Максим ШАЦКИХ: «С детства смотрел на «Динамо» и по-другому себе футбол не представлял»

— Да, я многое повидал, много где поиграл. Сложилось так, что поменял достаточно много клубов, но так сложилось, не от меня это зависело. По крайней мере, набирался того, что помогло мне в дальнейшем.

— В первые годы в России у тебя была «голевая засуха»...

— В первые — да, потому что я играл мало, моментов было море, но — какое-то невезение или что-то еще не давало мне реализовать то, что я должен был делать.

— Но потом-то пошло?

— Потом — тихо-тихо — да. Начал находить себя и забивать.

— В 1999 году в твоей карьере появился «Спартак»...

— Я еще и до 1999 года был с ними на сборах три месяца еще при Романцеве и Грозном, который был тренером по физподготовке. Мне не понравилось, что за все это время не было вообще никакого общения. Просто: приехали — оттренировались — уехали домой.

Потом я два месяца был в «Зените» на сборах. Там было здорово, меня все устраивало. И тренер не хотел меня ни в какую отпускать, но я нашел причину отпроситься домой и знал, что больше не вернусь. Почему? Просто душа не легла.

— А к «Балтике» — легла?

— «Балтика» понравилась. Стадион в Калининграде всегда был набит битком, и команда у нас была достаточно хорошая.

— Тебя не смущало, что ты все время играл в низших дивизионах?

— Нет. Я наигрывался. А переходить в премьер-лигу надо было уже серьезно, а не так, просто кататься. Агент, который меня вытянул из Узбекистана, оберегал меня и вел. А мне главное было — играть. Я не думал больше ни о чем.

— Затем на твоем горизонте появился Киев...

— Да, причем неожиданно. Я с детства смотрел «Динамо» и по телевизору, и на стадионе, когда они приезжали в Ташкент. И по-другому себе футбол не представлял. Когда в первый раз вошел к Лобановскому и увидел его седой затылок, впервые в жизни меня прошиб холодный пот. Я не знал, как себя вести, что говорить. Я был наслышан, что если с Васильичем не находишь точки соприкосновения, то в этой команде играть тяжело, практически невозможно. Потому что мы все должны были думать одинаково и дышать одинаково.

— Но ты почувствовал, что нашел «точки»?

— Да, сидели в комнате Валерий Васильевич, Григорий Михайлович и Игорь Михайлович и Лобановский задал всего три вопроса: как, где я себя вижу и как вообще я представляю нынешний футбол. Я ответил так, как я думал, и попал в точку. Его больше ничего не интересовало, он ушел, и дальше мы уже разговаривали с президентами.

— А что ты ответил?

— Ну, он мне просто показал схему и спросил, как при такой расстановке я бы действовал. Я ответил: атаковать. А если потеряли мяч? — Я ответил, что, естественно, отнимать, потому что это все-таки коллективный вид спорта.

— Физика в «Динамо» не удивила сразу?

— Честно — нет. Мы и в «Балтике», в принципе, делали то же самое, просто, может быть, в меньших количествах. Ну и я сам по себе не слабый, поэтому для меня это было не проблема.

— Ты, не проведя ни одного матча в чемпионате Украины и вообще в высшем дивизионе, попал сразу в Лигу чемпионов.

— Да, я сыграл только один тайм с «Карпатами» и потом сразу — отбор в Лигу с «Жальгирисом». Но, я не устану повторять, у меня все сложилось за счет коллектива, потому что команда реально была — банда. Я в нее влился, вошел, заскочил, как будто я там был давно уже.

— Натурально банда была?

— Да (улыбается). И на поле, и за полем. Собирались с семьями, с детьми... Это было нечто. Кроме того, мне повезло, наверное, я сразу стал забивать, и пошло, и пошло...

— Сразу заговорили, что приехал новый Шевченко...

— Ну, это дело журналистов. Я сразу сказал, что Андрей — это Андрей, а я — это я, и никогда одинаковых футболистов не будет.

— У тебя много было моментов не использованных...

— Да, это был бич, причем, конкретный. Я с детства на это не обращал внимание, знал, что если надо забить, то рано или поздно забью. И если бы я все в жизни забил, я не знаю, сколько бы у меня уже сейчас на счету было. Но сейчас моменты — это большая роскошь, за игру может быть и полмомента — и его надо реализовать.

— В «Динамо» тебя назвали «Бай».

— Да, совершенно неожиданно как-то появилась. Бай, потом — Байок. Это Чубаров Анатолий Федорович придумал. Он у нас вообще такой юморной, любит пошутить и новым людям часто прозвища придумывает. А Бай — понятно почему, слов восточное. А потом мы на базе начали изучать английский, по желанию, кто хотел. К нам преподаватель приезжал. Так он как-то у меня спросил мой «никнейм», и кто-то из ребят крикнул: «Байок». И так и пошло, кто из старых ребят еще остался в «Динамо» — продолжают меня так называть.

— А английский учили — «с прицелом»?

— Я до сих пор хочу его выучить, но как-то ленюсь. А уехать в Европу... Нет, я тогда об этом не думал, на тот момент моя мечта уже сбылась. Мечтал только еще на чемпионат мира попасть. В итоге я два раза сходил на эти уроки. Учителю задал вопрос: когда я смогу спокойно читать английскую газету? Она сказала: «Не скоро». Ну, тогда извините.

— Уехать из «Динамо» на запад хотели многие, но очень немногие смогли...

— Я думаю, что, может быть, тогда надо было всю команду распродавать. Но крайне сложно было решиться на то, чтобы набирать столько новых футболистов. Да и нужно было время, чтобы их подготовить, сделать конкурентоспособными. У меня было от «Галатасарая» предложение, но Игорь Михайлович меня вызвал и сказал: «Это реально не твое».

