бенитес сказал: «Можно уступить „Челси“ и „Манчестеру“. Но если обыграешь всех, кто слабее тебя, точно станешь чемпионом».

— Авраам Грант устраивал трюк — устанавливал на макете 10 фишек. Проверял — заметят ли игроки. В ваших клубах такого не было?

— Нет. Вот заговориться тренер мог. Недавно Божович делил ребят для двусторонки, и в одну команду два раза отправил Чеснаускиса. Так быстрее, чем Чеснаускис, на это обратил внимание Семшов. Божович усмехнулся: «Ты один меня слушаешь».

— Самая неожиданная сложность, с которой столкнулись в чемпионате России?

— Судейство. Я к такому не привык. Время от времени нас просто «убивали».

— Вы смотрели в глаза этим судьям?

— Еще и вопросы задавал.

— А в ответ?

— Ничего. Будто с лифтом разговариваешь. Потом запись всей командой включаем, за головы хватаемся.

— Ощущение, что ошибаются осмысленно?

— Я об этом и толкую. Судья может ошибиться, не увидеть, как это было дома с «Тереком». При счете 1:1 Колода вынес мяч из-за линии ворот, боковой ничего не заметил. После этого мы забили еще три гола. Такое бывает. Но есть моменты откровенно наглые.

— В Германии судейство лучше?

— Самое лучшее — в Англии. Дают играть, свистков почти нет. В Германии я провел 12 лет, и на судей реагировал спокойно. На сезон уехал в «Ливерпуль», вернулся — боже мой! Так резануло!

— Свистки?

— Казалось, свистят каждую секунду. В России и Украине — то же самое. В Англии накладка — не нарушение. Даже если голову пробьют, не факт, что дадут фол.

— Вот и рождаются такие, как Терри. Которого вы в интервью назвали «подонком».

— Так он мне локтем нос сломал!

— Нарочно?

— Скорее всего. Другое дело, когда двое идут в подкат — понятно, что кому-то будет больно. Зачем свистеть? Потому и появляются игроки, которые нацелены на одно: упасть. Выпросить штрафной или пенальти.

— Вроде Кирьякова?

— Кирьяков не такой. Я застал его в Германии. На замахах Кирьякова вся бундеслига каталась. И ноги отбивали так, что язык не повернется назвать Сергея симулянтом.

— Многие называют лучшим игроком чемпионата России-2010 Данни. Согласны?

— Пожалуй. Хотя до травмы, на мой взгляд, Данни намного сильнее играл. Но как раз с «Динамо» матч выдал отличный. Мне нравятся футболисты, которые могут протащить мяч через все поле, отдать заумную передачу.

— Ему травма помешала оказаться в «Челси». Как считаете, заиграл бы там?

— В «Челси» было бы тяжело. А вот в «Арсенале» получилось бы. Там футбол — словно специально придуманный для Глеба, Аршавина или Данни. А остальная Англия играет — бей-беги. Кстати, странная история — в «Арсенале» Сашка Глеб был звездой. Все его любили и уважали. Думал, в «Барселоне» еще больше себя проявит. А оказалось, не его команда.

— Вы тоже в «Арсенале» смотрелись бы хорошо.

— Возможно. Люблю такую игру. До сих пор вспоминаю матч за «Ливерпуль» против «Арсенала». Зашли в раздевалку — и слышим голос Джеррарда из душевой: «Я так и не понял, во что они с нами играли. Ощущение, что в PlayStation...»

— Настолько здорово?

— Да мы все в мыле были! В центре у «Арсенала» Фабрегас, Глеб и Фламини такое вытворяли, что мы не знали, куда бежать и откуда ждать беды. Через четверть часа мне казалось, что прошло минут пятьдесят. Язык на плече.

* * *

— Самый ваш трудный день в России?

— Не день, а дни — когда смог стоял. Это было невыносимо. Дома кондиционера нет, так я на базу переехал. Семью отослал в Одессу. А сам старался никуда не выходить.

— Недавно вас постигла тяжелая утрата. Лишились в аэропорту всех документов.

— Ох, не напоминайте... Забрал семью из Одессы, прилетели в Домодедово. Чемоданы погрузили на тележку, там же лежало портмоне с моим загранпаспортом, жены и сына, немецкие права, вид на жительство в Германии, кредитки. Хорошо хоть паспорт дочки был у супруги — уцелел. Вещи быстро покидал в машину и не заметил, что портмоне осталось в тележке. Когда через десять минут вернулся — ничего уже не было.

