ЧАСТЬ 8. Собака — чемпион Италии
Рим — безумный город. Столица, навсегда покорившая моё сердце. Я ничего не знаю о Милане, зато всё знаю о Риме. Именно там я узнал, что такое настоящая жизнь. Правда, вот что странно: самые прекрасные мгновения я почти не запомнил. В футболе, как и в жизни — даже личной — в памяти остаётся то, о чём говорить совсем не хочется.
Скудетто в 1983-м году — мой первый трофей, но воспоминания о победе подобны вспышкам. Собственно, их не так уж и много. До этого «Рома» целых сорок лет не была чемпионом Италии, и город до сих пор благодарит меня. Есть места, где со мной, без всякого преувеличения, обращаются как с королём. Мы часто обедали в местечке «У Пьерлуиджи» на площади де Риччи, и теперь я могу смело пойти туда, оставив дома кошелёк. Мне просто не позволяют платить! Говорят, Скудетто — это навсегда.В решающем отрезке сезона к нам приехал «Ювентус», наш главный конкурент, и этот важнейший матч мы проиграли. Шли последние минуты матча, и Брио замкнул головой навес Платини! Отрыв в пять очков сократился до трёх, это нас всех напрягло. Но нет худа без добра: Брио настигла заслуженная кара! В туннеле его укусила полицейская собака — и это он ещё легко отделался! После матча все были возбуждены, разгорячённые игроки не умолкали, разгневанные фанаты принялись кричать и свистеть. В общем, та немецкая овчарка сорвалась с цепи. Игроки «Ромы» не очень-то жаловали Серджио, уж больно грубо он против нас играл. После победы он прыгал, смеялся, кричал, и бедное животное, наверное, просто испугалось этого амбала. Пёс набросился на него и вцепился зубами прямо в зад. Вот это номер! Мы чествовали героя, носили собаку на руках! Может, у меня с головой что-то не в порядке, но именно эта картина всплывает перед глазами, когда речь заходит о Скудетто.
Потом мы праздновали победу. Мы возвращались домой из Генуи — именно там проходил решающий матч. Аппиеву дорогу перекрыли от аэропорта Чампино до центра города. Тысячи болельщиков ждали появления нашего автобуса. Невероятно! Автомобильные гудки слились в симфонию. Ещё четыре-пять месяцев украшенные улицы напоминали о нашем триумфе. А ещё мы дали римлянам отличный повод, чтобы откосить от работы. Выпил капуччино, съел круассан — и Forza, Roma! В первый же вечер я повязал на шее шарф, напялил берет и тёмные очки, чтобы меня никто не узнал, и несколько часов катался на мопеде по улицам Рима. Этот город — восхитительное место, но в том сезоне нам было непросто. Здесь происходит много хорошего, но и немало плохого. Очень трудно сохранить равновесие. Тем не менее, с Римом не сравнится ни один город на планете.
Болельщики «Ромы» отличаются от других своим отличным чувством юмора. Мне нравится слушать рассказы римлян, иногда они выдают совершенно гениальные перлы. Однажды, когда я уже играл за «Милан», мы приехали на матч в Рим. На «Олимпийском» стадионе велись строительные работы перед чемпионатом мира 1990, поэтому разминка проходила на «Стадио дей Марми». Тренировка была открытой, так что до нас доносились разные реплики болельщиков. Когда Пьетро Паоло Вирдис вышел из раздевалки, один из зрителей тут же заметил его сходство c усатым человечком на кофеварках Bialetti и крикнул: «Эй, Мока Экспресс!» Потрясающе. Теперь я чувствую запах кофе каждый раз, когда встречаю Вирдиса! Вот ещё случай: перед матчем «Ромы» против «Ювентуса» из подтрибунного помещения вышла местная знаменитость — защитник Брио по прозвищу Большой Серджио. Вместо овчарки, вцепившейся ему в зад, рядом с ним шёл Руй Барруш. Рост Брио — за 190, на его фоне 160-сантиметровый Барруш казался карликом. Та ещё парочка! И тут какой-то остряк кричит с трибуны: «Эй, Брио, ты чё с собой притащил? Зажигалку?» Зрители хохотали и аплодировали все 92 минуты.
А вот когда я снова получил травму, причём серьёзнее первой, всем было не до смеха. Правда, на этот раз подвело левое колено. В декабре 1983-го мы отправились в Турин в гордом статусе чемпионов Италии. Длинная передача, я выпрыгиваю, чтобы сыграть головой, и тут Кабрини хватает меня за плечо. Я теряю равновесие и неудачно приземляюсь прямо на левое колено. Раздаётся щелчок. Как, опять щелчок?! Да, колено сообщало мне печальные новости. Нижняя часть ноги снова меня не слушалась. Ощущения были ужасными. Очередная операция у доктора Перуджи и новый курс физиотерапии у Силио Музы. Прошло полгода, а я всё ещё не мог сгибать ногу в колене. Оказалось, профессор Перуджа нашёл какие-то спайки: «К сожалению, нам придётся сделать ещё одну маленькую операцию. Скажем так, манипуляции под наркозом». По спине побежали мурашки. Я выпалил: «Манипуляции будешь делать дома с сестрой!» Чтобы удостовериться, что я чувствую себя максимально отвратительно, мне назначили приём у врача на следующий день после поражения «Ромы» в финале Кубка европейских чемпионов от «Ливерпуля». Фактически доктора сэкономили на анестезии, хоть я и смотрел матч с трибуны. На Villa Bianca меня встретили душевно: «О, вы снова к нам? Очень рады вас видеть!» Врачи были очень искренними и дружелюбными, но я всё равно послал их ко всем чертям. Меня уложили на кушетку, выпрямили ногу и вывернули стопу — сумасшедшая боль! Впрочем, в конце концов, я пошёл на поправку.
