С ДНЁМ РОЖДЕНЬЯ, ВЛАД! 2 января.
"Можно разрезать пополам и сварить в маленьком"
Вообще, Лобановский мог после каждой игры вызвать. Учил: "Надо владеть информацией. Цифры все говорят". На словах ты мог еще отнекиваться: мол, я этого не делал... А у него полная выкладка о тебе: сколько ты пасов совершил, сколько отборов, сколько нанес ударов по воротам. И тут уже крыть нечем.
Я вышел от него, у меня слезы на глазах. Пришел к Игорю Михайловичу, он мне сказал: "Успокойся, продолжай заниматься. Я с ним переговорю". После этого я стал еще злее тренироваться. Наверное, Васильич этого и хотел. Он умел найти подход к каждому, знал, кому что сказать. Мне одно говорил, Хацкевичу — другое, Белькевичу — третье. Мог жестко настоять на своем: "Так и только так!". Хотя порой произносил обидные слова, я никогда на него не обижался. Мне он много раз говорил, что я хороший футболист.
В конце 2003 года в футбольном мире разразился скандал, связанный с переходом одного из лучших защитников украинского футбола, экс-капитана киевского "Динамо" Владислава Ващука в московский "Спартак". Влад ушел в команду, которая в советские времена была ярым соперником динамовцев, проповедовала иной стиль игры. Это подлило масла в огонь.
А вот со "Спартаком" Владиславу не повезло. Девятикратный чемпион России на тот момент переживал кризисный период, который, кстати, продолжается до сих пор. И хотя вместе с командой Ващук выиграл Кубок России, через полгода руководство клуба заявило ему, что он им больше не нужен. Для него началась черная полоса, которая затянулась на целый год. И вот, наконец, мы увидели его в составе одесского "Черноморца".
Болельщикам киевского "Динамо" не безразлична судьба каждого его игрока, где бы он потом ни играл. Тем более такого именитого, как Владислав Ващук. Ведь он провел за родной клуб более 200 матчей, был капитаном команды. А еще Влад - восьмикратный чемпион Украины и четырехкратный обладатель Кубка страны. За национальную сборную сыграл 49 раз. В 1999 году в составе "Динамо", руководимого Валерием Лобановским, дошел до полуфинала Лиги чемпионов.
В январе этого года Владиславу исполнилось 30 лет, и он еще может отлично играть, завоевывать новые кубки и медали.
— Владислав, этого вопроса не избежать, народ жаждет ответа. Почему ты ушел из киевского "Динамо" в "Спартак"?
— Если честно, даже сам не знаю. Объяснений нет. У меня были прямые рельсы, и вдруг — резкий поворот.
— Может, возраст вынудил? Или ты стал ощущать, что руководство недовольно твоей игрой?
— Нет, нет. Игорь Михайлович Суркис не хотел, чтобы я уходил. Была совсем другая ситуация. Закончились игры Лиги чемпионов. Мне надо было восстанавливаться: в игре с "Шахтером" после падения я порвал связку левого колена. В течение двух месяцев ходил на костылях, опираясь только на правую ногу. О каком переходе могла идти речь, если у меня тяжелейшая травма? Я был озабочен только этим. А еще думал о том, что у меня больная мать.
Но, видно, все шло к тому, что мне надо было уйти даже в таком состоянии. Я пришел к Игорю Михайловичу и сообщил ему об уходе. Все было завязано в нашем разговоре. О нюансах говорить не буду — я еще ни с кем это не обсуждал откровенно. Не хочу больше скандалить. Забытая мелодия. Топор войны уже давно зарыт.
— Нет сожалений, что поступил тогда по-своему?
— Что сделал, то сделал. О том, что уже случилось, никогда сожалеть не стоит. Значит, так надо было. Хотя мой переход в "Спартак" мне кровь попортил. По рейтингу я тогда уступал только Леониду Кучме. Шучу.
Владислав Ващук с сыном и женой Маргаритой Сичкарь — известным киевским ресторатором
Многие были убеждены, что меня к такому решению подтолкнула жена (супруга Ващука — Маргарита Сичкарь, владелица модного киевского ресторана "Тампопо" с суши-баром и японской кухней. — М. Н.). Но она ни о чем не подозревала, я поставил ее перед фактом. Маргарита даже не знала, какой я подписывал контракт со "Спартаком". Когда сообщил ей, сказала: "Я в футболе не разбираюсь. Как считаешь нужным, так и поступай".
