Киевские рассказы, или По волнам моей памяти… 1

Уважаемые коллеги, соратники, друзья.

Я представляю на ваше суждение мои воспоминания в основном посвященные нашей команде, единственной команде моей жизни - Динамо Киев.

Признаюсь, что материал был подготовлен в 2011 году, посвящался 50-летию нашего первого чемпионства. Мне обещали опубликовать все это в альбоме, который так и не увидел свет.

Хочу высказать признательность нашим блогерам с никами "Шура Киевский" и "Алексина", которые помогали мне 5 лет тому назад этот материал редактировать.

===============================================================================

Меня зовут Александр Ярославский. Именно так: Александр Ярославский!. Мне тоже есть о чем поведать любителям футбола в блоге, посвященном поколению футболистов-шестидесятников – золотой эпохе киевского «Динамо».

Не хотел бы хвастаться, но разве можно об этом молчать: я их видел на поле, я их видел в Игре! Видел своими глазами то «Динамо», которое произвело революцию в стране, впервые подарив моему родному городу золотые медали чемпионов самой главной игры на свете!

Вот так мы – пацаны-подранки тяжелых послевоенных лет – думали о футболе, так мы относились и к динамовцам – кумирам нашего детства. Впрочем, их любил весь город: от мала до велика. Тот, кто понимает, что Киев и футбол не существуют по отдельности, знает, о чем я говорю. Именно поэтому даже мой рассказ о себе самом будет, конечно же, о футболе. А современному динамовскому болельщику, моему молодому собрату, надеюсь, будет интересно побывать в Киеве, окунувшись в атмосферу тех лет, увидеть, пусть и чужими глазами, начало взлета и моменты триумфа киевского «Динамо».

Жили мы в самом центре города, на улице Жертв Революции, которая впоследствии была переименована в Героев Революции, когда кто-то из высокого начальства задумался о двусмысленности и неоднозначности старого названия: «жертвы революции» – это кто? Ну а потом ей и вовсе вернули ее первозданное имя Трехсвятительская.

Учился я в школе номер 97, что на Владимирской, напротив бывшего центрального телеграфа, потом её расформировали и я перешел со всем классом в школу номер 25 напротив Андреевского собора.

Лишне говорить, как мы, мальчишки, любили футбол. И, конечно же, играли. Играли всегда, везде и постоянно. Например, после занятий в школе мы спускались на Гончарку по лестнице, что вела на Подол, несколько пролетов вниз. Там была огромная поляна, где и проходили наши сражения. Поляна была слегка наклонная, и самым большим неудобством было то, что мяч улетал вниз с горы и найти его не всегда представлялось возможным. Вместо ворот – портфели… и до темноты! Однажды игра для меня закончилась нешуточной травмой… Прыгнул вверх за мячом, а приземлился подбородком прямо на голову одноклассника Сашки Гумановского и прокусил себе губу. Мне ее потом пришили-залатали, а оставшийся на всю жизнь рубец – воспоминание о школьном друге.

Вторым полем наших футбольных битв был двор позади планетария. На одной глухой стене были нарисованы ворота, а противоположными служили удачно расположенные два дерева. Частенько голы, залетавшие во вторые ворота, оглашались не ревом трибун, а звоном разбитых окон и ревом их хозяев, но на футбольном накале это не отражалось. А ещё была плошадь перед планетарием. Играли на маленькие ворота, одни были отмечены краской на бордюре, а вторые – напротив, на парапете, как раз под окнами моей подружки детства – Татки Лысенко, которая и сейчас там живет. Эти многострадальные когда-то окна сегодня на заслуженном отдыхе. Никто их не бьет, потому что никто там уже не играет. Наверное, это хорошо… Для соседей. Вот только почему-то за способными ребятами, игроками для киевского «Динамо», приходится теперь ездить за тридевять земель… Да, так нынче делают все, но, если честно, они-то меня мало волнуют…

