— Олег Владимирович, Андрей Шевченко был у нас в гостях и затронул тему уважения к сборной. Скажите, когда вы пришли в сборную в первый раз, уважения было больше? Почему сейчас его меньше?
— Да нет, уважение было такое же. Хочу сказать, что поддерживаю Андрюшу, как бы ни играли «Динамо», «Шахтер», «Металлист» на евроарене, все-таки, он правильно сказал тогда, в Италии майка сборной выше клубных интересов. Мы еще к этому не пришли и немножко чувствуется это в сборной. Но такова, наверное, пирамида нашего футбола: хотим мы этого, или не хотим, плохая у нас сборная или хорошая — надо поддерживать.
— Может, здесь не столько вопрос футбольный, сколько социальный? Может, у нас общество такое — себя не дооцениваем, других не до конца уважаем?
— Может быть. Но это в комплексе, нельзя отрывать нашу страну от футбола, от спорта. Наверное, так это идет друг за другом: мы сейчас пытаемся вступить в ЕС, точно так же и в футболе пытаемся. А мы хотим, чтобы у нас футбол был выше, чем экономика...
Мы, наверное, еще не научились после постсоветского пространства уважать самих себя: у нас есть хорошие футболисты, хорошие тренеры, хорошие спортсмены, хорошие ученые... У нас хорошая страна, но надо научиться уважать самих себя.
— Если чисто с футбольной точки зрения, когда было сложнее быть главным тренером сборной, сейчас, или в первый раз?
— Я думаю, в первый раз.
— Почему?
— Я не знал, как создать сборную за два дня. У меня сроки такие были, перед всеми товарищескими играми, которые были, я мог собрать команду за 48 часов до матча. И когда я пришел после клубной работы, я не понимал, как за 48 часов можно создать команду. И в один прекрасный момент я просто сел и сказал, что надо делать вот это, вот это и вот это.
— То есть, есть какой-то секрет?
— Я не буду раскрывать, но я долго к этому шел. Я проигрывал очень много товарищеских игр, меня ругали, я шарахался очень, может, где-то внутри, не показывал на людях, но я где-то переживал и шарахался. Потом я принял одно логическое решение, которое я не скажу, это лично мое. Я пришел к тому, к чему я пришел.
— Это не бейсбольная бита?
— Нет (смеется).
— Несколько дней назад мы общались, и вы в разговоре несколько раз упоминали свою супругу, и показалось, что для вас эта женщина имеет очень большое значение в жизни. Когда вы принимали сборную, вы советовались? Был ли это семейный совет, или же вы просто закрылись в комнате и думали?
— Я могу сказать, моя жена не влазит в футбол. Когда ей предлагает телевидение или журнал дать интервью обо мне или как-то пообщаться, она говорит: «Мне хватает одного известного человека. Я занимаюсь семьей, я создаю уют». И вот этот уют помогает мне в те критические моменты, которые действительно у меня бывают. А разговаривать о футболе... Она знает, я могу рассказывать, поделюсь каким-то мнением или выговорюсь, но она практически никогда не влияет на это решение. Она всегда поддержит то решение, которое я принимаю. А по футболу, не разбираясь в футболе, она считает, это неправильно вообще. Я это переживаю в себе и решения сам принимаю. Но она — колоссальная поддержка для меня в работе.
— В этом году вы приняли команду, в очень сложный момент. Провели несколько спаррингов, посмотрели команду. Ни разу сборная не сыграла оптимальным составом, случай с Германией был вообще показательным. Что получилось из задуманного?
— Из задуманного: посмотрели многих ребят, просеяли, если можно так сказать, кандидатов в сборную — кто-то подошел, кто-то взял шанс, кто-то не взял шанс. Игры с Германией и с Австрией показали, что когда очень тяжело, коллектив, который сплотился вокруг чего-то, вокруг идеи, наверное, вокруг сборной, показал игру. Это, конечно, не идеальная игра, я понимаю.