— Влад, а ты не хотел бы повиниться? Чтобы снова наладить отношения с "Динамо"?
— Повиниться в чем?
— Ну, не знаю. Суркисы считают, что в том конфликте ты был виноват. Мне так кажется...
— Вы неуверенно это произносите... Не стесняйтесь...
— Надо же находить какие-то пути к примирению! Все этому будут только рады. Я, например, когда поссорюсь с женой, извиняюсь первым. Даже если абсолютно прав...
— С моей головы корона не упадет. Да, я хотел бы встретиться с Григорием Михайловичем и с Игорем Михайловичем. Они очень много сделали для меня, я им бесконечно благодарен. Думаю, это будет мужской разговор, и, надеюсь, он останется между нами.
— Сборной Украины предстоят нелегкие матчи в отборочном цикле чемпионата мира. Защита команды, по мнению специалистов, нуждается в опытных игроках. У тебя есть еще порох в пороховнице?
— Мне передавали слова Олега Блохина, что он хотел бы видеть меня в составе сборной. Я надеялся, что буду играть против сборной Турции, до последнего момента ждал приглашения, был настроен на этот матч, но вызвали других кандидатов. Потом их отчислили. Слава Богу, ребята сделали свое дело, победили. Я с ними встречался после игры. Молодцы! Блохину надо отдать должное, он делает команду.
— Тебе надо набраться терпения...
— Понимаю. Но так хочется снова оказаться в сборной!
— Ты был в ней одним из лучших защитников. Но после перехода в "Спартак" о тебе основательно забыли. Не было обидно?
— Вот и вы тоже: "Был!". Говорите обо мне, как об игроке сборной, в прошедшем времени. Но я не обижаюсь. Это идет от тренеров. О футболисте, которому под 30 или больше, они говорят: "Он уже старый, выжатый, пользы от него мало". В некоторых клубах политика такая, чтобы поскорее от них избавиться. Но подождите. Поставьте рядом со мной или другим опытным мастером 20-22-летнего юношу. В плане мышления, в плане физическом кто будет лучше? Сейчас молодежь такая, что сыплется, — из одних молодых игроков команду не создашь.
"ПРЕЗИДЕНТ КЛУБА ОБВИНИЛ МЕНЯ В ТОМ, ЧТО Я СДАЛ ИГРУ"
— Кто тебя приглашал в "Спартак"?
— Президент клуба и Олег Романцев. Мы переговорили с Олегом Ивановичем по телефону. Он спросил: "Ты готов?". Я сказал: "Мне восстановиться надо". — "Все равно приезжай". Точно такая же травма была у Егора Титова. Вот вдвоем мы и восстанавливались.
Команда находилась внизу турнирной таблицы. Романцев очень переживал. Тех игроков, которых он хотел, клуб не купил. Молодежи было много. Он рассчитывал на нас с Титовым. Нога у меня еще плохо сгибалась, но я все равно стал играть. Конечно, вышел рановато, надо было еще подлечиться.
В киевском "Динамо" Валерий Васильевич Лобановский (царство ему небесное!) после травмы вводил игроков постепенно. Выпускал сначала на 15-20 минут, пока человек не набирал физическую форму и необходимые игровые кондиции. А в "Спартаке" с моей больной ногой мне пришлось сразу бегать на полную катушку. Естественно, в каких-то матчах я не попадал в струю, на меня нельзя было рассчитывать. Я старался, но в голове постоянно были две мысли: как сохранить ногу и как не ошибиться.
— Романцев делал тебе какие-то замечания?
— Ни разу. Он все понимал, но неожиданно ушел. Его место занял Андрей Чернышов, тренер молодой и, на мой взгляд, слабый. Он из тех руководителей, которые очень ревниво относятся к подчиненным, проявляющим инициативу, самостоятельно мыслящим, и стремятся их убрать.
