Мыслю, следовательно, играю. Глава 1

Ручка это была. Ну да, красивая, и все же ручка. От Картье, блестящая, тяжелее обычной шариковой, с эмблемой «Милана». Но ведь просто ручка, заправленная синими чернилами, банально синими. Я на нее смотрел, вертел в руках, поигрывал ею с любопытством, как младенец со своим первым мишкой. Я пытался рассмотреть ее контуры с разных углов, уловить некий тайный смысл, вытянуть на поверхность неведомое, скрытое значение.

Я пытался понять. От напряжения разболелась голова и, по-моему, даже выступила испарина. И вот меня осенило. Тайна раскрыта: ни малейшей задней мысли в этом подарке и не было, ничего такого даритель и не предусмотрел. Это специально? Как знать.

«Только я тебя умоляю - не подписывай ею контракт с «Ювентусом»...». Ну, хоть шутка у Адриано Галлиани удалась. Но не идеальную же репризу ждешь в качестве прощального подарка, как-то маловато. Вот тебе и десять лет в «Милане». Но я все же улыбнулся. Потому что смеяться я умею, хорошо и много. «И - спасибо за все, Андреа».

«Милан» мог мне наскучить, я хотел этого избежать, так что после этой последней встречи у меня осталась и печаль, и чувство, что я все же прав

А пока он говорил, надежно защищенный письменным столом, я рассеянно смотрел по сторонам. Офис его, этот бункер генштаба на виа Турати, я выучил наизусть: тут я знавал и счастливые времена, времена других контрактов, подписанных другими ручками, - хотя кое-каких развешанных по стенам фотографий, со всем грузом давности их лет и всей легкостью их очарования,  я никогда прежде не замечал, разве что случайно скользил по ним взглядом. Разные были фото, главным образом память о единственных и, видимо, неповторимых днях, о кубках, поднятых к небу, и о тучах, которые всякий раз отодвигались еще на метр выше. Эти фото уговаривали слезть с карниза, но не снимали с него. «Милан» мог мне наскучить, я хотел этого избежать, так что после этой последней встречи у меня осталась и печаль, и чувство, что я все же прав. Как и у Галлиани. Как и у моего  агента, Туллио Тинти. Расстались мы без угрызений совести. Через полчаса - чуть больше, округлим - меня уже там не было. Когда любишь - нужно время. А когда чувство гибнет - достаточно извинений.

«Андреа, наш тренер Аллегри считает, что если ты останешься, играть перед обороной уже не сможешь. Тебе он бы подобрал  другую роль - тоже в полузащите, но слева».  Маленькая деталь: я-то думал, что как раз перед обороной и мог бы проявить себя лучше. В морских глубинах рыба дышит, на поверхности воды - ловит воздух: совсем не одно и то же.  

Он не сможет играть перед обороной. Найду ему место где-нибудь слева

 «Скудетто мы взяли, когда ты был на скамейке - или на трибуне. И потом, Андреа, клубная политика с этого сезона меняется. Тем, кому больше тридцати, мы предлагаем контракт только на год». Еще одна маленькая деталь: никогда, даже в эту вот конкретную минуту, я не чувствовал себя пенсионером. Лишь временами создавалось ощущение, что кому-то хочется выставить меня покойником, - но именно это в первую очередь и заставило призадуматься.

«Спасибо, но я правда не могу согласиться. Да и «Ювентус» предлагает мне трехлетний контракт». И я отказался. Даже не заводя в тот весенний вечер разговора о деньгах. Вообще. В те полчаса мы с Галлиани не обсуждали никаких финансовых вопросов. Я хотел, чтобы на меня делали ставку, хотел быть в центре проекта, а не в списке на утилизацию.

Мое время, по всей видимости, подходило к концу, надо было что-то менять, я это почувствовал. Звоночек прозвенел в тот день, когда я посреди сезона (последнего в «Милане»), скомканного из-за двух травм, приехал в «Миланелло» на тренировку и вдруг понял, что не хочу идти в раздевалку. Не хочу переодеваться. Не хочу работать. Нет, я со всеми ладил, и с Аллегри у меня были нормальные отношения, это что-то случилось с воздухом. Мне были знакомы эти стены, которые много лет меня берегли и защищали, - но вдруг в них начали угадываться трещины, вдруг начал ощущаться сквозняк, от которого было недолго и простыть. Внутренняя потребность перемены мест, желание вдохнуть другой воздух, все это не отпускало и давило, сильнее и сильнее. То, что меня окружало, превращалось из поэзии в повседневность, и вот это была новость, от которой просто так не отмахнуться. Даже болельщики, которые на «Сан-Сиро» мне аплодировали каждое воскресенье (или субботу, или вторник, или среду), должно быть, уже хотели слегка развеяться. Вклеивать в альбом «Панини» другие лица, переживать другую сказку. Они уже привыкли к тому, что я делаю на поле, к моим движениям, к моим придумкам, они уже не удивлялись, в их глазах необычное опасно накренилось, готовое обрушиться в нормальность. «Ты больше не Пирло» - для меня эта идея была трудноприемлемой. Да и глубоко несправедливой, если уж начистоту. Это и было первопричиной утраты смысла и поисков утраченного стимула.