Шли годы, мы взрослели. Расширялся и круг наших спортивных интересов. Так мы узнали, что в футбол, оказывается, играют еще и взрослые. И тоже неплохо. Играют на ровном зеленом поле, настоящими кожаными мячами, в красивой одинаковой форме. Теперь любые наши нешуточные детские баталии заканчивались ровно в тот момент, когда на поле выходила самая важная для нас команда – киевское «Динамо». Впрочем, на ближайшие два часа затихал и весь город… Нужно сказать, что в Киеве были ещё две команды – «Арсенал» и СКА, которые играли в классе «Б». И у них тоже были свои поклонники и болельщики.

К сожалению, до 1960 года не могу вспомнить ни ярких игр, ни потрясающих результатов любимой команды. Радость встречи с большим футболом, увы, не подкреплялась ее большими победами. Народ восхищался отдельными игроками, с нетерпением ждал очередную игру, но в целом о команде сказать, в общем-то, нечего. Помнится, что в основном «дули», но наши отцы, у некоторых деды и старшие братья, во всем этом разбирались, анализировали матчи и болели по-настоящему, невзирая ни на что.

Мне же запомнились только фамилии: тренер Ошенков, игроки Коман, Фомин, Грамматикопуло, Юст, Голодец, Диковец, Голубев, вратари Макаров и Лемешко. В 1959-м результат был вообще плачевный, на грани вылета. Вот и набрали тогда много новых, для нас не известных совсем игроков. Вратарь Гаваши, игроки Лобановский, Базилевич, Биба, Сабо, Турянчик, Кольцов, Щербаков, Сучков. Из «стареньких» остались только Каневский, Войнов, Ерохин, Макаров, ещё молодой Трояновский (Валет). «Динамо» все свои домашние матчи играло на Хрущева, так и только так все называли этот стадион.

В 50-60 годы на Хрущева, перед началом встречи, когда уже шла разминка, из-за Бессарабских ворот впускали инвалидов на мотоколясках и просто каталках. Каких конструкций там только не было, и трехколёсные, и типа мотоцикла, я запомнил одну - коляска от мотоцикла с моторчиком. Некоторые даже шли на костылях и потом сидели на складных стульчиках. Это было довольно трогательно и стадион всегда им аплодировал. Инвалиды следовали по беговой дорожке и располагались напротив центральной трибуны. Некоторые мотоколяски (были такие с названием "Марка", как в к/ф "Операция Ы" - помните: "Кто инвалид?"), так вот они страшно дымили, но даже футболисты аплодировали, когда процессия проезжала по дорожке. А вот уезжали и уходили они до окончания встречи, минут за 10, что б выехать до столпотворения, и опять этот сизый дым и мотоциклетный звук.

Правда, мы, пацаны, частенько гоняли на дубль, на «Динамо», куда «проканать» было попроще, да и места на трибунах были.

Для того чтобы понять, как я ходил на футбол, несколько слов о моем отце. Нельзя сказать, что он был ярым болельщиком, но в футболе разбирался. У него был друг – Макар Гончаренко, участник знаменитого «матча смерти». Дядя Макар, как я его называл тогда, частенько бывал у нас дома и однажды принес мне в подарок спортивный костюм «с начесом» для зимних тренировок. Помню, я очень им гордился. Надо сказать, что Гончаренко не любил ничего рассказывать о том матче, о войне. Они с папой ужинали, пили вино, вспоминали старых друзей: кто, где, как.....