Мне потом сказали: "Владик, знаешь, в чем твоя проблема? Ты слишком много говоришь. Тебе надо играть в командах, где тренер — лидер, он не обращает внимания на чьи-то мнения, а гнет свою линию". Но мне трудно было молчать. Я прошел хорошую школу киевского "Динамо", школу Лобановского, и не мог не замечать тех явных огрехов в учебно-тренировочном процессе, которые допускали главный тренер с другим своим молодым помощником Сергеем Юраном. Я что-то им подсказывал, исходя из логики. Это их, видимо, раздражало, и они стали думать: "А чего он нами руководит? Зачем нам такой игрок?".
Первый конфликт случился после того, как мы уступили казанскому "Рубину". В раздевалке Юран предъявил претензии мне и Титову: вы, мол, все время жалуетесь, что у нас тактика не такая, расстановка игроков неправильная, тренировки не те. Егор промолчал, а я возмутился: "Кто жаловался? К президенту никто не ходил". И все это говорилось при молодежи, хотя можно было отвести в сторону...
— А что Чернышов делал?
— Ходил по раздевалке и ухмылялся. Хотя главный тренер он. На следующий день — восстановление после игры. Меня вызывает вице-президент и говорит: "Владик, спасибо за твою работу, но мы в твоих услугах больше не нуждаемся". Я в недоумении: "Почему?". — "Ты себя израсходовал, мы работаем по другому плану". Я ничего не понимаю, звоню президенту Андрею Червиченко, тот говорит: "Я ничего не знал".
— Лукавил?
— Об этом можно только догадываться. Мы с ним встретились, поговорили. Он меня успокоил: "Все нормально, будешь играть. Мы, акционеры, платим деньги, и нам решать".
Я тренировался вместе с командой, но в основной состав не попадал. Поэтому специально к играм не готовился. Играл в бильярд. Приехали мы в Ярославль на матч с "Шинником". Юран, как ни в чем не бывало, подходит ко мне и говорит, что меня ставят на игру. Извиняется: "Мы были не правы". Отвечаю: "Я профессионал, не надо передо мной извиняться, не ребенок". Игра была очень тяжелая. Я отбарабанил ее от души. Не для Чернышова с Юраном отбарабанил, а для команды. Как говорится, с жопы не слезал, то есть почти все время провел на подкатах. Мы победили 2:1.
— И тренеры к тебе смягчились?
— Вскоре Чернышова сменил Владимир Федотов, сын легендарного бомбардира Григория Федотова. Он меня на игры ставил. Перед матчем с "Ураланом" у Дмитрия Парфенова был день рождения. Прихожу и вижу среди гостей Геннадия Шалимова и Вадима Писарева, тренеров "Уралана". Они как раз были в Москве. Спокойно посидели, пообщались.
Потом была игра. Мы кучу моментов создали, мяч буквально катался по линии ворот соперника, но ее не пересекал, лишь один раз получилось. Ведем 1:0. И вот на 89-й минуте чувак забивает нам с левой ноги — мяч влетел около девятки. Я этот момент немножко проспал: сложно было накрывать бьющего, потому что передо мной пробегал защитник.
Победа упущена. Мы расстроены, игра нам удавалась. Через день Червиченко вызывает меня: "Владик, спасибо за сотрудничество, но мы в твоих услугах больше не нуждаемся". Я опять: "Почему?". — "Ты сдал игру "Уралану". — "В каком смысле?". — "Ты общался с Шалимовым и Писаревым накануне у Парфенова". — "Ну и что? — удивляюсь. — Я пришел на день рождения. Откуда я мог знать, что они там тоже будут? И как я мог сдать эту игру, если, по большому счету, одно очко "Уралан" от вылета не спасло, ему нужна была только победа". — "Нет, ты сдал". — "И за сколько, по-вашему?". — "Ты не за деньги сдал, а по дружбе".
Поставили мне в вину матч на Кубок УЕФА, который мы проиграли на выезде со счетом 0:1. "Ты плохо играл, мимо тебя все бегали". — "Как плохо? — говорю. — Меня заменили за 15 минут до конца, а гол забили на последней. Когда я был на поле, по нашим воротам не нанесли ни одного удара!".
Обида у меня была на них очень большая. За что претензии? Стало понятно, что меня хотят убрать. Тупо и без каких-либо оснований. Точно так же к Титову придирались, он их тоже не устраивал. Его обвинили в том, что он сдал игру ЦСКА, которая закончилась со счетом 0:0 и тоже ничего не решала. Но убрать его не удалось, потому что для болельщиков "Спартака" это фигура харизматическая, они за него горой.