— С концами?

— Да. Пришлось документы по новой оформлять. А вид на жительство пока так и не восстановил. Для этого специально в Германию ехать надо. Морока страшная.

— Прежде теряли что-нибудь?

— Было раз — в Менхенгладбахе. Я только-только подписал контракт с «Боруссией» и поехал на вокзал провожать своего менеджера Андрея Головаша. Потерял сумочку, где были паспорт, часы и 500 марок. Все вернули, кроме денег.

— Подбросили?

— Андрей позвонил в клуб, объяснил ситуацию. Оттуда связались с бюро находок, там вскоре сумку и обнаружили.

— К чему в Москве так и не привыкли?

— К пробкам и ценам. Дороже города в Европе не найти. Зайдешь в магазин, наберешь колбасы с картошкой, еще что-то по мелочи — 200 долларов как не бывало. Не представляю, как живут обычные москвичи на скромную зарплату. В ресторанах цены заоблачные. Впечатление, что их взяли с потолка. Как-то приехали к нам гости из Одессы. Заглянули в парочку заведений, посмотрели на цены и сказали: «В Москву больше ни ногой!»

— Вы говорили, собираетесь купить в Берлине недвижимость. Там дешевле, чем в Москве?

— Не то слово! В Берлине шикарная квартира в престижном районе обойдется от 600 тысяч евро до миллиона. За полтора миллиона купишь дом с евроремонтом, полностью обставленный мебелью, да еще с озером на участке. Здесь же об этом можно мечтать.

— Вам в Берлине нужен дом или квартира?

— Дом. Детям лучше на свежем воздухе.

— К разговору о детях — с дочкой от первого брака общаетесь?

— Конечно. Мария поедет с нами в Эмираты на Новый год. В феврале ей исполнится пять лет, живет с мамой в Германии.

— Когда Поладу Бюль-Бюль Оглы любимая родила ребенка, он забросал с вертолета роддом цветами. Как было у вас?

— Бюль-Бюль Оглы — красавец! У меня все проще. Младшая дочь появилась на свет, когда я находился в Харькове со сборной. Зато когда жена в Ливерпуле сына рожала, я присутствовал. Открыли потом шампанское, выпили по глоточку — и отправился домой. На следующий день приехал с цветами, забрал жену и ребенка. С Юлей у нас даже свадьбы не было. Просто расписались — и все.

— Почему?

— Она была беременна — тут не до гуляний. Договорились, что праздник устроим после венчания. Юля будет в белом платье, созовем гостей — все как полагается.

— И когда повенчаетесь?

— Летом.

— Уже задумывались, где будете жить, когда закончите играть?

— В Одессе. С женой строим там дом. Я 15 лет скитаюсь по Европе, — поэтому и хочется вернуться.

— А для кого-то особенный город — Берлин. Ивица Олич нам его нахваливал. Квартиру там купил.

— Город и впрямь особенный. Девять месяцев в нем прожил, и Берлин меня захватил. Единственный город, в котором сразу почувствовал себя хорошо и уютно. Если оставаться в Европе — выберу Берлин. Я бы не назвал его немецким, там все национальности. Он огромный, и в то же время — ни разу там не попал в пробку. Отличные рестораны и клубы. Потрясающая культурная жизнь. Город, который не спит.

— Леонид Буряк считает, что от старой Одессы ничего не осталось.

— А от чего осталось — от Москвы? От Арбата? Старые одесские евреи либо уехали, либо умерли. С ними многое ушло, в этом Буряк прав. Но кое-что сохранилось — приезжие это слышат. А мы, одесситы, не замечаем. Я смотрю Жванецкого, вдумываюсь в то, что он говорит, — действительно, это же смешно!

— «Ликвидацию» видели?

— Я на съемках познакомился с Машковым! Сидели, вместе кофе пили. Правда, не знал, что у них за кино. Машков сказал: «Да я здесь на съемках...» Время спустя до меня дошло, на каких. Это 2006 год, я вернулся с чемпионата мира. «Бригада» и «Ликвидация» — мои любимые фильмы. Шева меня в сборной подкалывал: «Смотрел я „Ликвидацию“, все ваши „а шо?“, „картина маслом“...

— Одесса вашего детства была другой?

— Именно такой. До шести лет я жил в коммуналке, и двор был точь-в-точь, как в кино. Деревянный домик в центре города, в квартире — шесть-семь семей.