Папа работал директором картины на киностудии «Киевнаучфильм», и у него было заветное удостоверение красного цвета с золотым тиснением «Киностудия». И это удостоверение открывало многие двери, в том числе и проход на стадион без билета. Про удостоверение, несмотря на то что это не футбольная тема, хочу сказать отдельно. Кроме этой красной книжечки, у отца появилось ещё одно, тоже красное удостоверение «Отличник кинематографии СССР». По этому, второму, помнится, мы с отцом проходили даже на просмотры Московского кинофестиваля, и я видел многое из того, что обычный зритель в стране видеть не мог. Так вот, у меня был и есть дружбан – Гарик Дескин. Его отец был морским офицером, умер рано, и Гарику досталась по наследству морская фуражка, форма, кортик, ордена, регалии. Вот Гарик мне тогда и говорил по детской простоте, мол, эти удостоверения, открывающие двери, тоже ведь достанутся мне. Глупенькие мы были. Отец прожил трудную долгую жизнь, ушел в 1989-м. Так вот, время спустя я наткнулся на эти его удостоверения, и они рассыпались у меня в руках буквально в прах от одного прикосновения. Жутко, но символично.

Когда отец не уезжал в экспедицию на съемки, мы обязательно ходили с ним на футбол. Ворота мы проходили на одном дыхании: красная книжечка и фраза «А это со мной» как пароль. Потом, поднявшись наверх, мы подходили к деревянному помосту, где стояла телевизионная камера (это было на самом верху, сразу за оградой трибун). Отец опять вынимал удостоверение или просто кого-то там знал и просил: «Посади сына». Меня брали туда наверх, садили на какой-нибудь ящик из-под телеинвентаря – и все было передо мной. Как правило, это было ближе к Черепановским воротам. Где смотрел футбол отец, я так и не знаю. За несколько минут до конца он забирал меня, и мы уходили до давки. Конечно, вспоминаются моменты, когда забивали на последних минутах, был взрыв эмоций и многие, из ушедших раньше, разворачивались и начинали бежать обратно наверх, как будто они могли посмотреть повтор, что ли?

Второй возможностью смотреть футбол был телевизор. Но у нас телевизора не было. В коммунальной квартире, где проживало 8 семей (8 электрических счетчиков, 8 лампочек в туалете, 8 кругов для унитаза на гвоздях, вбитых в стенку, 8 столиков на кухне, две плиты по 4 горелки, по одной на семью, и другие «прелести»), одной из них была семья родной маминой сестры, со взрослой дочкой, зятем и моей почти ровесницей – внучкой. У них был телевизор КВН с линзой. К ним ходило полквартиры на коллективные просмотры, но футбол там не очень уважали, что было для меня большой проблемой. Зато у меня была другая мамина сестра – тётя Фаня. Она была одинокая (муж погиб на фронте, а детей не было). Тетя меня любила как сына и частенько забирала к себе на неделю. Вот у нее был телевизор, да какой – «Знамя»! Я помню потому, что этот телевизор потом достался нам по наследству, когда тети Фани не стало в 1963 году, и мы ещё очень долго им пользовались. Когда отец был в отъезде, я ехал на Подол к тете «на телевизор» – смотреть футбол.

Была у моей мамы ещё одна сестра, которая с семьей жила в самом престижном районе, окнами на Владимирский собор. Так вот, ее муж, дядя Аркадий, всегда болел «по телевизору». Но болел он активно, рассказывал мне, как бить «щечкой», а как «пыром». Команду ЦСКА, а тогда ещё ЦСК МО, он упорно называл ЦДКА, почему-то кричал все время: «Костя, давай!!!», имея в виду Щегодского, который давно уже не играл… Дядя когда-то с ним очень дружил. Теперь же он с жадностью всматривался в экран, кричал, хватался за сердце, глотал валидол, но болел, болел, болел…

Намного позже, уже в 2011 году я получил от давно покойного дяди Аркадия как бы привет с того света. Будучи в Киеве, я приобрел книгу Г.Кузьмина "Были и Небыли нашего футбола". Так вот там есть воспоминания К.Щегодского о кануне несостоявшегося матча 22 июня 1941года, когда в 6 утра ему позвонил адвокат Гуревич и кричал в телефонную трубку "Костя - это война, война, Костя!!!"

Этот адвокат Гуревич и был мой дядя Аркадий. И я опять вспомнил это его "Костя, давай!!!"

Продолжение следует...