5 марта легендарному советскому комментатору Владимиру Маслаченко исполнилось бы 75 лет...
«Вот и всё, уважаемые телезрители. Я благодарю вас за внимание, своих друзей в восьмой замечательной нашей аппаратной — за работу и помощь. Всего вам самого-самого доброго», — это последние слова Маслаченко, которые услышали телезрители в эфире 14 ноября 2010 года. Владимир Никитович комментировал тогда матч 12-го тура серии А «Интер» — «Милан». Через четыре дня с острым гипертоническим кризом он попал в больницу. А 28 ноября его не стало...
«Мегачеловечище, Мэтр, Могучий старик», — лишь ничтожная толика уважительных прозвищ, которыми Маслаченко награждали любители спорта. Кажется, что с уходом этого комментатора исчезло то последнее, теплое, что связывало нас с детством и юностью, то, на чем выросли сотни советских болельщиков. А так хочется еще хотя бы разочек услышать маслаченковские «Ерш твою мать!» или «Вот, дьявол дает!»
«К пятнадцати годам у отца был первый разряд по футболу, волейболу, баскетболу, легкой атлетике и настольному теннису»
Для сына Владимира Маслаченко Валерия отец не умер. Он просто уехал в очередную командировку. Так и кажется, что вот распахнутся двери и на пороге покажется Он как всегда шумный и в хорошем настроении, как всегда с подарками и тысячами прибауток.
Жизнелюбию Владимира Никитовича можно было только позавидовать. В свои 74 он продолжал покорять горнолыжные и водные трассы, играл в теннис, в свой любимый футбол... И гордость распирает: такая харизматичная личность родилась в Украине.
— Кем были ваши дед и бабушка по папиной линии?
— Мой дед был ветеринаром, а бабушка — домохозяйкой. К спорту не имели никакого отношения. А папа вот, наверное, родился «спортивным». Вспоминая, рассказывал, что 24 часа в сутки занимался всеми возможными видами спорта. К пятнадцати годам у него был первый разряд по футболу, волейболу, баскетболу, легкой атлетике и настольному теннису.
Из интервью Владимира Маслаченко: «Рядом с тем поселком в Кривом Роге, где я жил, находился стадион «Строитель», а до «Спартака» надо было ехать на трамвае. Зато там были интереснейшие для мальчишки водные пространства — одна река, вторая, а между ними какой-то затопленный рудник, глубину которого никто даже и не знал. До и после тренировок мы с дружками бесконечно прыгали в воду с крутых берегов, со скальных участков высотой метров 10-15. Полеты были такие — дух захватывало. В общем, любил я это место — и полюбил название «Спартак». И командой моей первой, естественно, стал криворожский «Спартак».
— А как родители относились к его занятиям спортом?
— Были категорически против. Хотели, чтобы он учился и получил хорошее образование. Наверное, поэтому после школы отец поступил в Донецкий мединститут, где закончил два курса. Когда наступило время выбора: стать медиком или спортсменом, выбрал спорт.
— А женился Владимир Никитович на спортсменке?
— Нет. Моя мама Ольга Леонидовна закончила два института. Спортом не занималась. Познакомились родители в Днепропетровске, если не ошибаюсь, в 1956 году. В 1957 году родители поженились. Вместе прожили больше 50 лет.
Чуть позже отец переехал в Москву, куда его пригласили играть за «Локомотив», а позже — и за «Спартак».
Из интервью Владимира Маслаченко: «Дали на Таганке в коммуналке комнату, которую я называл „аппендицитом“. Двери тогда обивать еще не было принято, ты слышал соседей, они — тебя. А я к тому времени женился на Ольге, дочке крупного советского строителя. И вот она после своих роскошных условий селится в этой конуре. Как выдержала, не знаю. Лишь года через два дали квартиру на втором этаже над булочной. Хорошая квартира, просторная. Правда, во-о-от такие тараканы полчищами из булочной прибегали».
— Ваш отец был очень веселым и общительным человеком.
— Не то слово! Его оптимизма хватило бы еще на одну такую же жизнь. Хотя в быту он был очень скромным человеком. На свой день рождения всегда уезжал из города или из страны. Его последний день рождения — 74-летие — мы отметили в горах: катались на лыжах в Болгарии. Любовь к спорту отец и маме привил — поставил на лыжи. Кстати, папа первым в Советском Союзе научился кататься на сноуборде.
Из интервью Владимира Маслаченко:«После Олимпиады в Калгари я привез настоящий сноуборд и отдал мальчишкам, которые этим очень увлекались. На кухне они сняли матрицу и стали их сами делать... Вообще, горные лыжи для меня — номер один. Кроме того, по сути, я открыл фристайл для Советского Союза. Меня несколько раз отстраняли от программы «Время» из-за сюжетов о нем. Обвиняли: опять элитный вид спорта, опасный, сломают шею. Так же, как и дельтаплан — его мне тоже запрещали пропагандировать«.