— Плаваете хорошо?

— Неплохо. Но до жены далеко. Как-то с детьми приезжала на базу, так бассейн проплыла двадцать раз туда и обратно. Я был потрясен. У меня на третий заплыв руки начинают болеть. Море я люблю — даже не был никогда на зимнем курорте. Впрочем, это еще и характер.

— В смысле?

— Боюсь лыж. Я такой ненормальный — если на лыжи встану, придется карабкаться на самую высокую гору. Ноги переломаю. Но после завершения карьеры обязательно поеду. Знакомые убеждают — разок побываешь на хорошем горнолыжном курорте, потом вылезать оттуда не будешь.

— Активный вы человек.

— Это с малолетства. Родителям все время какие-то неприятности доставлял. То мне ногу в велосипеде прокрутит, то витрину разобью. Папа в наказание не брал на матчи „Черноморца“.

— Отец был авторитетом номер один?

— Конечно. Я для него и в футбол-то играл. Моим друзьям из 90-х не так повезло. А я знал — если брошу играть, для отца это будет ударом. Когда решил уехать из Германии домой, отцу » скорую" вызывали. Мне мама дозвонилась: «Папе плохо...» Ответил — раз так, я остаюсь.

— Иначе вернулись бы?

— Сто процентов. Я уж и вещи собрал. Мне было 16 лет. Незадолго до этого выбрался в Одессу на Новый год. И такая тоска навалилась — увидел друзей, родителей, столы ломятся, все сверкает... А мне через две недели возвращаться в Германию. Вот и подумал: хватит, хочу домой насовсем.

— В «Черноморце» вас ждали?

— В юношескую команду взяли бы.

— Давайте представим, как сложилась бы ваша судьба?

— С футболом, думаю, быстро бы закончил. Либо меня зарубили бы, либо я с кем-то зарубился. Характер тяжелый.

— В чем?

— Для меня-то он не тяжелый. Я, слава богу, не подлый. Не предам друга — это однозначно. Не подведу. Но со многими тренерами и менеджерами возникали проблемы — потому что говорил все, что думаю. Им не нравилось.

— Как не нравились ваши речи Олегу Блохину.

— Блохин — своеобразный. Любил подтрунивать над ребятами. Кто-то реагировал с юмором, кто-то — обижался. У нас были стычки — но было и взаимное уважение. Однажды я перед Блохиным извинился.

— За что?

— В одном моменте следовало промолчать, а я начал высказываться. Самое интересное, Блохину это нравилось — что не засовываю язык в задницу. Что не киваю там, где не надо кивать. У нас все было на эмоциях. Но это ни о чем не говорит. Я даже с друзьями могу сцепиться на поле. Наорем, напихаем друг другу так, что кажется, еще чуть-чуть — и вспыхнет драка. Но тренировка заканчивается, вместе идем в раздевалку — смеемся. Вот и Блохин во время матча бегал по бровке, рвал-метал. Когда же с ним беседуешь один на один в его комнате в Конча-Заспе, это совершенно другой человек. Всегда выслушает игрока, поможет, что-то посоветует.

— А его преемник, Алексей Михайличенко, говорил: «У меня нет конфликта с Ворониным, это у него конфликт со сборной».

— Не знаю, с чего Михайличенко это взял. «Конфликт со сборной»... С 2002 года я в ней играл, и все было нормально. Выходил в основном составе при Буряке и Блохине. Но случались с Михайличенко ситуации, которые я не понимал. Тренер должен быть честным. Если игрок не нужен, подойди и пожми ему руку. Попрощайся по-человечески. Или не жми ничего — просто не вызывай на сбор. А вызывать, держать в запасе и потом его же критиковать — это очень странно. Я приезжал из «Ливерпуля» в сборную и садился на скамейку. А на поле появлялись люди, которые не играли в клубах гораздо слабее.

— Со стороны Михайличенко было что-то личное?

— Едва ли. Скорее за этим стояло что-то другое.

— Константин Сарсания на днях заявил, что некоторые футболисты едут в сборную России бесплатно, а кому-то выплачивается компенсация. Как с этим в сборной Украины?

— Премиальные получаем. Больше никаких выплат не предусмотрено. Но знаю, что во многих европейских сборных игрокам выдают еще какие-то деньги. Что-то вроде суточных.

* * *

— В «Боруссии» из Менхенгладбаха на излете 90-х собрали целую украинскую колонию. Куда пропали эти ребята?