Надо было тренироваться, чтобы поддерживать форму, а мне даже в дубле не разрешают. Словно я чей-то хлеб отбираю. Говорю: "Почему нельзя? Что я, изгой какой-то?". Махнули рукой: "Ладно, тренируйся". Я из Киева ездил в Москву на тренировки. Конечно, если бы я по-хорошему ушел из "Динамо" и по-другому это было бы преподнесено, то просился бы тренироваться в Конче-Заспе. Если говорить конкретно, то подвел меня Червиченко. Он потом в прессе утверждал, что это Титов с Парфеновым меня пригласили в "Спартак", а не он. Но как могут игроки решать такие вопросы? Это же смешно, правильно? В общем, очернили меня в России так, что потом было очень сложно подняться.
"КОГДА У МЕНЯ НЕПРИЯТНОСТИ, Я ПИТЬ ВООБЩЕ НЕ МОГУ"
— Наша спортивная пресса была в курсе всех твоих исканий. Ты был на просмотре в немецких клубах "Ганновер", "Кельн", "Оберхаузен", "Майнц", в голландских — "Фейеноорд" и "Эксельсиор"... Расскажи, как проходила твоя зарубежная эпопея? Почему все у тебя складывалось так неудачно?
— После "Спартака" я остался один. Нужны были агенты. Я не знал, как их найти, звонил друзьям. 1 января минувшего года в компании знакомых случайно познакомился с человеком, который взялся мне помочь. Он сказал: "Жалко, что ты раньше ко мне не обратился". — "Откуда ж я знал?" — говорю.
И вот начались для меня поездки то в один зарубежный клуб, то в другой. Я мог заиграть в "Ганновере". Оборона у них играла плохо, им нужен был центральный защитник. Первая моя игра. Киевское "Динамо" как раз было в Германии, и команда пришла поболеть за меня. Федоров, Шовковский, Дмитрулин, Хацкевич, Белькевич, Шацких, Гусин — ну, в общем, все ребята. Они за меня сильно переживали. Даже иностранцы — Пеев, Кадури... Никто не ехидничал. Но "Ганновер" крупно проиграл — 1:5.
Просматривали меня в дочерней команде "Фейеноорда". Сказали: "С мячом он хорош. С отбором все в порядке. Видит поле. Но вот ему бы еще немного антропометрии добавить". На Западе считают, что защитник должен быть ростом минимум 1 метр 90 сантиметров. А у меня — 181. Мне советовали: "Выровняй спину, ходи повыше". Короче, я им не подошел.
Поехал на просмотр в "Майнц". В какой-то игровой ситуации меня сильно ударили. Я разозлился и растолкал всех, кто вступил со мной в единоборство. Тренеру моя злость понравилась, и он сказал, что вопрос о моем зачислении в клуб практически решен.
Был ознакомительный сбор. Мы отправились на байдарках в Швецию. По семь километров махали веслами, но я даже не успевал уставать. Как культурный парень, взял с собой только одну бутылочку пива, а они набрали, сколько могли. Сидели у костра, ели шашлыки. Тренер вместе с нами пил пиво, снимал на камеру. Я произнес тост на русском. Они ничего не поняли, покатились от хохота.
Ловили рыбу. Один поймал огромную щуку и не знал, куда ее засунуть. Говорю: "Надо уху приготовить". — "Нет большого чана". — "Можно разрезать пополам и сварить в маленьком", — объясняю. В общем, они — деревня приличная, к жизни немножко неприспособленные, но мне с ними понравилось.
— И ты уже видел себя игроком основного состава?
— Был уверен, что стану им. Тренировался с ними около месяца. Нужно было только уточнить кое-какие детали, но вице-президент несколько дней не брал трубку. Когда же агент связался с ним, услышал: "Мы взяли другого игрока".
Этим игроком оказался сын президента. Они его сначала продали в "Вердер" за 260 тысяч у. е., а потом купили обратно за 120 тысяч у. е. и сделали ему хороший контракт. У них бюджет маленький, вот они и ухищряются. А я в очередной раз остался не у дел.