— Когда ты уже заканчивал в «Динамо», чувствовал, что вот-вот — и с тобой не продлят контракт?

— Мыслей таких не было, сомнения появились, когда меня стали ставить правым полузащитником. Это в первый раз в жизни у меня такое было, и я, может быть, просто недопонял, что от меня требуется. Сейчас-то я уже понимаю, как там действовать и что делать.

— Как узнал, что «Динамо» не продлило с тобой контракт?

— Никто мне ничего не говорил, я это сам понял, потому что когда зимой пришел Семин, у меня полгода оставалось. Я просто тренировался и играл за дубль в домашних играх.

— Тебе так и не дали сыграть за «Динамо» последний матч...

— Да. Обидно. Конечно, обидно. Просто обидно. Я считаю, правильно было попрощаться с болельщиками на футбольном поле, а не за ним. Хотя... Я попрощался: свой последний матч провел за дубль с «Шахтером» и забил, мы выиграли 1:0. Но хотелось бы, конечно, выйти хотя бы на пару минут в основе, просто поаплодировать болельщикам. Попрощаться правильно, а не с трибуны, как это получилось. Хотя, честно скажу, я расплакался, потому что такого, как сделали болельщики, я не ожидал.

Я слышал, не знаю, правда это или нет, что если бы я на полгода еще задержался, то Газзаев бы меня не отдал.

— «Астана» — это была команда-мечта?

— Честно говоря, да. Все было сделано для того, чтобы она такой была. Условия были максимальные, собрали серьезных людей. Мы с семьей как раз только поехали отдыхать в Крым и поступил звонок от Юрана. Я согласился, через два дня прилетел в Астану с агентом. Там все было супер! Только выходи и играй в футбол. Четыре месяца это длилось, а потом — все... Просто как обрезало, тупик. Президент клуба заболел сильно, в коме лежал две недели, едва спасли его в Германии. Потом у него какие-то семейные проблемы появились и все это прикрылось... Хотя контракт у меня с «Астаной» был на два года, и мы до сих пор еще работаем над тем, чтобы вернуть деньги. По документам все на моей стороне, так что есть шансы свое получить.

Когда я вернулся в Киев, 4-5 месяцев у моей семьи был просто катастрофический период, я этого никогда не забуду! Если бы не друзья, не знаю, как бы жил. Я был без футбола, без денег — без ничего! Тренировался где только можно было, в любых условиях.

— Судьба тебя свела еще раз с Грозным...

— Да, я позвонил ему, мы встретились, пообщались и появилось предложение от «Арсенала».

— Не тяжело было после «Динамо» попасть в команду, где не было никаких условий?

— Я, если честно, не капризный в этом плане. Да, условий никаких не было, но для меня на тот момент главное было, где тренироваться. С ребятами быстро подружился. Хотя конечно, разное было все.

— Когда ушел Грозный, пошли разговоры о том, что его могли «плавить»...

— Может кто и занимался этим, я — никогда. Никогда не буду заниматься никакими околофутбольными делами! Что касается ухода Грозного, то мне не кажется, что что-то такое было. Просто на тот момент мы не могли дать большего.

— Как по-твоему, у «Арсенала» есть свой болельщик?

— Думаю, да. Их, конечно, не так много, но надеюсь, что с каждой нашей игрой их становится все больше. И я думаю, что рано или поздно «полна коробочка» будет именно арсенальскими болельщиками.

— И когда бросите вызов «Шахтеру», «Динамо»?

— Ну, у «Шахтера» мы уже начали отбирать очки. У «Динамо» пока не получается, хотя должны были в этом году. У остальных уже отбирали, «Металлист» обыгрывали — двигаемся в правильном направлении.

— Осталось Москву взять?

— Да, но это крайне сложно (смеется).

— От сборной ты уже отказался?

— Нет. Когда я приму это решение, объявлю о нем официально. Пока этого нет, я все-таки еще надеюсь попасть на чемпионат мира.

— Почему ты так и не стал лучшим игроком Азии?

— У них там такая система: кто приехал, тому и дали. Я один раз вроде бы и победил, но полететь не смог. А когда в другой раз полетел, то оказалось, что меня и не ждут уже, все на другого приготовили. Хотя все были в шоке, за голову хватались. После этого я открыто сказал: больше меня не номинируйте — я не приеду.

— А когда в Узбекистане был бум: Сколари, Ривалдо... Тебя домой не приглашали?

— Приглашали еще в 2007 году. Но я тогда в «Динамо» играл, отказался конечно. Да и позже я все-таки надеялся еще поиграть в более сильном чемпионате. Так я и не сыграл пока в чемпионате Узбекистана, но загадывать не буду, почему бы нет? Они тоже играют в азиатской лиге чемпионов.

— У меня две родины: Узбекистан и Украина. Хотя украинского паспорта у меня пока нет, и пока я играю за сборную, не будет. Потом — сразу поменяю гражданство.

— Тебе уже 33...

— Сразу не соглашусь. Вот когда в нашем футболе все отойдут от этого советского стереотипа, многое изменится. Главное, как сам футболист себя чувствует, а не какие у него цифры в паспорте. Настоящий профессионал никогда не будет делать из себя дурачка. У меня сил — вагон, и я надеюсь, что могу еще приносить пользу и радовать болельщиков.

— Сколько вы вместе с женой?

— Уже 18 лет.

— Дочки чем занимаются?

— Младшая занимается музыкой и ходит на акробатику. Старшая уже заканчивает школу, учит языки.

— Дочки обогнали тебя в знании языков?

— Старшая знает досконально, с младшей пока тяжелее.

— Дом построил, семья хорошая. Что еще?

— Хотелось бы сына.

Текстовая редакция — Андрей КРАВЧУК, dynamo.kiev.ua