Я со всеми ладил, и с Аллегри у меня были нормальные отношения, это что-то случилось с воздухом

И я сразу пошел к Несте, другу и брату, товарищу по команде, делившему со мной хлеб и приключения, извечному соседу по комнате. В перерыве между первым и вторым таймом одного из наших бесконечных матчей на PlayStation я признался:

- Сандрино, я уйду, наверное.

Он не удивился:

- Очень жалко, но так будет правильнее.

Он узнал обо всем первым, после моей семьи. Я держал его в курсе дела, шаг за шагом, всхлип за всхлипом. В какие-то недели было тяжелее, чем в другие, во мне включился обратный отсчет, но оставлять место, где знаешь все, даже тайны, всегда нелегко. Отдельный маленький мир, давший мне больше, чем отнявший, мир, к которому я, вне всякого сомнения, относился с душой. Порой в душе было отчаяние, смешанное с тоской, порой - чистейшей воды добрые чувства, и в любом случае получился полезный жизненный урок: слезы помогают, это видимая демонстрация, из какого ты теста, это неоспоримая истина. И я не сдерживал слез. Я рыдал и не стыдился. Держа посадочный талон еще не в руках, но в мыслях, я чувствовал примерно то же, что чувствуют люди в аэропорту за секунду до подъема по трапу, до прощания с друзьями, родными и врагами. Много ли, мало ли - что-то всегда забираешь с собой, внутри.

Наконец-то можно сыграть друг против друга не только в PlayStation

Каждый день я звонил моему агенту, особенно когда восстанавливался после травмы, но желания для восстановления вкалывать как проклятому не было. По крайней мере, такого желания, как раньше. Перед обороной играли Амброзини, а потом Ван Боммель, в моем доме развели бардак (причем друзья и из лучших побуждений), а меня вытурили из моего драгоценного садика с вылизанными лужайками.

«Туллио, новости есть?». Новости были всегда, хорошие и очень хорошие. Мои трудности только увеличивали спрос на меня - странное есть правило в футболе. Больше всего я напоминал крестик на карте сокровищ. Зашевелились все, даже «Интер». В городе Милане почувствовались подземные толчки. Случись это в самом деле - и поломались бы все сейсмографы. Из «Интера» позвонили Тинти с простым вопросом: «Андреа не хотел бы к нам вернуться?» - что и было передано мне слово в слово. «Андреа, ты хотел бы к ним вернуться?». Мы ничего не отбрасывали априори. В любом случае, у меня на все был готов ответ. «Узнай, чего они хотят».

Хотели меня. Однако двигались медленно (куда надо, но медленно) - в том смысле, что не начинать же серьезные переговоры до того, как станет ясно, чем закончится сезон, кто будет тренером в следующем, какие у клуба программы и цели. Из «Интера» со мной напрямую связывались только один раз. Я это хорошо помню: понедельник, утро, только-только закончился сезон.

Перейти в «Интер» - это было бы слишком, нельзя было так обижать болельщиков «Милана», они не заслужили

«Привет, Андреа, это Лео». На том конце провода был Леонардо, тогдашний тренер «Интера». «Привет, Лео». «Слушай, все наконец-то в порядке. Президент Моратти выдал мне карт-бланш. Можем начинать переговоры». Помимо всего прочего, он мне рассказывал про «Интер» всякие замечательные вещи: как тут здорово, как ты тут всегда на подъеме. Вызов был брошен интересный, захватывающий: вернуться в прежнее место. Переплыть на другой берег после десяти лет в «Милане», девять из которых были просто необыкновенными. Еще и в этом Леонардо мог бы мне помочь, не переберись он сам спустя какое-то время в ПСЖ к шейхам.

«Андреа, в новом «Интере» ты играл бы основную роль». Да, в какой-то момент я задумался, но - не смог. Это было бы слишком, нельзя было так обижать болельщиков «Милана», они не заслужили. «Спасибо, Лео, но я не могу. К тому же вчера вечером я подписал контракт с «Ювентусом»...».

А какой ручкой - ни за что не скажу. 

 

Перевод и адаптация: Евгений Полоскин

 

Подписывайтесь на Dynamo.kiev.ua в Telegram: @dynamo_kiev_ua! Только самые горячие новости