— Летом папа очень любил водные лыжи, виндсерфинг. У него была своя яхта. Больше полусотни человек подсадил на этот вид спорта. Даже участвовал в каких-то гонках в Европе. В 1990-е годы собирался в кругосветное путешествие, но обойти под парусом земной шар так и осталось мечтой. К сожалению, в то смутное время не нашлось спонсоров.
— В биографии Маслаченко есть и тренерская страничка.
— Да. В 1971 году он и мама на два года уехали в Республику Чад, где папе предложили должность тренера. Меня оставили с бабушкой, потому что в Африке были очень тяжелые условия, в том числе климатические: жара под 50 градусов в тени. Родители даже переболели малярией.
Из интервью Владимира Маслаченко: «В Чаде у меня появилась фантастическая возможность для эксперимента. Не понимал, каким путем пойду, но сразу стало получаться. Команда 15-летних футболистов, за которую я встал в ворота, обыграла национальную сборную страны. Сначала вратари там даже мяч ловить не умели! Потом уже и ловили, и бросали... Когда мы приехали на спартакиаду, скажем так, франкоязычной Африки в Браззавиль, Чад произвел неимоверное впечатление! До этого их „чесали“ с двузначным счетом, а тут Камерун не мог забить целый тайм».
«У папы была просто неимоверная коллекция джазовых пластинок»
— Говорят, у Владимира Никитовича, ко всему прочему, были золотые руки.
— Да. Умел все! Вплоть до того, что сам дом вагонкой оббивал. Лодочные моторы с закрытыми глазами ремонтировал. Мог починить любую технику, сантехнику. Ему нравилось делать все по дому самому. Когда еще были «Жигули» (он их купил на заработанные в Африке деньги), ремонтировал их сам, масло менял. До последнего дня сам ездил за рулем. Последней его машиной был черный «Рено- Лагуна».
— Как украинец он любил борщ?
— Папа был всеядным. И очень любил готовить. Просто обожал! Мог взять кулинарную книгу и приготовить, что душа пожелает: мясное, рыбу, салаты.
— Еще одной «гранью» вашего отца была музыка.
— В детстве папа учился в музыкальной школе по классу аккордеона. Но футбол взял верх, хотя любовь к музыке осталась на всю жизнь. У папы была просто неимоверная коллекция джазовых пластинок — больше 500, которые он покупал и в Союзе, и за рубежом. В последнее время папа увлекся компьютером и научился из интернета на «болванки» закачивать музыку. Как-то признался, что за один вечер скачал 92 композиции Фрэнка Синатры.
Любимой книгой отца была «Джазовые портреты» Харуки Мураками. В ней собраны биографии 55 известных джазовых исполнителей. У нас была огромная библиотека, которую отец начал собирать еще в 1970-е годы. Часто привозил книги из заграничных командировок. Одно время увлекся коллекционированием книг с анекдотами. Читать мог сутками напролет. Был ходячей энциклопедией, очень многогранным человеком.
Из интервью Владимира Маслаченко: «Это ведь очень смешно и интересно — читать анекдоты. Я вообще люблю юмор, сам в эфире стараюсь шутить. Тем более что во времена, когда я собирал книги, сборники анекдотов были дефицитом... У меня была достаточно серьезная коллекция, она сейчас вся целиком на даче».
— А как к критике относился?
— Терпимо. Не думаю, что особо любил, но во всяком случае особо не раздражался.
— То, что вы, единственный сын, стали теннисным тренером, а не футболистом, огорчало Владимира Никитовича?
— Нет. Он радовался, что я в спорте. Гордился мной и моими успехами. Я закончил Московский институт физкультуры.
«Отец готовил на кухне салат и пел. Вдруг ему стало плохо»
— Домашние животные в вашей семье были?
— Папа любил собак. 12 лет у нас жил ирландский рыжий сеттер. После его смерти взяли пуделя. Папа старался сам выводить Тиму. Встретит на улице кого-то, и пошли вопросы-ответы на пару часов.
— Спортивная карьера невозможна без травм. Аукались отцу травмы, полученные в футболе?
— Да! У него все болело — то плечо, то колено, то поясница. Целый набор был.
Из интервью Владимира Маслаченко: «Мы играли на совсем других полях: жестких, грубых... Ведь не случайно в 60-х появились такие специальные трусы, которые назывались „ватники“. Это были такие трусы из толстой материи, чаще всего из ватина, которые мы надевали под нормальные спортивные трусы. Мы их шили сами... А без трусов-ватников никак нельзя было. Я был смелым вратарем и всегда падал в ноги. Бывали моменты, когда с обеих сторон по две лепешки ссадин, которые медленно заживали, годами, потому что постоянно их сбивал. Все эти ссадины замазывали зеленкой... В это время три человека просто дули на рану! Спал я только на спине. Самое-то замечательное заключается в том, что никто из вратарей не выходил играть в брюках. Стыдно было в брюках играть! Это было бы равносильно ярлыку — „трус“. А получить такой ярлык для вратаря нашего поколения — это все, прощай футбол, с карьерой прощание однозначное... »
— Проблемы с сердцем у Владимира Никитовича когда начались?