Но я считаю, что немного не хватает мне времени, если бы все было чуть раньше — мне бы было проще прийти к какому-то определенному составу сборной, костяку. Имею ввиду, что когда ты уже начинаешь определяться — появляются травмы, и снова надо эксперементировать. И я стучу по дереву, чтобы до Евро все были здоровы. Почему? Потому что когда мне говорят, что у нас в сборную можно выбрать 35 человек, то... пускай назовут. Фамилию можно назвать, а подходит ли этот человек сейчас, в данный момент, для сборной — другой вопрос. Это разные уровни: играть на уровне чемпионата Украины с «Зарей», «Ильичевцем» и «Александрие», не хочу никого обидеть, и играть на уровне сборных Англии, Франции, Италии и всех ведущих, которые сейчас приедут на чемпионат Европы. Почему-то все уже считают, что мы уже готовы к тому, чтобы играть с этими ведущими сборными — нет, не готовы. Может, наша страна еще не готова к ЕС, поэтому и футбол. Мы продвигаемся, у нас есть хорошие футболисты, и я знаю, что мы будем биться на этом Евро, у нас будет хорошая команда, но результат — это уже другое дело. Просто нельзя завышать планку. Нужно реально смотреть на вещи, и тогда страна будет понимать, какие мы есть, куда мы стремимся. Потому что мы планку подняли в 2006-ом очень высокую. Даже я, как тренер, считаю, что это очень высокая планка.
— Как вы считаете, из 100% команды Олега Блохига на сколько сейчас готова команда? 40%? 50%? 60%?
— Я думаю, лучше. Процентов на 80. То есть, я так планирую, а как оно в жизни будет...
— Насколько вы изменились с того времени, как руководили сборной в первый раз?
— Чисто внешне, конечно, изменился, а по характеру, по отношению к делу — думаю, что нет. Нельзя отходить от своих принципов.
— Какой минимум и какой максимум поставил на Евро для себя максималист Блохин?
— Я, не зная жеребьевки, когда мне говорили, что надо выиграть Евро, считал это авантюрой. Потому что надо реально смотреть на вещи: на Евро приезжают лучшие команды, которые есть в мире. Поставить такую задачу можно, чтобы поднять престиж или заставить игроков, но та молодежь, которая сейчас приходит, для нее и попадание на Евро — это уже для них планка очень высокая. До жеребьевки я сказал, что первое, что нам надо — это выйти из группы. Потому что я понимал, нам не могут попасться легкие соперники. Если кто-то говорит, что россиянам попались легкие команды, то я понимаю, что эта группа вообще непредсказуемая. Если у нас более менее понятно, что Англия считает себя фаворитом, французы тоже считают себя фаворитами, а мы со шведами — вроде низшее общество, то у нас, с одной стороны это и хорошо, потому что я сейчас понимаю, что можно и с теми и с теми играть. Плюс, хорошо, что начинаем со шведами. По стратегии это нормально.
— Потенциал этой сборной высокий по сравнению с командой 2006 года?
— Я думаю, да. Здесь сплав опыта и молодости. Тут и ребята, которые прошли многое со мной — Воронин, Гусев, Шовковский, Шевченко, — они прошли школу сборной и помогают мне в работе, потому что молодежь иногда не понимает, где она находится.
— Кстати, о молодежи. То, что вытворил Хачериди в матче с «Маккаби»... Для него после этого дверь в сборную закрыта?
— Я, честно говоря, не готов к ответу на этот вопрос, надо серьезно подумать. Если человек не поменяется, то, я думаю, двери закрыты. Я не могу рисковать этим турниром ради одного Хачериди. Он должен понимать, что он находится в команде не только киевского «Динамо». Это — национальная сборная. Это — престиж всей страны. Если он будет так себя вести, то пусть он ведет себя так у себя дома. Не может так себя человек вести, потому что когда Кучера ударили в лицо и он ответил в тот же момент, хотя нужно было сдержать эмоции, я ему после игры сказал, что он не имеет права себя так вести. Вы подводите не только себя (ладно, мы наказем деньгами или еще чем-то), но вы подводите и команду. На Евро так играть нельзя.
— Скажите, вас веселит или раздражает вопрос о фартовости Блохина?
— Я сначала злился. К фарту нужно приложить что-то. Он же не падает с неба. Я всегда говорил: тогда давайте возьмем миллион долларов, поедем в Монако, поставим на рулетку...
— Кстати, а вы пробовали счастье в лотерее?
— Не везет.
— Вы согласны с тем, что проигрыш первого матча на Евро — это, по сути, все?
— В принципе, да, где-то так. Потому что дальше играть с Англией и Францией — шансов, конечно, меньше. Хотя турнир покажет.
— Какой бы вы подарок загадали Деду Морозу?
— Я загадываю только о семье. О футболе вообще не загадываю.
тренер ДИНАМО КИЇВ