— В бундеслиге они не заиграли. Руслан Валеев, например, уехал в Голландию, потом недолго был в «Шиннике». Нынче в Одессе, ищет команду. Саша Гребеножко, с которым в Менхенгладбахе вместе снимали квартиру, закончил с футболом. А Сережа Левченко три года назад разбился на машине в Киеве.

— Чего им не хватило, чтобы задержаться в Европе?

— Наверное, характера. Я же хотел доказать, что не просто так уезжал в Германию. Огромную роль в моей карьере сыграли два человека — отец и менеджер. Головаш для меня давно уже брат. Знакомы полжизни. Работал всегда с ним, хотя меня много раз пытались переманить другие агенты. В Менхенгладбахе Андрей создал нам все условия. Таких и сегодня у мальчишек на Украине нет, а уж в 90-е не было подавно. О чем говорить, если в Одессе на всю команду мы имели пять мячей, которые к тому же покупали за свои деньги. В раздевалке частенько не было горячей воды. А в «Боруссии» в 16 лет мне выдали полную экипировку — от носков до пуховика. Поселили в доме, где за нами присматривали две женщины: одна готовила, вторая убирала. У меня была своя комната, телевизор. На стадион добирались на клубной машине. В общем, все для тебя — только тренируйся и играй! Головаш открыл нам дорогу, опекал, помогал. Дальше все зависело от нас. Ясно, что в молодости трудно избежать ошибок. Но когда взрослеешь и опять наступаешь на те же грабли... Как говорит Андрей: «Если человек не умнеет — ему уже никто не поможет. Даже психиатр».

— Дмитрию Булыкину Головаш поможет?

— Если б Булыку что-то не устраивало, он бы с Андреем не работал. В Голландии у него все наладилось — играет, забивает. Он и в «Байере» неплохо смотрелся. Но там был Кисслинг, затем в «Кельне» купили другого форварда сборной Германии — Хельмеса. Это на Украине и в России к своим почему-то относятся хуже, чем к легионерам. В Германии — наоборот. Иностранец обязан на три головы быть сильнее немца, — тогда будет играть. Иначе поставят своего. И это правильный подход.

— Неудача Анатолия Тимощука в «Баварии» — большое для вас открытие?

— Сейчас, кажется, у Толика все в порядке. А сначала не повезло. Приглашал его в «Баварию» Клинсманн, который не хотел продлевать контракт с ван Боммелом. Однако вскоре Клинсманна уволили, пришел ван Гал. В ван Боммеле он души не чает. Все понимали, что играть будет голландец. Но я знаю Толика — без боя он не сдастся. Скорее ван Боммела в больницу с переломом упекут, а Тимощук добьется своего.

— Месяц назад они крепко повздорили на тренировке.

— Да, с Толиком обсудили эту тему. Когда я играл против ван Боммела, тоже пару раз с ним хорошенько зарубился. Дирк Кайт говорил, что в жизни он нормальный парень. Но на поле ведет себя по-хамски. Думал, лишь у меня такое мнение сложилось. Но то же самое сказал Кайт. У Хохлова в ПСВ были проблемы с ван Боммелом. Для него ничего не стоит врезать сзади по ногам, локоть выставить. Причем не разбирает — чужие, свои. От него и на тренировках достается будь здоров. Все делает исподтишка. Но если кто-то, не дай бог, до ван Боммела дотронется — сразу такие слезы...

— Кроме голландца вас еще кто-нибудь на поле так раздражал?

— Матерацци. Грязный игрок. Постоянно провоцирует, может и шипами наступить, и плюнуть — если видит, что судья отвернулся.

— Защитник-то он классный?

— С Нестой и Каннаваро не сравнить. Каннаваро вообще в лучшие годы было невозможно пройти. Еще всегда тяжело с Каррагером. Это цепной пес. От него уже вроде убежал, но в последний момент выпрыгнет и достанет мяч — хоть ногой, хоть головой.

— Ваш друг Тимощук коллекционирует иконы. Какая особенно нравится вам?

— Я в этом ничего не понимаю. Положи передо мной икону за рубль и за сто тысяч — не отличу. А Толик давно этим занимается, экспертов каких-то вызывает, если надумает икону покупать. Коллекция у него приличная.

— У Шевченко — личный массажист, у Тимощука — персональный пресс-атташе. Почему у вас нет ни того ни другого?