Пресса у меня в Германии была хорошая, но после того, как я опять пролетел, стали говорить: "Если ты "Майнцу" не подошел, как же ты можешь играть в другой команде?". Вот такой закрученный сюжет. Я задержался в Германии: вдруг кто-то пригласит? Был шанс. Сижу один в ресторане, кушаю... та й думку гадаю, чому я не сокiл, чому не лiтаю?".
— Не топил горе...
— В водке? Нет. Наоборот, когда у меня неприятности, я пить вообще не могу, должен пережить то, что случилось, трезвым умом. Даже когда у меня мама умерла, горе в спиртном не топил.
Немного легче стало, когда ближе познакомился с Андрюшей Ворониным. Мы с ним очень сдружились. Он и жена его Катя меня поддержали: "Упокойся, все наладится, — говорят. — Найдется для тебя команда, и ты будешь еще играть".
— Здорово он себя показывает...
— Это сейчас, а тогда у него была тоже черная полоса. Для него тот год был решающим. Ему нанесли травму. Он думал, что связки порвал. Пришел домой, еле поднялся по лестнице. Слава Богу, поносил недельку корсеты и снова стал играть. Он меня подбадривает, а я его. "Андрюха, — говорю, — ты тренируйся, не ленись. Жди своего момента". Я рад, что у него все так хорошо сложилось и в клубе, и в сборной.
— Каким ветром тебя занесло в "Черноморец"?
— Перед "Майнцем" отдыхал в Одессе. Димка Парфенов мне сообщил: "С тобой хотят переговорить руководители "Черноморца". Встретился с ними, они пригласили меня в команду. Я объяснил ситуацию: "Так и так, если в Германии не получится, приеду к вам". Обещание свое выполнил. Как будто меня специально ведет какая-то сила. Но не думаю, что "Черноморец" для меня — конечный пункт. По крайней мере, надеюсь на это. Хотя мне приятно работать с Семеном Альтманом, главным тренером, с ребятами, но если появится лучшее предложение, уйду.
"И У НАС, И У РОССИЯН ОДНА ТЕНДЕНЦИЯ — В КЛУБАХ МНОГО ИНОСТРАНЦЕВ"
— Как играется в украинском чемпионате?
— Легко. Как и тогда, когда я был в "Динамо". Может быть, я и ушел из команды оттого, что чемпионат Украины мне стал неинтересен. Сейчас он неинтересен многим ребятам, которые играют в "Динамо". Да и в "Шахтере" тоже. На игры Лиги чемпионов команда выходит мобилизованной, а на матчи первенства не может собраться, теряет очки с соперником, который ниже по классу. Но для меня теперь каждая игра важна. Главное — результат. Мы же были на 14-м месте, а поднялись уже на пятое. У нас счета такие: 1:0, 1:0, 1:0, 2:0...
— В матче с киевским "Арсеналом" тебя удалили. Справедливо?
— Если я выскажу свое мнение, меня не накажут? В России со мной такое уже было. За фразу: "Судья игру судил, летая на самолете" я заплатил штраф в тысячу долларов. Там можно Путина критиковать, но только не судей. Многие ребята заявили: "Платить штраф не будем!".
Удалили меня в игре с киевским "Арсеналом", думаю, незаслуженно. Соперник меня держал, я его. Бежали к нашим воротам, оба упали. Можно было дать штрафной и в одну сторону, и в другую, а судья посчитал, что нарушитель только я. Показал мне "красную". Но это его право. На то он и судья, чтобы руководить игрой.
— Где ты отдыхал зимой?
— В Эмиратах — с женой и ребенком (ему два с половиной года). 12 дней — впервые такой долгий срок — провели вместе. Сынишка все время восторгался: "Море! Море! Корабли!". Там были Андрей Гусин, Максим Шацких, Александр Головко... Из московских ребят — Сергей Игнашевич, Евгений Алдонин, Дмитрий Сычев. Мы с ними общались, отмечали, какая у россиян ситуация в футболе, какая у нас.
— И что общего?
— И там, и здесь одна тенденция — много иностранцев.
— Когда ты играл в "Динамо", это еще не было так угрожающе, правда?
— На тот период да. Каждого иностранца воспринимали с опаской, хотя старались встречать нормально.
— Можно ли с легионерами достичь больших результатов?