— В 2005 году ему сделали коронарное шунтирование. Вообще-то затянуть папу к врачу было нереальным делом. Не любил и не ходил. Врачи советовали ему поберечь себя, но отец все делал... бегом. Любимым его выражением было: «Давай быстрей!», а коронной фразой: «Давай в темпе». Даже если мы никуда не опаздывали.
Из интервью Владимира Маслаченко: «Думал, что я железный. Наверное, что-то там подходило, но я не обращал внимания — я же экстремальный по характеру человек. Настолько всем увлекался, что не представлял, что могу заболеть. У меня были только травмы. Например, лететь в горах метров 80, по скалам. Уцелел — плечо оторвал к чертовой матери, но на следующий день снова вылез на гору — надо же было снимать соревнования!
И вдруг — бах! В 2005 году прихватило сердечко — из-за страшного нервного переживания. В тех краях, где мы отдыхали и катались на катере, мальчик наткнулся на обрубок дерева, пробил себе горло и на моих руках умер. Я спасал, вез в реанимацию, но увы... Ночь не спал, день ехал обратно домой, в Москву. Это впечатление, этот мальчуган, это лицо, эта мать... »
— В тот день, 18 ноября, когда Владимир Никитович попал в больницу, что-то предвещало беду?
— Нет. Моя младшая дочь была у бабушки с дедушкой в гостях. Все вместе съездили в магазин за продуктами. Папа стоял на кухне, готовил салат. Громко пел — развлекал жену и внучку. Это было шесть часов вечера. Вдруг побледнел, сел на стул — и все... Мама позвонила мне: «Наверное, инсульт». Когда я примчался к ним, там уже были врачи «скорой». Папу забрали в больницу, где он прожил еще десять дней. Говорить уже не мог, но реагировал — левой рукой сжимал мою руку. Узнавал нас. А потом — раз и все...
Панихида проходила в одной из студий Останкино, где отец проработал больше 40 лет. Попрощаться с ним пришли тысячи людей...
Последние две ночи подряд мне папа снился. Я сходил в церковь — поставил свечи за упокой, заказал службу. До сих пор не могу привыкнуть, а главное — поверить, что его нет рядом. Кажется, что отец просто уехал в очередную командировку. И обязательно вернется...
«Визитные карточки» Владимира Маслаченко
«Пас-то хороший, да поле кончилось!»
«Как вы думаете, уже вечер или одного гола достаточно?»
«Ну куда ты отдаешь пас! Я же тебе кричу, что он вне игры!»
«Арбитры просвистели в свои колокольчики, то есть в свистки»
«Можете представить ощущения комментатора зимой в железобетонном неотапливаемом бункере? С вашего позволения — еще глоточек»
Один из футболистов на поле крикнул: «Да е.. твою мать!» Маслаченко, помолчав секунд 30: «Ну футболисты на поле иногда подсказывают друг другу»
«Шевченко пронесся мимо защитников „Реала“, как электричка мимо нищего».
«Игроки стоят в стенке, держатся... известно за что... »
«Не все, что падает в штрафной, — пенальти»
«Откройте глаза! Все в порядке! Гола нет!»
«Онопко получает мяч в центре поля. Вся его фигура как будто говорит: «Кому бы дать?»
«Кривов хотел пробить сильно и точно, но не получилось... Да, неудачно лег на ногу футболисту его кожаный дружок... »
«Вратарь выпустил мяч из рук, и его пришлось добить»
«Несмотря на хорошую погоду, многие болельщики предпочли переждать дождь дома»
«Это вам не шахматы, в футбол живые люди играют»
«В третий раз Стоичков бьет в штангу, и в третий раз — головой!»
«Наш форвард падает в штрафной площадке! Что говорит судья? А судья говорит, что сегодня на улице довольно холодно и с земли надо подниматься»
«В истории все началось с ребра Адама, а здесь, похоже, все закончится голом Реброва»
«И все-таки уникальный это вид спорта — марафон. Ведь никто не заставляет, а бегут!»
«Стройными рядами идут японские олимпийцы... Простите, это корейские олимпийцы. Но тоже стройны... »
«Шайба улетела к зрителям. Нет, ЭТИ не отдадут!»
«Зададимся вопросом: «А во имя чего мы это все смотрим?»
«В биатлоне — как в любви: если не попал, то скорость уже не поможет»
«Эта спортсменка очень молодая. Раньше она добивалась успеха только в выступлениях с юношами»
«А у нас на лыжном стадионе затишье, ждем лидеров. Пока финиширует японский лыжник Хиравата. Да, и бежит он что-то неважно»
«Будьте любезны, отмотайте назад. Так, так, стоп, назад, стоять, умоляю, стоять» (в последний день в эфире).
Ольга ГУРИНА
Подписывайтесь на Dynamo.kiev.ua в Telegram: @dynamo_kiev_ua! Только самые горячие новости
Читать все комментарии (19)