— А зачем? В моих клубах работали хорошие массажисты. Да и у Шевы, насколько знаю, своего массажиста уже нет. Он был в 2006-м, приезжал на Украину. А на чемпионате мира помогал восстанавливаться не только Шеве, но и всем игрокам сборной. Еще Андрей привез итальянского повара, который делал фантастическую пасту. В отеле, где жила сборная, шел на кухню, выгонял немецких и наших поваров. Начинал готовить. Потом сам раскладывал пасту по тарелкам. Вкус обалденный.

— Дунга жаловался, что в Германии соседи недолюбливали его семью. А все потому, что бразильцы забывали о старой швабской традиции — в определенные дни жильцы должны драить лестницу в подъезде. Вы с этим тоже столкнулись?

— Один раз, когда с Гребеножко снимали квартиру. Но мы сразу предупредили, что лестницу мыть не будем. Соседи отстали. Да и что они могли требовать от двух пацанов? Правда, с одной нервной тетушкой отношения не сложились. При встрече улыбалась, говорила: «Какие славные мальчики!» А потом строчила доносы в клуб — то у нас музыка громко играет, то гости поздно пришли. Кончилось тем, что нас из квартиры попросили.

— В шоке были, когда письмо с жалобой на вас подписал весь подъезд?

— Знал, что водится за немцами такая черта. Но все равно было очень неприятно, ведь со многими жильцами, казалось, мы отлично ладили. Вот как у нас с соседями разбираются? Пришел, обматерил, дал в морду, получил в ответ, выпили сто грамм за мировую — и разошлись. Сегодня у тебя громко, завтра у меня. В Германии же тебе в лицо слова не скажут, будут мило раскланиваться — а потом вызовут полицию. Нам с Сашкой дали три месяца на то, чтоб подыскали новое жилье. И за это время, встречая соседей, говорили им: «Danke sch n !» Многие из них утверждали, что ничего не подписывали. Но мы-то своими глазами видели письмо.

* * *

— Вы провели сезон в «Кельне». Талисман этого клуба — живой козел, который перед матчем всегда стоит у раздевалки. Разумный зверь?

— Понятия не имею. Я с ним не общался.

— С руки его не кормили?

— Кто-то из ребят, может, и кормил. Но не я. Однажды козла вообще в кинотеатр притащили, на презентацию «Кельна».

— В «Герте» вы играли с хорватом Йосипом Шимуничем. Прославился он тем, что за восемь месяцев получил четыре удаления и руководители клуба отправили его на курсы управления гневом. Потом делился подробностями?

— Нет. Я от вас об этом узнаю. Шимунич — удивительно спокойный парень, даже флегматичный. На своей волне. И на поле такой же. Никогда не видел, чтоб кому-то удалось его разозлить. Может, курсы помогли?

— Роберт Энке каким вспоминается?

— Мы пересеклись в «Боруссии». Ему было лет 19. Веселый, компанейский. Ходил в бары и на дискотеки. Никакой склонности к депрессиям за ним тогда не замечали. Все началось позже — когда умерла маленькая дочка. Последний раз с Энке виделись год назад, «Герта» играла с «Ганновером». Поболтали чуть-чуть. Рассказал, что отошел от трагедии. Они с женой как раз взяли приемную дочь. И вот такое... Ужасная смерть.

— Как дела у Петра Нейштетера?

— В «Майнце» с ним обошлись некрасиво. Для клуба Петя — легенда. Отыграл там двести с лишним матчей, пять лет возглавлял вторую команду «Майнца». Но недавно на эту должность вдруг пригласили другого специалиста. А Петя — без работы. Хотя он очень порядочный, ответственный человек. Большой профессионал, на футболе помешан. Ездит на тренировки разных команд, разбирает матчи. Если получит шанс в серьезном клубе, уверен, все у Нейштетера получится. Кто, например, знал Юргена Клоппа? Бегал когда-то со мной в «Майнце». Футболист из него никакой. Но тренер — классный. В «Майнце» его временно назначили главным, а чудак взял и выиграл семь матчей, сохранив команде место во втором дивизионе. На следующий год Клопп едва не вывел «Майнц» в бундеслигу. А теперь тренирует дортмундскую «Боруссию», лидирует в чемпионате.

— Как-то Юрий Жирков в раздевалке «Челси» вышел из душа и увидел свою одежду, подвешенную к потолку вместе с ботинками. Под ними надпись: «И в этом я хожу!» А Терри поджигал потешные трусы в горошек одного из помощников Моуринью. Как шутят в «Ливерпуле»?