— Мне сложно судить. Сейчас "Динамо" как бы разделено: один состав играет в чемпионате и на Кубок, а другой — в Лиге чемпионов.
— Это не очень заметно...
— Нельзя конкретно сказать, что меняется вся команда. Просто некоторым игрокам дают возможность отдохнуть. А некоторые устраивают себе отдых сами. Это касается прежде всего иностранцев: то у кого-то из них мышца "заболит", то еще что-то... Но к играм Лиги чемпионов они, конечно, "выздоравливают", и их ставят в основной состав. Обидно: мы играем и тренируемся даже с ушибами и травмами, а им поблажка.
— То, что ты не прижился в "Спартаке", вызвало тут у некоторых злорадство. Как сейчас тебя воспринимают болельщики?
— Даже тогда, когда я уходил из "Динамо", ни один человек из тех, кто меня останавливал, не сказал плохого слова. Мне говорили: "Очень жаль, что ты уходишь. Очень плохо, что команда остается без тебя". Но свой сайт мне пришлось закрыть. Потому что находились такие едкие люди, которые писали в мой адрес всякие гадости. Надеюсь его скоро снова открыть.
Мы играли против "Днепра". На разминке какая-то кучка болельщиков начала скандировать: "Ващук — Иуда!". Я показал им средний палец. А они: "Ващук — мясо!". Вспоминаю слова из песни рок-группы "Ленинград": "Я сделан из мяса, самое страшное, что может случиться, — стану пидарасом". И говорю им: "Быть мясом лучше, чем педерастом!".
Матч с "Борисфеном" (Борисполь). Трибуны рядом, слышу: "Ващук — лох!". Была пауза, я говорю: "Ты хочешь что-то сказать? Подойди и скажи". Замолк. Почему меня называют предателем? Что я предал? Украину? "Динамо", где пропахал столько лет? Все самое хорошее у меня связано с этой командой...
— Кто тебя в нее пригласил?
— Михаил Фоменко, он на тот момент был главным тренером киевского "Динамо". Тогда создавался клуб "Борисфен". Я там играл вместе с Александром Шовковским, Сергеем Федоровым и Сергеем Баланчуком. Мы были дружной четверкой, мечтали играть в одном клубе, но в "Динамо" не хотели.
Нас вызвали к Фоменко. Стали приглашать в кабинет по одному. Мы договорились, что будем отвечать: "Нет". Предстаю перед ним первым. Он говорит: "Я хочу, чтобы ты играл у меня в основном составе". А динамовцы перед этим выиграли у "Барселоны". Я сидел на трибуне, мне показалось, что у киевлян надежная оборона. Говорю: "Зачем вам еще один защитник?". Фоменко: "Я тебя об этом не спрашиваю. Ты мне нужен. Согласен?". И я вместо "Нет" сказал: "Да".
А мои друзья отказались: им "основу" не предложили. Тогда их отправили в армию. Через месяц-полтора в "Динамо" появился Шовковский, затем Федоров. Баланчук тоже был на сборах, но вскоре уехал в Израиль. Сейчас он юрист.
"С ЛОБАНОВСКИМ БЫЛО ОЧЕНЬ ТЯЖЕЛО РАЗГОВАРИВАТЬ: ОН ТЕБЯ СЪЕДАЛ С КОСТОЧКАМИ"
— Друзья тогда осудили тебя за то, что ты нарушил договоренность?
— Отнеслись с пониманием. Баланчук сказал: "Я бы на твоем месте тоже не отказался. Такое предложение может быть только раз в жизни". После Фоменко пришел Йожеф Сабо, какой-то год меня в основной состав не подпускали. Я очень сильно переживал. Потому что в 18 лет уже играл в Лиге чемпионов, а тут мне 20, и я сижу на скамейке. Не знаю, чем тренер руководствовался. Может, я был слаб? Наверное, правильно все было, потому что дальше все пошло хорошо.
Вернулся в "Динамо" Валерий Лобановский. До его прихода команду тренировал Анатолий Пузач. Он внимательно следил за всеми футболистами и передавал ему информацию. Валерий Васильевич знал о нас все! Поговорил с каждым. Мне он сказал: "Владик, обо всем забываем — начинаем работать. Мы делаем команду-звезду. Будут звездочки — великолепно".
— Вы знали, что предстоят большие нагрузки?
