Анатолий ТИМОЩУК: «На таких турнирах, как Евро, многое решают мелочи»

— Я только что видел, как вы всей «Баварией» устроили велопробег. Какой была реакция случайных прохожих, когда мимо них проезжают футболисты на велосипедах?

— Болельщики кричат, приветствуют. А мы не отвлекаемся, едем же на большой скорости. Проехали 40 минут, потом был бассейн, немного волейбола, и разошлись. Мы часто занимаемся другими видами спорта на тех тренировках, что проходят по утрам после поздно начинавшихся официальных матчей.

— Еще у вас вокруг тренировочного поля тысячи болельщиков. Это всегда так?

— Да, у нас почти все тренировки на базе клуба открыты для зрителей, за каждым занятием наблюдают в среднем около тысячи человек. Атмосфера на тренировках только улучшается.

— И все хотят, чтобы вы сыграли в мюнхенском финале Лиги чемпионов

— Конечно! Все отлично помнят, где будет финал. Но в команде страсти вокруг этого не нагнетаются, на Лигу чемпионов и так всегда высокий настрой. Все понимают, насколько важный это турнир, и спокойно готовятся к ближайшему матчу, без какой-нибудь лишней истерии относительно финала. И вообще, чтобы иметь основания предметно разговаривать о финале на «Альянц-Арене», надо для начала дойти минимум до полуфинала.

— А через полтора месяца еще один финал будет в Киеве — финал чемпионата Европы. Какой результат на Евро-2012 будет хорошим для Украины?

— Задача выхода из группы стоит перед нами в любом случае, а дальше — посмотрим. Я вижу себя в финале. Да, сейчас дойти до финала кажется очень трудной задачей. Но я придерживаюсь принципа: «проси невозможного — получишь максимум».

— Вы, наверное, просили и чемпионат Европы для Украины?

— Да. Я смотрел прямую трансляцию выборов места проведения турнира и, когда был объявлен результат голосования, то в первый момент я даже не поверил, что это действительно произошло . В тот момент все прыгали, радовались,

— И вы тоже?

— И я тоже. Ведь раньше наша сборная никогда не пробивалась на чемпионат Европы!

— А не было мысли: так, а сколько лет мне будет в 2012 году, буду ли я еще выступать в сборной в это время...

— Нет, абсолютно. Я предпочитаю жить сегодняшним днем, а не попытками предугадать будущее. Когда в 2000 году я дебютировал в первой сборной Украины, то и подумать не могу, что стану рекордсменом не только национальной команды, но и всего отечественного футбола по количеству проведенных матчей. А сейчас их уже 113.

— У выхода сборной в финальную часть чемпионата Европы есть и побочный эффект: на два с половиной года сборная Украины осталась без официальных матчей.

— Да, это осложняет подготовку к турниру. Но все же последние матчи, хоть и были товарищескими, были для нас по степени ответственности столь же важными, как и официальные. Это были открытия новых стадионов, игры с полными трибунами, сильные соперники, да и груз ответственности за результат был большой, поскольку ранее у нас была серия поражений и ее было необходимо прервать.

— Президент РФС Сергей Фурсенко говорил, что он уверен, что сборная России выиграет домашний чемпионат мира. А на Украине есть чиновники, декларирующие полную уверенность в победе сборной Украины на чемпионате Европы?

— Про уверенность в подобном результате у нас никто не говорил, но мне кажется похвальным ставить высокие цели. Главное, чтобы за словами следовали дела. Все должно быть отрегулировано и заранее предусмотрено, ведь на таких турнирах многое решают мелочи.

— Хотели бы вы сыграть против сборной России, или в таком матче было бы слишком много политики? Понятно, что раз по турнирной сетке сборные России и Украины могут пересечься только в полуфинале или финале, а такая встреча была бы счастьем для обеих команд. Но если абстрагироваться: вы предпочли бы сыграть со сборной России или с другой командой?

— Я предпочел бы сборную России любому другому сопернику. Тем более, что сборные России и Украины так давно не играли между собой.

— С 9 октября 1999 года, если быть точным. И это было незадолго до вашего дебюта в первой сборной Украины. Где вы были, когда Александр Филимонов пропустил тот гол от Андрея Шевченко?

— В «Лужниках». Я приехал в Москву вместе с молодежной сборной Украины, мы играли против российской молодежки на день раньше матча основных сборных. Мы всей командой ходили в «Лужники» поддержать первую сборную, и это был интересный опыт.

