Пощады себе не давал…

Украина прощается с самым титулованным футбольным вратарем в своей истории. Легендарный Шнур — Евгений Рудаков — умер в среду в Киеве, не дожив 12 дней до своего 70-летия. Болельщики в шоке — в позапрошлый понедельник он, как всегда, подтянутый, был на подписании договора между «Динамо» и «Олимпийским». Ничего не говорило о приближающейся беде...

«На своем веку я не знал лучших голкиперов, чем он, — сказал нам его одноклубник по славному „Динамо“-75 Стефан Решко. — У нас депутаты любят говорить о патриотизме. Так вот Рудаков, в 61-м приехавший в Украину из Москвы, — самый великий украинец. На поле умирал за нашу страну, за Киев».

Кубок Кубков и Суперкубок в 75-м, «серебро» Евро-72, 7 чемпионств и 3 Кубка СССР, олимпийская «бронза»-72... Кроме него, из вратарей только двое признавались лучшим игроком союзного чемпионата — армеец Астаповский в 76-м и спартаковец Дасаев в 82-м. Имя Рудакова носит клуб украинских вратарей, отстоявших более 100 игр на ноль. Возглавляет его Шовковский — 305 «сухих» матчей, у Васильевича таких было 207...

«Он до последнего трудился тренером в академии „Динамо“ и еще во вторник был на работе. После работы пошел домой. Ему стало плохо. Прихватило сердце, — рассказал нам Евгений Котельников, директор департамента футбола „Динамо“. — Скорая забрала его в больницу. Там ему стало лучше. Он говорит: „Я домой“. И дома под утро скончался. Может, этого и не произошло бы, останься он в больнице. Но он настоял, чтобы Валентина, его жена, забрала его домой».

«Он отличался невероятным чутьем, отличным выбором позиции, — говорит Котельников. — Бьют в один угол —- он там, в другой — он там. И вроде не падает, не летит. А все ловит. Такое впечатление, что это нападающие — дураки: все время в него попадают. А на самом деле это он просто чувствовал, где ему надо оказаться. Мяч прямо прилипал к его рукам. Вратарь от Бога. Повезло нам, что он попал из Москвы на Украину, в николаевский «Судостроитель», и здесь его нашло «Динамо».

«Парень — добряк, — вспоминает Решко. — Любил шутить и принимал шутки в свой адрес. С Муней, Хмелем (Мунтяном и Хмельницким. — Авт.) они часто смеялись над историями, в которых побывали. Эти ребята называли его Шнуром — за рост (190 см) и худобу. Кто помоложе — я, Веремеев, Колотов — обращались: „Женя“. Но в игре этот добряк был очень требовательным к полевым игрокам: он не стоял на воротах, а играл, руководя защитой. Это — большая разница. „Что даете бить!“ — мог прикрикнуть. А если защитник задремал, мог и матом послать. Мне тоже доставалось — как-никак восемь лет на поле я был к нему ближе всех. На линии он хорошо стоял. А когда шел на выход, кричал — для нас это означало: прячься, убирай голову. Не убрал — все, сшибет. Однажды в такой ситуации Соснихин получил по спине. Знаете, когда вратарь выскакивает, то выставляет вперед колено. И он Соснихина в поясницу коленом ударил — недели две Вадим не играл».

«Когда пришел Лобановский и увеличились нагрузки, он участвовал во всем наравне со всеми: кросс — так кросс, тест Купера — так тест Купера, — продолжает Решко. — Хотя, казалось бы, вратарю не надо столько бегать в игре, как нам, полевым. Пощады себе не давал. Гагры, сборы, грязь, дождь... А он становится в середине поля — и до края поля по-вратарски прыгнул в падении — быстро встал, прыгнул — быстро встал... 50 метров в одну сторону, 50 — в другую. Мы смотрели на это — ну просто садистское отношение у него к себе было... А сила его была в стабильности. Если одну игру сыграть здорово, а две провалить — это не вратарь. А он был стабилен. Да, мог „поймать мыша“, как мы говорим, — как-то между ног пропустил от московского „Динамо“. Но такое случалось раз в год-два-три. Мне почему-то вспоминается 71-й. Мы, молодые, бежали не туда, куда надо, ошибались, а он выручал. Стали чемпионами. А его признали лучшим игроком СССР... Претензий по дисциплине к нему не было. Да, мог после игры отдохнуть по-своему, выкурить сигарету. Знал об этом и Лобановский. Но на это не обращали внимание. По крайней мере, это ему не мешало. А как он играл в бильярд! В „Динамо“, наряду с Мунтяном, был одним из лучших. У нас были игры на вылет. Женька оставался очень долго за бильярдным столом, стоял — как в воротах! И шарик в лузы забивал великолепно. Так наш вратарь проявлял бомбардирские качества».

«В последнее время, встречая меня после матчей, всегда говорил: «О, здравствуй, товарищ полковник! Ты еще не генерал?» — «Нет, — говорю, — Женька, не генерал я, а уже пенсионер». — «Как?! А я так хотел видеть тебя генералом».

Олег Люлька