— Да, нас об этом предупреждали. И мы переживали: вот он придет, как даст нам, и мы задохнемся. Дали программу на отпуск. Все ее практически выполнили. И как побежали! Три месяца бегали. Все работали, как один налаженный механизм.
На тренировках снимали наши лица. Тут психологический момент. Когда знаешь, что на тебя наведена камера, работаешь с удвоенной энергией. Взвешивались до тренировки и после. По весу определялось, с какой интенсивностью ты занимался.
— Вы не смотрели на Лобановского, как на футбольное божество?
— Смотрели. Все, что он говорил, впитывали, как губки. Тишина была, все слушали. Он много нового ввел. Два с половиной года это примерно длилось, пока не стали понимать его с полуслова. Все, что он говорил, мы знали назубок, поэтому внимание рассеивалось. Все уже вкусили. С ним тяжело было разговаривать. Он поглощал тебя, съедал с косточками. Игорь Михайлович очень точно сказал: "Когда с ним говоришь, такое ощущение, что ты дурак".
Собирал нас по линиям. Спрашивал: "Что будем делать?" — была такая избитая фраза. Я говорил: "Будем работать!". А он: "Медведи в лесу работают". Все: "Ха-ха-ха!". Ему говоришь слово, а он на полчаса начинал что-то рассказывать. И я, например, думал: "Лучше промолчу". Интересный был мужик. Никогда никого не штрафовал, хотя часто грозил этим.
— И довел вас до полуфинала Лиги чемпионов. Только сейчас понимаешь, какой это был успех?..
— Он нам все время повторял: "Независимо от того, кто перед вами — "Барселона", "Реал" или "Ворскла", — вы выходите и побеждаете. Проиграли? Ну что ж, не смогли так не смогли. Анализировать должны сутки, не больше. Потом все забыть и готовиться к новой игре". Большую работу провел с нами в психологическом плане.
Я думал, после того как мы выиграли у себя дома у "Барселоны" 3:0, они нас там порвут. На стадионе дышать было нечем, он находится в яме. Воздух разряженный. У меня аж голова закружилась. Начали разминку на всей половине поля. Ее проводил Анатолий Демьяненко, он взмолился: "Васильич, нам тяжело, вы че? Уже все задыхаются". Лобановский велел сузить площадь.
Мы не испытывали боязни перед соперником, играли свою игру. У нас были футболисты высокого класса: Андрей Шевченко, Сергей Ребров, Юрий Калитвинцев, Юрий Максимов... Это был год высоких футбольных технологий.
— О Лобановском говорят как о жестком тренере. Ты это испытал на себе?
— Вызвал он меня как-то и с ходу ошарашил: "Владик, все! Будем с тобой расставаться. Ты не хочешь работать, начинаешь ерундой заниматься. Иди к Игорю Михайловичу и ищи себе новую команду". Я был просто шокирован.
— После какого-то неудачного матча?
— По-моему, да. Вообще, Лобановский мог после каждой игры вызвать. Учил: "Надо владеть информацией. Цифры все говорят". На словах ты мог еще отнекиваться: мол, я этого не делал... А у него полная выкладка о тебе: сколько ты пасов совершил, сколько отборов, сколько нанес ударов по воротам. И тут уже крыть нечем.
Я вышел от него, у меня слезы на глазах. Пришел к Игорю Михайловичу, он мне сказал: "Успокойся, продолжай заниматься. Я с ним переговорю". После этого я стал еще злее тренироваться. Наверное, Васильич этого и хотел. Он умел найти подход к каждому, знал, кому что сказать. Мне одно говорил, Хацкевичу — другое, Белькевичу — третье. Мог жестко настоять на своем: "Так и только так!". Хотя порой произносил обидные слова, я никогда на него не обижался. Мне он много раз говорил, что я хороший футболист.
— Ты еще не играл против родного киевского "Динамо"?
— Пока не довелось.
— Значит, еще придется...
— Посмотрим. Все может быть. Нельзя загадывать наперед. Жизнь меня этому научила.
Михаил НАЗАРЕНКО
"Бульвар"
Подписывайтесь на Dynamo.kiev.ua в Telegram: @dynamo_kiev_ua! Только самые горячие новости
× 5
Загрузка комментариев