— Летом ходили слухи о возможности вашего возвращения в Россию. Правда ли, что «Анжи» делал вам предложение?

— Я не хотел бы называть конкретные клубы, но меня действительно приглашали несколько российских клубов. Были переговоры, довольно детальные, но раскрывать их нюансы я не стану.

— Тогда спрошу про «Анжи» с другой стороны. Вам как зрителю нравится, одна команда вдруг начинает оперировать бюджетом, о котором могут разве что мечтать большинство ее соперников по чемпионату? Как «Манчестер Сити», например, или «Малага»?

— Еще ПСЖ можно добавить. Мне кажется, такие серьезные капиталовложения в один клуб служат плюсом для развития футбола во всей стране в целом. Приезжают новые звезды, повышается средний уровень чемпионата. Главное, чтобы это были долгосрочные и серьезные проекты — чтобы владельцы не бросили команду как игрушку и чтобы они инвестировали не только в первую команду, но и улучшали клубную инфраструктуру в целом. В этом смысле показателен пример «Шахтера», когда с приходом в клуб частного инвестора возросло внимание к детско-юношеским командам, был построен новый стадион, существенно улучшена тренировочная база команды. Разве это не плюс для футбола в целом?

Я часто общаюсь с Демичелисом и знаю от него, что в «Малаге» новый владелец не только покупает новых игроков, но и вкладывает серьезные деньги в детский футбол и в клубную инфраструктуру. Посмотрим, как будет развиваться «Анжи».

— Подозреваю, что у вас просто нет стимула ехать в Россию после Германии, где совершенно другой уровень не только национального чемпионата, но и жизни в целом, не так ли?

— Я готов к любым предложениям. С другой стороны, я бы не вернулся в страну, от которой у меня остались бы негативные воспоминания. Но с Россией у меня связаны самые теплые чувства — и благодаря атмосфере в «Зенита», и из-за колоссальной поддержки болельщиков в Санкт-Петербурге. Я очень хорошо отношусь и к людям в России, и к чемпионату в целом. Так что ничего не имею против идеи вернуться в Россию.

— В Санкт-Петербурге с вами работала целая команда — персональный массажист, свой пресс-атташе, собственный повар. Почему их нет с вами в Мюнхене?

— К сожалению, не получилось сделать для них рабочие визы. В Германии очень скрупулезно относятся к разрешению на работу. Берегут рабочие места для граждан Германии и предельно осложняют возможности трудоустройства для иностранцев.

— А в «Баварии» не могли помочь?

— Может быть, и могли, но не сильно стремились. Но на этом жизнь не заканчивается. Просто мне было комфортно с теми людьми. Все, что от меня зависело, я сделал, но не получилось. Ничего страшного.

— Многие были очень удивлены, что при переходе в «Зенит» вы привезли такую команду сотрудников.

— Нет, массажист и повар появились, когда я уже играл в «Зените». А из Донецка переехал только пресс-атташе, потому что я видел в этом необходимость. Ведь мне часто приходится общаться с прессой, а потом, бывает, откроешь газету и поражаешься, какие слова тебе приписали, добавили не пойми чего. Кто-то должен был это контролировать, просматривать тексты интервью перед их публикацией, уточнять у меня спорные вопросы, а вдобавок еще и вести мой официальный сайт. Благодаря пресс-атташе я могу больше свободного времени уделять семье, а не занимался делами, которые можно доверить другому человеку.

Вообще же я считаю, что в России, как и на Украине, футболистам стоит уделять больше внимания своему имиджу вообще и нюансам общения с прессой в частности. В Германии об этом все очень заботятся: в клубе есть пресс-атташе, через которого журналисты договариваются о встречах с игроками, либо есть менеджер футболиста, с которым они могут контактировать. Но я не стал искать нового пресс-атташе в Германии, потому что у меня уже был свой, с которым мы комфортно работаем уже не протяжении многих лет.

— Говорят, вы принципиально никогда не снимались в рекламе пива, а во время последней командной фотоссесии сделали исключение, это правда?

— Это была реклама безалкогольного пива, а в руке у меня был пустой бокал. Это было обязательное для всех футболистов «Баварии» мероприятие, поскольку одним из спонсоров команды является пивоварня. Мне объяснили, что это рекламируется именно безалкогольное пиво, показали соответствующую надпись на бокале. С алкогольным пивом я никогда не стал бы фотографироваться, потому что я, как спортсмен, популяризирую здоровый образ жизни, и рекламировать алкоголь или сигареты было бы принципиально неправильным.