Примерно в тот же период травму получил другой игрок «Ромы» — мой друг Паоло Джованелли. В отличие от меня, он порвал задние крестообразные связки. Тот же самый сценарий: через шесть месяцев бедняга не мог полностью сгибать ногу в колене. Тогда доктор произнёс до боли знакомую фразу о манипуляциях под наркозом. Наверняка сестре профессора Перуджи в ту секунду икнулось. Мне стало интересно: если мне пришлось полностью загипсовать ногу, чтобы она начала сгибаться, что же врачи сделают с Паоло? Всё просто: его усыпили и прооперировали, а ногу обмотали бинтами так, что она стала похожа на огромную салями. Мой желудок завыл от голода. Я хотел сожрать её, но чувство дружбы оказалось сильнее. Джованелли выл, словно раненый зверь, а я смеялся над ним: «Хватит ныть, боли не существует!»
Я не шучу: боли на самом деле нет. Это только моя теория, но она, кажется, работает. Колени — наши враги, с которыми приходится бороться. Эта война разгорелась много лет назад и продолжается до сих пор. Если мне хочется пробежаться, мозг отдаёт команду, и я бегу, несмотря на то, что колени тут же опухают. Какое мне дело? Пускай страдают, зато голова в порядке. Бежать стало трудней, ведь менисков больше нет, и колени подвергаются большей нагрузке, но я не сдаюсь. Колени превратили жизнь в сущий ад, но теперь настало моё время. Я мщу им: бегаю по лесу, взбираюсь на пригорки, провожу часы на беговой дорожке. Ну как, больно? То-то же. Чем больше опухают колени, тем больше я бегаю. Я постоянно с ними болтаю, чаще всего — весьма грубо. Порой я даже обижаюсь и не разговариваю. Наверное, по мне плачет психушка. Пускай! Я буду рад там оказаться, ведь колени отправятся со мной. Представляю газетные заголовки: «Карлетто повержен несуществующей болью». А на соседней полосе — признания Брио: «Что я почувствовал, когда меня укусили в задницу?»
Шутки в сторону, это отличный психологический приём. Трудности — не помеха, мы можем и должны их преодолевать. Помимо второй травмы на голову свалился Свен-Горан Эрикссон. В июне 1985-го года он сменил Лидхольма на посту главного тренера «Ромы». Он был швед и молод, успел выиграть Кубок УЕФА с «Гётеборгом», приехал в Италию из Португалии, но по-португальски говорил так ужасно, что никто ни черта не понимал. Как, собственно, и сейчас. Мычит: «Tremuuuu tre». Первое время мы думали, что он спрашивает, сколько будет трижды три, и хором отвечали «девять». Потом до нас дошло, что он говорит «трое на трое». Мы сыграли кучу двусторонок «tre muuuu tre», а потом и «quatro muuuu quatro».
Эриксон особенным образом работал с командой. Он был блестяще подготовлен, обладал хорошими манерами и всегда с радостью помогал игрокам. По утрам он непременно обменивался рукопожатиями со всеми игроками, пока некоторым, особенно Пруццо, это не надоело. Однажды Эрикссон протянул руку Пруццо, тот пожал её и сказал: «Очень приятно, я — Роберто».
Я пребывал в хорошем расположении духа, хоть и начал греть скамейку. Я восстановился после травмы, но Эрикссон не выпускал меня на поле. Он больше верил в юнцов Стефано Дезидери и Джузеппе Джанини. Меня словно оставили на обочине. Я думал, что тренер поставил на мне крест. Как же я ошибался! Вскоре я вернулся в стартовый состав, а ещё через год получил капитанскую повязку: Агостино ди Бартоломеи перешёл в «Милан», а Бруно Конти не горел желанием брать на себя такую ответственность. Вот так я и стал капитаном «Ромы». Я представлял не только команду, но и три четверти населения Рима: не будем лукавить, лациале в столице — меньшинство.
Как-то раз перед матчем мы зашли в раздевалку, — уже забыл, на каком стадионе была игра — и нас тут же затошнило от жуткой вони. Чиччо Грациани бросился к туалету, чтобы найти виновника: «Эй, ты чего там нажрался? Крыс из Тибра?» Дверь медленно открывается, и из кабинки выглядывает Эрикссон, красный как рак. «Без паники, ребята. Ваш тренер просто обделался». Он, как и Лидхольм, всегда держал себя в руках. Пожалуй, он был его идеальным преемником. На самом деле, Свен был прекрасным тренером. Моё тёплое отношение к «Роме» стало остывать после того, как руководство решило выгнать Эрикссона в апреле 1987-го. Годом раньше мы драматичным образом проиграли Скудетто в знаменитом матче против «Лечче», хотя играли здорово. Undici muuuu undici — одиннадцать на одиннадцать.
Подписывайтесь на Dynamo.kiev.ua в Telegram: @dynamo_kiev_ua! Только самые горячие новости
Загрузка комментариев