— В «Челси», смотрю, сплошные Петросяны собрались... В «Ливерпуле» ничего такого не было. Разве что прямо в раздевалке Крауч, Пеннант, Кайт и Хаби Алонсо в крикет играли. Лупили по мячику с такой силой, что стены дрожали. Я первый раз в раздевалку заглянул, чуть по голове мячом не заехали. Летает туда-сюда.

— После знакомства с Джеррардом и Торресом убедились, что звезды — непростые люди?

— Да что вы! Настолько приятные ребята — и Стив, и Фернандо, и тот же Питер Крауч. По этим людям совсем не скажешь, что у них такие титулы и сумасшедшие контракты. С гонором в «Ливерпуле» не было никого. Честно говоря, не ожидал.

— У кого там самая скромная машина?

— Торрес ездит на Mini Cooper. Хотя это, разумеется, не единственный его автомобиль — есть и Audi, и Mercedes. Я Краучу как-то указал на крошечный Cooper: «Тебе такая машина пошла бы...» Питер, двухметровый парень, расхохотался.

— А вы на чем ездили?

— На Mercedes CL 500, который пригнал из Берлина. Сейчас он в Москве — так и езжу с немецкими номерами.

— Вы говорили, в Торресе пижонства нет вообще. А самый большой пижон, которого встречали в футболе?

— Марко Пантелич. С фантазией парень, всегда что-то новенькое надевает. Очень хороший человек, кстати.

— Сергей Игнашевич рассказывал, что после недавней победы над «Спартаком» армейцы всей командой поехали в ресторан и гуляли до утра. Как в «Динамо» отмечают победы?

— Мы так ни разу не собирались. Между собой нормально общаемся, небольшими компаниями можем пойти в ресторан. Но вот всей командой, к сожалению, никуда не ходили. А жаль — такие посиделки полезны. Действительно помогают сплотить коллектив. В моих прежних клубах футболисты минимум раз в два месяца выбирались куда-нибудь попить пива. А потом выходили на поле — и рвали соперника.

— Какая послематчевая вечеринка запомнилась?

— Когда на чемпионате мира обыграли Швейцарию и вышли в четвертьфинал. Не сказать, что получилась грандиозная веселуха, но все просто светились от счастья. Ну и не забыть, конечно, как отметили выход на чемпионат мира. Прилетели в Киев, нас там уже ждали, все было заказано. Погуляли от души.

— «Оболонь» текло рекой?

— И не только «Оболонь».

— Для вас, как и прежде, лучшее пиво в Европе — «Кельш»? Или что-то изменилось?

— Нет, «Кельш» вне конкуренции. Раньше, когда приезжал на Украину в отпуск, пил исключительно бочковое «Жигулевское», «Оболонь». К тому моменту на «Бекс» и «Хайникен» смотреть уже не мог. Так хотелось нашего пива! А в Москве предпочитаю «Крушовице».

— Одно время вы бриллиантовую серьгу носили. Куда делась?

— Да я уж забыл о ней. Снял — и больше носить не желаю.

— А татуировки у вас еще будут?

— О, вот этого исключать нельзя.

— У кого видели необычную татуировку?

— У Даниэля Аггера в «Ливерпуле». Он весь расписной — татуировки даже на ахиллах. Последнее, что придумал, — почти на всю спину наколол огромные головы трех викингов. Тогда это была незаконченная работа — страшно подумать, что еще он там изобразил.

— Сергей Федоров сказал: «Когда завершу карьеру — махну в кругосветное путешествие». Что намерены делать вы?

— Я уже пообещал Юле, что первые полгода будем путешествовать. Солнце, море, пляж. Очень хочу побывать в Австралии. В отпуске каждый день на счету, жалко на долгий и утомительный перелет время тратить. Но играть закончу — и обязательно в те края доберусь.

— Самым мрачным местом на земле Алексей Смертин назвал албанский Шкодер. Вы ведь тоже там бывали?

— Бывал. Но по мне Фареры — гораздо хуже. Это вообще жесть! В самолете была ужасная болтанка. Кое-как приземлились на острове. Ветер, холодно. Людей почти нет, зато овцы бродят на каждом шагу. Гостиница напоминала землянку, поле — болото. Выиграли кое-как 2:0, но не футбол был — мучение.

Юрий ГОЛЫШАК, Александр КРУЖКОВ

Фото: УНІАН