— Но вне фотосессий вы же можете позволить себе стакан-другой пива?

— Я никогда в жизни не пил алкоголь и не курил, и отлично себя чувствую. Лучше выпить чай или натуральный сок.

— В России шутили над вашим пристрастием к 44-му номеру — дескать, вы даже якобы купили квартиру в Эмиратах на 44-м этаже.

— Неправда, моя квартира в Абу-Даби на 43-м этаже. Была бы возможность взять на 44-м, взял бы там, но это не слишком принципиально. Если надо выбрать какое-то число и в списке доступных есть мой футбольный номер, то я всегда его выберу, но чтобы прям гоняться за 44-м номером — такого нет.

— А правда ли, что ваш бывший тренер в «Баварии» Луи ван Галь требовал от вас отказаться от 44-го номера?

— Да, он сказал, что все номера должны быть не больше 35 — такой, дескать, его принцип

— Это, наверно, было не единственной его странностью?

— Странностей было много, в том числе в общении со мной. То ему номер мой не нравится, то на фотографии я не там стал, и такие моменты присутствовали постоянно. Например, я никогда раньше не слышал, чтобы тренер мне говорил, что на меня не рассчитывает.

— Неужели он прямо дословно так сказал?

— Да. Я только перешел в «Баварию», вскоре команду возглавил ван Галь. Он хвалил меня по итогам товарищеских предсезонных матчей, но после первой же официальной игры на Кубок вызвал меня и заявил, что на моей позиции играют другие футболисты и на меня он не рассчитывает. Я ответил, что это его право, но у меня есть контракт с клубом и уходить я не намерен, а буду профессионально выполнять условия соглашения, буду добросовестно тренироваться, чтобы тренер видел, что я за игрок. В итоге ван Гааль часто выпускал меня в основе, хотя и на разных позициях.

— А что за история с местом при фотографировании?

— Да фотографировались мы два дня подряд. На первой фотосессии я стоял рядом со своими друзьями — Сосой, Демичелисом. Мне с ними комфортно, мы много общались. А на следующий день на новой фотосессии я прихожу на свое место и вижу, что для меня стоить стрелочка, что меня поменяли местами с другим игроком. Я спросил у пресс-атташе, почему меня меняют, мне здесь хорошо, он отвечает, что это ван Галю не нравится, что я здесь стою. Впрочем, на такие инциденты, я научился не реагировать. Я уже сформировавшаяся личность и на такие мелочи не обращаю внимания.

— А на что вы обращаете внимание?

— Неприятно сталкиваться с проявлениями непрофессионализма. Я пытаюсь что-то делать, но могу немногое. Например, я подавал в суд на английскую газету, которая приписала мне слова, которые я не говорил. Я нанял юристов, потратил свои деньги, но добился справедливости — газета проиграла суд и дала опровержение.

Надо всегда биться за свое мнение. И надо прогрессировать, совершенствоваться, а не топтаться на месте. А то тренеры говорят: «Я работаю по системе Лобановского». Но для этого мало открыть конспекты и все повторять. У Лобановского были другие футболисты, у всех разная степень выносливости. Это надо знать, надо изучить. А люди просто все повторяют, а потом удивляются, что же у них система Лобановского не работает. Посмотрите на Моуринью — вот он занялся анализом, вопросами психологии, сам все изучил и стал одним из лучших тренеров мира. Он выигрывает титулы, а те, что копируют систему Лобановского, продолжают где-то там твердить, что «не надо вносить изменений, эта система при Лобановском работала».

— Обычно так рассуждают футболисты, которые потом становятся тренерами.

— Ну, я готов. Могу попробовать себя и в роли тренера, и в качестве спортивного директора.

— Какая из этих двух ролей вам ближе?

— Как сложится. Я понимаю, что тренером быть намного тяжелей, потому что ты находишься под огромным давлением, отвечаешь за весь результат. Второму тренеру и техническим работникам гораздо проще. С другой стороны, большая ответственность тоже манит. Интересно, сможешь ли выдержать такой пресс давления или нет. Приятно, еще задолго до окончания карьеры мне начали говорить в клубах, что, мол, возвращайся потом работать в клуб. Так говорят и в России, и в Украине. Но пока я еще не собираюсь заканчивать игровую карьеру.

— Правда, что у опорных полузащитников больше всего предпосылок быть тренерами?

— Буду надеяться, что да, и что у меня сложится. Хотя, если судить по последним годам, хорошие предпосылки стать тренером есть даже у переводчиков.

Александр Вишневский